Печальное попадание

Сорина рвала и метала в своих покоях. Все планы, тщательно разработанные, лелеемые и выстраданные, с таким трудом придуманные и воплощенные в жизнь, рухнули. Начать с того, что Аркал издал указ о наследниках. С этих самых пор основным наследником становился первый сын Азарилы, следующим в очереди — ее же второй сын и так далее. И только если умрут абсолютно все ее сыновья, тогда доходила очередь до детей второй Повелительницы. По окончании всех ее сыновей на очередь вставали дети третьей Повелительницы. И так далее. И поскольку Азарила отличалась умом и плодовитостью, то сыновей у нее пока хватало. А массовые смерти одних принцев и подозрительные жизни других ясно дадут понять, что все неспроста. Тем самым Повелитель оборвал все дрязги за престол. Чтобы выбиться с самих низов, теперь нужно превратиться в безошибочного убийцу. И еще ни один демон на ее памяти не совершал таких подвигов. Следующим шагом Повелителя было ужесточение правил для гарема и жен. После знаменитого скандала к званым обедам допускалась только первая супруга и более никого. Женщины, живущие в гареме, теперь не имели права вообще покидать его, все письма, отправленные родне, строго проверялись и перечитывались. Все магические вестники сначала проходили через руки магов, верных Повелителю. Вся связь с внешним миром теперь осуществлялась только через стареющих бывших гаремных обитательниц, которые уже не годились ублажать Аркала, но были вполне сносными охранницами и воительницами. А саму Сорину заперли в ее же покоях, не давая встретиться ни с доверенными лицами, ни вообще с кем бы то ни было. Женщина оказалась в полном домашнем заточении. Ее детей у нее отобрали и распределили по наставникам и нянькам. Слуги присматривали за покоями и убирали, но над душой всегда стояла парочка стражников из личного Повелительского резерва. При таких сторожах передать приказ, записку или хоть намек кому-нибудь из доверенных лордов было попросту невозможно. Первоначальный, разработанный впопыхах на коленке план сорвался. Ибо Аркал был вполне себе так жив, здоров и даже сиял начищенной до блеска чешуей. А воплотить в жизнь что-то еще у нее просто не было ни возможности, ни средств. Влиять на Аркала было практически невозможно. Сорину он отдалил от себя, поскольку она его предала. Палач был и в ее покоях и вытащил из супруги все… вплоть до измен с собственным сыном. Но казнить ее Повелитель пока не спешил. Умертвить жену он успеет всегда. Зато теперь с нею долго и счастливо беседовали дознаватели совместно с палачом. Уж кому-кому, а этому бездушному существу было плевать на ее, Сорины, мучения. Глядя в серебристые, полные равнодушия и холода глаза, демоница дрожала, как девчонка. Вот кто мог бы быть настоящим Повелителем! Она текла от одной мысли, что это холодное, равнодушное создание знает все. Что палач прекрасно видит в ее мыслях все измены, все труды, все страсти, переживания и волнения. Но чертов ледышка ни разу не дал ей ни одного намека на то, что он знает о ее желаниях. Для этого надменного демона даже Повелительница была лишь мясом, что он не уставал демонстрировать. Вот и сейчас Сорина сидела на неудобном стуле, поданном очередным слугой, и смотрела на записывающего что-то дознавателя. Палач стоял напротив нее, рассматривая бледную женщину с золотистыми косами, как жука, неведомо каким образом попавшего в тарелку. Демоница ерзала, мучилась и кусала губы. Привыкшая к разврату каждый день, а то и не по разу, она в жизни не могла бы подумать, что всего лишь две недели воздержания доведут ее до исступления. Сорина кусала губы, облизывалась, выставляла то одну, то вторую ногу напоказ, крутила запястные браслеты, но стоящему напротив нее демону было глубочайше плевать. С тем же успехом перед ним могла выделываться домашняя ящерица в охоте. — Пишите, — холодный голос палача стегнул ее не хуже плети, — страстно мечтает соблазнить должностное лицо. Надеюсь, имена называть не будем, — от равнодушного голоса Сорину затрясло. Она всхлипнула и сползла по стулу, упала на колени и попыталась обхватить палача за ноги. Но скользкая прохладная ткань серебристых штанов выскользнула из ее пальцев. Демон отступил на шаг. — Сволочь! Да сделай ты уже что-нибудь! — яростно выкрикнула демоница, в истерике кривя прекрасное лицо. — Ну ударь, порежь, выдери прямо здесь! Пытай! Только не смотри так! Ее голос сорвался на сип, и женщина закашлялась, оставшись стоять на коленях и склонив голову в ожидании побоев. Но удара не последовало. Холодная рука почти ласково взяла ее за подбородок и приподняла бледное лицо с размазанной косметикой. — Помилуйте, Повелительница, — насмешка в голосе палача была едва ощутимой, но от того еще более обидной. — Сейчас я должностное лицо на службе. И я всего лишь выполняю свои обязанности. А вот вне их… мы еще встретимся. На арене… И вот тогда… я воплощу все ваши фантазии… я постараюсь угадать так, чтобы вы получили максимум удовольствия… перед смертью. — Тварь! Скотина! Мелочный ублюдок! — Сорина продолжила крыть его матом, глядя в те самые серые глаза и ощущая, что силы покидают ее. — Ангельский выкидыш! Ты же не мужчина! Так и запишите! — крикнула она дознавателю. — Он не мужчина! Дознаватель — не слишком высокий по меркам демонов, солидный мужчина в светло-красном, цвета разбавленного вина, костюме — тихо хмыкнул и пожал плечами. Чего только им с палачом не доводилось услышать и от узников, и от подозреваемых, и от их родни… Так что Повелительница была еще нормальной среди всего того бедлама. Палач отпустил искаженное злобой лицо демоницы и медленно вышел за дверь, как бы показывая, что ему глубочайше плевать. Он таких сцен за свою долгую жизнь насмотрелся до упаду. Каждая леди, обвиненная в чем-либо, почему-то пыталась обвинить в ответ его. И это было так же привычно, как восходящее по утрам солнце. Сорина из-под прикрытых век следила за тем, как собрал свои бумаги дознаватель и, не прощаясь, вышел. Щелкнул замок и зашуршал засов с той стороны двери. Она снова осталась одна. Демоница вскочила, метнулась по собственным покоям, из которых вытащили львиную долю мебели, и в бессилии заколотила кулаками по стене. От злости она едва не обратилась, взметнувшийся хвост прорвал не подготовленную для такого юбку. Проклятая человечка! Это все из-за нее. И эта тварь смеет жить тогда, когда она, вторая Повелительница, стоит одной ногой на погребальном костре… Женщина оскалилась и саданула кулаком по столу. Ну ничего, дайте только выбраться из этой камеры, в которую превратили ее жилье! И она всем покажет, кто настоящая Повелительница в этом борделе!