Купить в дорогу кокс было совместным решением. В отличие от мета, он не вызывает галлюцинаций, и дозировку контролировать легче. Луи сам достаёт качественный товар, вручая его Гарри уже перед отъездом. Они едут к семье Томлинсона на тачке, которую старший арендует.
Гарри под транками, совсем немного внюханный, снова балансирует на грани сознания трезвого человека. Вообще-то, это не лучший метод, и, за относительно небольшой путь, несколькими носовыми кровотечениями разлагающийся организм как бы напоминает, что дела плохи. Гарри старается не заляпать одежду, которая принадлежит Луи и, вероятнее всего, стоит дороже, чем вся его жизнь. Он должен был одеться нормально, чтобы хоть как-то оттенить ужасный внешний вид. Последние полторы недели Луи контролировал его руки и не только, поэтому расчёсанные участки кожи почти зажили, а синяки сошли. У них не было секса за это время: сначала задница Гарри слишком болела, после он не особо проёбывался, а просто сказать о своём желании напрямую было бы странно для их всё ещё ненормального, хоть и видоизменённого после того разговора, общения.
Помимо кокса, в поездку Луи купил практически всё, что могло бы пригодиться. На заднем сидении валяется расширенная аптечка, забитая ватными тампонами и обеззараживающей жидкостью, а в бардачке, на всякий случай, лежит не одна пачка презервативов и смазка — у них всё же уже давно не было секса, и Луи становится более раздражительным, потому что Гарри, с зажившими руками и чуть поправившийся, выглядит притягательно, и старшему становится всё сложнее сдерживаться.
По дороге в Донкастер за час он выкурил уже три сигареты, и это нисколько не помогло ему. Он останавливается на заправке, чтобы купить кофе и заправить автомобиль. После того, как Луи сделал всё, что было необходимо, он оставляет два стаканчика капучино и столько же пончиков в машине, но не находит там парня. Гарри вышел наружу и стоит курит, развернувшись к старшему спиной.
— Я знаю, что у наркоманов снижается либидо, но как, чёрт возьми?! — он даже не может связать слова в полноценное предложение, рукой хватает задницу кудрявого, прижимаясь к нему.
Стайлс чуть пошатывается вперёд, когда Луи оказывается сзади, но хватка не позволяет отстраниться даже на миллиметр. Слыша его вопрос, губы расплываются в улыбке. Гарри делает ещё одну затяжку, выпуская облако дыма.
— Я думал, ты из тех, кто берёт желаемое, когда хочется, — хмыкает кудрявый, затягиваясь снова и откидывая недокуренную сигарету на асфальт, чтобы затушить носком кед. — Мы ведь едем к твоим родителям, — в голосе проскакивают нотки вызова, когда Гарри чуть поворачивает голову, протираясь щекой о нос шатена, — Можешь позаботиться о том, чтобы мой внешний вид говорил сам за себя? — хрипит своё предложение Гарри, улыбаясь ещё чуть шире от ощущения стояка, упирающегося в задницу. Он не знал, что Луи так хочет его. Думал, есть шлюхи и всё такое. — Чтобы не пришлось разъяснять, кем я прихожусь, — продолжает мурлыкать парень, объясняя ход своих мыслей.
Томлинсон сейчас слишком возбуждён, чтобы придумывать саркастичные ответы. Он бросает взгляд на заправку и замечает маленький мотель, после прикусывая кожу на шее Гарри.
— А кем ты мне приходишься? — Луи всё же обретает способность говорить и разворачивает младшего к себе, придерживая руками за талию. — Сейчас идёшь в тот мотель и выбираешь номер, я приду и сниму его, — кивает разъясняя план, а затем отпускает Гарри, бросаясь к машине, чтобы взять из бардачка всё необходимое.
Луи уже предвкушает то, как будет трогать худое тело, оставляя отметины, разумеется в тех местах, которые можно будет после скрыть одеждой. Представляет, как будет растягивать младшего, заставляя извиваться и просить о большем, а затем хорошенько отымеет.
Возражать нет смысла и элементарного желания, так что Стайлс просто шагает в нужном направлении, едва заметно пошатываясь из стороны в сторону, потому что он, как никак, пьян. Если не знать, что парень наркоман, можно подумать, что у него просто плохая координация.
Гарри выбирает номер и дожидается Луи, который, даже не глядя, кидает купюры, чтобы Стайлс забрал ключи. Они определённо опоздают к назначенному времени, но Гарри не то чтобы торопится, вальяжно вваливаясь в номер и принимаясь оглядывать интерьер, словно не замечает нетерпеливого шатена. Честно говоря, Луи выглядит безумно горячо, когда на взводе, так что Стайлс нарочно медлит, словно они пришли сюда на экскурсию, а не ради перепихона.
Томлинсона безумно бесит это сдержанное спокойствие младшего, потому что его вставший член упирается в жёсткую ширинку джинсов, и это доставляет дискомфорт. Шатен не выдерживает и уже с расстёгнутыми штанами прижимает Гарри к ближайшей стене, тут же начиная стягивать с него мешковатый джемпер.
— Блять, Гарри, — шипит он, пока расправляется с одеждой, которой просто неприлично много на Гарри, и периодически целует его губы, чередуя посасывания с покусываниями. — Если ты будешь продолжать меня выводить из себя, то я тебя выпорю, жёстко оттрахаю без смазки и брошу в этом старом мотеле, — говорит Луи, и он абсолютно не шутит, потому что отметка его терпения уже прошла точку кипения.
Гарри меняется в лице, потому что в прошлый раз Луи не шутил про счёт ударов, и теперь не особо хочется проверять реальность очередной угрозы. Его не пугает порка и секс без смазки, он начинал свыкаться с мыслью, что его самого всё это заводит не меньше, чем Томлинсона, но вот перспектива быть брошенным Луи «после» вызывает животный страх. Так что парень бормочет свои хриплые «извини», пытаясь отвечать на нетерпеливые поцелуи и параллельно помогать шатену избавить себя от одежды.
Стайлс цепляется за шею старшего, когда тот хочет толкнуть его на кровать, из-за чего Луи приходится навалиться сверху. Теперь они уже оба тяжело дышат, встречаясь взглядом, и Гарри буквально чувствует болезненный стояк, упирающийся в него.
— Ты можешь не растягивать меня, я справлюсь, — в каком-то порыве выпаливает парень, желая угодить. На этот раз его никто не спрашивал и ничего не предлагал, так что он понятия не имеет, какой чёрт дёрнул его на это самопожертвование.
Луи останавливается, когда слышит слова младшего, и хмурится, глядя прямо в глаза.
