Счёт 50:0! Ведёт Слизерин!

- Чем займёшься на каникулах? - Тэхён приземлился на диван рядышком и чуть ли не целиком улёгся на Чимина, читавшего в этот момент книгу. - Не знаю. Родители планировали много всего... хотели съездить к тётушке, перед этим - поход за подарками по магазинам. Думаю, эти каникулы будут очень шумными и наполненными разнообразными родственниками, - ворчливо ответил тот, даже не пытаясь спихнуть друга с себя. - Звучит здорово. - Поверь, только звучит... Чимин вздохнул, понимая, что почитать уже не получится. Он и так с великим трудом смог себя заставить сосредоточиться на сюжете. Теперь, когда Тэ отвлёк его, больше не было желания пытаться снова вникнуть в расплывающиеся перед глазами строчки. То ли спать хочется, то ли реветь - Чимин ещё не решил. - Что случилось у тебя? - Тэхён заглядывает ему в глаза, сцапав предварительно за толстовку так, чтобы друг даже не вздумал сбежать. - Ты сам не свой вот уже три дня. - С Юнги поссорился... - Чего это?! Вы же сладкая парочка. Глядя на вас, можно было заработать диабет. - К чёрту иди, - буркнул Чимин, отводя глаза. - Ничего мы не сладкая. - Ага, конечно... ладно, это не важно. Почему поссорились? - Он попросил остаться на каникулах... я ответил, что не могу. Более тупую причину для ссоры придумать было сложно. Это вообще вышло настолько глупо, что Чимин злился невозможно - сначала. «Ну что за невыносимый старший?!», - именно так он думал первые несколько часов... а потом вспомнил, что им вместе быть - всего ничего. До конца года осталось так мало, потом Юнги выпустится и... всё? Младший готов был проклясть себя на месте за то, что сразу не подумал об этом. Но, как водится, было уже поздно. Юнги он почти не видел эти три дня. Тот очень грамотно избегал своего парня... бывшего? Чимина внутри страхом скручивало, что больше с ним не захотят не то что говорить, даже взглядом встречаться случайно. Чимину не хотелось вспоминать подробности того разговора, но... он такого Юнги наговорил, что хоть Авадой себя, хоть в озере топись. Сначала разозлился страшно, возмущён был тем, что Юнги так наплевательски относится к их семейным традициям. А когда понял причину этой просьбы старшего, проревел пол ночи. - Я уже вижу по твоим глазам, как ты сожалеешь, - Тэхён вздохнул и потрепал Чимина по волосам. - Да, друг. До того, как стать капитаном, ты не был таким вспыльчивым. - Не мы такие - жизнь такая, - огрызнулся тот, шмыгая носом. - Ты меня добить хочешь или посочувствовать? - Второе, конечно, - Тэ обнял его крепко и устроился подбородком на плече. - Знаешь, Чимини, а ведь Юнги тебя ужасно ревнует. - Меня? - удивлённо протянул тот. - И к кому же? - Ну, если честно, к каждой школьной колонне и стене, но к Чонгуку и Намджуну - больше всего. Этих двоих спасает только то, что они вместе. Чимин фыркнул. Он, если честно, вообще не представлял, как его можно к кому-то ревновать, когда все его мысли и желания были сосредоточены на Юнги. И взгляд был прикован всегда только к нему. Сначала даже жутко делалось, потому что старший, казалось, стал чуть ли не всей его жизнью. Но, выходит, он был самым невнимательным в их отношениях. Дурак. Чимин тихонько вздохнул и прикрыл глаза. Ему так не хватало Юнги. Так хотелось сейчас под тёплый бок, спрятаться от мучающих мыслей... Да только заслужил ли он? - Если у тебя не принято в семье отмечать Рождество вместе, это не значит, что я тут же наплюю на свою семейную традицию! - сказал он в запале. Юнги тогда помрачнел, стал будто ниже ростом. Ничего не ответил, развернулся и ушёл, оставив Чимина одного посреди пустого коридора. Гриффиндорец