Месяц Лангешат. 23 день третьей луны.
Солнце стояло в зените, когда телега, груженная различной глиняной утварью и одним молодым человеком с натянутым на глаза капюшоном, остановилась у назначенного места. Бросив старику обещанную пару золотых, юноша осторожно выполз из телеги и, прихрамывая на одну ногу, поковылял через поле к невысокому холму. Старик бегло проводил его взглядом, буркнул что-то про странные увлечения нынешней молодёжи и, стеганув бурую кобылку, покатил своей дорогой. Обернувшись на звук шаркающих о землю колёс, юноша также проводил возницу, пока тот не скрылся вдалеке, и только после этого снял за время поездки изрядно надоевший ему плащ. Грубое серое лицо, будто вырезанное из камня, обрамленное жидкими локонами каштановых волос, на миг посветлело под солнечными лучами и тут же приняло свой привычный непроницаемый вид. Впалые белые глаза даже на таком неприятном, но всё ещё молодом лице, смотрелись неуместно: они могли принадлежать старику, который прожил слишком долгую жизнь, полную все возможных приятностей и неприятностей, но никак не хилому юнцу, едва оторвавшемуся от материнской юбки. Впрочем, несмотря на свою врожденную худобу и какую-то угловатость в чертах и резкость в движениях этот мальчишка был достаточно силён для своих лет. Убрав плащ в сумку, он продолжил свой путь к неприметному холму, но прихватив с земли длинную палку. «Почему именно здесь?» — размышлял он, осматривая равнину и ища в ней знакомые очертания одного человека, с которым у него была назначена встреча. — «Почему из всех возможных мест для встречи господин выбрал именно эту дурацкую равнину?!» Ему уже приходилось бывать в этих местах и не единожды, то с одним поручением господина, то с другим, поэтому он не сильно удивился, увидев в очередном письме знакомые названия, несмотря даже на то что это была шестая поездка туда за прошедший месяц. Равнина Альтарэ пустовала уже больше века. Она и в былые времена не отличалась разнообразием жизни: мерзкий холодный год, заледенелая неплодородная земля, периодические эпидемии или набеги варваров с Севера сделали всё, чтобы народ бежал отсюда сверкая пятками. Немногие оставались. Чаще всего это были отшельники, монахи – кажется, где-то к западу, ближе к Чёрному озеру, стоял монастырь, – и всякий сброд, не вписывающийся в деревенские или городские общины. Но когда с Северных гор пришли монстры, и их след простыл. Не сказать, что мальчишка не любил сей край, но всякий раз, когда господин вновь направлял его туда, он закатывал глаза, стискивал зубы и с тяжелым сердцем отправлялся собирать вещи. Он устал от её проблем и от постоянных просьб о помощи, но ни те, ни другие не прекращались ни на минуту. И если прямой приказ господина он не мог проигнорировать, то на письма, прилетающие с птицами к его дому, он уже давно не реагировал. Да и времени зачитываться особо не было. Добравшись до холма, мальчишка с трудом взобрался на него, проклиная раненную в последнем путешествии ногу. Он, как смог, перевязал рану перед этой поездкой, чтобы ненароком не подцепить какую-нибудь дрянь, но мучительная острая боль, охватывающая голень при любом неосторожном движении, даже не думала уходить. Опираясь на своеобразный посох, он ещё раз пытливо оглядел бледную после зимы равнину. Она пестрела серыми, голубыми и бурыми красками и устремлялась далеко на восток, параллельно угрюмо вздымающимся впереди горам, над которыми медленно собиралось большое темное облако. — М-да, грозы ещё только не хватало, — недовольно покосившись на пятно над снежными пиками, фыркнул юноша. — Вот мы и встретились, Иртгар, — низкий загробный голос, как гром в чистом поле, зарокотал за спиной мальчишки. Тот вздрогнул и машинально схватился за кинжал, покоящийся за пазухой. Он резко развернулся, выставив оружие вперед, но, узнав в темной фигуре своего господина, поспешно спрятал его обратно и склонился, рассыпавшись в извинениях. — Прошу простить мои эмоции, мой лорд. Я не ожидал увидеть вас так