Комната №66

***

Второй этаж величественного дворца, вонзавшего шпили своих башен в самые облака, представлял собой две длинные ветви коридора, вправо и влево расходящегося от небольшой круглой площадки. Каждая ветвь заканчивалась красивым витражным окном, открывавшим вид на роскошный сад, со всех сторон окружавший дворец. В солнечные дни разноцветные стёкла витражей украшали яркой световой мозаикой многочисленные двери, ведущие из коридорных туннелей в просторные, богато обставленные комнаты. В общей сложности на этаже было около восьмидесяти дверей, и к каждой была прикреплена деревянная табличка с выгравированным на ней номером. Ближе к концу правой ветви коридора находилась комната под номером 66 – комната, окна которой всё ещё были занавешены плотными, едва пропускающими свет шторами, хотя солнце давно достигло зенита и уже готовилось начать движение обратно к горизонту. Всё потому, что обитательница этой комнаты не желала, да и попросту была не в состоянии видеть солнечный свет, открывающий взору яркие краски жизни. Она как будто вдруг лишилась способности воспринимать разнообразные и удивительные оттенки предметного мира: события последних дней всё вокруг сделали для неё бесцветным. И теперь она забивалась в сумеречную темноту душной комнаты в отчаянной надежде перестать вспоминать о случившемся. Была и ещё одна причина, по которой девушка так и не потревожила шторы, просидев всю ночь и всё утро практически в одной позе – она не могла назвать эту комнату своей. Ведь вчера её силой приволокли к двери, грубо, точно в тюремную камеру, втолкнули внутрь, а после заперли снаружи дверь, громко щёлкнув замком. Она догадывалась, почему её привели сюда, а не убили или не отправили в настоящую камеру, и осознание этой причины ужасало её. Она была трофеем, военным трофеем, и ей суждено было стать одной из многочисленных наложниц того тирана, против которого они еще вчера воевали. Она, Ксения Ушакова, и её возлюбленный, Николай Соболев – вождь повстанцев. Им удалось собрать немалое количество людей и выбрать удачный момент для нападения, но всё же победа оказалась не на их стороне. И дело было не в том, что королевские солдаты были лучше вооружены и обучены, а в том, что на вражеской стороне была сила, которой повстанцы ничего не могли противопоставить. Это была магическая сила, которой обладал князь – уникальные способности, дарующие почти безграничную власть. Ксения понимала, что было безумием бросать вызов этой силе, но вместе с тем даже сейчас она не считала, что всё произошедшее было ошибкой. У неё не получалось только в полной мере осознать тот факт, что она оказалась в плену: отчего-то она никогда не могла предположить такого поворота событий. Не раз она думала о том, что, возможно, ей суждено погибнуть на поле боя. Дочь кузнеца, с детства умевшая обращаться с оружием, она порой даже мечтала о подобной кончине, точно восторженный юноша, впервые отправляющийся на войну. Она также могла предположить, что ей суждено закончить жизнь на плахе, но то, что судьба уготовит ей такую участь, не снилось девушке даже в самых кошмарных снах. Ведь это была самая медленная и мучительная смерть из всех возможных – смерть, заключающаяся в рабской жизни. Неожиданно в замочной скважине заскрипел ключ, и в следующую секунду дверь отворилась, впуская в комнату девочку лет тринадцати. – Меня зовут Катя, – представилась она, сделав лёгкий поклон, в руках у её было несколько очень красивых платьев из дорогих тканей. – Мне велено спросить Вас, понимаете ли Вы, что не являетесь пленницей во дворце? – продолжила служанка, развешивая принесённые наряды в шкафу, – Я принесла Вам ключ от Вашей комнаты и, если пожелаете, покажу каждый зал во дворце и каждый уголок в саду. – Неужели, ты, правда, думаешь, что