Мин Юнги, 13:47 [Чимин, нам надо поговорить] Чиминни, 13:48 [Нам не о чем говорить, Мин Юнги.] Мин Юнги, 13:48 [Чимин, прошу] [Дай мне объясниться] [Я знаю, что ты обо мне думаешь, я... пожалуйста, Чимин, давай встретимся?]
В уголках глаз у Юнги режет, но в этом не виноват он сам, к этому причастен Чимин, который, видимо, задыхается от слез.Чиминни, 13:49 [Нет, хён. Я не хочу. Оставь меня в покое.] Мин Юнги, 13:51 [Я знаю, что ты плачешь. Не надо, это не стоит твоих слез] [Ты дома?] Чиминни, 13:59 [Я в библиотеке]
Юнги подрывается с места и оставляет обед нетронутым на столе, удаляясь в сторону библиотеки. Тяжёлые деревянные двери поддаются не с первого раза и Юнги думает, что с Чимином сейчас будет то же самое. На самом деле он не знает, что говорить, не знает, как себя оправдывать, и просто идёт вдоль стеллажей. Мину кажется, что Чимин сидит на подоконнике, самом дальнем, где старший и нашёл его в первый раз. Младший, забравшись с ногами на подоконник, прижимал колени к подбородку и тихо всхлипывал. — Чимин-ни... — Хён? Чимин прячет лицо и всхлипывает громче. Пак тоже не знает, что говорить, потому молчит. Поджимает губы и ругает себя за слабость. — Чимин, я... — все слова бросаются врассыпную; Юнги не может связать и слова, потому молча стягивает омегу с подоконника, подхватывая под бёдра. Старший ставит Чимина на ноги и жмёт к груди, коря себя за тупой поступок. Как можно было поступить подобным образом по отношению к этому малютке-омеге. — Тише. Прости... прости-прости-прости... А Чимин начинает плакать навзрыд, утыкаясь в шею Мина. — Хён... я... я думал... думал, что у нас все получится... — Пожалуйста, тише. Чимин... Прошу, дай мне шанс. Я знаю, что мне нет оправдания, но я был пьян и совсем не соображал... Юнги лепит невнятные отговорки и мягко гладит Чимина по голове, чувствуя, как боль усиливается раза в четыре. И понятно, к своей прибавляется ещё и боль истинного омеги, который задыхается от слез. — Чимин, я не... я хочу быть с тобой. Я не чувствовал ничего тогда... — Ты врешь! Я чувствовал! Ты хотел его. — Пак отступает от альфы и смотрит в его глаза. — Ты... Ты же не хочешь всего этого, да? — Чимин, я не вру... Сейчас ты разве не чувствуешь, что я, правда, раскаиваюсь в содеянном?.. Альфа не хочет выпускать из объятий Чимина. Он смотрит в его заплаканные глаза и утирает горькие слезы, стекающие по пухленьким щечкам. — Я очень хотел тебя пригласить на второе свидание. Потом на третье... Но теперь ты вряд ли со мной пойдёшь хоть куда-то. Юнги надломленно выдыхает и отпускает Чимина, отступая от него и прикрывая глаза. Наверное, стоит уйти, но ведь так не хочется... Мин разворачивается, выдыхает тихое «прости» и собирается уйти. Чимин ловит его за руку и утыкается носом между лопаток. — Юнги... Мне просто нужно время, прости. — Чимин, я понимаю, что поступил как последний мудак, отдавшись инстинктам... Я пойму, если ты пошлёшь меня куда подальше. Юнги гладит тыльную сторону ладони младшего и ненавязчиво выуживает из толстеньких пальчиков своё запястье. Он выдыхает и оставляет Чимина один на один с самим собой. Отсиживать оставшиеся пары Мин не видит никакого смысла и удаляется из корпуса, заворачивая за угол, чтобы уйти через задний двор универа: так ближе. За углом альфа натыкается на Чонгука, который грубо избивает Тэхёна. — Эй, ты че делаешь? — Эта сучка, будучи пьяной, насела на чей-то член в клубе. — выцеживая сквозь зубы незамысловатую фразу, Чонгук вновь ударяет Тэхёна в живот, а Юнги спешит тому на помощь. — И не признается, кто это был! — Да потому что я не помню-ю-ю! Прости... — Угомонись, Чон. Он тебя любит. Не отпускай его одного никуда и не давай ему больше выпивать. — Юнги помогает Тэхёну подняться и усаживает на невысокий подоконник открытого окна на первом этаже. — Хватит его лупить. Тэхён всхлипывает и роняет тихое «спасибо», совсем не помня о том, что вчера в клубе отдался Мину. Чонгук рычит, но примирительно гладит Кима по колену, а Юнги исчезает, кусая губы в кровь. Дома парень валится на пол, а не как обычно на постель, и стонет в паркет. — Ты в порядке? — отрываясь от работы на компьютере, спрашивает Хосок. — В полном.Принцесса Джини, 22:50 [Мин-тварь-ты-такая-Юнги, какого хрена ты сделал с ребёнком?] [Он пришёл к нам и долго плакал] [Ко мне*. Я один живу, не подумай] [Потом он попросил выпить] [И я дал ему] [Совсем немного] [Один, блять, стакан] [Но его так понесло!] [Забери его] Монстр, 22:55 [Забери это пьяное животное из нашего дома] [Он хочет пойти выкопать ФиФи, чтобы оживить его] [Скорее]
