***
Я всегда удивляюсь тому, как быстро можно с кем-то подружиться. Или же наоборот, долго добиваться дружеских отношений с определенным человеком, но так ничего и не достичь. Жизнь настолько непредсказуема, правда? Сначала ты человека знать не знаешь, и не думаешь даже, что у вас есть что-то общее. Но проходит совсем немного времени, случается что-то невообразимое, и вот, ты понимаешь, что вы читаете одни книги, слушаете одну музыку и оба думаете, что вот тот рыжий парень из «В» класса — еще тот моральный урод. Или же, как мы с тобой, — еще неделю назад, мне бы и в голову не пришло написать тебе письмо. Я очень давно хочу с тобой общаться и не только общаться, ведь ты мне небезразличен. Но подойти я к тебе не осмелюсь — боюсь отказа. Я даже не знаю, читаешь ли ты это письмо, уже третье письмо, которое я подкладываю тебе каждый день в твой рюкзак… Очень надеюсь, что да.
***
Серёжа нахмурился. Сегодня письмо было немного странным. Будто бы недописанным. И со странными намёками про дружбу… Если бы Матвиенко мог, он бы давно спросил у анонима, но конверт был идеально чист. Ни одной подсказочки, ни единого намёка, кем же может быть автор писем. Прозвенел звонок с урока. Десятый класс сегодня отпустили пораньше, поэтому Серёжа подскочил с места и принялся собирать вещи, а письмо решил понести в руках. Антон, тем временем, пересказывал Юле сюжет одного недавно вышедшего романа. Девушка слушала парня с невероятной внимательностью. Восхищённая улыбка не сходила с её лица, а глаза так и светились. После вчерашнего случая, Юля первая набралась смелости и завела разговор с Антоном. А Шастун не был против, потому что Топольницкая оказалась приятной собеседницей. Но он и не знал совсем, какие не дружеские чувства она к нему испытывает. Антон и Юля направились к выходу, как и Серёжа. Девушка прошла первой, а вот Антону и Серёже вышло столкнуться. Из рук Матвиенко вылетел конверт, прямо под ноги Шастуну. Антон с неким волнением наблюдал за тем, как Серёжа бережно, боясь помять, поднимал конверт с письмом с пола. Сердце забилось чаще. Серёже важны эти письма, похоже. — Мне казалось, письма давно ушли в прошлое, — будто бы невзначай заметил Шаст, пытаясь скрыть нарастающую панику внутри. — Ага, — кивнул Матвиенко, — а мне вот всё пишут. — Что пишут? — Антон поднял взгляд на лицо одноклассника, но смутился и тут же опустил глаза обратно на конверт. — Неважно, — Сережа покачал головой и усмехнулся. — Кто пишет то? — Парню подумалось, что его одноклассник сегодня необычайно разговорчив. — Понятия не имею, Антон. Антон закусил губу. Казалось бы, вот он, чёртов шанс, возьми и признайся! — Серёжа, я… — робко начал Антон, но его перебила Топольницкая. — Антон, мы идём? — Идём, Юль, — Шастун вздохнул и, последний раз бросив взгляд на парня напротив, направился к выходу. Юля посмотрела на Серёжу, пожала плечами, и убежала вслед за Шастом. Матвиенко вздохнул. Они всё-таки оба немного странные. А Шастун еще и приставучий. Кстати, что странно, раньше Серёжа за ним такого не замечал. Более того, Серёжа никогда не думал, что у Антона такой приятный голос. Почему он почти не разговаривает? А с чего вдруг Серёжа, собственно, должен размышлять о Шастуне? Матвиенко встряхнул головой, избавившись от ненужных мыслей, и, поправив рюкзак на плечах, отправился домой. Письмо он всё также держал в руках, сам не понимая, почему.***
Юля рассказывала Антону какую-то занимательную историю из своего детства, но он совсем её не слушал, думая о своём. Значит, Серёжа всё-таки читает его письма! Да еще и так бережно к ним относится. Сердечко сладко сжалось от осознания этого факта. Возможно, его шансы не настолько ничтожны. Может быть, Антон даже подойдет и признается Серёже, не дождавшись назначенного самим собой же срока. Чтобы письма не писались просто так, Шастун создал определенные рамки. Он будет писать письма двадцать один день, за это время морально готовясь к признанию. Да и Серёжу подготовит заодно. Но прошел лишь третий день, а Антону уже тяжело. Тяжело писать письма, скрывая свою личность, писать так, чтобы не было понятно, кто пишет… Писать и не получать ответа. Успокаивало лишь то, что Антон теперь точно знал — Серёжа его письма читает. Они важны ему, эти письма. Он не насмехался