моё положение чем-то отличается от положения пленницы? – грустно усмехнулась Ксюша. Ответа не последовало, но она и не ждала его. – Наш господин зайдёт к Вам вечером, – произнесла девочка, закончив развешивать одежду, – а я через несколько минут принесу Вам ужин, – с этими словами служанка покинула комнату. * * * Темнота постепенно переходящего в ночь вечера проникала в слабо освещённую пламенем свечи комнату с номером 66. Теперь дверь в неё была открыта, и в широкой вазе на прикроватном столике покоился ключ от замка. Надев одно из принесённых ей платьев, поскольку её одежда была вся изодрана и перепачкана, Ксюша стояла у окна. Слегка отогнув штору, она смотрела, как за окном ночь постепенно завладевает садом, не в силах залить сине-чёрной краской лишь белоснежные лепестки роз… Вот и она, Ксения, в выбранном ею белом платье с изящной шнуровкой спереди и свободной, шёлковым водопадом струящейся по ногам длинной юбкой, походила на одну из тех роз. Роз, которые неотвратимо окружала тьма – понятие столь созвучное имени здешнего повелителя... Вдруг дверь за спиной девушки тихонько скрипнула, и, повернувшись, Ксюша увидела перед собой мужчину в чёрных штанах и белой рубашке, поверх которой был надет чёрный камзол. До этого момента она лишь приблизительно представляла себе, как выглядит тот, кто носит ненавистное ей имя Дмитрий Ларин, а теперь он стоял так близко, что можно было разглядеть каждую чёрточку на его лице. Кэлен поразил цвет его глаз: они были карие и отдавали невероятным изумрудным оттенком. И эти глаза в свою очередь изучали её, мурашками пробегая по коже. – Вижу, тебе приглянулось одно из платьев, – нарушив затянувшееся молчание, произнёс Дмитрий, - оно прекрасно смотрится на тебе. – Думаю, Вы не платья пришли обсуждать, – безэмоционально отозвалась девушка. – Верно, – усмехнулся мужчина, садясь на край кровати, – есть вопрос, ответ на который интересует нас обоих, – продолжил он, – это вопрос о твоём будущем, Ксения. Девушка ничего не ответила, ожидая, что он скажет дальше, лишь немного поёжилась, поскольку было странно слышать своё имя из этих уст. – Полагаю, ты знаешь, как обычно поступают с мятежниками, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил маг, – но у тебя есть возможность избежать подобной участи и стать… – Вашим ночным развлечением, – не выдержала Ксюша, поняв, что не желает знать, какую формулировку для этого выбрал бы он. Ларин рассмеялся, одарив её таким пронизывающим взглядом, который выдержал бы не каждый. Затем он поднялся и, подошёл к девушке столь близко, что она ощутила его дыхание на своей коже. – Ты необычайно красива, Ксения, – произнёс он, – и, поверь, мне совсем не хочется казнить тебя или запереть в сырой камере подземелья, тем более что мужчине доступен иной способ подчинить себе женщину, – с этими словами он провёл рукой по её волосам. – Я предпочту казнь, – смело ответила Ушакова, резко отстранившись от него. – Кошка решила показать свои коготки? – в усмешке скривил рот правитель, и голос его стал более жёстким. Мановением руки он захлопнул дверь и, вновь приблизившись к девушке, схватил её за плечи и, притянув к себе вплотную, сорвал с её губ поцелуй. Ксюша попыталась вырваться, но тщетно, и тогда она сделала то, что, как ей казалось, должно было обеспечить ей дорогу на плаху – она плюнула ему в лицо. Дерзкая, не умеющая притворяться ни на уровне слов, ни на уровне чувств Ксения… Нет сомнений, что предложение, с которым Ларин изначально пришёл к ней в комнату, было в высшей степени оскорбительным и мерзким, но он вовсе не собирался быть с ней жестоким. До этого момента. Мужчина с силой толкнул девушку, заставив её упасть на кровать, и она почувствовала, что постель, которая до этого была мягкой, как