скоро, — проговорил он, не поднимая глаз на господина. — Встань, Иртгар, не нужно извинений, — приказал господин, и юноша покорно распрямился. «Совсем не изменился,» — улыбнулся он, разглядывая лорда, который, похоже, и вовсе этого не замечал. Мальчишка знал его всю свою неприлично долгую для человека жизнь, и за всё время это был первый раз, когда лорд надолго собрался покинуть Мёртвые земли. — Никто не ожидал, даже я сам, что мне придется вернуться, но времена меняются, и не сказать, что в лучшую сторону. А жаль – за чертой было хорошо, — он пристально оглядел парня с головы до ног: его потемневшее исхудавшее лицо, уставшие белые глаза, кривоватый стан, изношенные одежды и перебинтованную ногу. Покачав головой, он что-то пробурчал себе под нос, направив руку в черных латных перчатках на Иртгара. Спустя мгновение, мальчишка почувствовал блаженную прохладу целительных чар, плотным облаком обволакивающие его голень и проникающие в каждую пышущую жаром рану, залечивая их. Через минуту он уже более уверенно и ровно стоял на абсолютно здоровых ногах и искренне благодарил господина за этот жест доброй воли, отбросив уже ненужный посох в сторону. — Извини, что пришлось отправить тебя сюда с этой проблемой, но, увы, наше дело не требует отлагательств. Но прежде, чем я объясню тебе, что происходит, расскажи-ка мне, что я пропустил за последние пару столетий. По слухам, его не видели на земле уже больше тысячи лет с тех пор, как он решил покинуть этот мир, отправившись к Девятым вратам, хотя в миру он всё же появлялся часто. Этот высокий тип в старых эльфийских доспехах и длинном балахоне, полностью скрывающим лицо, имел привычку приходить туда, куда нужно, и тогда, когда нужно, хотя, по мнению некоторых представителей человечества, его появление не сулило ничего хорошего. Среди живых он уже давно стал героем легенд и мифов, которые рассказывают у костра темными, безлунными ночами, под именем Безликого. У него не было других имён. Те, кому приходилось иметь с ним дело, назвали его не иначе как господин или лорд, и такой расклад его вполне устраивал, хоть он и не настаивал об этом. Иртгару хотелось бы кратко пересказать последние два столетия, но, к его собственному удивлению, событий он вспомнил, куда больше, чем предполагалось, и их разговор о прошедших веках затянулся часа на полтора, если не больше. Лорд слушал его внимательно, иногда переспрашивая, и по наблюдениям Иртгара остался скорее недоволен его рассказом. — Н-да, столько воды утекло, а мир всё тот же. Только имена меняются, — мрачно заключил он после невероятно долгого повествования, от которого у мальчишки чуть язык не отсох. — Что ж, поговорим теперь о деле. — Я послушаю, — хрипло отозвался Иртгар, выискивая в сумке флягу с водой, которая, как на зло, исчезла в ворохе всякого нужного барахла. — Да пожалуйста! Парочка полезных сведений тебе не повредят, — отозвался господин и повернул голову в сторону хребта. Тёмное облако продолжало разрастаться, покрыв уже большую часть вершин. — Так что случилось-то? — выудив-таки из сумки видавшую виды флягу и утолив жажду, спросил мальчишка у господина, уставившегося на тучи. — Многое что случается в последнее время, — не отвлекаясь от созерцания облаков, пробурчал господин. Иртгар воздержался от ехидной подколки в адрес лорда, но не от демонстративного закатывания глаз. — А конкретнее? — Мёртвые, друг мой, — размеренно проговорил господин, сжав рукоять старого проржавевшего меча. — Мёртвые? — переспросил Иртгар, бросив на господина озадаченный взгляд. — А с ними-то что? — Они чем-то недовольны. Хотя, нет. Слишком мягко будет сказать, что они просто недовольны – они в ярости, — безрадостно произнес лорд, мельком наблюдая за реакцией парня, но тот, к его удивлению, остался совершенно непоколебим. — Хоть это и неприятная новость, но она объясняет некоторые последние события, сотрясавшие материк. В конце концов, всё, что происходит в мире мёртвых, так или иначе влияет на мир живых, — твёрдо сказал он. — Вы