Жажда

Июль 2017 г.

Мэри Мэй Фейргрейв лениво протирала стойку бара, заблеванную последним посетителем. Каждый раз она обещает себе закрывать «Ангела» в 3 ночи, но ей всегда нравился принцип работы «до последнего посетителя». К тому же эти посетители почти всегда – туристы, а они щедры. Вливают в себя литры пива, не скупятся на виски, бургеры и фирменные футболки. «Тем и живы», - усмехается про себя хозяйка. Стоял полдень, двери были закрыты, но местный пьянчуга Билл уже терся о входную дверь. - Эй, - он рыгнул, - эй, Мэри, давай открывай. Твой любимый клиент пришел, - прокричал мужчина с улицы. - Мы открываемся в три, Билл! - Да брось, Мэри, не будь сучкой! Тебе жалко что ли? Мэри вздохнула. Они с Биллом выросли в соседних домах и все детство провели рука об руку. Она всегда знала, что будет управлять баром отца и даже не хотела покидать родину – ей нравились люди, нравилась их доброта и то, что в этом городе нет секретов: если что-то случается, то замешаны все. Билл же всегда мечтал путешествовать. Вместо колледжа пошел на службу. Прошел Афганистан и вернулся надломленным. Начал пить. Мэри ничего не могла сделать и время от времени просто приглядывала за ним, наливая бесплатное пиво и разбавляя его водой. Уж лучше пусть пьет у нее разведенку, чем хлещет вискарь в одного в какой-нибудь подворотне. - Я же сказала – в три! Имей совесть, Билл! - Ааа, черт с тобой, - уже тише пробурчал он. На улице зашипели шины, остановилась машина, - Эй, ты! Они нарушают мое конституционное право на моральное разложение, сделай что-нибудь… Билл обратился к кому-то на улице. Мэри Мэй отложила тряпку и со вздохом подошла к входной двери, повернув ключ и выйдя на улицу. Главная (из нескольких) улица Фоллс Энда утопала в полуденном солнце. Полотно дороги пересекали блики окон и креста на стоявшей рядом с баром церковью пастора Джерома. Туристы всегда шутили по поводу такого соседства, но даже сам пастор нередко захаживал в «Ангела», а для местных вера в Бога была так же крепка, как и вера в хот-доги и крафтовое пиво. Полная идиллия. У дощатого намоста бара стоял полицейский пикап. Мэри взглянула на Билла, который под напором ее жестких глаз весь сжался, словно в ожидании оплеухи, и только затем заметила вышедшую из машины женщину лет 26-27. Полицейская была одета в стандартную форму противного болотного цвета. Пикап был громадным, и Мэри ожидала увидеть кого-нибудь с соответствующими габаритами, но девушка оказалось невысокой – сантиметров 165-170 по прикидкам Фэйргрэйв. «Как она до педали-то достает» - съязвила про себя хозяйка и улыбнулась. - Чем могу помочь, офицер? Полицейская улыбнулась, подходя к барменше, и протянула руку. - Прерия Райнер Портолу. Лучше просто Райнер. Я новый младший помощник Эрла Уайтхорса. - Мэри Мэй, хозяйка лучшего во всем округе бара. Мэри пожала руку помощника и только тогда заметила, что ее трясло, словно на улице стоял декабрь. Внешность у нее была странная, если не сказать – отталкивающая. Пухлые губы, широкие скулы, кудрявые каштановые волосы выше плеч и зеленые глаза – потенциальный «набор привлекательности», но черты складывались в нечто грубое, придавали лицу что-то волчье, словно Портолу ждала опасности и готова была напасть. - Шериф сказал, что я могу здесь снять жилье. Советовал познакомиться с местными. Первую неделю я дежурю в городе, затем, возможно, переведут. - Добро пожаловать, - Мэри улыбнулась, - И поверь мне, с тобой тоже все захотят познакомиться. Община маленькая, чужаков не любим, если ты не турист. Хочешь работать – войди в доверие к местным. Но это краткий курс выживания. Приходи сегодня в бар вечером, я тебя представлю. А на счет жилья – ты на въезде проехала мотель. Условия так себе, но других вариантов нет. Райнер улыбнулась и, поблагодарив, села в пикап. Мэри проводила отъезжающую машину. - Прерия. А че ее родители Антигоной не назвали, раз уж решили повыпендриваться? – засмеялся Билл. Мэри уже забыла о его существовании. - Эй, раз уж ты открыла дверь, можно мне пиво? Хозяйка наблюдала за машиной, которая в конце улицы завернула на стоянку мотеля. Что-то в помощнице вызывало тревогу у Мэри Мэй. - Черт с тобой, - бармен махнула рукой, зовя за собой Билла, - за мой счет. Как всегда. Мотель был небольшим – два этажа с рядами комнат. Деревянные стены, а значит никакой шумоизоляции. Придется терпеть