— Слушай, я уже понял, что тебе приносит удовольствие немного боли, но секс без смазки это пиздец как больно, и ты вряд ли встанешь ещё двое суток после него, поэтому быстро в коленно-локтевую, пока я разогреваю смазку, — командует шатен, доставая из кармана презерватив и лубрикант. Он быстро избавляется от остатков своей одежды и перед тем, как заняться растяжкой, оглаживает стройные бёдра, нежно покусывая их и оставляя дорожки засосов.
Может, это не самое романтичное проявление заботы, но Гарри всё равно улыбается, устраиваясь в коленно-локтевой. Он уверен, что готов уже через минут десять, но теперь медлит Луи.
Томлинсон не жалеет смазки, из-за чего подготовка не занимает у них много времени, но ему слишком хочется услышать просьбы, поэтому он переворачивает Гарри на спину и снова проникает в него пальцами, начиная активно ими двигать, сгибая и находя простату. Это заставляет кудрявого жалобно скулить, он прогибается в пояснице, задыхаясь в немом стоне, стоит Луи немного сменить угол и теперь каждым движением пальцев задевать чувствительную точку. Тело дрожит от предвкушения и желания получить больше, Гарри хочет стукнуть его за эту пытку, которая ощущается хуже порки, но он все же вынес кое-какие уроки из прошлых наказаний.
Он сжимает тонкими пальцами простыни, которые уже смяты из-за постоянно извивающегося тела на них.
— Пожалуйста, Лу-Луи, — держать глаза открытыми — не самое удобное в таком положении, но Гарри старается, — Пожалуйста, я хочу тебя, я хочу твой член, — и ему даже не нужно прибегать к каким-то театральным навыкам, потому что хриплый голос и без того звучит искренне нуждающимся.
После того, как Луи слышит то, что так хотел услышать, он вынимает пальцы, вытирает их о простынь и глубоко и мокро целует парня, оставляя дорожки смешанной слюны на его подбородке, пока на ощупь ищет презерватив.
На этот раз Луи проникает плавно — сейчас его цель доставить удовольствие им обоим, а не наказать младшего. Он удерживает бёдра Гарри на месте, мягко оглаживая их пальцами, и даёт немного времени привыкнуть, прежде чем начать двигаться. Толчки шатена поначалу плавные и размеренные, а поцелуи больше чувственные, чем страстные, но со временем это всё перерастает в полноценный трах со шлепками тел, разносящимися по небольшой комнатке.
Гарри говорил, что не любит секс, но так же они выяснили, что его нелюбовь к сексу не распространяется на Луи. И этот раз, даже если он и отличается от предыдущих, заставляет кудрявого окончательно убедиться. Если в прошлом с губ парня срывались крики и хныканье, теперь это самые настоящие протяжные и хриплые стоны удовольствия. Он сжимает пальцы на плечах Луи, царапает спину, бесконтрольно срываясь на мольбы трахать его сильнее, глубже, быстрее. Меняет их местами, оказываясь сверху и насаживаясь на его член мучительно медленно, не отрываясь от желанных губ, пока старший не перехватывает его за шею — ничего общего с прошлыми удушениями, возможно, Гарри болен, но ему кажется, что этот жест полон любви и какого-то собственничества, что заставляет тело младшего дрожать ещё сильнее, когда Луи сам подаётся бёдрами вверх, вновь задавая нужный темп. И Стайлсу остаётся только пытаться подвиливать задницей в такт толчкам, снова и снова стараясь дотянуться губами и получить несколько небрежных поцелуев. За эти минуты они вообще целуются больше, чем за всё время их знакомства. И то, как сильно это нравится Гарри, без труда читается в затуманенном взгляде.
Луи держит одной рукой младшего за шею, а второй направляет его бёдра, задавая свой темп. Этот секс действительно не похож ни на один из их предыдущих разов. Он более чувственный и, можно даже сказать, нежный.
— Кто-нибудь когда-нибудь трахал тебя так же? — в перерывах между поцелуями спрашивает старший, после прикусывая и оттягивая губу Гарри, чуть надавливая большим пальцем на его шею.
Кудрявого даже не хватает на какие-то слова, поэтому он просто часто и отрицательно мотает головой, выглядя при этом почти испуганно. Потому что никто не трахал его так.
Никто не заботился о нём так. И никто не заставлял его испытывать эти чувства, которые прямо сейчас кажутся очевиднее, чем когда-либо.
Луи сбрасывает с себя парня, переворачивая его на живот, снова ставя его в коленно-локтевую и, не удержавшись, оставляет засос на плече, шепча что-то вроде неразборчивого «мой», начиная буквально вколачиваться в тело Гарри. Он проникает рукой под туловище кудрявого, что прижато его собственным торсом, и сжимает в руке истекающий смазкой член, начиная надрачивать Стайлсу.
— Ты можешь кончить, детка, — кусая его за ушко, шепчет со сбитым дыханием дилер.
Гарри просто теряется в ощущениях, пытаясь принимать всё, что даёт ему шатен, и не терять сознания, на этот раз от удовольствия. Да, Луи берёт его грубо и всё такое, но, блять, Гарри чувствует, словно всё происходящее направлено на заботу о
его удовольствии. И это сводит с ума. Буквально. Поэтому, когда Луи даёт разрешение, Гарри хватает нескольких секунд, чтобы залить его ладонь, задыхаясь от наслаждения. Он никогда не мог подумать, что подобная фраза может звучать так горячо и необходимо, что какие-то чёртовы слова заставят его кончить, словно по команде. И он не уверен, но, кажется, Луи сказал что-то про «мой»?
Стайлс выглядит так красиво, когда теряется в пространстве и собственных стонах, цепляясь за простыни, что Луи не может не восхищаться этим зрелищем. А когда младший кончает под ним, то Луи готов кончить от одного вида блаженного лица с мягкими чертами лица, что теперь сейчас расслаблено.
Гарри уже ничего не соображает, когда шатен ещё несколько раз толкается в полностью обмякшее и подрагивающее после оргазма тело, кончая следом. Кудрявый кусает губы, подавляя желание благодарить за всё случившееся и расфокусированным взглядом скользя по лицу Томлинсона. Старший падает рядом, тяжело дыша и вытирая руки о выправленную простынь, на нём слишком много спермы.
— Мы не будем говорить об этом? — предполагает Гарри, едва шевеля раскрасневшимися и опухшими губами.
— А ты хочешь поговорить? — спрашивает дилер, удивляясь вопросу младшего, потому что обычно он не особо горел желанием что-либо обсуждать с Луи.