знаете, что могло спровоцировать их? — Понятия не имею, — отозвался господин. — Я и пришёл выяснить. Они начали беситься еще три столетия назад, но тогда я не придал этому значения. Сейчас же гневом охвачены все Мёртвые земли, и меня это беспокоит. Что-то происходит в этом мире, что-то, что выводит их из себя. Вот они и устраивают…акты протеста. Некоторое время они молчали, каждый думая о своём. Иртгара не покидало ощущение, что вся эта заварушка с мертвецами не приведет ни к чему хорошему. С ними вообще мало чего хорошего происходило, а тут такое. Ситуацию усугублял ещё тот факт, что на материке не осталось никого, кто мог бы связаться с той стороной: люди всех истребили. Ходят, правда, слухи, что парочка осталась и где-то прячется от зорких глаз стражей правопорядка, но Иртгару слабо в это верилось, ведь за столько лет он не повстречал ни одного из них. Что творилось на уме у лорда, как часто и бывает с такими, как он, было ясно только ему одному. Он вообще редко делился своими мыслями по поводу той или иной ситуации, предпочитая выслушать и обговорить идеи собеседника. — У меня есть к тебе одно дело, — медленно проговорил лорд. Иртгар выжидающе поднял на него глаза. — Но для начала нам нужно добраться до места. С этими словами он бодро для своих лет начал спускаться с холма по направлению к горам. Юноше ничего не оставалось, как последовать за ним. Всю долгую дорогу они держались горной гряды. Растительность постепенно исчезала со склонов, являя миру многолетние каменные своды и создавая нагнетающую тревожную атмосферу. Погода тоже не радовала. Голубоватое чистое днём небо вдруг окрасилось сталью и как будто встревожилось. Облака сгущались и темнели над землёй, поедая остатки солнечного света. Лучи, едва пробивавшиеся из-за облаков, падали на землю бледными дрожащими столбами. Ветер всё усиливался, и Иртгару пришлось достать из сумки теплый плащ, чтоб не замёрзнуть. Господин шёл впереди, и с каждым шагом доспех его жалобно скрипел. Остановились они уже ближе к вечеру на каменистом холмике. Сзади угрюмо нависали над землей горы, впереди расстилалось безжизненное плато Гул. К западу оно резко поднималось, образуя довольно завидное возвышение, с которого было видно всё плато и часть равнины Альтарэ. На одном из его склонов покоились развалины старого замка. Монстры так прочно обосновались на равнине и её окрестностях, что с трудом верилось: когда-то здесь жили люди. — Дальше ты пойдешь без меня, — заявил господин. В его руках с громким хлопком появилась небольшая резная шкатулка грубой работы. Вся в зазубринах, трещинах, какие появляются, когда дрожат неумелые руки и велико желание произвести превосходное впечатление на мастера, она была украшена рельефами листьев и цветов, образующие приятный рисунок на её стенках. Замок был выполнен из темного металла в виде змея с крыльями и раскрытой пастью. — Что это? — с недоверием покосившись на шкатулку, спросил Иртгар. От неё исходило слабое волнительное, но неприятное ощущение, которое змеёй просачивалось к самому сердцу души, наполняя её темными и агрессивными мотивами. Оно пробивалось сквозь десятки, а возможно и сотни заклятий, державшие что-то внутри ничем не примечательной на вид шкатулки. — Твоё задание, — как отрезал, произнёс господин, направив свой взор на старые развалины. — Это поместье не посещали уже очень давно, и в последний раз несколько ушлых дураков вынесли оттуда эту вещицу. Меня просили вернуть её хозяину, но у меня есть некоторые дела, поэтому этим займешься ты, — он протянул шкатулку юноше, и ему ничего не оставалось сделать, как взять её. «Тяжелая,» — удивлённо заметил он. Прислушавшись, он услышал тихий мерный бой, доносившийся изнутри шкатулки. — Как доберёшься до поместья, с центральной площадки перейдешь в левое здание. Как только зайдешь, спускайся вниз на два уровня, там будет длинный коридор, в нём пять дверей. Твоя самая последняя. За ней будет зал, зайдёшь в него и оставишь шкатулку у порога открытой. После