поздно вспомнил об ещё одном важном моменте - Рождество для семьи Мин было днём траура. В этот день несколько лет назад скончалась его бабушка, которая была очень любима всеми. И потому праздник этот обходил их дом стороной. Юнги как-то, ещё в самом начале их отношений, признался, что хотел бы ещё хоть раз отметить Рождество как раньше. - Я такая свинья, - прошептал Чимин, едва не сворачиваясь в чужих объятиях клубочком. - Обвинил его в неуважении, а сам... сам даже не задумался, что натворил. И главное, он ведь теперь меня даже слушать не станет... Тэхён, наблюдающий за его страданиями, всё же отлип от парня и потрепал по волосам снова. - А ты попытайся. Чимин, ты моего мнения, конечно, не спрашивал, но я всё же скажу - Юнги любит тебя настолько сильно, что просто не сможет отказаться от разговора. Да, возможно ты обидел его. Но попробуй показать, что для тебя в самом деле важно всё исправить... Чимин благодарно посмотрел на друга и улыбнулся, смаргивая навернувшиеся слёзы. - Спасибо. - Не за что... ты ведь и сам это знаешь. Моё дело просто напомнить, чтобы ты руки не вздумал опускать. Так-то оно так. Да только как поймать этого неуловимого слизеринца? И Чимин даже не думал обвинять его в нежелании встречаться хоть мельком. Только не после того, как сам всё испортил. Ему кажется, что Тэхён прав - раньше он был как-то мягче и не вспыхивал по любому поводу, как стог соломы в жару. Чимин откладывает книгу в сторону и вздыхает. Осматривает гостиную. Завтра тут будет совсем пусто - большинство ребят разъедется по домам. Он никогда не входил в число тех, кто оставался, а сейчас больше всего на свете хотелось именно этого. Он вздохнул, потёр ладонями лицо. Кажется, это будет самое паршивое Рождество в его жизни. А ведь оно первое их с Юнги... могло бы быть. Чимин едва не стонет, комкая диванную подушку и утыкаясь в неё носом. Первое Рождество... что же он за идиот такой?! Надо немедленно найти Намджуна и выпытать, где Юнги от него так грамотно прячется. Останавливает только то, что за окнами глубокая ночь и ходить в такой час по школьным коридорам - обеспечить себе весомую потерю баллов. Так что Чимин решает заняться этим с утра, а пока встаёт и идёт за освободившийся стол. Берёт чистый пергамент, перо и вздыхает. Иногда нужно чем-то поступаться в жизни. И он совершенно точно готов сделать выбор в пользу Юнги. «Здравствуй, мама. У меня есть к тебе одна просьба...» * Возможно, не будь они друзьями, Чонгук бы уже оторвал ему голову. Но вместо этого тот качает головой и неодобрительно поджимает губы, когда Чимин подходит к слизеринскому столу во время завтрака. Ему, если честно, и так тошно невыносимо. Он знает, что был неправ и не пытается себя оправдать. Но взгляд Чонгука почему-то добивает в нём остатки решимости, он даже останавливается, так и не дойдя до них с Намджуном. Голову опускает и судорожно втягивает воздух. Очередная бессонная ночь оказалась для него тяжким испытанием. Семена сомнений, брошенные в благодатную почву собственной вины, дали свои плоды. Разрослись до таких масштабов, что только и осталось - сбежать. Уехать домой на Рождество и потом лучше не возвращаться. Вот же дурость какая. Чимин разворачивается, едва не путаясь в собственных ногах. Но тут же утыкается в чужую мантию. - Далеко собрался? Намджун. Его успокаивающий голос действует на Чимина почти отрезвляюще. Он встряхивается и поднимает голову, смотря на старшего. - Хён... Намджун смотрит сочувствующе, обнимает коротко. - Поговорить хотел? - Да. Можно только наедине? - То есть, без Чонгука? - Без Чонгука... мне и так кажется, что он меня