— Ты… Мы… — Гарри всё ещё не отошёл от оргазма, ему определённо стоит немного привести мысли в порядок, прежде чем начинать это. Если вообще стоит начинать. — Я просто… Ты сказал, что я «твой»? — Стайлс опять ведёт себя неадекватно, явно плохо соображая, что все его слова будут иметь последствия. Он просто выпаливает то, что думает, потому что ему правда хочется знать, послышалось ли ему. — Я имею в виду, мы ведь не говорили об этом, но всё это, вроде как, — Гарри хрипит, облизывая пересохшие губы, путаясь в мыслях и звуча крайне сложно для восприятия, — Похоже на то, что мы вместе? Как пара? — в эти секунды он ребёнок ещё больше, чем обычно. Гарри никогда не был в серьёзных отношениях, да вообще в отношениях, если только не брать в счёт трах с учёбой и работой.
Луи долго вслушивается в неразборчивую речь младшего, а когда понимает, о чём он говорит, то впадает в ступор. Он реально так сказал? Пиздец.
Но он собственник, и ему бы хотелось, чтобы Гарри принадлежал только ему, а с другой стороны шатен знает, что тот никуда не денется. И к чему тогда эти отношения? Однако, он всё равно переворачивается на бок, перебрасывает руку через грудь кудрявого и притягивает его ближе к себе, чтобы смотреть прямо в зелёные глаза.
— А ты бы хотел, чтобы это переросло в отношения?
— Не знаю, я не хочу, в смысле, ты сказал, я просто переспросил, потому что хотел уточнить, но это не значит, что я жду этого или вроде того, если ты не хочешь, то всё нормально, я не стану расстраиваться или плакать, или что-нибудь в таком духе, потому что я не то чтобы мечтаю об этом ночами и всё такое, я просто решил уточнить, — без перерывов на вдох выпаливает Гарри, потому что ему похуй, правда, он не расстроится если эта фраза была брошена Луи абсолютно нечаянно, он просто решил уточнить из любопытства.
Он расстроится.
— Ну, в таком случае, всё в порядке, — пожимает плечами Луи.
Заводить отношения, когда ты через неделю едешь в Японию и, возможно, не вернёшься — не лучшее решение. Луи поднимается с постели, начиная искать и надевать свои вещи, и бросает взгляд на младшего. Тот не выглядит безразлично, а скорее разбито, но мужчина списывает это на недавний оргазм.
— Нам нужно ехать. Если хочешь поспать, то я уберу вещи с заднего сидения, и ты можешь лечь там.
— Да, было бы круто, — благодарно кивает Гарри, с трудом отрывая себя от матраса и заставляя одеться. Он чувствует себя потеряно, не так, как в прошлый раз, в ду́ше, но всё равно это не самое понятное и приятное состояние на свете.
Стайлс забирается на заднее сидение после того, как шатен освобождает его. Сворачивается, подбирая колени к груди, и почти сразу засыпает. Это напоминает ему о детстве. Он так же спал в машине родителей, когда они куда-то ездили.
Луи внимательно следит за дорогой, но постоянно бросает взгляды на зеркало заднего вида, в поле которого попадает младший. Сначала парень просто мирно посапывает, но уже через полтора часа его начинают мучать кошмары, и, помимо постоянного движения, Гарри жалобно скулит и даже плачет во сне, пока в какой-то момент не скатывается на коврики между сиденьями, болезненно вскрикивая.
— Мы приехали? — испуганно высовывая взъерошенную макушку, встревоженно хрипит Гарри. Эта поездка и реакция семьи Луи значат для него больше, чем он признаёт себе.
Дилера немного пугало то, что Гарри скулил и даже плакал, потому что когда они спали вместе, такого никогда не происходило. И мужчина с облегчением вздыхает, когда слышит голос позади себя.
— Нет, ещё тридцать километров, думаю минут двадцать… Ты в порядке? Плохой сон? Ты плакал во сне… — растерянно спрашивает Луи, ему сложно подобрать нужные слова, когда он уже вот-вот увидит всю свою семью.
— Я… Нет, тебе, наверное, показалось, — неумело отнекивается младший, вытирая рукавами свитера влажные щёки. Он плохо помнит, что именно ему снилось, а даже если бы и помнил, это наверняка не было бы тем, что он хочет обсудить.
Гарри перебирается на переднее сиденье прямо на ходу, всё так же подтягивая колени к груди. Смотрит на дорогу, сонно моргая и шмыгая носом. Только бы кровь не пошла снова.
— Я им не понравлюсь.
— Почему ты так думаешь? Если ты будешь нормально себя вести, а не хамить через каждое слово, то ты сможешь понравиться кому угодно и тем более моей семье. Уверен, девчонки просто с ума сойдут, когда тебя увидят, и мне кажется, тебе стоит беречь свои кудри, потому что их непременно все потрогают не один раз, — мягко усмехаясь, говорит Луи. При виде такого расстроенного Гарри у него в груди появляется чувство вины, и, чтобы хоть как-то поддержать младшего, он кладёт одну руку ему на колено, легко сжимая. — Почему для тебя важно понравиться им?
— Не знаю, — честно отвечает Гарри, кусая губу и гулко сглатывая. — Я просто давно никому не нравился.
— Давно никому не нравился? Ты же нравишься мне.
Он смотрит на руку Луи и накрывает её своей, невесомо поглаживая выступающие костяшки. Они доезжают остаток пути в молчании, и Гарри время от времени сжимает его ладонь сильнее.
— Поцелуй меня, — внезапно говорит младший, когда они сворачивают на нужную улицу и Луи сообщает об этом. Гарри никогда не просил. Никогда. Но сейчас он хочет этого. Ему нужно быть уверенным, что он здесь не просто так, даже если они не смогли обсудить это на словах.
Луи останавливается перед домом и вынимает ключ зажигания из замка, разворачиваясь к кудрявому. Гарри выглядит таким беззащитным и по-настоящему маленьким с большими глазами, в которых плещется страх.
Шатен мягко улыбается и тянет руку к его лицу, чтобы накрыть ею щеку и нежно погладить, прежде чем поцеловать. Этот поцелуй не похож даже на те, что были в мотеле, он мягче и ни к чему не принуждает. Поцелуй со вкусом поцелуя.
— Не переживай, всё будет хорошо. А сейчас пойдём, нас, наверное, уже ждут. — тихо говорит Луи, снова улыбаясь и поглаживая большим пальцем нежную кожу щеки.
