***
Гермиона тихо вошла в Общий зал Гриффиндора, крадясь, как вор в темноте. Девочка ожидала, что все уже ушли спать, но оказалось, что далеко не все. Она натолкнулась на кого-то в непроглядной тьме и распласталась на полу, сбив этого самого «кого-то». — Мантикора тебя разрази! — простонал голос в темноте. — Извини! — Гермиона попыталась встать, но запутавшись в мантии, не смогла этого сделать. — Люмус! — в темноте послышался ещё один голос. Тоненькая струя света позволила девочке всё разглядеть. На полу вместе с ней распластался один из близнецов Уизли, а палочкой светил Ли Джордан. — Фред, тебя сбила заучка! — рассмеялся мальчишка. — Грейнджер, смотри куда идешь! — шикнул тот, встав на ноги. Гермиона продолжала сидеть. — Как будто я специально, — фыркнула она, потерев ушибленную ногу, — это ты расселся на полу! Что ты там вообще делал?! — Шнурки завязывал, знаешь, что это такое? — с сарказмом полюбопытствовал он. Гермиона закатила глаза и всё же встала на ноги. — Кстати, — она решила, что Фред Уизли — большой проказник Хогвартса — наверняка, знает всех учеников, — ты не знаешь, кто такой или такая Т.М. Реддл? Мальчишка задумчиво посмотрел на Гермиону: — Зачем тебе? — Какая тебе разница? — вопросом на вопрос ответила та. — Так знаешь или нет? — Да, — мальчишка отрешенно кивнул, посмотрев на друга, — Ли, как там звали его: Томас Мао Реддл, да? Ну, та награда за особые заслуги перед школой. Джордан почесал затылок: — Разве не Том Марволо Реддл? — Вот-вот! — шкодливо улыбнулся Фред. — Том Марволо Реддл. — На каком факультете он учится? — Гермиона обратилась к Ли, тот только рассмеялся: — Грейнджер, он учился здесь пятьдесят лет назад. Девочка вздрогнула пятьдесят лет назад! Дело было неладно. Открывшего тайную комнату пятьдесят лет назад исключили из школы, а Том Реддл получил награду за особые заслуги! Он мог поймать наследника Слизерина и написать об этом в дневнике, который сейчас находился у Гарри. — Кошмар… — Что кошмар? — не понял Фред. Не ответив, девочка поплелась в сторону спален. — Не за что, Грейнджер, — фыркнул мальчишка, — вот и помогай людям.***
На следующий день лицо Рона стало абсолютно нормальным, даже цвет глаз стал приходить в норму. Мадам Помфри даже отпустила его на уроки. А вот Гермиона с самого утра рассказала нам свою теорию насчет Реддла. Серьёзно задумавшись над этим вопросом, мы спустились в Зал почета, дабы своими глазами узреть эту награду. Серебряная табличка и вправду висела среди прочих наград. — Может он еще что-нибудь сделал? — предложил Рон. — Давайте поищем. Имя Реддла было на старой медали «За магические услуги», а также в списке старост школы за последние сто лет. — Он точно мог поймать преступника, — восхищенно отметила Гермиона. — Столько наград! Когда мы шли в сторону Большого зала, то натолкнулись на Пивза, который хищно оскалился: — Так-так, смотрите кто тут у нас! Аманда Певерелл! — Отстань Пивз, — отмахнулась я, но тот был совсем другого мнения. — Я сочинил стишок, хочешь послушать? — самодовольно спросил он, крутанувшись под потолком. — Хочешь ведь? Взмыв под потолок Пивз, что есть мочи прогорланил: Певерелл Аманда, ты страшная злодейка, Убивающая людей и духов чародейка! — Просто верх искусства, — ответила я призраку. Казалось ничего больше не могло меня развеселить, но вскоре мадам Помфри обнадежила всех, что мандрагоры вступили в переходный возраст и совсем скоро, когда их юношеские прыщи сойдут, то бишь после пересадки, можно будет приготовить настойку, чтобы всех вылечить. С облегчением, казалось, вздохнули все. А Поттер между тем таскал с собой дневник Реддла, было бы не удивительно знать, если бы мы узнали, то, что он и спит с дневником. Как-то раз Дафна решила пойти в Большой зал вместе с Блейзом, чтобы поболтать о домашнем эссе, которое задал Снейп, а они работали в паре. — Аманда, — вкрадчиво сладко пробормотала Пэнси, позади которой стояла