проклял уже много раз, - Чимин ненавидит то, что его голос звучит так жалобно. - Идём, - кивает Намджун. Они выходят из Большого зала, праздничного и шумного пока ещё. Уже к вечеру столы будут заняты лишь маленькими группками студентов. И одиноким Чимином. Он передёргивает плечами и вздыхает. Намджун приводит его в Астрономическую башню. И, наверное, это ужасный выбор места для разговора, потому что воспоминания о том, как они тут с Юнги встречали рассветы уже вместе, а не порознь - слишком яркие и свежие. - Ты хотел спросить о Юнги, правда? - Правда. Где он так отчаянно от меня прячется? - Я обещал не говорить, - вздыхает Намджун. - Но вижу, что ты и сам понял все свои ошибки. И знаю, что любишь его. - Больше жизни, - шепчет Чимин. - Я был неправ... знаю, что слишком сильно обидел. Понимаю, что говорить со мной он вряд ли захочет... но я должен попробовать. Потому что совершенно не согласен так глупо его потерять. - А как же твои семейные традиции? - Намджун с интересом голову на бок склоняет. - Я написал домой, что не приеду... отец будет недоволен, но мама обязательно придумает уважительную причину. - Например? - Например, дополнительные занятия по зельям, - Чимин жмёт плечами. - Папа спит и видит меня в аврорате. Только порадуется. - Есть мысль, что тебе это не по душе, - посмеивается Намджун. - Мысль верная, хён... я, знаешь, больше летать люблю, чем по земле ходить, - Чимин улыбается. Он, наконец, чувствует, как становится немного легче дышать. И страх больше не сковывает внутри ледяной коркой. - Я, конечно, паршивый друг, потому что не выполняю такую простую просьбу Юнги. Но, с другой стороны, я же тебе ничего не говорил, правда? - Намджун извлекает из кармана брюк небольшой конверт. - Держи. Конвертик красивый. Белая плотная бумага с красно-золотым теснением. Сразу видно, что подбиралось специально. У Чимина дрожат руки и немного - губы. Он хочет думать, что это от того, что в башне довольно прохладно, а он легко одет. - Я оставлю тебя, - Намджун хлопает его по плечу дружески. - Помнишь, я тебе сказал, что ты сможешь стать тем самым хорошим воспоминанием для Юнги? Я всё ещё так считаю. Не вини себя, Чимини. Мы все совершаем ошибки, никто от этого не застрахован. Но наши чувства определяются именно такими моментами... - Такими? - Чимин взгляд с конверта в своих руках переводит на Намджуна. - Когда мы стремимся исправить собственные ошибки и не боимся их признавать. Чимин кивает и кусает губы. Он ждёт, когда шаги Намджуна стихнут на лестнице. Прикрывает глаза и выдыхает, будто собирается нырнуть в воду. Открывает конверт. «Чимини... Или я должен написать «дорогой Чимини»? Или просто «любимый»?...» Чимин сглатывает вставший поперёк горла ком. Знакомый острый почерк заставляет сердце биться сильнее. «...Я говорил тебе однажды, что хочу встретить Рождество, как раньше, помнишь? Я хочу этого - с тобой. Помнишь полянку в Запретном Лесу? Ту, где ты раньше так часто занимался полётами в одиночестве. Я буду ждать тебя там в Рождественскую ночь. Прилетай. И не забудь одеться тепло, а то простудишься. Твой М.