***
Чимин останавливается у окна, пытаясь утихомирить свой пульс и сбившееся с ритма сердце. Он не спит вторые сутки, не запивает усталость кофе, как это делает Хосок, но возвращаться домой отказывается. Он нужен здесь – в больнице, где без сознания лежит его лучший друг. И остаётся с ним по одной простой причине: Тэхёну нужен кто-то рядом, когда он проснётся, когда откроет потяжелевшие после долгого сна веки, когда приютившаяся в его слабом сердце боль даст о себе знать. Чимин должен быть рядом с ним. На подоконник падает тень, и Чимин понимает, что кто-то стоит позади него. Он даже не услышал шаги, не обратил внимание, звали ли его, нужен ли он кому-то, может быть, появились новости, но также он видит в отражении окна сгорбившуюся спину того, кто сделал гораздо больше любого из них, даже если он не провёл у операционного стола почти пять часов, как Чихён, спасший Тэхёново сердце. За стеклянным занавесом – огромным во всю стену стеклом – они видят необычные вещи, что-то волшебное. Оно обволакивает изнутри теплом, обнимает горячими руками, и Чимин неловко улыбается, понимая, по какой причине у него краснеют щёки. — Что-то случилось? — он чувствует, как дыхание альфы шевелит его волосы на затылке, и не поворачивается для того, чтобы в этот момент увидеть, как доктор берёт на руки маленький кричащий свёрток. — Нет, — шепчет омега, переживая, что их могут услышать. — Красивый, правда? — говорит Чонгук, обнимая его со спины и прижимая к себе. — Очень, — улыбается Чимин, наблюдая за тем, как младенца кладут в подготовленную кроватку, чтобы отвезти к ожидающим первой встречи родителям. Он совсем не понимает, какие эмоции должен испытывать, но ему определённо нравится то, что он видит. Возможно, потому что мечтает о подобной встрече много лет. И он готов поклясться, что Чонгук чувствует то же самое. В палате появляется знакомый врач-неонатолог и, недолго думая, подходит к одному из боксов. В его обязанности не входит общение с друзьями родственников, но спустя несколько минут он оборачивается и приободряюще улыбается – значит, всё в порядке. Чимин с опаской смотрит на Хосока, но тот повторяет знак коллеги – улыбка его получается натянутой, но вполне пригодной, чтобы успокоить встревоженного омегу. — Тебе нужно отдохнуть, — Чонгук садится рядом с Хосоком и кладёт ладонь ему на плечо, несильно встряхивая, — и обязательно поесть. Я позвоню в доставку, хочешь что-нибудь определённое? — Нет, — альфа безразлично пожимает плечами. Вряд ли хоть кому-то из них есть дело до еды, но организму нужны силы, поэтому отказы в их случае будут неуместны, — мне всё равно. — Конечно, — Чонгук сразу же отстаёт от него и сосредотачивается на приложении в телефоне, пока Чимин аккуратно устраивается на его коленях – сейчас ему как никогда нужны успокаивающие объятия. — Отвези его домой, — говорит Хосок, и в его голосе едва прослеживаются приказывающие нотки. Он совсем не против присутствия друзей и их поддержки, он прекрасно понимает, что они чувствуют, но также видит, как тяжело Чимину даются бессонные ночи – он с трудом держится на ногах и почти засыпает на ходу. — Я не могу уйти. — Тэхёну нужен крепкий сон. Он не проснётся раньше полудня. — А если я опоздаю? — Я буду рядом. Чимин не имеет права усомниться в его словах. Альфа спас не только Тэхёна, но и его ребёнка. Если бы ему было всё равно, он бы с лёгкостью отдал пациента любому другому свободному хирургу. Но Хосоку не было всё равно. Чимин помнит выражение его лица, когда Тэхён потерял сознание: альфа был напуган, но именно в тот момент в нём зародилась та самая жизненная энергия, не отпускающая его до сих пор. Он сделал всё возможное, чтобы не потревожить сердце Тэхёна и как можно аккуратнее вытащить ребёнка. Малышка, родившаяся на два месяца раньше, была немедленно осмотрена и перемещена в бокс, она сутки провела в реанимации, и только этой ночью её смогли увидеть издалека Чимин и Чонгук. — Крошечная, но уже такая сильная, — шепчет Чимин, глядя на Хосока. Тот слабо улыбается и трёт ладонями лицо. Какими бы ни были прогнозы, ему даже представить страшно, что может ждать девочку в будущем: счастливая здоровая жизнь или тяжёлые осложнения, с которыми ей придётся бороться долгие годы. Но Хосок даже не сомневается – он хочет быть рядом, каков бы ни был исход. Они прощаются спустя несколько минут. Хосок перекидывается парой слов с Чонгуком и просит Чимина раньше обеда не привозить. И не потому, что Тэхён, по его словам, должен проснуться только через несколько часов, а потому что