Миллисента, — как думаешь, Драко понравится, если я подарю ему шоколад? Этот вопрос я уже слышала, только вот от Гринграсс-младшей. Астория вбила себе в голову, что Малфой это самый прекрасный герой, так сказать принц, сошедший со страниц книг. К слову, Астория была очень похожа на свою сестру Дафну, своими представлениями о героях. — Ну, все любят шоколад, — пожала я плечами, собирая свои вещи. — Драко его обожает, — Паркинсон видимо поняла ответ как «Да, конечно!», поэтому села на мою кровать. Глаза её блестели от радости. — Я ведь знаю, что нравлюсь ему! — Наверное, — пробормотала я, ища глазами снитч, — где же он? — Драко ушел на завтрак… — Да не Малфой! — обозлилась я. — снитч мой. Обнаружив его в руках Миллисенты, которая его еще и рассматривала, я стрелой вылетела из комнаты, страшно злая и гневная. — О, Аманда, — махнул рукой Нотт, догнав меня у выхода из общей комнаты Слизерина, — куда несешься? — В Большой зал, — я не была в настроении любезничать с одноклассником. — Оу, — пробормотал Нотт, — кто-то сегодня не в духе… А все потому, что Дафна ушла с Блейзом? — Из-за Драко, — взвыла я, не понимая, почему это я разоткровенничалась с Ноттом, — все только о нем и говорят, сговорились! — Скорее всего, это из-за Валентинова дня, — рассмеялся мальчик, — Пэнси меня тоже о Драко спрашивала. Почему-то все старшеклассники выходили из Большого зала с кислыми лицами. Я подумала, что это всё из-за того, что эльфы приготовили лимонный сок, но дело оказалось не в соке и не в эльфах. — Мы дверью ошиблись? — лицо мальчика сразу сделалось кислым и угрюмым. — Вроде бы нет, — я огляделась. Стены были украшены ядовито-розовыми цветами, конфетти в форме сердечек сыпались с потолка, а вот за преподавательским столом, словно кошка пробежала: лицо Снейпа было полно отвращения, щека у профессора МакГонагалл нервно дергалась, а вот по одежде самодовольного Локонса я поняла, что это именно он организовал это издевательство над Большим залом. Едко-розовая мантия, большая красная шляпа с белыми сердечками, а широкая белоснежная улыбка украшала его лицо. — Он слабоумный, — вздохнул Нотт, когда дети сели на свои места. — Что это за, — я смахнула с себя сердечки, которые обильно падали с потолка, — уродство? — У Локонса спроси, — Дафна выковыривала сердечки со своей тарелки, правда безуспешно, — вот скажи мне, как можно было до такого додуматься? — А разве у него есть мозги? — поинтересовался Блейз, и весь стол Слизерина рассмеялся. Тем временем Локонс встал со своего места и потребовал тишины: — С Днём святого Валентина! Для начала позвольте поблагодарить сорок шесть человек, что прислали мне открытки к этому волшебному дню! Я взял на себя смелость устроить для вас маленький сюрприз, но это ещё не всё! Локонс хлопнул в ладоши, и в зал вошла процессия гномов чрезвычайно мрачного вида: с арфами в руках и с золотыми крылышками на спинах. — Эти любезные купидончики будут ходить по школе, и разносить валентинки. Это будет просто замечательно! Уверен, что мои коллеги захотят внести свою лепту в этот праздник. Давайте попросим профессора Снейпа показать, как варится Любовный напиток! Профессор МакГонагалл могла бы научить вас как делать волшебные поздравительные открытки, что превращаются в сердца, а профессор Флитвик мог бы рассказать вам кое-что о Приворотных средствах. Этот старый проказник знает о них больше любого чародея! Профессор Флитвик спрятал лицо в ладонях, но его уши раскраснелись. Профессор МакГонагалл нервно улыбнулась и теперь начал дергаться её глаз, а не щека. А вот взгляд Снейпа показывал, что он вольет в глотку ядовитый напиток тому, кто обратится к нему за помощью. Весь день полуголые гномы сновали из класса в класс, раздражая всех учителей. А по слухам одну старшекурсницу профессор Снейп лишил шестидесяти баллов, когда та начала писать любовную открытку. Профессор прочитал вслух её признание в любви всему