***
Гарри сам не замечает, с какой силой сжимает ладонь шатена своей, ледяной и потной от волнения. Когда они входят в дом, то первыми их встречают близняшки Дейзи и Фиби, сразу налетая на мужчину с объятиями и визгом, на который сбегаются остальные родственники. Гарри делает шаг в сторону и стоит чуть поодаль, когда две очаровательные девочки кидаются на Луи, заключая в объятия с обеих сторон. Кудрявый остаётся без единственной поддержки, надеясь не рухнуть побледневшим лицом в пол или не начать заливать прихожую кровью из носа. Тяжело сглатывает, улыбаясь, когда огромная семья один за одним выходят встречать брата и сына, по которому успели безумно соскучиться. Они все похожи на Луи. И Гарри за три-два-раз до обморока.
Когда весь ажиотаж стихает, все замечают Гарри и переводят взгляд на Луи с немым вопросом в глазах.
— Эм… Это мой парень и его зовут Гарри.
Стоит ли говорить, что удивление на лице кудрявого ничуть не отличается от удивления на других лицах, когда шатен представляет его своим бойфрендом при самых дорогих людях?
— Здравствуйте, — выдавливает из себя Стайлс, когда первый шок спадает, но, кажется, никто не замечает этой заторможенности, потому что всем нужна была пауза для осознания услышанного. — Очень рад познакомиться с вами, Луи постоянно говорит о том, как сильно скучает по вам, — хрипит парень. На лице Джей мягкая понимающая улыбка, старшие девочки смотрят на него с некоторой настороженностью и любопытством, а вот младшие совсем не стесняются, разглядывая и даже тыкая пальцем на копну кудрей.
Джей разрушает неловкое молчание, приглашая всех в дом, и Гарри успевает вставить, что здесь очень уютно и красиво. И это правда. Он хотел бы остановиться и рассмотреть каждую фотографию на стенах, но боится отставать и привлекать внимание. Они уже не держатся за руку, но Гарри все равно не отходит от Томлинсона дальше, чем на десять сантиметров.
— Классный свитер, — говорит одна из сестёр, та, что постарше, со светлыми волосами. Гарри не смог запомнить их имена, все говорили наперебой. Она легонько толкает Гарри плечом, подмигивая, после чего переводит взгляд на брата. — Кажется, я присылала его тебе на прошлое Рождество, да? — беззлобно, но с театральной укоризной, задумчиво тянет девушка.
— Чёрт, прости, я не знал, — тут же начинает оправдываться кудрявый.
— О, перестань, ты не виноват, что мой брат не ценит безупречный вкус. В любом случае, тебе он идёт больше, — самодовольно хмыкает блондинка, и в эти секунды, с хитрой улыбочкой, она ещё сильнее похожа на Луи, так что Гарри не может сдержать улыбку в ответ.
— Спасибо. Он действительно очень крутой. Хотя я тоже ничего не понимаю в моде.
— Серьёзно? Ты не модель?
— Что? Нет. Нет. Конечно нет, — тут же отнекивается Гарри.
— Вау. Я просто подумала, что… — Гарри понимает, что она подумала. «Элеонор модель, значит замена ей — тоже модель», но он делает вид, что не замечает этого секундного замешательства и немого диалога между Луи и его сестрой. — Просто подумала, что ты выглядишь потрясающе, и такая мордочка не должна оставаться в тени, — выкручивается Лотти, и Гарри широко улыбается, как ни в чём не бывало.
— Если ты решишь запустить свою линию одежды, сочту за честь погулять в ней по подиуму и посветить своей мордашкой, — обещает Гарри, и сестра Луи искренне смеётся, легко толкая брата в грудь и бросая «а он хорош», заговорчески приподнимая брови, словно Стайлс не стоит тут в паре сантиметров.
Эта суматоха вокруг кажется такой приятной и умиротворяющей, Гарри чувствует себя комфортно, когда они рассаживаются на диванах в гостиной, и младшие девочки чуть смелеют, начиная задавать ему вопросы и прося разрешения потрогать его кудрявые волосы. Одна из них, и снова не слишком тихо, комментирует Луи, что эти кудри куда круче, чем уложенные локоны Элеонор, а ещё «он разрешает их трогать и делать причёски!». Вторая уже раскладывает огромную коробку с заколками и резинками рядом со Стайлсом. И Гарри не против, он много смеётся и улыбается, погружаясь в процесс не меньше, чем дети. Они отрываются, только чтобы поблагодарить Джей и одну из старших сестёр, самую молчаливую и строгую (Гарри думает, что не понравился ей), когда те приносят напитки и какую-то выпечку на подносах. Фиби и Дейзи делят голову нового парня своего брата на две половины, чтобы всё было честно, время от времени поднося маленькое зеркало, чтобы продемонстрировать, явно очаровавшему их Гарри свои труды и поинтересоваться, кто справляется лучше.
Томлинсон полностью погружается в семью, и если бы не девочки, постоянно щебечущие что-то о Гарри, то он бы совсем забыл о том, что взял его с собой, если честно. Мужчина совершенно не удивлён тем, что младшего так тепло приняли, потому что они бы приняли так любого, кого выбрал Луи. Будь то в качестве друга или второй половинки.
Он даёт место младшим на диване, чтобы они смогли добраться до кудрей Стайлса, когда мама говорит о том, что всё уже готово к ужину и даже его любимый морковный пирог, на что Фелисити неоднозначно на него смотрит и кивает в сторону кухни, намекая на разговор.
— Так, близнецы, мне тоже нравятся кудряшки Гарри, поэтому оставьте их хоть немного, — улыбается Томмо, глядя на девочек. Они так выросли за эти три года…
Когда он входит на кухню, то Джей там уже нет, и младшая сестра объясняет это тем, что женщине нужно кормить малышей, и сразу же начинает разговор.
— Он наркоман? — спрашивает она «в лоб», и шатен даже теряется от этого, но девушка продолжает: — Гарри слишком худой и бледный, он чуть не упал в обморок в коридоре, когда мы все обнимались. Мой одноклассник умер от передоза в прошлом месяце и сидел уже больше трёх лет, поэтому я знаю, о чём говорю, Луи. Гарри красивый, я удивляюсь этому, но… Ты серьёзно, Лу? Привести в дом наркомана? — и теперь Луи понимает, что она выросла, стала более зрелой и рассудительной, можно даже сказать, более опытной.
— Я… Хорошо, я не буду тебе врать. Да, он торчок, но мы живём вместе около месяца, может даже больше, и он слезает, я не мог оставить его одного, — раскладывая тарелки, отвечает старший.