Чимин, игнорируя здравый смысл, не спит и не ест, ни на минуту не оставляя малышку одну. — Хосок? Чихён ловит его в приёмном покое, и Хосок на мгновение ощущает прилив неконтролируемой паники, но коллега торопится его успокоить и сообщает, что Тэхён пришёл в сознание. Мужчина не спрашивает, как он: минует длинный коридор и огромные двухстворчатые двери, рассчитывая на мышечную память. В голове все мысли сбиваются в один запутанный клубок, во рту пересыхает, а мышцы скручивает так, будто он только что перенёс удар электрическим током. Хосок не совсем уверен в том, что имеет право вести себя подобным образом. Если бы он был умнее, если бы поговорил с Тэхёном раньше, то этого бы не произошло. Но каким бы ни было его решение и решение Тэхёна, избежать операцию они бы не смогли. Хосок думал об этом на протяжении последних суток, говорил с Чихёном и пришёл к выводу: он поступит правильно, если перестанет винить не только себя, но и других, косвенно причастных, в том, что произошло. Они должны идти вперёд. Хосок пытается войти в палату как можно тише, но дверь скрипит, и он слышит, как Тэхён шепчет его имя, а затем пытается подняться. — Не вставай, — просит Хосок и садится на стул, который сам же поставил рядом с кроватью после операции, чтобы иногда оставаться и наблюдать за спящим омегой. Ему не привыкать менять смены и не спать по несколько суток, но рядом с Тэхёном хочется быть сильнее и не выглядеть так, будто чужая боль сделала его самым несчастным человеком на свете. Тэхён молчит, потому что может себе позволить. Он не видел альфу так близко с тех пор, как они расстались, не трогал, не обнимал, не находил в его глазах той любви, что их однажды друг к другу привязала. И разве можно такому, прикованному к кровати, отравленному лекарствами, верить? Тэхён себе не верит, поэтому удивляется, когда Хосок берёт его ледяные руки в свои и мягко целует. — Ты меня очень сильно напугал. Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? И все эти вопросы заставляют глаза Тэхёна наполниться слезами. Разве может человек после всего, что произошло, снова взять и полюбить? — Хочешь увидеть дочку? Хосок вытаскивает из кармана белого халата телефон и поворачивает его к омеге экраном. Тэхёну даже вздох сделать страшно, когда на заставке он видит фотографию крошечного человека, облепленного трубками, в белом подгузнике, надетом будто не по размеру, и в маленьких вязанных шерстяных носочках. — Сегодня утром она задышала сама, — улыбается Хосок, наклоняясь и заглядывая в экран, — два месяца – не шутки, но мы ещё всех догоним и перегоним, даже не сомневайся. «Он любит тебя», – шепчет слабый голос внутри Тэхёна, робкий и пугливый, но благодаря ему он находит смелость улыбнуться и согласиться с тем, что у них всё впереди. Может быть, к тому самому разговору, который всё расставит по своим местам, они придут не скоро, но Тэхёну почему-то кажется, что теперь у них всё будет хорошо.***
Неудивительно, конечно, но в большинстве случаев Тэхён не знал, что делать. Первый месяц ему дался очень тяжело – к дочери пускали редко. И причиной тому стали ежедневные процедуры и разговоры с альфой на тему того, что бегать из отделения в отделения ему строго-настрого запрещено. Тэхён настаивал на том, что хочет видеть дочь, а Хосок запрещал и ни капли этого не стыдился: сердцу нужно было время, чтобы восстановиться. Со временем Тэхён привык и под неудобное расписание подстроился, даже смирился с тем, что крохотную Тхэян ему запретили брать на руки – она была ещё слишком мала, чтобы покидать бокс. Но спустя несколько недель Хосок пришёл не один, а Тэхён впервые дал эмоциям волю. Он долго плакал, позволяя альфе стирать с его щёк слёзы, и аккуратно гладил лежащую на его груди малышку по спине, целовал маленькие пальчики и смеялся, когда Тхэян издавала забавные звуки. В эти моменты Хосок всегда был рядом с ними, а Тэхён не мог возразить. Боялся, что альфа неправильно его поймёт и больше не вернётся, но за его здоровье волновался не меньше, поэтому часто приглашал пообедать вместе в палате, а иногда даже просил остаться на ночь. Хосок, несмотря на неудобство и тесноту, почти никогда не отказывал. Чимин всё-таки устроился санитаром на полставки и, проявив невиданное упорство, перевёлся в отделение, где лежал Тэхён, чем очень обрадовал умирающего от скуки друга. Количество медицинских книжек и распечатанных статей на его полках становилось только больше, а желание однажды сдать экзамены и поступить увеличивалось в геометрической прогрессии, о чём однажды