Юнги читает сообщения и выскакивает из квартиры, не отвечая на застывший вопрос старшего альфы. «Ты куда?» застывает в общей комнате и лопается, как мыльный пузырь, оставаясь без ответа. Юн добирается к дому Джина и забирает пьяного Чимина, который, завидев его, начинает скакать и хлопать в ладоши. — Юнги-хён, Юнги-хён! Мин крутит у виска и причитает: — Джин, как тебе в голову пришло напоить его? — А Юнги-хён козел! И любит шлюх! А меня не любит! — Пак ложится на пол и поднимает ноги вверх. — Он даже не подумал о наших детках! — Каких детках, Чимин? — раздраженно спрашивает Ким. — Наших с Юнги детках, которых мы потом родим! Лицо Юнги покрывается красными пятнами и тот, опуская глаза в пол, цокает языком. Вот, вроде бы, он с Чимином ещё не совсем близок, а стыдно за него очень даже как за родного. — Чимин, идём домой. Джин и Намджун хотят отдыхать, уже поздно. Мин снова включает тактику «отец-сын» и делает пару шагов вперёд, опускаясь на корточки перед разбойником. — Не хо-чу! — поёт Пак, качая ножками в воздухе. — Я больше не пойду с Юнги-хёном, он меня не любит! — Очень любит! — вмешивается в семейную сцену старший омега и жестами умоляет согласиться, пока Чимин с интересом смотрит на лицо Мина. — Да, да, конечно. Очень. И Юнги-хёну очень стыдно за своё поведение. — добавляет Юнги и читает по губам Намджуна «пиздуйте отсюда». — Правда-правда? — доверчиво спрашивает Чимин. Получив в ответ кивок от Джина, он обнимает Мина за шею и тянется к нему. — На ручки! — требует младший, вися на парне. Юнги подхватывает младшего на руки и прощается с преподавателями, один из которых желает удачи. — Ну что, Чимин? Домой? Этот вопрос, скорее, риторический, потому ответа он и не ждёт, а просто несет Пака домой. Очень часто приходится делать остановки и отвечать на глупенькие вопросы. Наконец, Юн опускает на ноги младшего около подъезда и выдыхает. — Пойдём, немного осталось. — Юнги. — Чимин заглядывает в глаза Мина и грустно улыбается. — Я тебе хоть немного нравлюсь? — Ты мне очень нравишься. — честно говорит Юн, затаскивая Пака в подъезд и, взяв того за пухлые пальцы, ведёт наверх, к знакомой двери. — Но почему... Почему, если тебе так хотелось кого-то трахнуть, ты не пришёл ко мне? — спрашивает Пак, чуть ли не плача. — Чимин, мне не хотелось никого трахать. — ворчит старший. — Это получилось... инстинктивно. А тебя... тебя я хочу сначала поцеловать. Юнги тормозит у дверей квартиры, но открывать те не спешит. — Понимаешь? Поцеловать. Я не бегу за сексом. — Так поцелуй. Почти требует младший, что сейчас практически разбит. Разбит собственной фантазией о том, что не нравится истинному. — Сейчас я тебя не буду целовать. Только на трезвую голову, когда ты будешь точно помнить об этом. Юнги ловко открывает входную дверь и, подхватывая Чимина за локоток, сам заходит внутрь. Он щёлкает замком и ведёт омегу к постели, усаживая на край и доставая из-под подушки розовую майку. — Давай переоденемся и будем спать. Ладно? — Хорошо. — кивает Пак и поднимает ручки, как и в прошлый раз. Он позволяет переодеть себя и залезает под одеяло. — Хён, ты уйдёшь? — Если хочешь, я могу остаться. — сдаётся Юнги. Ему все ещё очень стыдно и он чувствует, как плохо Чимину. Каждое волнение в юном сердце отдаётся сполна и ему. — Останься. Пижама в шкафу. — отвечает Пак и, кажется, совсем трезвым голосом. А вообще-то не кажется. Чимин не пьян, Чимин притворился. Он просто не мог спросить нормально. Юнги кивает и переодевается в пижаму Чимина. Он укладывается рядом с хозяином квартиры и прикрывает глаза. — Тебе сказку читать, разбойник? — Нет, спасибо. Так же спокойно отвечает Пак, заботливо накрывая