— Нет. Что-то не так, это не может быть так просто, потому что сегодня даже не праздник, а ты здесь, да ещё и не один. Что случилось? — по сестре видно, что она обеспокоена и намерена вызнать всё, абсолютно всё.
— Хорошо, я уезжаю в Токио через неделю и не знаю, когда вернусь, поэтому мне хотелось встретится с вами и… Мне нужно оставить кому-то Стайлса, потому что один он не справится. Я знаю, что мама не будет против, поэтому, если он примет решение остаться здесь, то помогите ему, ладно? — Луи с надеждой смотрит в большие красивые глаза Фелисити, прекращая двигаться.
— Ты хотел сказать «не знаю
вернусь ли я»? — с нажимом и даже обидой говорит девушка.
— Возможно, — вздыхает мужчина. — Физз, я не уверен в этом, но точно нигде не проёбывался в последнее время, поэтому думаю, что всё пройдёт гладко. Не говори пока никому, тем более маме. Если через неделю после моего отъезда я не выйду на связь, то расскажи, хорошо? — он раскладывает оставшиеся тарелки и подходит к сестре, чтобы крепко обнять, когда видит на её глазах слёзы. — Я сделаю всё возможное. Лучше подумай, что тебе привезти, — усмехается Луи и гладит её по волосам.
— Просто возвращайся, — выдыхает младшая, вытирая слёзы, — нужно звать всех за стол. Иди, приглашай своего бойфренда и супер-семейку ужинать.
***
Гарри садится за столом рядом с Луи. Его начинает немного ломать, потому что действие кокаина длится меньше, а выпитые рано утром антидепрессанты уже вообще не чувствуются. Наркомана бросает в жар и холод, капли пота скатываются по вискам и шее, но Гарри старается сохранять спокойствие, потому что не хочет проебаться.
Все говорят и делятся новостями, которых накопилось нереальное количество, но парень не может сосредоточиться на всех этих словах, думая только о том, как не начать чесаться уже просто по привычке, от нервов. Улыбается невпопад и кивает. Все основные блюда с мясом, так что Гарри просто довольствуется свежими овощами и салатом, которые на столе были в качестве закусок.
Перед десертом они решают сделать небольшой перерыв, к которому Гарри уже совсем не в состоянии терпеть, наклоняясь к уху шатена.
— Мне нужно отойти.
Они договорились, что кокс останется у Луи, чтобы у Гарри не было соблазна объебаться.
На протяжении всего вечера Фелисити бросала взгляды на Гарри, но тот их игнорировал. Всё становится понятно после того, как Луи смотрит на своего названого бойфренда и понимает, что у него начинается ломка.
Дилер кивает на слова младшего, а через пару минут идёт за ним и находит его в туалете перед умывальником. Стайлс больше не пытается унять дрожь и его буквально ведёт из стороны в сторону.
— Фелисити поняла, что ты торчок, — бросает Луи, проходя в ванную комнату.
Замечание про сестру не удивляет, Гарри думает, что все поняли, что с ним «что-то не так», просто слишком вежливые, чтобы озвучивать прямо в его присутствии.
— Тебе не кажется, что мы просто усложняем ситуацию этой игрой «мет, транки и героин»? У тебя участились кровотечения.
— Что? — вопрос притягивает всё внимание Гарри, перекрывая переживания о том, что он всё-таки облажался перед семьёй Луи. — Нет, нет, конечно нет, — нервничая ещё сильнее, Гарри тут же отрицательно мотает головой. — Я справляюсь, — настаивает он, хотя очевидно, что это не так. Ему придётся пережить ломку рано или поздно, чтобы соскочить. С Луи или без него. Это пугает до смерти, потому что Гарри никогда не выдерживал отказа от наркотиков. Ощущения просто ужасные, и каждый раз парень срывался. Действительно сложно завязать, будучи без присмотра. — Я просто перенервничал, это не связано с наркотой. Всё будет хорошо, когда мы вернёмся.
Луи тяжело вздыхает и подходит к младшему очень близко, заставляя смотреть себе в глаза. Остаётся буквально пару миллиметров, кажется, их носы вот-вот соприкоснутся.
— Ты боишься ломки больше, чем сдохнуть, Гарри? Не обманывай меня и не обманывайся сам, все эти мелкие дозы в перемешку с антидепрессантами будут до тех пор, пока твоё сердце в один момент просто не перестанет работать или не будет внутреннего кровотечения из-за того, что твоя печень начнёт просто разваливаться. Завтра мы едем домой, выбирай: либо оставшееся время, пока я в Лондоне, ты переживаешь ломку, либо я сам лично отвожу тебя к семье, чтобы они смогли хотя бы тебя похоронить.
Гарри бы начал спорить, но Луи выглядит серьёзнее, чем когда-либо. А ещё очень устало. И очевидно, что никакого третьего варианта Томлинсон рассматривать не собирается. Его и нет, на самом деле, но Гарри так не хочется признавать очевидного.
— Какой в этом смысл? — после затянувшегося молчания и искусанных изнутри щёк, всё же хрипит кудрявый. — Какой смысл мне слезать и тратить последнюю неделю на ломку, если ты не вернёшься? — Гарри не понимает, почему Луи готов потратить, возможно, последнюю неделю своей жизни, на помощь наркоману, который, с большой вероятностью, даже не соскочит. Он не хочет провести последнюю неделю с ним так. Он не хочет говорить, что этот кусок дерьма, так сильно выводящий его из себя большую часть времени, сейчас кажется единственным стимулом, ради которого Гарри мог бы стараться. Потому что всё это не будет иметь значения, если Луи не вернётся. — Не уезжай. Не уезжай, и это будет последняя дорожка и последняя таблетка.
Пожалуйста.
— Твой смысл во мне? Это не должно быть так, потому что ты хочешь встретится со своей семьёй, — пытается держаться Луи, но какие, к чёрту, могут быть нервы, когда всё вот так. — Хазз, — тянет он при виде молящих глаз и невольно смягчается, берёт в ладони его лицо и проводит носом по носу младшего в эскимосском поцелуе. — На самом деле, чем больше я думаю об отъезде, тем всё сильнее понимаю, что я еду не умирать. Они спокойно могли бы убрать меня здесь, зачем вся эта суматоха? Да и я не проёбывался нигде, чтобы быть наказанным. Ты… Я могу отвезти тебя сюда, если ты захочешь, или к тебе домой, чтобы ты был не один. Я тоже привязался к тебе, как, блять, это произошло мне не понятно, но я не хочу, чтобы ты сдох в притоне и сгнил там же.