Чонгук рассказал Хосоку. Хосок на удивление отреагировал серьёзно и даже пообещал взять часть обучения на себя. О подобном предложении омега мог только мечтать. — Обеденный перерыв подошёл к концу, — отзывается Тэхён, складывая палочки рядом с тарелкой и привлекая внимание Чимина, — пора за работу. — Ещё страничку, — просит Чимин и тут же опускает взгляд в книгу, поджимая ноги и пряча их под стулом. Ему нужен был ещё один глоток медицинского воздуха, прежде чем вернуться к работе. — Яни привезут через полчаса, ты должен успеть привести палаты в порядок, — с улыбкой командует Тэхён и замечает на лице друга эмоции, похожие на искреннее удивление вперемешку с возмущением. — Не волнуйся, — произносит Чимин, искоса глядя на него, — я успею. — Надеюсь. За дверью слышится небольшой шум, и они оба переводят взгляд на молодого человека, которого Тэхён немедленно узнаёт. — Я оставлю вас. Чимин по дуге обходит альфу и слегка прищуривается, тем самым давая понять, что он будет поблизости и не даст друга в обиду. Тэхён тут же приподнимается и садится, закрывая ноги одеялом. Температура в палате более чем комфортная, но так он чувствует себя немного увереннее. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Между ними было всё сложно. Изначально. Но у Дживона в руках цветы, а на губах улыбка. Он не выглядит как человек, который хочет кому-либо навредить, поэтому Тэхён заметно расслабляется и приглашает альфу присесть. — Я приехал, чтобы поздравить тебя с рождением дочери, — довольно мягко говорит Дживон и кладёт букет рядом с тем, что сегодня утром принёс Хосок, — и чтобы попрощаться. Тэхён заметно вздрагивает и поправляет волосы, пытаясь выглядеть чуть менее встревоженным. Он помнит его последний с Намджуном разговор, но не торопится делать какие-либо выводы. Он раздумывает, следует ли сейчас задавать вопросы об этом, но Дживон, вероятно, пришёл сюда не просто так. — Намджун тебя услышал, — говорит альфа, — я подумал, ты захочешь знать. Знать о том, что Намджун не держит на него зла и покидает город, чтобы начать новую жизнь, или о том, что он ненавидит его и хочет сбежать? И сейчас, когда между ними всё ещё висит воспоминание о прошлом, Тэхёну кажется, что он должен спросить. — Как он? — Мы будем в порядке. Тэхён не видел Намджуна с того времени, как рассказал ему о сроке и попросил уехать. Он знает, что альфе было плохо. Но Дживон не похож на человека, который способен на обман. Он бы не стал врать. Он пришёл сюда не за этим. Подарить душевное спокойствие и разорвать последние связывающие нити – Дживон, несмотря на явную симпатию к Намджуну, желает Тэхёну только добра и той жизни, о которой сам же и мечтает. Тэхён злится, беспомощно машет рукой на себя, на свою жизнь, на всю ситуацию, которая причинила боль не только ему и его семье, но и людям, которые не заслуживали быть втянутыми в это, и он не знает, что с этим делать. До тех пор, пока Дживон его не обнимает и не говорит, что всё в порядке, что они не держат на него зла и уезжают только потому, что так будет лучше для них – для Намджуна и Дживона. Для их только-только зародившихся чувств, которые однажды станут, пожалуй, самыми крепкими, самыми надёжными отношениями, которые только могут быть между двумя взрослыми альфами. — Заслуживаю ли я прощения? — этот вопрос не о Намджуне и не о Дживоне, этот вопрос о Хосоке, возвращения которого Тэхён боится до сих пор. Но, получив ещё одно безмолвное подтверждение, облегчённо вздыхает и только крепче обнимает человека, ставшего его связующим звеном, точкой в страшном и тёмном прошлом. Больше Тэхён не хочет бояться. А самое главное –разрешает себе поверить и снова полюбить.***
Разумеется, Чонгук не предвидел такого исхода, когда покупал обручальное кольцо. Казалось странным не только поведение Хосока, но и взгляды, которые Тэхён украдкой бросал на отца своего ребёнка. Но больше всего Чонгука тревожило другое: омега постоянно скрывал руки, то и дело пряча их в складках одежды малышки, с которой почти никогда не расставался. — Ты сделал ему предложение, — яростно шепчет Чонгук, прячась в собственной спальне и наблюдая за тем, как выражение лица Хосока меняется с устало-взволнованного на довольное. — Может быть. — Может быть? Готов поклясться: у Тэхёна на пальце обручальное кольцо. И Хосок не стал отрицать. Поведал маленькую историю о том, как провёл целое исследование на тему размера и предпочтений любимого, даже обсудил этот вопрос со своими родителями и пришёл к выводу, что будет лучше этот выбор предоставить самому