Мина и ложась рядом, отвернувшись спиной к старшему. Альфа тяжело вздыхает, зарываясь в тёплое одеяло. Все же напиваться в слюни он больше не будет, если так легко он поддаётся инстинктам. Юн слушает тиканье настенных часов и заламывает тонкие пальцы под одеялом: сон как-то совсем не идёт. Чимину тоже не уснуть, он спокойно дышит. Проходит довольного много времени, и Пак решает признаться. — Юнги, я сегодня не пил. — Ч-чего? — недоверчиво переспрашивает Юн, сдвигая брови на переносице. Альфа недовольно хмурится, осознавая, что весь сегодняшний поздний вечер был игрой. — Ну... и зачем? Представление это все зачем? — Я... Я не думал, что Джин тебя позовёт. Хотел просто выплакаться, но не вышло. А потом я решил спросить то, что не спросил бы на трезвую голову. Я просто... — Чимин вздыхает и притягивает к себе ноги. — Юнги, я не знаю что мне делать дальше. Мы должны быть вместе, чтобы не погибнуть. Но, кажется, тебе это совсем не нравится. И я тебя понимаю. Вижу, как ты стараешься. Просто... Просто я запутался. Не знаю, как вести себя. Что делать... Юнги с каждым словом Чимина, кажется, хмурится ещё сильнее. Потянув к себе младшего за руку, старший заставляет того повернуться. И глаза снова на мокром месте... Чимин опять хочет плакать. И вообще! Как он мог не обратить внимание на отсутствие лёгкого опьянения из-за Чимина?! Повелся, как трехлетний ребёнок, всю дорогу нёс на руках и даже сказку предложил почитать. — Чимин, ты мне очень нравишься. Мы будем вместе. Обязательно. И не потому что мы можем погибнуть, а потому что я хочу этого. И ты этого хочешь, правильно? Иди сюда. Юнги затягивает на себя Чимина и приобнимает за поясницу. Так он чувствует родной запах слишком ярко, но это даже не плохо. Больше от запаха Пака альфу не тошнит. — На первом свидании ты тоже притворялся пьяным, чтобы я остался на ночь? — Нет, ты правда зря налил мне так много. — тихо смеётся Чимин, наконец-то успокаиваясь и прикрывая глаза. — Хён, может все же расскажешь сказку? Пак хихикает, обнимая альфу ногами и устраиваясь на широкой груди. — Зря ты так. Я всю неделю читал детскую азбуку корейского языка, — обижается Юн, — я теперь почти не заикаюсь... Чимин вряд ли, конечно, вспомнит, как тогда читал Юнги, но это и слава богу. Пак смеётся и чмокает Юнги в щеку. —Ты просто обязан мне завтра почитать! Но сейчас спи. А ещё... Если ты будешь оставаться каждый раз, когда я пьяный, то я буду притворяться чаще. — Я... я вообще-то готовился ко второму свиданию и хотел снова налить чуть больше, чем следовало бы, чтобы вновь насладиться твоим ребячеством и не упасть в грязь лицом перед малышом-Чимином, прочитав ему сказку без запинки. — признаётся Мин о своих коварных планах, которые сам ведь сейчас и оборвал кровожадно и беспощадно. — Тебе не нужно притворяться, чтобы я остался. Ты ведь можешь просто попросить. Это, конечно, не совсем правильно, наверное... — Я не смогу попросить. Так что можешь меня напоить. Но если я опять буду хотеть голубей, то я не виноват. Чимин снова хохочет, прижимаясь вплотную к Юну, будто боится, что тот сбежит. Юнги хрипло смеется, но затем вновь ворчит: — Почему это не сможешь? Где мой ребёнок? Я знаю, что он где-то здесь! Альфа накрывает пальцами рёбра младшего и легонечко начинает щекотать, хитро улыбаясь. Чимин взрывается смехом и пытается оттолкнуть руки Юнги, ёрзая на нем. — Нет! Хён, не надо! Я не могу долго притворяться! Я просто постесняюсь! Юнги останавливает пытку и строго смотрит в глаза Чимина, который старается отдышаться. — В тебе сидит ребёнок. Я знаю. Не скрывай этого, мне, правда, очень нравится. Юнги ненавидит детей, но если ребёнком будет Чимин... Чимин закатывает глаза и садится на бёдра альфы. — Он есть, но выходит только в особенных случаях. И, кстати, он помнит то, что забыл ты! «Поцеловать?» — проносится в голове Юнги. — Что? Чимин отрицательно мотает головой, не совсем понимая, что произошло. — Нет, хён. Я не о поцелуе! Это было раньше. Намного раньше. В первую ночь, когда ты тут был. — Чимин, я ничего не говорил про поцелуй... — одними губами лепечет альфа, щуря лисьи глаза.