немедленно уходи, но самое главное: не оборачивайся, чтобы ты не слышал за своей спиной. «О, кто-то там уже поселился. Какая неожиданность,» — про себя буркнул Иртгар — А вы что будете делать? — поинтересовался он, пытливо взглянув на господина. — Есть пара дел, которые я хотел осуществить ещё за чертой, а потом займусь и мертвецами. Встретимся через десять дней в Артагоре, на том же месте. С этими словами он растворился в воздухе, оставив прислужника одного. Как обычно, впрочем. Повертев её в руках и не обнаружив ничего, что могло бы еще разжечь интерес, мальчишка засунул шкатулку за пазуху, игнорируя усилившийся внутренний бой, и безучастно направился к замку. Расстояние от холма до пункта назначения Иртгар оценил в полторы-две мили и своим нынешним шагом он должен был добраться до него в течение трёх часов. В чём-то он был прав, но, не предусмотрев особенностей здешней местности, отличающейся периодическим повышением высоты, он потратил в дороге лишние полтора часа. Шкатулка продолжала показывать признаки активности, особенно, когда юноша забредал и терял ориентир за возвышениями на плато. В такие моменты стук изнутри разражался барабанной дробью, которую, наверное, было слышно на сотню ярдов вокруг, и затихал, когда мальчишка возвращался на правильный путь. «А она ведь ведёт меня, — догадался он после очередной дроби, — неужели там внутри что-то живое?» Однако разрешить этот вопрос оказалось невозможным: замок застрял намертво, а любые попытки проникнуть в разум этого живого защитные заклятия шкатулки обрывали на корню. К тому моменту, когда ему удалось добраться до места, уже стояла ночь. Обычно, в такое время на небе можно увидеть блики самых ярких звёзд, но в этот день небо заволокли тяжелые свинцовые тучи. Подобно армадам великих государств, они нависали над землёй, грозясь вот-вот обрушить на неё всю свою облачную ярость. Иртгар поплотнее запахнул плащ и достал из сумки маленький эрисдар. Эти беспламенные светильники появились на Эрдросе вместе с эльфами-переселенцами, которые привезли их со своей родины, загадочной Алагейзии. Эльфы охотно делились своими изобретениями с людьми, но в виду недоверчивости вторых эрисдар так и не украсили улицы человеческих городов. Мальчишка получил свой на чёрном рынке на юге королевства, выплатив за него довольно приличную по тем временам сумму. Светильник испускал мягкий белый свет, разгоняющий предгрозовую тьму на пару ярдов вокруг, но иногда подрагивал, как пламя под порывами ветра. Замок, правда, больше походил на крепость, чем на дорогое имение знатного рода. Внутренние строения окружали массивные толстые стены с бастионами, обращенные ко всем сторонам света, образуя таким образом восьмиконечную звезду. На четырех более крупных бастионах высились относительно невысокие башни с плоскими крышами и не имевшие при себе ни балконов, ни окон, ни площадок, только редкие и довольно узкие бойницы. Внутренние сооружения представляли из себя четырехэтажный донжон, сужающийся к верху и частично обвалившийся, и два небольших строения, лишенные крыш и соединенные с главным двумя мостами. Замок был выполнен из серого камня известнякового происхождения, ограненный и отшлифованный таким образом, что на расстоянии появлялась иллюзия его монолитности. Подойдя ближе и, произнесся пару нужных слов, Иртгар поднял вспыхнувший, как солнце после долгого ливня, эрисдар над головой и не смог сдержать изумленного вздоха. Даже с частично разрушенным донжоном и заросшими колючей травой стенами замок все ещё смотрелся величественно и грозно, словно готовый отразить любую атаку противника. Но время оставило на нём свой отпечаток. Мрачный, безжизненный, потемневший от дождей и палящего солнца он отталкивал и притягивал одновременно некой завораживающей и пугающей силой, пропитавшей каждый уголок древнего строения. Очнувшись от мимолетного ступора, Иртгар, сжав шкатулку, обнаружил, что нечто внутри неё перестало биться. Он недоуменно достал её из-за пазухи и внимательно осмотрел. В