над написанным и не рассказывал всем и каждому, что же ему пишет тайный воздыхатель. Это, действительно, грело сердце, и на душе становилось хорошо. Антон так задумался, что совсем не слышал, что говорила ему новоиспеченная подружка Юля. Девушка нежно взяла его за руку, и парень очнулся. Аккуратно вытащив руку из ладошек Топольницкой, и, не заметив её расстроенного лица, Шастун слегка приподнял уголки губ. — Прости, Юль, задумался. Ты говорила что-то? — Я говорю, мы пришли уже, — девушка указала на свой дом. — Ой, а я и не заметил. Тогда, пока, до завтра, — Антон похлопал Юлю по плечу и, развернувшись, направился домой. Девушка явно выглядела недовольной. Хоть бы в щечку поцеловал. Юля простояла еще пару минут, устремив взгляд на Антона, который уходил всё дальше, а когда он исчез из её поля зрения, развернулась и отправилась открывать дверь в подъезд. Несмотря на то, что Шастун совсем не видел очевидных вещей и иногда раздражал, Топольницкая всё больше влюблялась в него. Где-то внутри неистово бились бабочки, грозясь разорвать грудную клетку, а Юля лишь жмурилась и глупо улыбалась. Она давно подозревала, что помешалась на Антоне, но сейчас в полной мере осознала, что больна им. Девушка позвонила в дверь своей квартиры, но никто не открывал. Юля улыбнулась еще шире: мамы нет дома. Юлина мама была достаточно строгой женщиной и очень пунктуальной и дисциплинированной. И, конечно же, она совсем не выносила, когда её дочь приходила со школы немногим позже. К тому же, она могла увидеть, что Антон провожал её до дома. В общем, причин радоваться маминому отсутствию у девушки было достаточно. Топольницкая открыла дверь ключом и зашла внутрь. С кухни доносился аромат яблочного пирога. Юля не устояла и отправилась на кухню. Пирог так и манил отрезать от него большой кусок и съесть. Что Юля, собственно, и сделала. Но не успела она уйти со своим куском в комнату, как хлопнула входная дверь и раздался голос матери, разговаривающей с кем-то. Девушка замерла. Мама ведь терпеть не может, когда таскают еду из-за стола без спроса! — Андрей Борисович, я вас уверяю, Юленька замечательная девочка, и она достойна того, чтобы учиться в вашем университете. Юля быстро прошмыгнула в свою комнату и неслышно прикрыла дверь, после чего тяжело вздохнула и закатила глаза. Мама снова пытается запихать её в этот ненавистный ей ЛЭТИ! Она считала его лучшим университетом Санкт-Петербурга. Что неудивительно, если учитывать тот факт, что её мать там работала. И каждый божий день, она объясняла Юле, что её ждёт великое будущее с этим университетом. А если Юля начинала перечить, заводился разговор о том, что ≪рисовалки≫ это не дело для такой порядочной девушки, а мать хочет ей лишь помочь. — Я всё прекрасно понимаю, Марина Андреевна, но вы же знаете, всё зависит от того, как девочка сдаст вступительные, — раздался мягкий голос мужчины, неизвестного Юле. Они прошли на кухню. — О, я готова за неё поручиться, она очень умный ребёнок и всё сдаст на ≪отлично≫, — мать была готова за неё поручиться, а вот сама Юля в своих знаниях была не уверена, -Юленька, милая, подойди сюда! — вдруг воскликнула мать. Девушка, проклиная всё на свете, направилась на кухню. За столом сидела её мама и мужчина достаточно приятной наружности. Рядом с ним стояла тарелка с нетронутым куском пирога, любезно предложенным матерью. — Здравствуйте, — Юля понимала, что если не будет вежливой, то выслушает от матери очередную лекцию по поводу того, как нужно общаться с важными гостями. Мужчина лишь кивнул и улыбнулся. Он внушал девушке доверие куда больше, чем собственная мать. — Юля, это Андрей Борисович Землин, ректор Ленинградского электротехнического института. Я рассказала ему, как ты мечтаешь попасть в этот университет. — Но я… — начала было Юля, но была перебита матерью. — Андрей Борисович, знаете, она всегда интересовалась физикой и даже часто смотрела научные фильмы. Девушка аж рот открыла от удивления. Ведь не было ничего такого! Но ответить ей не дали, отправив обратно в свою комнату. Топольницкая гневно хлопнула дверью и упала на кровать. Обняв свою подушку, Юля еле сдержала слёзы. Её мама в последнее время переходила все границы.А самое обидное, что сама Юля сделать с этим ничего не может совсем.