— Заткнись, — просит Гарри, потому что он не собирается подыхать. Правда. Не сейчас, не когда Луи говорит, что вернётся.
Стайлс просто не даёт ему добавить ещё что-либо, заставляя убрать руки от своего лица, чтобы обнять. Это больше похоже на попытку задушить, на самом деле, но Гарри как-то плевать. Он утыкается носом в плечо Томлинсона, сжимая ткань его свитера слишком сильно, вжимаясь всем телом, так, что выступающие рёбра ломит даже через несколько слоев одежды. Они просто молчат, пока Гарри цепляется за него, как-будто он и правда единственное, что имеет смысл.
— Если я смогу, — говорит кудрявый, не желая отстраняться, отчего его речь звучит приглушённо, когда он произносит слова прямо в плечо шатена, — Если переживу ломку до отъезда и продержусь после, — на самом деле, ему просто легче не видеть лица Луи, потому что говорить с ним откровенно всё ещё сложно и странно, — Ты поедешь со мной к маме?
Пока что он даже примерно не представляет, как будет справляться с этим. В смысле, да, сейчас он готов на всё, ради призрачной надежды, что всё может быть в порядке, и Луи захочет вернуться.
К нему вернуться. Но все ведь прекрасно понимают, что это желание закончится ровно с приходом первых приступов ломки следующим утром. Его тело и мысли будут заняты только одним. Он помнит, как это было во все прошлые разы. Он знает, что сейчас будет ещё хуже. И Гарри совсем не уверен, что после всего, что Луи предстоит увидеть, он по-прежнему не будет желать смерти Стайлса в каком-нибудь притоне.
Луи просто молчит пару минут, наслаждаясь этими объятиями. В животе появляется чувство тепла и даже какого-то умиротворения, и он чуть отстраняется, чтобы погладить Гарри по волосам и поцеловать в висок.
— Это потому что я познакомил тебя с семьёй? — Луи на самом деле не может поверить, что младший так дорожит им, и поэтому продолжает относиться с небольшим недоверием. — Если ты останешься здесь, то тебе сможет помочь мама, она медсестра и знает, какие препараты тебе будут нужны. И точно не даст умереть. Я… Я хочу, чтобы ты вернулся в прежнюю жизнь: семья, университет, друзья. Туда, где нет наркотиков. — «и нет меня», добавляет его внутренний голос. — Физз знает, что делать и через какое время, если я не вернусь, они смогут позаботиться о тебе.
— Ты издеваешься, да? — резко отстраняясь и меняясь в лице, зло спрашивает кудрявый. Ещё секунду назад плещущиеся в зелёных глаза страх и нежность сменяются холодом и раздражительностью. — Решил очистить совесть, перед тем, как сдохнешь? Я не ебучий благотворительный проект. Если я пойму, что ты не вернёшься, а ты, блять, должен вернуться, потому что если тебе плевать на меня, посмотри на всех этих людей, которые без тебя не справятся, — тыкая в стену, за которой, по мнению Гарри, как раз находится гостиная. — Я не стану терпеть, Луи. Мне похуй, что ты там думаешь и о каких стимулах говоришь. Если ты не планируешь возвращаться, то я не смогу сделать этого один. В таком случае не трать свои и мои нервы, и найди себе более перспективный объект для жалости, ладно?
Гарри реально похуй, что там бормотал Томлинсон про универ и друзей. У него есть семья, ради которой он должен хотеть стараться. Но их никогда не было достаточно. И, очевидно, не станет достаточно от того, что говорит Луи. Это невозможно объяснить логически, наверное, но всё дело в Луи. Он бесит сильнее, чем в принципе возможно, но за эти месяцы рядом, Гарри впервые не чувствовал себя одиноким. Поэтому, как только
если Стайлс поймёт, что Томлинсон не вернётся, ему будет плевать на эти недели восстановления и потраченных сил. По крайней мере, сейчас, будучи зависимым, он видит всё именно так.
— То есть пару минут ты говорил мне о том, что не справишься без меня и просил остаться, а сейчас сам отказываешься от меня? Знаешь, Гарри, мне плевать, что ты там надумал о благотворительном проекте и ещё какой-нибудь хуйне, если ты не собираешься слезать с дорожки, то я, блять, прямо сейчас же отвожу тебя к твоей семье, а там делай,что хочешь. Можешь хоть снова уползти в какой-нибудь сброд торчков, но больше меня не будет рядом, чтобы вытаскивать тебя оттуда, — шатен тоже начинает злиться, но говорит гораздо тише, не хочет того, чтобы кто-то слышал их разговор.
Гарри складывает руки на груди, явно борясь с желанием продолжить ругань. Сложно сдерживать всё говно, что вертится на языке, но он не хочет проёбывать последнюю неделю. В любом случае, если Луи не вернётся, он уже никак не проверит, сорвался Гарри или нет.
— Ладно, — выдавливает из себя кудрявый, словно одолжение. Он не отказывался от Луи, он пытался дать понять (в своей не слишком адекватной манере), что без него не будет смысла держаться. Что он и есть смысл. Не понял, ну и плевать. — Сейчас дашь подлечиться или мне продолжить трястись у них на глазах?
— Бери, — дилер достаёт пакетик с порошком из кармана и бросает на столешницу у раковины. Настроение полностью испорчено, и теперь Луи слишком раздражённый. Он молча выходит из ванной комнаты, не желая видеть то, как младший будет употреблять, и на взводе возвращается за стол.
— Гарри устал в дороге, поэтому ему сейчас нехорошо, — сквозь зубы объясняет мужчина, натянуто улыбаясь. Ситуацию спасает только морковный пирог, приготовленный мамой, который шатен ест с огромным удовольствием и с такой же огромной чашкой йоркширского чая.
Гарри возвращается за стол точно в таком же настроении, только более дёрганный и не в состоянии просидеть на заднице ровно дольше минуты. Теперь он, напротив, участвует в разговоре слишком активно, но не выглядит объёбанным в сопли (хоть всё же объёбанным).
— Я всё порчу, да? — когда они оказываются вдвоём на террасе, интересуется Гарри. После десерта все ещё немного сидели за столом, а потом начали перебираться в гостиную. Луи вышел покурить, и Стайлс, естественно, попёрся следом за ним. Ему было жарко всё это время, но он только сейчас закатывает рукава, потому что на руках ещё остались следы.
— Я не умею выражать свои мысли, Луи, — на этот раз Гарри злится на себя, продолжая, когда понимает, что Томлинсон не собирается отвечать на первый вопрос, — Я боюсь из-за твоего отъезда, боюсь остаться один и понять, что малейший прогресс был вызван только твоим ебучим присутствием в моей жизни. Понимаю, что хуёвое оправдание, но я просто не знаю, как реагировать на всё дерьмо иначе.