ту же секунду над восточной башней вспыхнула белая ломаная линия молнии, а за ней ударил гром. От неожиданности мальчишка случайно выронил эрисдар со шкатулкой и упал на колени, рефлекторно зажав уши. Эхо, подхватившее громовой удар, ещё отзывалось среди острых камней возвышения, но постепенно затихало. «Знак что ли какой?» — невольно подумал Иртгар, поднявшись на ноги и огляделся в поисках упавших вещей. Шкатулка обнаружилась в нескольких шагах от него и светилась изнутри красноватым светом. Рядом лежал на удивление целый светильник. Подобрав оба предмета и отряхнув, Иртгар заметил, что замок на шкатулке слегка приоткрылся, но не придал этому особого значения. Убрав шкатулку в сумку, он неуверенно направился внутрь замка. Центральная площадка, которая когда-то служила внутренним двориком, теперь была завалена грудами камней, так что нельзя было подойти к парадному входу. Тут и там валялся какой-то мусор, оставшийся напоминанием об ушедшем, возможно, великом времени. Местами лежали чьи-то кости, но Иртгар не особо обратил на них внимание. Однако несмотря на складывающийся образ брошенности и запущенности замка с самого порога юношу не покидало ощущение, что за ним следят. Его словно пронизывали десятки, а то и сотни невидимых глаз, пристально разглядывающие его из-за каждого темного угла. В какой-то момент ему даже показался бледный силуэт, наблюдавший за ним из разбитого окна, но, как только юноша попытался получше разглядеть его, силуэт, как ему и подобает, таинственным образом исчез. Помимо этого, одинокая мысль, во всё горло вопящая в его сознании «Здесь что-то не так!», безуспешно пыталась до него достучаться, но до неё ему, увы, не было дела. Перебравшись через камни, закрывающие проход ко внутренним строениям, Иртгар направился к нужному зданию с заманчиво приоткрытой дверью, около которой лежал разбитый фонарь. «Похоже, я здесь не первый,» — заключил он, вытянув светильник вперед. Тьма, поселившаяся в здании, отступала под ярким белым светом, являя миру отсыревшие стены и пожелтевший скелет в рванных лохмотьях, приветливо встречающий юношу на пороге. Судя по необычному цвету тряпок, которые когда-то были рубахой, курткой и штанами, и сверкающему в свете эрисдар золотому зубу, скелет принадлежал какому-нибудь расхитителю гробниц или, что более вероятно, варвару. В любом случае, несчастному не повезло пройти дальше коридора. Стиснув зубы, Иртгар перешагнул через кости, прокладывая себе дорогу через мусор и колючие лианообразные растения в сторону непривлекательной лестницы, ведущей в подземелья. Нагнетающая тишина в здании изредка нарушалась громовыми раскатами снаружи, но Иртгар не обращал на них внимания. Более его беспокоило непрекращающееся чувство слежки, которое с недавних пор ещё и усилилось, словно невидимых наблюдателей прибавилось в числе. Он не мог чётко дать себе объяснение, почему именно их стало больше, а не они усилили своё давление на его разум, но некое шестое чувство, то и дело всплывающее в определённые и, надо сказать, не всегда удачные моменты его жизни, подсказывало ему, что дело обстояло только так и не иначе. Впрочем, он не видел смысла не доверять этому шестому чувству. В конце концов, оно же его собственное, а значит и часть его, и какой тогда во всём этом смысл, если не доверять самому себе? Пройдя примерно с половину расстояния от входа до лестницы и мельком взглянув на одну из стен, Иртгар вдруг понял, что в этом замке отличало его от любого другого замка или крепости, в которых он сам побывал или видел на картинках в книгах. Гербы, украшения, может быть, обрывки гобеленов с фамильными печатями, пусть даже какие-то замысловатые отличительные знаки – вообще, что угодно, что могло сказать: «Да, я принадлежал или до сих пор принадлежу этому роду,» — ничего не было, кроме одной единственной стены в этом богом забытом коридоре. Иртгар медленно подошел к ней, подняв светильник. Специально ли именно здесь оставили это фамильное древо, местами выдолбленное, местами