Ю.» Чимин прижимает конверт к груди и тихо плачет. Ему так стыдно, так невыносимо больно. Он так виноват перед Юнги, что просто не знает, какими словами или поступками может заслужить его прощение. * Двадцать пятое наступает так медленно. Так неторопливо, словно не хочет их встречи. Чимин получает письмо от мамы. Она взволнована, но обещает прикрыть его перед отцом. Спрашивает, всё ли хорошо и не нужна ли какая помощь. Чимин отвечает, что всё хорошо и не стоит переживать. Благодарит за помощь и поздравляет с наступающим Рождеством. У него самого на душе промозглая осень. Он почти не выходит из гостиной. Тэхён, оставшийся на каникулы в школе, таскает ему еду и пытается вытащить погулять. Пару раз удаётся и Чимин немного отвлекается, пока увлечённо обстреливает снежками Намджуна с Хосоком. Вечер двадцать третьего они встречают вместе в Большом зале. - Чимин-хён, - тянет его за рукав Чонгук. - Да? - Ты прости. Я не злюсь на тебя или что-то такое... просто переживаю. Вы с Юнги-хёном чудесная пара, и мне сложно представить вас порознь, - бормочет младший, виновато ковыряясь вилкой в тарелке с ужином. Чимину вроде и горько усмехнуться хочется, но почему-то куда больше смущает такое признание. Он угукает, краснеет и сам в тарелку свою взглядом утыкается. Ему хорошо от того, что Чонгук не злится. Очень приятно, что переживают за них обоих, а не только за Юнги. Хотя, в общем-то, по-хорошему, Чимин этого совсем не заслужил. - Ты ведь пойдёшь к нему завтра? - Пойду. Тэхён, Хосок и Намджун наблюдают за ними, и Чимину ещё более неловко. Хочется спрятаться под стол от такого внимания. - Он уйдёт туда с самого утра, думаю... сказал, что не хочет быть в замке. - Да, тут слишком велика вероятность нашей встречи. Несмотря на не маленькие размеры школы... Они замолкают. Чимин старается не позволить себе снова поддаться накатывающей апатии. Он за эти дни Юнги видел так мало. По пальцам одной руки пересчитать можно. И всё это издали в основном. Чимину плохо. Физически - настолько, что хочется скулить от боли, свернувшись под одеялом. Он мёрзнет постоянно, ему холодно даже в гостиной факультета, где жарко топит камин. Почти всегда дрожь колотит так, что он едва не прикусывает себе язык несколько раз. Хочется рвануть на ту самую полянку прямо сейчас. Чимин готов промёрзнуть до костей, дождаться утра и увидеть Юнги. Он не знает, чем старший там занимается, что будет делать весь день до самого Рождества. И потом целую ночь. Чимину просто жизненно необходимо быть при этом рядом. Он надеется, что Юнги ему это позволит. Правда, конечно, Тэхён никуда не пускает его. Они с Хосоком едва ли не тащат его за собой в башню Гриффиндора, отбирают у него волшебную палочку и заставляют лечь спать. Чимин думает, кутаясь в одеяло и носом в подушку утыкаясь, что настоящие друзья - это очень здорово. Он так измотан, что не пролетел бы на метле и несколько метров - просто свалился бы в сугроб. И только на самой границе сна понимает, что Тэ, кажется, подмешал ему в сок зелье сна без сновидений. Нужно потом сказать ему спасибо. * Чимин встаёт до того, как за окнами становится светло. Он умывается и одевается спешно, но тепло, как просил Юнги. Брюки, свитер под горло, теплая мантия и шарф. О перчатках вспоминает в последний момент. Хватает метлу и выскальзывает из комнаты под тихий скрип двери. В гостиной тишина, почти темно, только горит настольная лампа. Какой-то второкурсник спит на диване, трогательно прижимая к себе книгу - сон сморил прямо за чтением. Чимин улыбается. Накрывает его лежащим в ногах пледом и выходит в сумрачные ещё коридоры. Рассвет едва забрезжил на горизонте, окрашивая низкое зимнее небо в розовые и лиловые тона. День обещался быть снежным, судя по надвигающимся с севера кучным тучам. На улице было морозно и безветренно. Приятно под ногами хрустел снег. Чимин выдохнул облако пара и прикрыл глаза, вслушиваясь в тишину. Он так редко слышал её тут. Впрочем, так рано в окрестностях школы тоже бывал не часто. Чимин вздохнул. Ему предстояло набраться смелости для предстоящего разговора. Он не был уверен, что Юнги уже там, но это не отменяло того факта, что