Маленькая девочка с большими мечтами

      Очередной пасмурный вечер. Уже месяц погода не меняется, так что с лёгкостью можно предсказать, как одеться, чтобы не замёрзнуть. Солнце ещё не село – оно выглядывало из-за горизонта, играя с поздними пешеходами, даря надежду на то, что можно вернуться домой до темноты. Темнело. Луна то пряталась за серыми тучами, то на мгновение выглядывала, то снова исчезала. Звёзды не сияли – они, словно все разом потухли. На улице потемнело, и даже фонари, стоящие постом вдоль улицы не спасали от темноты, медленно застилавшей своим покрывалом улицы. Крыши небоскрёбов прятались за облаками - тяжело представить насколько здания высокие. Стеклянные стены замков менеджеров и офисных работников отражали улицу. Удивительно, что тонкое стекло, переливающееся в тусклом, мигающем свете фонарей, оставалось целым, нетронутым, даже без пятен - казалось, что от любого чиха оно разлетится в мелкие кусочки, наводнив улицы острыми осколками, которые потопят под собой людей, машины, деревья.       Проходя мимо очередного офиса, я мельком бросила взгляд на своё отражение. Как я и ожидала - такая же, как и утром, ничего не поменялось. А жаль? Никогда не питала любви к своей внешности: слишком низкая, чтобы быть среди высоких, но при этом слишком высокая для низеньких, аккуратненьких девочек. Ни туда, ни сюда - разговаривая с одними, приходится задирать голову, чтобы поговорить, от чего неимоверно болит шея; а с другими - съёживаться что есть силы, чтобы слышать, что те говорят. Чёрные волосы закрывали половину лица - так проще, прячешь глаза от незнакомых прохожих, и они не догадаются, что у тебя на душе. Из-за неуверенности в себе я старалась отрастить волосы как можно длиннее - так удобнее скрываться от собеседников, но от чего-то ниже лопаток волосы не росли. Из-за той же неуверенности, да и не любви к себе вся одежда мешковатая, на несколько размеров больше - это лучше, чем облегающие майки и футболки, из которых будет вываливаться все, что не должно. И, конечно, неяркие цвета: чёрная кожаная куртка, футболка чёрная без принта, тёмно-серые джинсы, потёртые от старости. Я такая же серая, как и вечерние улицы города, в котором я живу. Серая, неинтересная, невзрачная. И только жёлтые тряпочные кеды, в которых удобно бегать, перепрыгивая с бордюра на бордюр, думая о чем-то своём: то ли о том, как прожить на зарплату бармена в маленькой кофейне на окраине, то ли о прекрасном принце на белом коне.       Подул лёгкий, но холодный ветерок. По телу побежали мурашки, и я решила всё же застегнуть куртку, чтобы окончательно не околеть. Было холоднее обычного. Что ж, всегда бывали исключения, вот и сейчас погода решила поиграть. На город спустился туман.       Глядя на своё отражение, я всё же заметила разницу с собой утренней - тогда, рассматривая отражение в зеркале ванной комнаты, я не видела разочарования, смешанного с отчаянием и злостью, которая пыталась разрастись и стать яростью. Поддавшись эмоциям, я спешила куда-то вперёд, едва различая дорогу. Вокруг гудели машины, ругались водители и пешеходы. Город должен заснуть, но он только начинал жить. На улицах людей больше, чем во время праздников, но они не стоят, бегут по делам, как деловые муравьи. И все спешат в центр, в жилой район, где и располагается большинство домов. Город нельзя назвать мегаполисом, чтобы он притягивал к себе тех, кто хочет красиво жить или много зарабатывать. Есть, конечно, и те, кто зарабатывает много денег, вообще не прилагая усилий, но таких единицы. Но отчего-то люди стремятся сюда, превращая улицы, да и сам город в муравейник. Признаться, я и сама не понимаю, почему мой выбор пал сюда, когда я переезжала. Интуиция?       Я гуляла по городу, пытаясь найти. Место, куда я могу забиться, где могу излить душу сама себе или бармену. Все равно кому - после первого бокала язык развязывается, и все равно с кем говорить. Мне хотелось гулять по любимым переулкам, но густой туман, спустившийся с небес, прятал от меня арки и повороты - я боялась потеряться. Из темноты доносился гул улиц, перешёптывание людей, сигнализация, сирены. Ещё никогда не видела город таким живым. Не понимаю как, но я дошла до станции метро, которая привезёт меня прямо к квартирке, которую я снимаю у монстра в человеческом облике. И вот вопрос встал ребром: стоит мне ехать домой или нет? Пока я размышляла, меня несколько раз задели плечом люди, спешившие прочь из подземной станции. Вернуться? Пропасть без вести? С каждым мгновением вопросов в голове появлялось всё больше и больше, от чего, казалось, мой мозг взорвётся.       Принять решение я так и не смогла. Мои ноги сами повели меня прочь от станции. Я бежала от неё, словно за мной в погоню отправился огонь, всё пожирающее пламя. Но на самом деле пожар был внутри меня – ядовитые мысли уничтожали изнутри. На глазах навернулись слёзы. Я вспомнило всё плохое, что произошло со мной. Чтобы выжить, мне пришлось засунуть в дальний ящик свои увлечения, а про образование вообще забыть. Бросить, какую-никакую, семью, уехать в неизведанный город по зову подруг, с которыми познакомилась в Интернете. Без родственников. Без друзей. Без дома. Одна в огромном городе. Я остановилась, собрав все эмоции и мысли в одну кучу. Нельзя поддаваться хаосу, а то он вырвется изнутри и будет твориться и снаружи. А ведь покоем и нынешнее состояние не назвать. Скинув со щёк слёзы, я огляделась – эту улицу не помню. Может, когда-то была здесь проездом, сидя в автобусе. Я обычно сажусь у окна, включив музыку в наушниках как можно громче.       