Тэхёну. — Мы выбирали кольцо несколько дней, обошли почти все достойные внимания салоны. А когда я попросил его выйти за меня и надел кольцо ему на палец, он расплакался и почти всю ночь обнимал меня, не отпуская до тех пор, пока не проснулась Яни. Они с Чимином проболтали несколько часов. — Чимин знает? — Разве не поэтому вы оба трясётесь с самого утра? Чонгук не спешил отвечать и смотрел на друга так, будто тот открыл ему страшную тайну. Он не гнался за тем, чтобы окольцевать Чимина первым, но прекрасно знал, что его омеге этого хочется не меньше, чем Тэхёну, который сегодня отмечал ровно шесть месяцев с рождения маленькой Тхэян. Но Чонгук не хотел спешить. Он долго, тщательно обдумывал каждый свой шаг, и был благодарен своему омеге за терпение. Чимин никогда на него не давил и взамен требовал лишь право на свободу выбора – прошёл всего месяц с тех пор, как Чонгук подписал заявление на его увольнение. И они оба считали, что поступили правильно. К тому же Чимин прекрасно справлялся с тем, чтобы успеть уделить время Сокджину, который в связи с ожидаемым повышением нуждался в его советах и моральной поддержке. Они часто обедали вместе, навещали Тэхёна, чтобы понянчиться с малышкой, и время от времени созванивались по видеосвязи. Чимин выглядел вполне довольным своей жизнью. До тех пор, пока Хосок не сделал предложение Тэхёну. — Ты разговаривал с ним об этом? — довольно мягко интересуется Хосок. — Чимин не стал бы расстраиваться по пустякам. — С каких пор предложение руки и сердца – это пустяк? — с резковатым смешком отвечает Чонгук и сжимает волосы на затылке обеими руками. У него едва ли получается сдержать отчаянный вздох. — Я облажался? — Чимин любит тебя, — слова эти звучат как что-то само собой разумеющееся, — с кольцом на пальце или без. — Ты сделал предложение Тэхёну, потому что он этого хотел. — Нет, — хмурится Хосок, — я сделал предложение Тэхёну, потому что люблю его и Тхэян. Чего ты боишься? — Чимин может подумать, что я купил кольцо только потому, что ты сделал то же самое для Тэхёна. И красная бархатная коробочка в кармане его брюк обжигала так, будто кольцо в ней было сделано из огня. Одним быстрым движением Хосок вытащил её из кармана и затряс рукой перед лицом друга. — Эта вещь – не одолжение. Это знак ваших искренних чувств друг к другу, вашей любви. И Чимин об этом знает. Годами Чонгук цеплялся за лживую иллюзию счастливой жизни – за веру в одиночество и недоверие к каждому, кто был нацелен на его сердце. Но Чимин ловко альфу обыграл и стал победителем, храбрым завоевателем его внимания и любви. С Чимином хотелось быть другим, с Чимином мечталось и верилось. Именно поэтому Чонгук не сомневался в своём выборе, и ощутил уверенность, когда не спрятал кольцо в карман – вышел из глупого укрытия и нашёл омегу за долю секунды. Тот сидел с Тэхёном в гостиной и о чём-то полушёпотом беседовал. Может быть, о том, что альфа собирался сделать. И сделал, сев на одно колено и вспомнив все слова о любви, которые когда-либо слышал и испытывал к этому человеку. И только тогда понял причину его переживаний, потому что иначе трактовать эти слова было невозможно: — Я сделал тест, — и на мгновение свет в его глазах погас, когда Чимин почему-то замолчал и надавил этим молчанием на каждую ещё не зажившую рану. Конечно, он должен был ждать. Он должен был принять любой исход, — положительный. Он должен был думать и не выглядеть, как тупица, в этот момент. — Повтори. — Я сделал тест на беременность, и он показал положительный результат, — скороговоркой проговаривает Чимин. Лицо Чонгука вытянулось в непонятной гримасе и застыло. Он не мог сказать точно, сколько прошло времени, прежде чем до него дошёл смысл услышанных слов, но он успел оглянуться несколько раз и увидеть на лице Хосока улыбку, а Тэхён, который сидел позади друга, то и дело вздыхал, борясь с дрожащими от волнения руками – такими же, как у Чимина, который, собрав остатки смелости и глубоко вдохнув, произнёс: — У нас будет ребёнок. И с каждой секундной тягостного молчания ему становилось всё страшнее и страшнее. Мог ли Чонгук передумать? Может быть, он больше не хотел детей? Но слезы в чужих глазах говорили об обратном. А затем были крепкие объятия, море поцелуев и слова благодарности. Были обещания и много-много счастья в мокрых от слёз глазах. И снова было предложение: неуклюжее, с запинками, но гораздо более ценное, чем то, что было сказано до. А ещё было «я люблю тебя» - вместо тысячи ответов. И одна, разделённая на двоих, мечта – конечно же, исполненная.