от волнения и переживания его слегка потряхивало. Гриффиндорец выдохнул сквозь стиснутые зубы, оседлал метлу и сорвался с места, взлетая сначала как можно выше, холодным потоком воздуха сбивая остатки сна и разгоняя ощущением полёта кровь по венам. Когда самые высокие башни замка остались далеко внизу, Чимин завис в воздухе на несколько минут. Он никогда не пасовал на поле, когда дело касалось игры. Да и в принципе трусом не был... а теперь что? Почти сдаётся перед обычным разговором... Ну, хорошо, не совсем обычным. Но сути это не меняет. Чимину нужно просто найти в себе решимость. Просто показать Юнги, как он для него важен. И это не невыполнимая задача. Кивнув этим мыслям, он полетел обратно вниз, к чернеющему в отдалении Запретному Лесу. Привычно опустившись пониже, чтобы несильно выделяться на фоне утреннего неба, Чимин сжал покрепче древко метлы. Он выискивал глазами знакомую полянку и, разглядев её, невольно сбросил скорость. - Надеюсь, ты меня не превратишь в какого-нибудь слизняка, - вздохнул гриффиндорец тихо. Поляна была пуста. Чимин уже хотел было разочарованно прикусить губу, но тут заметил под дальними деревьями огонёк... им оказался свет, пробивающийся из палатки. Тут, в окружении высоких деревьев, было ещё почти темно. Солнечные лучи доберутся сюда ещё нескоро. И потому не заметить в окружающей серости этот рыжий всполох было невозможно. Чимин подлетел ближе, с замиранием сердца отмечая, что знакомая метла стоит у входа. Руки привычно задрожали, парень поторопился опуститься на землю, чтобы не шмякнуться в сугроб ненароком. Он замер в нескольких метрах от палатки, сжимая метлу и не решаясь подойти ближе. Только смотрел на слегка откинутый полог, словно загипнотизированный. И, вероятно, потому не сразу отреагировал, когда Юнги вышел на улицу, замирая от неожиданности на самом пороге и смотря на Чимина растерянным взглядом. - Хён, - прошептал Чимин, ощущая себя словно во сне. Он так давно не видел Юнги настолько близко. Кажется, что прошло не несколько дней, а месяцев. - Что ты тут делаешь, Чимин? - голос чужой звучит совсем неприветливо и почти холодно. Но только лишь почти, потому младший вдруг словно отмирает. Он отпускает метлу, позволяя ей упасть в снег, и бросается к Юнги. Обхватывает его руками и жмётся тесно. - Прости меня, - шепчет тихо. Все слова, которые он готовил - исчезли. Всё то, что он хотел сказать и считал важным - вылетело из головы, оставляя лишь одно: - Я люблю тебя. Я так сильно... - Чимин захлёбывается вздохом, а после - слезами. - Не должен был, хён... я не должен был такое говорить. Совсем не подумал. Прости меня, пожалуйста. Не бросай... Он уже едва не скулил, сжимая свитер на спине старшего и носом вжимаясь в его плечо. От Юнги пахло чем-то терпким и травяным. Ещё чуточку - морозом и хвоей. И этот запах немного успокаивал, но Юнги так и стоял в его объятиях, словно заледеневший истукан. Он не отвечал, не пытался обнять или отстранить Чимина. И когда младший вскинул на него взгляд, лишь криво усмехнулся: - Опять Намджун взял на себя слишком много, да? Чимин прерывисто кивнул, смаргивая крупные солёные капли, повисшие на ресницах, и опустил голову. Юнги не ответил ему. Значит, всё в самом деле кончено? - Зачем ты тут? - Юнги отдёрнул свитер, когда младший перестал за него цепляться. - Сочельник сегодня... я подумал... прости... наверное, не нужно было... - Чимин вытер щёки и грустно улыбнулся. Плакать всё ещё хотелось невыносимо. Но не для того, чтобы разжалобить Юнги. Наверное, этот разговор был глупой затеей. А чего, собственно, он ожидал, после того, как сам натворил