выцарапанное в камне, сложно было сказать. Оно занимало практически всю отведенную ей плоскость стены, верхушкой чуть ли не касаясь потолка, а корнями упираясь в пол. На ветвях и листьях древа не было лиц, как это подобает всем фамильным древам, только имена, и все перечёркнуты какой-то черной краской, кроме одного, тщательно, с любовью выцарапанного у самых корней. Рядом с именем был еще какой-то знак, и Иртгар склонился, чтобы лучше рассмотреть его. Вдруг его обдало ледяным потоком воздуха, вырвавшегося из недр подземелий и со свистом пролетевший мимо. Эрисдар подозрительно замигал, и прежде, чем юноша успел задаться вопросом: «Откуда в чёртовом здании есть ветер?» — всё помещение сотряс жуткий нечеловеческий вопль. В нём слились в один поток боль и неутолимый голод, а своей пронзительностью этот крик пробирал до костей. Впрочем, оборвался он так же быстро, как и начался, вновь погрузив здание в давящую своей тишиной атмосферу. Мальчишка замер в полуприседе, выронив эрисдар и ошарашенно вглядываясь в темноту коридора, но ничего, что могло бы заставить его принять оборонительную позицию, оттуда, к счастью, не вылезло. «Вероятно, крик шёл откуда-то снизу,» — предположил он, рукой нащупав откатившийся светильник. Тяжело вздохнув и пробормотав что-то про заслуженный отдых, он поднялся и продолжил свой путь, одной рукой держа эрисдар, а другой – кинжал. До этого Иртгар был убеждён, что никого, кроме него, в этом старом замке нет и ему, фактически, ничего не угрожает. Сейчас же он ни в чем не был уверен. Однако оставшееся путешествие до лестницы и спуск на один этаж прошли, на удивление, спокойно, даже наблюдатели оставили свои посты, и Иртгар смог забыть о них на какое-то время, но тот вопль всё не выходил у него из головы. «Это был не человек. Во-первых, в этих краях достаточно сложно обжиться, а прокормиться здесь можно разве что с Божьей помощью. Во-вторых, кто вообще в здравом уме переедет на равнину Альтарэ, да ещё и в гигантский заброшенный замок, в котором практически нет окон. Вполне возможно, что за то время, пока замок пустовал, здесь поселились какие-нибудь монстры, — рассуждал он на подходе к последней лестнице, — горы недалеко – им ничего не стоило перебраться сюда за ночь. Да вот я, конечно, молодец. На монстров – и с одним кинжалом…» Опуская эти упрёки в свою сторону, Иртгар, надо сказать, предпочёл бы именно этот кинжал любому другому оружию, которое ему могли предложить. Этот простой лёгкий клинок из нержавеющей стали он носил на поясе с самого начала службы у господина, и тот не раз спасал ему жизнь, но в данный момент хотелось иметь при себе что-то посущественнее. Например, гвардейский мушкет. Чем ниже он спускался, тем холоднее становилось, и, когда он уже добрался до нужного этажа, от холода стучали зубы. Перешагнув последнюю ступеньку, мальчишка опрометчиво шумно выдохнул, видимо, подзабыв, что по его же выводам где-то на этом уровне его терпеливо поджидала голодная, мерзкая, возможно клыкастая тварь, хотя на фоне ближайшего будущего эта заминка действительно меркла в уставшем, как и сам хозяин, мозгу мальчишки. Иртгар уже настроил довольно простые, но манящие своей желанностью планы, на оставшиеся девять дней до следующей встречи с господином. Всё, что ему осталось сделать это отнести поклажу в нужную комнату и покинуть древнее строение, что ему с каждой минутой всё сильнее хотелось сделать. Не столько, потому что он чего-то боялся, – он вообще мало чего боялся в этой жизни, – сколько, потому что его привлекала перспектива несколько дней валяться в постели и никуда не ездить, а неожиданно вернувшееся наблюдение со стороны его уже порядком доконало. В отличие от лестниц он довольно быстро преодолел последний коридор, не встретив на своём пути каких-либо преград, что заметно придало ему сил и уверенности в успехе операции. Нужная дверь подозрительно выделялась на фоне четырёх других: она была выполнена из более тёмного дерева, на ней присутствовали растительные