стоны и ссоры парочек, которые каким-то образом забрели в эту дыру в свой медовый месяц. Райнер дали ключи от 20-й комнаты где-то в середине второго этажа. С трудом провернув застревавший в старом замке ключ, женщина оказалась в небольшой комнате с одной двуспальной кроватью, маленькой кухней и стенами в желто-зеленую полосу. Глаза от них начинали болеть уже спустя пару минут. Полицейская кинула единственную сумку на пол и осмотрела ванную – это было самым важным. С тех пор, как она оказалась в Монтане, ей было постоянно холодно несмотря на тридцатиградусную жару. Когда-то она слышала, что на акклиматизацию уходит три года, а значит еще три года ее тело будет изнывать в тоске по теплому югу. И поэтому ванная была подарком – в горячей воде она могла проводить часы, читая книги. Оставалось только хорошенько ее отмыть. За окном простиралось золотое поле и голубое небо. Портолу открыла окно и впустила немного сладкого летнего воздуха в провонявшую табаком и потом комнату, после чего переоделась в джинсы и черную футболку на пару размеров больше: форма точно не вызовет симпатии у местных. Сменила постель, сунула наличку в карман, и, собираясь прогуляться по городу, остановилась у самой двери. Правила предписывали носить с собой оружие, даже если офицер был в штатском. И с некоторых пор это была самая нелюбимая часть ее работы. Женщина села на кровать и достала из сумки кобуру с глоком, выданным шерифом в участке. «Он тебе не пригодится, у нас тут спокойно. Но правила есть правила», - сказал Эрл при их первом знакомстве. Райнер плохо обращалась с оружием. Со времен перестрелки в Лос-Анжелесе, куда она перевелась после Луизианы, Портолу ни разу не стреляла и избегала любой возможности нажать на курок. Но сейчас оно почему-то не вызывало у нее отторжения. Женщина достала оружие из кобуры и проверила патронник и предохранитель. А затем поднесла дуло к виску, прислушиваясь к своим ощущениям. В нос пробрался запах масла и пороха. И к ее радости, ничто внутри не сказало «нажми на курок», как это было полгода назад, в городе Ангелов, когда больше не оставалось сил – не жить, а терпеть себя. Помощник убрала пистолет в кобуру и закрепила ее на поясе. Кажется, жизнь и правда налаживается. * * * В «Крыльях Ангела» было не протолкнуться. Из колонок орал рок, все столики были забиты местными или туристами. Райнер с трудом протиснулась к барной стойке и огляделась по сторонам: Мэри Мэй ушла в кладовую, и баром управляла молоденькая девчонка. Пастор, сидящей за стойкой, общался с каким-то парнем в кепке и очках, но, заметив помощника, знаком подозвал ее к себе. - Здравствуй. Я видел тебя утром, Мэри говорила, что ты придешь. Я Джером. - Райнер, - они пожали руки, - Здесь всегда так громко? - Только до полуночи. Это Ник Рай, - пастор указал на мужчину в кепке, - счастливый обладатель аэродрома и беременной жены, - Ник улыбнулся и кивнул в подтверждение, - Пива? - Я не пью, - после этих слов Райнер показалось, что музыка стала тише, и она точно была уверена в том, что стоящие рядом люди неодобрительно на нее покосились. Пастор впервые за все время внимательно на нее посмотрел. - Это похвально. Редкость в здешних краях, - он осушил остатки жидкости в бокале, - Мэри попросила рассказать тебе об округе, так что спрашивай. Райнер заказала кофе и наконец-то примостилась на освободившемся стуле, хотя люди продолжали периодически задевать ее локтями. - Да я, в общем, уже более-менее все поняла. Есть что-то специфическое? Пастор замялся. Райнер поняла, что он подбирает слова, словно опасается чего-то. Словно не доверяет ей. - Да нет, ничего. Хорошее место и люди, скоро сама увидишь. Придешь на службу в воскресение? - Я не верующая, - девушка виновато улыбнулась и сделала глоток кофе. - Все мы дети его, и тебе будут рады. Помни об этом, - Джером закончил и заказал еще кружку. Портолу не заметила, как Рай ретировался и в центре зала отплясывал что-то неуклюжее со своей женой. Девушка наблюдала за ними, чувствуя все нарастающее восхищение: слегка пьяный и шаткий летчик хаотично двигался в танце вокруг своей не менее неуклюжей беременной жены, которая вообще непонятно как умудрилась со своим огромным животом протиснуться в эту толкучку. От зрелища девушку отвлек запах табака. Мужчина, сидевший рядом, закурил Кэмэл, бросив пачку на стойку. Райнер хотела напомнить