Луи напряжённо курит, пытаясь отвлечься от неблагоприятной обстановки, которая распространяется только на них с кудрявым.
— А с чего ты, блять, взял, что я буду всё время рядом? — резко разворачиваясь на пятках, с проскальзывающей агрессией в голосе говорит мужчина. Ему абсолютно не вкатывает видеть такого фальшиво живого Гарри, когда он точно знает, что тот под дозой и только поэтому так себя ведёт, а не потому что это действительно он. — То, что мы трахаемся, никогда ничего не значило, ты сам об этом частенько говорил. Я человек, абсолютно такой же, как и ты. Так прекрати делать из меня какое-то божество. Может, мысли выражать будет проще, — шатен фыркает и усаживается на ступеньку, глядя на то, как тучи быстро застилают небо. Наверное, вечером будет дождь, может даже гроза.
Ладно, в этот раз всё доходчиво. Луи прав. И даже если эта правда глаза колет, Гарри думает, что с такой позиции всё действительно куда проще.
— Окей, — кудрявый заметно притихает, сбавляя хамство на минимум и роняет тощую задницу на ступени рядом с Луи. Не понятно, какого хуя Томлинсон притащил его сюда и какого хуя вообще терпит, если они просто трахаются, но ладно. Пусть будет так. Гарри тянется к пачке в руке шатена и вытаскивает одну, когда тот разжимает ладонь. Достаёт зажигалку из своего кармана и выпускает дым через нос. — Хочешь, чтобы я съебал? — без тени издёвки, нарушает повисшее молчание кудрявый. — Я видел станцию по дороге, если ты подкинешь меня, я успею на последний поезд до Лондона, — предлагает Гарри. — У тебя останется спокойное утро в кругу семьи, — поясняя свою мотивацию, он делает ещё одну затяжку, не глядя на шатена. — Я не собираюсь уёбывать. Подожду тебя на квартире. Потрахаемся и всё такое.
Всё происходящее не поддаётся никакому объяснению, потому что минутами ранее кудрявый умолял не оставлять его одного, а сейчас готов свалить, как только Луи скажет об этом. Возможно, мнение старшего для него более важно, чем собственные желания, но вряд ли на это способен наркоман. Дилер не поверит в это.
Томлинсон абсолютно игнорирует всё сказанное младшим и молчит несколько минут, ждёт, пока они оба докурят, после чего вынимает из кармана смартфон и протягивает Гарри, предварительно разблокировав.
— Звони маме. За то время, что мы живём вместе, ты ни разу ей не написал и не позвонил. Звони и говори, что ты жив и с тобой всё в порядке, — продолжая разглядывать пейзаж, чётко говорит Луи. Он должен знать, что Стайлс говорил все слова о семье не просто так, что он действительно хочет встретиться с ними.
Гарри тупо пялится на протянутый телефон, не решаясь взять его.
— Я не… Я не могу, Луи, — он не звонил маме просто огромное количество времени. Он не знает, как они живут сейчас, не знает, хочет ли она вообще слышать его. Он боится того, как она отреагирует. Скорее всего, она простит. Снова. Наверняка будет плакать и ещё захочет, чтобы Гарри вернулся домой. А он не может вернуться сейчас. Не может заставить её проходить через всё это снова. — Пожалуйста, давай не сейчас.
— Нет, сейчас. Она должна знать, что ты не подох где-нибудь, а живой и относительно здоровый. Хоть раз, блять, прекрати быть таким эгоистом и подумай о других. Подумай, каково ей. Вот представь, что самый важный для тебя человек просто исчез, не звонит, не пишет и ты не знаешь, что с ним и жив ли он вообще. Представил? Что чувствуешь? А вот именно это чувствует твоя мама каждый блядский день, потому что ты плевать хотел на чувства остальных, — на эмоциях говорит шатен, продолжая держать телефон в руке.
Стайлс понимает, что Луи прав. Снова. Он задумывается, он чувствует. И, кажется, у него даже нет особого выбора. Дрожащими пальцами он берёт телефон из рук шатена. Пялится на экран. Снова на Луи, снова на экран. Медленно. Бесконечно медленно набирает номер и прикладывает смартфон к уху, не сводя взгляда с шатена, который так же пристально смотрит в ответ.
Гудки идут очень долго, и Гарри уже собирается сбросить трубку, наверное, Энн сменила номер или вроде того. Но в последний момент слышит знакомый голос. Его глаза мгновенно становятся влажными, в горле ком. Она снова и снова повторяет «Алло», «Кто это?», «Я вас не слышу». Гарри не может заставить себя выдавить хоть слово, боясь, что просто сорвётся и впадёт в истерику. Энн звучит совсем потеряно, бормоча что-то про «да что с этим телефоном такое?», и только тогда Гарри наконец произносит:
— Мам, это я.
Парень не узнаёт собственный сломленный голос, звучащий ещё более хрипло и низко. Повисает молчание. Он слышит собственный всхлип словно со стороны, всё ещё глядя прямо на Луи стеклянным взглядом, пока Энн не переспрашивает, явно не веря собственным ушам. Она плачет. Нет, рыдает, наперебой бормоча что-то совершенно неразборчивое, задавая миллион вопросов, и Гарри чувствует слёзы на своих щеках, но старается успокоить её, звучать как можно бодрее. Он говорит всё то, что должен. Говорит не потому, что Луи «приказал», а искренне. Он не думает сейчас о том, насколько уязвимым выглядит. Не переживает, что Луи слышит каждое слово. Его и Энн, потому что она говорит как всегда невероятно громко. Как Гарри и предполагал, она умоляет его вернуться. И он обещает, что так и сделает, но не сейчас, позже. В этот момент он фокусируется на глазах Луи и, кажется, наконец понимает, зачем шатен потребовал всё это сейчас. Он знал, по крайней мере, так кажется, что Гарри не сможет сдаться, если пообещает это маме. Он знал, что вся эта ситуация заставит Гарри бороться, даже если его уже не будет рядом.
Луи безумно больно слышать этот разговор и видеть такого Стайлса, но это настоящие эмоции, не те, что младший играет или «испытывает» под дозой, а искренние, хоть и с привкусом горечи. Да, шатен манипулятор, но как быть по-другому?