Нужно вернуться домой, наверное. В любом случае мне нужна была станция метро или автобус, чтобы выехать хотя бы в знакомую часть города. Мне повезло, на другой стороне дороги виднелась широкая лестница, спускающаяся под землю. Не оглядевшись, я просто пошла вперёд и едва не попала под колёса машины. Не знаю как, но чёрному автомобилю удалось остановиться буквально в метре от меня. Как бывает в таких ситуациях, сейчас должен выйти разъярённый водитель. Кричать, сильно жестикулируя, оскорблять, материться, создавая скандал. Я была готова выслушивать это всё в свой адрес, взглянула на водителя, но тот не шевельнулся. Стекло градиентом тонировано, так что я не видела его лица, только руки, лежащие на руле. Странные кольца, такие я видела разве что в антикварных магазинах: большие камни обивает металлические прутья, создавая волшебный рисунок. Фары машины замигали, заставив меня ускориться и перебежать дорогу на ту сторону. Пока я спускалась по лестнице, чувство, что кто-то следит за мной. Бросив быстрый взгляд на дорогу, заметила, что машина не сдвинулась с места. Но сбросив всё на свой нервоз, я ускорилась.       Станция совсем простенькая: нет ни широкого карниза, опирающегося на ряд колонн, ни широких вестибюлей, ни окон. Похоже, что я попала в старое заброшенное здание больницы. В нос сразу же ударил неповторимый запах сырости, плесени и мусора. Обшарпанные, потёртые стены, выкрашенные в блеклую грязно-жёлтую краску, наваливались на меня, не позволяя вдохнуть полной грудью отвратительный смрад. Наверное, это к лучшему. Красным баллончиком нарисованы пентаграммы, знаки анархии и «послания», адресанты которых никогда их не прочтут. Тусклые лампочки над входом едва освещали дорогу, что мне с большим трудом удалось найти кассу и взять билет. Мрачный сумрак скользил по грязному полу, забираясь на разваливавшиеся скамейки.       Я ждала проезд. Темнота и тишина давили на меня, от «аромата» кружилась голова. Казалось, я вот-вот сойду с ума. Мне пришлось расстегнуть куртку, укутать нос в её воротник, чтобы меня не вывернуло. Не хотелось «пополнять» букет ароматов, царивших здесь. Я считала секунды, минуты. Поезд был ужасно необходим, но его не было и не было. Не понимаю, как кассирша сидит здесь. Станция пустовала. Я единственная, кто решил поехать в этом направлении, ведь оно ведёт в старый район, где большинство зданий под снос, спасибо, что хотя бы карту ветвей не изуродовали. Я не боялась кварталов, в которые отвезёт меня спасительный поезд, ведь там я бывала ни раз и знаю, где можно снять комнатку на ночь. Из глубины бесконечного тоннеля послышался шум, и через мгновение появился долгожданный вагон. Двери открылись, и я тенью промелькнула внутрь, села на свободное место, которых в вагоне было видимо-невидимо.       Я удивилась тому, что такие ужасные станции ещё существуют. Такие заброшенные и изуродованные места сохранились только в моих ужасах, которые, бывает, посещают меня по ночам. Вагон почти пустой, но в нём пахнет людьми: пот, дезодорант, духи, еда – всё это смешалось в один запах, отвратительный и тошнотворный. В противоположной стороне стояла женщина и маленький ребёнок, которые привлекали всё внимание к себе из-за громких разговоров и споров. Мужчина с газетой часто отрывал свой взгляд от пожелтевшей бумаги и, одаряя неодобрительным взглядом, мать с сыном, мотал головой. Бабушка, сидевшая в двух местах от меня, всё время копошилась в своих сумках, наполненных на рынке. Молодые парень и девушка стояли в тамбуре, держались за руки и постоянно целовались, от чего мне в голову снова лезли мысли, которые я так стремительно пыталась выкинуть.       Остановка. Ещё одна. В вагоне осталась только я, самая решительная и храбрая покорительница ночных станций. Стук колёс, скользящих по железным рельсам, не давал мне полностью погрузиться в мои мысли. Но именно это мне и помогало. Отчего-то стало спокойно. Я хотела всю ночь бороздить устья железных рек на управляемой лодке, жаль, что не я капитан.       Конечная.       Я проехала нужную остановку, слишком поздно поняла, что я невнимательная дура, поэтому вышла не незнакомой. Чтобы дойти до улицы, где небольшой хостел, нужно пройти несколько кварталов. На улице похолодало, я укуталась сильнее в куртку и поспешила вперёд, надеясь, что выйду к конечной точке своего путешествия. Ночь спустилась на город – на улицах никого: ни людей, ни птиц, всегда летавших низко к земле, пытаясь схватить еду у зевак, ни собак, так любивших бегать по улицам, ни кошек, часто кричавших по ночам. Дома вокруг совсем старые, полуразрушенные, совершенно не похожие на небоскрёбы из центра города. Туман гулял по улицам вместе со мной и, видимо, посчитав хорошей спутницей, сгущался вокруг меня. Я едва видела собственные руки, что уж говорить о дороге. Кругом было тихо… слишком тихо…