о законе, но бармен уже поставил перед ним пепельницу. «Местные порядки, и кто я такая, чтобы спорить» - помощник отвернулась и попыталась продолжить наблюдение за посетителями. Но этот запах – тягучий, тяжелый и горький пробрался в нос, пробрался в разум. Этот запах был родным, и вспенивал ненужные воспоминания. Голова закружилась, Райнер неловко улыбнулась бармену и, кинув на стойку 5 баксов, начала пробираться к выходу. Потные, вонючие тела зажимали ее, едва давая сделать вздох, и когда все же удалось покинуть бар, в глазах начало темнеть. Девушка опустилась на доски возле входа и закрыла глаза, стараясь дышать прохладным ночным воздухом как можно глубже, чтобы отогнать приступ тошноты. Вскоре музыка стихла, кто-то просто проходил мимо нее, кто-то отпускал шутки про перепившую барышню. - Даа, тут по пятницам аншлаг, ты не первая, кого тошнилка сводит, - рядом оказался Ник, - давно сидишь? - Не знаю, - она улыбнулась, - сколько сейчас? - Четвертый час. Ким уже дома. - Кто? - Моя жена. Приезжай к нам на ужин завтра, я вас познакомлю. Ты же теперь наш защитник, - мужчина засмеялся. Он не производил впечатление человека, которого надо защищать. - Тебя подвезти? - Да нет, я в мотеле. Пешком дойду. - Ну как знаешь, - он кивнул и сделал шаг к дороге, но что-то заставило его остановиться и вернуться к девушке, - Слушай. Джером не все рассказал. Голова у Райнер все еще кружилась, и запах табака никак не мог до конца раствориться в ее памяти, поэтому потребовалось немало сил на то, чтобы взять себя в руки и сосредоточиться. - В общем, - начал Ник, - у нас действительно спокойно. Но у Джерома проблема. Пропала дочь, и он думает, что она у сектантов. Райнер замерла и поднялась. Головокружение и тошнота в момент исчезли, уступив бразды правление зарождающейся панической атаке. - Секта? У вас здесь секта? Почему никто не сказал? - Воу, тише, тише. Потому что Уайтхорс думает, что они безобидные. Мы с Джеромом и Мэри Мэй не уверены. По округу ходят слухи, что они похищают людей и, по правде говоря, у них довольно много последователей. Я имею ввиду, знаешь, слишком много. Но люди идут к ним добровольно. Вроде бы, - уточнил Ник. - И Джером уверен, что что-то не так, потому что дочь пастыря просто не может присоединиться к секте? - Нет. Он думает, что ее похитили, потому что проповедник секты, Джозеф Сид, прожил у него под крышей несколько лет, а затем увел половину паствы. Думает, ты можешь быть их шпионом и потому не стал поднимать тему, - мужчина засмеялся, - В любом случае, имей это ввиду если что. Ах да, и не ходи в лес без ружья – нарвешься на медведя. Ник поправил козырек кепки, забрался в старенький мустанг и ударил по педали, моментально скрывшись в облаке пыли. В баре все еще гудели, но улица опустела. Портолу шла по обочине к мотелю, иногда останавливаясь и прислушиваясь к каждому шороху своей души. Рядом стрекотали сверчки, горы на горизонте светились в лучах заходящей луны. Она прошла уже половину, когда резко остановилась и заплакала. - Да ты, блять, шутишь что ли? – тихо сказала она, шмыгая носом, после чего подняла голову и посмотрела в звездное небо. Поднялся легкий ветер, от чего стало еще холоднее. – О нет, ты не шутишь. Ты никогда не шутишь. Райнер действительно не была верующей. Не любила церкви с детства: мать, отъявленная баптистка, каждое воскресение тащила ее на службу, а по будням не отпускала в школу, не прочитав над ней молитву. Но ей нравились сами тексты и то, как меняются лица людей, когда они произносят священные слова. Они становились умиротворенными, спокойными. Такие же лица уже позже она видела только у покойников. Мышцы расслаблялись, и лицо становилось симметричным. Спокойным. «Смотришь ей в глаза и видишь. Смирение. Не сразу, но в последний миг они смиряются. Они впервые осознали, как это легко – просто умереть» Эти слова вспыхнули в голове девушки ярким огнем. Запах табака вновь заполонил разум. Но в этот раз он смешался с ароматом кожаного салона старой машины, вонью болот и сладкого дезодоранта. Нет, ей нельзя вспоминать. Нельзя помнить. Райнер так долго вырезала из себя события далекого прошлого, она построила плотину в своем разуме и выжила только благодаря этому. Там, 3 года назад, не было никаких болот. Не было наркотиков. Не было перестрелки. Не было никакого Растина Коула. Это всего лишь сон.