Гарри начинает рыдать, как последняя сука, сразу после того, как последний раз обещает маме, что скоро они встретятся, и она убедится, что всё изменилось, а он в порядке. Он сбрасывает вызов, передавая мобильный обратно в руки Луи, прежде чем
сойти сбежать по ступеням, уходя от дома. Он не знает, куда идёт, ему просто нужно унять эту истерику, чтобы иметь силы хотя бы разговаривать.
Томлинсон догоняет парня уже за воротами дома по дороге в местный лес и дёргает его за рукав джемпера так, что младший начинает падать назад, где его ловит дилер.
— Чш… Иди ко мне, — нежно говорит мужчина, обвивая руки вокруг плеча и талии Гарри, чтобы тот не смог выбраться из объятий, даже если бы и захотел. — Всё хорошо, Хазз…
Тебя любят, тебя ждут, ты нужен. Это же здорово, — говорит он, пока раскачивает сжавшегося и дрожащего кудрявого парня.— Малыш…
Какое-то время Гарри пытается брыкаться и вырваться из крепкой хватки, но в итоге просто сдается, позволяя прижимать себя ближе, рыдая и дрожа, пряча лицо на груди шатена и цепляясь за его одежду. В эти секунды Луи удерживает его от падения. И Гарри даже не находит сил, чтобы подумать о том, что этот же человек ровно десять минут назад сказал, что они просто трахаются. Все мысли и переживания смешиваются в одну огромную истерику.
Томлинсон терпеливо ждёт, пока истерика сойдёт на нет, продолжая держать Гарри, который не в состоянии даже стоять из-за физического и морального истощения.
Стайлс не знает, сколько проходит времени, прежде чем сил на этот припадок не остаётся физически. Он просто стихает, постепенно переставая трястись. Слёзы и сопли, размазанные по лицу, начинают высыхать, но Гарри не отстраняется первым. Он понятия не имеет, что делать. И, как выясняется, думать у него тоже нет сил.
— Пойдём в дом, сейчас начнётся дождь, — говорит Луи, отстраняясь и поглаживая вьющиеся волосы. Он делает шаг, понимая, что младший не делает того же и сдаётся, берёт его на руки и несёт.
Они не успевают вернуться, и дождь застаёт их по пути. Вымокшие до нитки парни появляются в доме спустя полчаса, и там уже тихо. Мама, должно быть, уже разогнала всех по комнатам готовиться ко сну, поэтому без свидетелей парочка проникает в комнату. Луи специально выбирал себе с отдельным санузлом, поэтому он с кудрявым на руках сразу идёт в ванную, где усаживает его на стиральную машину, чтобы раздеть. Он чувствует, что замёрз только сейчас, и его начинает мелко трясти, но мужчина берёт себя в руки, и когда они оба голые, то настраивает в душе воду, после становясь там вместе с Гарри.
Стайлс даже не замечает, что идёт дождь, пока уже в ванной, с характерным звуком его насквозь мокрые шмотки не падают следом за шмотками Луи на кафельный пол. Томлинсон тягает его туда-сюда, словно парень и вовсе ничего не весит, хотя его абсолютно ватное тело настолько безвольное, что это не должно удивлять. Луи придерживает его даже в душе, хотя, несмотря на подгибающиеся колени, младшему кажется, что он мог бы стоять сам (ему кажется).
Сначала они не двигаются, согреваясь после улицы, но Гарри даже не чувствует смены температур. Его взгляд снова устремлён на Луи, и это, должно быть, странно, потому что он молчит уже слишком долго. Это ведь Гарри, он всегда говорит. Особенно, если моменты неподходящие. Но сегодня всё по-другому. Он продолжает молчать, даже когда Луи несколько раз встречается с ним взглядом. Это не ощущается неловко, потому что Гарри просто не замечает времени, которое они проводят под тёплыми струями, глядя друг другу в глаза. Кажется, кудрявый даже не моргает, хотя на его ресницах скопились тяжёлые капли. Отличная возможность незаметно порыдать, но слёз словно не осталось. Он думает о том, зачем Луи делает всё это. Зачем он помогает ему, и почему так важно, чтобы Гарри соскочил, даже если его уже не будет рядом. Даже если Стайлс — не его проблема, ведь они «просто трахаются». Он не хочет терять Луи. Не хочет думать о том, что произойдёт через неделю. Злится, не понимает, но всё равно боится потерять. Он не хочет подводить маму, которая теперь будет жить только мыслью о том, чтобы увидеть его вновь. Увидеть его здоровым и способным двигаться дальше. А единственный человек, с которым он мог хотя бы начать, просто исчезнет через какие-то ёбанные семь дней. Взгляд Стайлса, ещё более пронзительный от всех переполняющих эмоций, соскальзывает ниже, к едва приоткрытым губам. Он бы хотел поцеловать эти губы. Не так, как раньше. Он хотел бы передать в поцелуе хотя бы небольшую часть того, что сейчас не позволяет дышать. Возможно, эгоистично, но ведь Гарри и есть эгоист, да? Луи всегда называет его так.
Луи замечает то, как младший смотрит на него, а точнее на его губы, и сдаётся, чуть наклоняясь навстречу, что делает и кудрявый. Они целуются долго и очень чувственно, без единого намёка на страсть и секс. Это больше похоже на борьбу, которую ведёт Гарри, а шатен его просто сдерживает, мягко отвечая и поглаживая бока с выпирающими тазовыми костями.
— Пойдём в постель, я буду обнимать тебя… Если ты захочешь, я уйду. Вдруг тебе станет некомфортно, — отрываясь, предлагает Томлинсон, чувствуя свалившуюся на него собственную усталость. — Ты молодец, Гарри. Я рад, что ты поговорил с мамой, и хочу, чтобы ты и дальше общался с ней. По приезде обязательно купим тебе телефон.
— Не уходи, — просто просит Гарри, потому что на большее количество слов его не хватает.
Они добираются до кровати, Луи остаётся с ним. Сна нет, сил на разговоры тоже. Гарри думает о том, что Луи просто привык заботиться, возможно, он испытывал к нему какие-то отцовско-братские чувства из-за того, как защищал и поддерживал своих сестёр всю жизнь. Это кажется логичным, но тогда при чём тут секс? Конечно, можно обвинить Стайлса в нетерпеливости, ведь он хочет всего и сразу, а в жизни всему своё время и блаблабла. Но в том-то и дело. У них нет времени, у них всего неделя. Неделя, которую они, по итогу, потратят на ломку.
Ледяные пальцы сильнее сжимаются на тёплой коже. Гарри не знает, сколько времени, но дыхание Луи уже давно выровнялось, и он тихо посапывает, всё ещё крепко обнимая кудрявого. Губы младшего мягко касаются выступающих ключиц:
— Твой.