узоры и она была приоткрыта. У самой двери Иртгар убрал кинжал и достал шкатулку, которая теперь вся светилась кровавым светом, а змей на замке едва заметно подрагивал, ещё раз убедил себя в том, что всё это скоро закончится, потянувшись к ручке, дернул за неё, распахивая дверь в предвкушении горячего ужина в ближайшем трактире…и замер в полном оцепенении. Его ждали. В данный момент только эта мысль вертелась в голове, не пересекаясь с шёпотом сотни, которые наперебой твердили: ЗАХОДИ, ИРТГАР. ТЫ ПРИНЁС НАМ ХОРОШИЕ ВЕСТИ. В один момент Иртгар кисло усмехнулся тому, что он, наконец-то, узнал, кто же за ним так тщательно наблюдал, потому что все эти «наблюдатели» были здесь. Он не видел их, но чувствовал, как его пронизывает, будто анализируя и вычисляя степень доверия, тяжелый и будоражащий душу взгляд сотен пар глаз. Они говорили в его голове, говорили между собой то ли на каком-то языке, то ли просто перекидывались утробными звуками, дополняя их визгом и шипением. Шкатулка подозрительно задрожала, а сам Иртгар, борясь с тупой болью в висках, вопреки своему желанию вошёл в помещение и опустил светильник на пол, света которого вполне хватало, чтобы видеть хотя бы очертания предметов. Огромный темный зал овальный формы, чей потолок уходил далеко наверх, содержал в себе шесть колонн, поддерживающие верхушку, темные стены, скрытые под слоем ледяных наростов, и большое количество зеркал, засверкавшие в белом свете эрисдар. Зеркала все были пыльные, грязные, местами покрытые коркой льда, но, если хорошо приглядеться, за каждым из них можно было увидеть расплывчатые силуэты примерно двадцати человек. В центре зала стояло что-то на подобие алтаря, на котором покоился вообще не вписывающийся в обстановку каменный гроб. «Гробница?» — промелькнуло в голове мальчишки, но довести мысль до конца ему не дали. Шкатулка тем временем уже ходила ходуном в его руках и, если бы не хоровой вопль, отдаленно смахивающий на тот, что он слышал наверху, то так бы этого и не заметил. ОТКРОЙ. ОТКРОЙ ЕЁ! Повинуясь мысленному приказу, он потянулся к замку у и к собственному ужасу обнаружил, что совсем не хочет этого делать, но уже не мог контролировать своё тело. Его пальцы сами по себе медленно и с усилием вытащили змея из металлической дужки, что удерживала его на месте, и шкатулка открылась. Внутри лежало сердце. Бордовое с фиолетовыми и синими прожилками, покрытое какой-то странно пахнущей слизью, но явно еще живое бьющееся человеческое сердце. «Да что здесь происходит?!» — отчаянно воскликнул Иртгар, но голос его потонул в полумраке зала и странных криках. Звук, который прозвучал в голове, можно было сравнить с визгом летучих мышей, которые несутся на тебя огромной стаей, или со скрипом, с которым нож точат о стекло, но то ли путём собственных логических выводов, то ли с помощью вмешательства в его способность мыслить Иртгар понял, что это был смех. Крайне неприятный и мозгодробительный, но смех. ПОЛОЖИ ЕГО НА АЛТАРЬ. Он послушно выполнил приказ. Как только сердце соприкоснулось с когда-то прозрачной, стеклянной, а теперь заледеневшей крышкой гроба, оно начало шипеть и извиваться, а затем и плавиться, как масло, оставленное на солнце, только в несколько раз быстрее. Образовавшаяся вязкая жидкость глубокого фиолетового цвета растеклась по всей поверхности гроба, шипя и испуская бледно-красные пары. Она проникала внутрь, выжигая себе дорогу сквозь лёд и толстое стекло. ОТЛИЧНО! ВСЁ ИДЁТ, КАК НАДО, И ТЫ НАМ БОЛЬШЕ НЕ НУЖЕН! Острая колющая боль пронзила мозг, словно в него со всех сторон стали забивать столярные гвозди. Схватившись за голову, Иртгар свалился на пол, отчаянно вскрикнув. Но и тут голос его оборвался, а сотни рук схватили за горло, перекрыв доступ воздуха к лёгким. Безуспешно пытаясь сорвать призрачные ладони с шеи, он некоторое время припадочно катался по полу, пока силы не оставили его, заставив лишь тихонько дёргаться в последних попытках вырваться из мёртвой хватки. Только когда он уже был не в