пух, стала жёсткой, точно дощатый пол. Ксюша хотела было попробовать подняться, но сильные руки вжали её в кровать так сильно, что девушка едва сдержала стон от боли. Она предприняла ещё одну отчаянную попытку высвободиться, но поняла, что своими действиями лишь ещё больше разозлила Дмитрия Ларина. Осознав, что сопротивляться бесполезно, Ксения замерла в отчаянном оцепенении. Руки между тем уже расправились с завязками на лифе её платья, обнажив нежную грудь, и девушка чуть было не вскрикнула от последовавших прикосновений… Резкими движениями он продолжал раздевать её: соскользнул на пол разорванный шёлк длинной юбки, сорвано было нижнее бельё… Только теперь, когда она лежала перед ним полностью обнажённой, мужчина, наконец, решил избавиться от своей одежды, и, не спуская плотоядного взгляда с девственно прекрасного тела Ксении, маг за считанные секунды высвободился из плена своего одеяния. Его руки легли на её лодыжки и начали медленно подниматься выше. Изучив каждый изгиб её ног, его ладони коснулись внутренней стороны её бёдер, и властным движением рук мужчина заставил девушку широко раздвинуть ноги. Ксюша почувствовала, как неконтролируемая дрожь завладела её телом, когда он запустил пальцы в её жёсткие кудри, и уже не смогла сдержать стон, когда они проследовали дальше. Ларин мучил её прикосновениями, которые были для неё одновременно приятны и несносны. Она ощутила, как особое, щекочущее, нестерпимое наслаждение проникает в неё, и ей хотелось закричать от этого странного, нового для неё чувства. Но это было лишь началом, и её дрожь усилилась в разы, когда нежной кожи коснулись уже не пальцы. Он вошёл в неё грубо и жёстко, заставив ощутить пронзительно-резкую боль, и с жестокой медленностью начал двигаться в ней. Каждая секунда стала казаться ей вечностью, а она могла только, стиснув зубы, ждать, когда всё закончится, подчиняясь его толчкам, двигаясь под ним в такт его движениям, как будто её тело больше ей не принадлежало, всецело перейдя в беспощадную власть ненавистного мужчины. Из внешних уголков глаз по вискам Ксюши невольно скатились солёные капли, и губы чуть слышно прошептали: «Хватит…» Это произошло непроизвольно и было не обращением к Ларину, а просто отчаянной, случайно произнесённой вслух мыслью, едва различимым шёпотом, который на беду всё-таки был расслышан. – Хочешь, чтобы я остановился – умоляй, – прошептал король, и его дыхание обожгло её ухо и горячей дрожью пробежало по шее. Даже в состоянии, когда её мысли были перепутаны, словно нити в клубке, а тело переполнено невыносимым ощущением смешанной со жгучим наслаждением боли, Ксюша понимала, что мольбы лишь раззадорят её мучителя. Но его движения в ней становились всё жёстче, болезненней и нестерпимей, и невольное «Пожалуйста, хватит…» всё же сорвалось с её губ. И тут ею овладело осознание того, что всё происходившее до этого ещё не было пределом. Она и так уже была не в состоянии выносить эту пытку наслаждением и болью, а его толчки стали ещё сильнее, ещё глубже – нестерпимей до невозможности, и она уже не могла не шептать: «Пожалуйста, хватит… Умоляю…» И нельзя было сказать, что доставляло мужчине, совершающему над ней это насилие, большее удовольствие: физические ощущения или этот её надорванный, умоляющий остановиться шёпот. Когда же Ларин со стоном удовлетворения опустился рядом с ней на кровать, Ксюша даже не сразу поняла, что всё осталось позади, поскольку её тело ещё продолжало вздрагивать, подчиняясь заданному ритму. Пытаясь высвободиться из цепких объятий ощущений, она не заметила, как Дмитрий оделся и, не произнеся ни слова, направился к выходу. Перед тем, как коснуться дверной ручки, маг щёлкнул пальцами, и Ксюша вновь почувствовала под собой воздушную мягкость пуховой перины.