классу. По слухам, также, открытка предназначалась Оливеру Вуду, и теперь все ученики смеялись над капитаном гриффиндорской сборной по квиддичу, отчего парень ходил мрачнее тучи. Я выходила из кабинета заклинаний, когда застала очень любопытную сцену. Гном, словно клещ, ухватился за рукав мантии Малфоя: — Ты, Дайко Малфой! — скрипел он, пытаясь бренчать на арфе одной рукой. Я рассмеялась, смотря, как мальчишка пытается отцепиться от гнома. Даже Блейз схватился за живот, трясясь от смеха: — Дайко, выслушай же гнома! — Заткнись, Блейз, — прошипел он, краснея. — Тебе музыкальное послание, Дайко Малфой, — объявил он, бренча на арфе, а потом хрюкнул с заговорщицким взглядом: — самолично. Так что стой смийно! Драко пошёл на попятную, но гном обхватил его голени руками, и мальчик упал на пол, а сам валентинский письмоносец забрался на его лодыжки. — Тепей слушай! — прокашлялся гном, расчищая горло: Его глаза кыасивы и сеы, Похожи так севейные льды, А волосы пьекасней злата, Пьекаснее сеьебьяного клада! О, ыцай мой, хочу, чтоб сейдце мне отдал, Пьекыасный пинц, что жизнь мою укал! (Его глаза красивы и серы, Похожи так на северные льды, А волосы прекраснее злата, Прекраснее серебряного клада! О, рыцарь мой, хочу, чтоб сердце мне отдал, Прекрасный принц, что жизнь мою украл!) Я была готова умереть со смеху. Я вытерла, наступившие от смеха, слезы тыльной стороной ладони. — Малфой, отдай же ты этой красавице её жизнь и свое сердце! — рассмеялась я, стараясь дышать. Гермиона же трясущимися руками сфотографировала раскрасневшегося и разъяренного Драко на колдокамеру, чтобы было что вспомнить. Драко же медленно поднялся с пола и собрался убежать, но споткнулся об гнома и упал прямо на меня. Я же упала на свою сумку, что довольно сильно смягчило удар, но свидетелей уже было не остановить: — Тили-тили тесто, жених и невеста! — слышалось со всех сторон. — Певерелл и Малфой влюби-и-ились друг в друга! Я пыталась спихнуть с себя мальчишку, но тот только удивленно хлопал глазами. Его никогда так не унижали, поэтому он был в глубокой рассеянности. Наконец-то поднявшись на ноги, он повернулся к Астории: — Отстань от меня, Гринграсс, — шипел он, пытаясь убить её взглядом, — мне не понравилось твоё признание! Я тебя ненавижу, усекла?! С этими словами он гордо удалился прочь, я вцепилась руками в Дафну, которая собралась, было избить мальчишку за оскорбление её горячо любимой сестрёнки, а сама Астория начала плакать от досады. — Расходитесь, что в этом интересного? — крикнула я толпе. — Разойдитесь! Я потянулась за платком в сумку, чтобы дать его Астории и взвизгнула. Моя рука была абсолютно зеленой. Видимо, когда я упала, то разбила чернила.***
После всех уроков, я направилась в туалет и выпотрошила вещи из сумки на холодный пол. Я начала оттирать учебники от чернил. Как назло из головы вылетело нужное заклинание. Я решила, что самым лучшим вариантом будет наведаться к Снейпу. Он оказался в своём кабинете, медленно строчащий что-то в своем свитке. — Чем обязан, Певерелл? — спросил он, как только я вошла в кабинет. — Надеюсь не Любовным зельем. Я слышал, что мистер Малфой испытывает к вам некоторые, — Снейп замялся, — чувства. — Здравствуйте, — я застыла, подойдя к преподавательскому столу и пропустив едкое высказывание, мимо ушей, — у меня просто лопнул пузырек чернил в сумке. А мадам Пинс будет в гневе, если я верну ей словари в таком виде. С этими словами я вытряхнула содержимое сумки на стол профессора. Снейп сначала поморщился, но всё же решил помочь: — Экскуро, — произнес он, очищая каждый предмет от грязи. Зеленые чернила поднялись с тонких пожелтевших страниц и вошли в палочку профессора. Через пять минут все вещи были чисты, как при их покупке. — Огромное спасибо! — улыбнулась я, складывая всё в сумку. — Не стоит благодарности, — кивнул Снейп, возвращаясь к своим бумагам, — когда будете уходить, закройте дверь