состоянии двигаться, а перед глазами разверзлась бездна, и тонкий, почти неуловимый запах смерти навис над ним, только тогда его отпустили. Он видел, как тьма, пятнами вспыхивающая в разных концах и без того неосвещенного зала, разрасталась, превращаясь в абсолютную безлунную и беззвездную ночь; память медленно, но верно покидала его, и среди этих черных пятен он вдруг увидел неуклюжую расплывчатую фигуру, медленно выползающую из гроба. Однако тут и мысли покинули мальчишку, которого отправили просто донести посылку. Чернота поглотила его небыстро и мягко, как волны слабого прибоя поглощают брошенный к кромке воды камень, и он погрузился в тревожный сон.***
Месяц Лангешат. 23 день третьей луны.
В Тронжхайме все были при деле: кто помогал находить и лечить раненых, кто собирал людей для похода вглубь горы, кто горевал о потерях, а кто ликовал первой победе нового Всадника над силами Гальбаторикса, — поэтому никто не заметил вдруг появившегося в одном из коридоров высокого воина в длинном балахоне и доспехах ещё времен войны с драконами. Оглядевшись и завидев вдалеке приближающуюся группу солдат, он спешно отступил в тень сводов гномьей столицы. Отряд прошёл мимо него не заметив, а он, проводив их до ближайшего поворота, спешно двинулся в коридор, из которого они вышли. Благо, он хорошо знал тропы, прорытые гномами, а слухи, подобно ветру облетевшие всю столицу, рассказали ему всё, что требовалось. Но время поджимало, а дел, требующих его срочного вмешательства, оставалось ещё слишком много. «Шкатулка у Иртгара, он с ним справится. Врата временно закрыты. Это задержит приток душ за черту, а тот парень из Белых холмов обещал, что нечисть заметит это не скоро, пара-тройка дней в кармане у меня есть,» — рассуждал он, обходя струящийся со всех сторон народ с проворностью юнца и держась тени, хотя в этом и не было нужды: в Алагейзии он не снискал той славы, что на Эрдросе, но осторожность, привитая жизнью, твердила своё. Да и дело, которое он задумал, требовало к себе особой внимательности. Люди и гномы проходили мимо него толпами, а он размеренно продвигался к своей цели. Огромный зал, где решился ход сражения, выглядел угрюмо и, на радость незваного гостя, пусто. Только осколки Исидар Митрима сверкали в свете эрисдар и факелов. Время выбрано как никогда удачно: все заняты, и как бы не была велика утрата для горного народа, им сейчас не до уничтоженной Звёздной Розы. В центре зала, там, где между плитами зиял внушительный разлом, чернело большое пятно, немногие останки последнего шейда в Алагейзии. Безликий склонился над пеплом и зачерпнул ладонью горсть. Получилось немного, но достаточно, чтобы осуществить свою задумку. Осталось только найти духов, а по сравнению с тем, что его ждёт впереди, это будет несложно. — Они не могли далеко уйти, — внимательно рассмотрев пепел, заключил он. — Бродят где-то по округе… Вдалеке вдруг послышался топот ног и голоса. Кто-то приближался. Безликий спрятал пепел в мешочек, заготовленный заранее и поспешил убраться из Фартхен Дура. Оказавшись на поверхности, где-то на вершине другой горы, он хмуро оглядел Беорские горы. Плотные облака покрывали пики, заслоняя обзор, но ему это не мешало: он прекрасно знал, что есть на западе, а что – на востоке. Осталось понять, куда направились духи. Он вытащил из мешочка щепотку пепла и развеял её по ветру, бросив вдогонку: «Траухр сундавар. Сначала ветер нёс бледное облако пепла, но чуть только он закончил говорить, как оно резко поменяло направление движения, развалившись на три почти невидимых облачка, два из которых потекли в противоположную ветру сторону. Безликий тяжело вздохнул. Духи разбрелись в разные стороны, и на их отлов потребуется больше времени и сил. Да и ритуал, судя по всему, выйдет не таким лёгким, как предполагалось. Не смея больше задерживаться в горах, он исчез, и никто в Тронжхайме так и не узнал и, вероятно, никогда не узнает, что враг, побеждённый с таким трудом, скоро вернётся. Но не в этих землях.