дел? - Наверное, не нужно, - согласился Юнги. Чимин резко развернулся и бросился обратно к метле, хватая её вместе с пригоршней снега. - Счастливого Рождества, хён, - прошептал тихо. - Счастливого Рождества, - бросил старший и вернулся в палатку. Когда Чимин обернулся, то увидел только колыхнувшийся полог. У него подкосились колени, и он буквально рухнул на землю. Дрожа от слёз, кусая губы, чтобы не сорваться на рыдания, уткнулся носом в ладони. Дышать снова стало невыносимо больно. Всё происходящее напоминало дурной сон, от которого он никак не мог проснуться. А так хотелось открыть глаза и снова быть рядом с Юнги. Который бы смотрел на него с прежней нежностью. Да, Чимин ошибся и натворил глупостей... ведь он это понял и признал... тогда почему? - Почему? - заскулил он тихо, сжимаясь весь, словно желая превратиться во что-то совсем мелкое. Да хоть в снежинку, чтобы потом просто растаять и не быть. Ногам становилось холодно. Снег таял, пропитывая собой ткань. Но Чимина это волновало мало. Он вытирал безостановочно бегущие слёзы и пытался осознать, что теперь придётся привыкать жить без Юнги. - Глупый, - звучит вдруг над ухом, и Чимин только может, что согласно всхлипнуть. - Успокойся, ну же. Вставай давай, ты же простудишься... Юнги тянет его настойчиво, а у Чимина ноги не слушаются. Он сам весь, как тряпичная кукла. - Так мне и надо, - шепчет он тихо. - Заболею, умру и не буду никому жизнь портить... - Идиот мелкий, - рычит Юнги и дёргает на себя с такой силой, что Чимин вскрикивает, а потом повисает в чужих руках, слабо пытаясь уцепиться за плечи. Он смотрит на Юнги слезящимися глазами. Видит то, что так хотел увидеть. Да, старший злится, но в глазах его всё те же любовь и тепло, что были раньше. - Прости меня, - снова бормочет Чимин. - Я не понимал... не понимал, что этот день значит для нас обоих. И особенно для тебя. Не прогоняй меня, хён... пожалуйста. - Да куда бы я тебя прогнал, ненормальный ты, - шепчет тот и набрасывает на его плечи плед. - Замёрз ведь совсем. Идём. Ну же. - Я не могу... у меня ноги не слушаются, - всхлипывает Чимин. И оказывается через мгновение на руках у Юнги. Жмётся снова и опять плачет. * В палатке красиво. Свечи, мишура, переливающаяся в их ровном свете, и небольшая ёлочка, подмигивающая гирляндой в углу. Тут всего две комнаты, одна из которых отведена под спальню, вторая под кухню и гостиную одновременно. В спальне полумрак, там большая кровать, и Чимин отчего-то краснеет. Если Юнги собирался провести с ним Рождество тут, то зачем такая огромная?.. Щёки горят невыносимо, и младший их касается ладонями. Пытается убедить себя, что это после мороза так. Хорошо, когда есть на что свалить. В гостиной тепло и так уютно. Маленький камин потрескивает горящими поленьями. Удобный широкий диван позволяет устроиться на нём с ногами. Юнги готовит согревающий отвар на меду и травах, добавляет имбирь. Чимин благодарно греет о чашку с ним руки, втягивает запах носом и пропускает через себя волну мурашек. - Успокоился? - спрашивает Юнги. - Да, - бормочет в ответ гриффиндорец. - Но... ты... ты ничего мне не ответил. Юнги хмыкает. - Пей. Лучше быстро, не дай ему остыть, а то не будет толку. Чимин кусает губы, внутри жжётся обида. Ведь можно сразу сказать, прощён он или нет? Неужели так приятно смотреть на то, как ему больно? Приходится пить, чтобы снова не развести сырость. Когда кружка пуста, он стискивает её ладонями снова и на Юнги больше не смотрит. Нет никакого желания демонстрировать свою слабость ещё больше, и так выставил себя тем ещё бесхребетным придурком. Чимин изучает взглядом рисунок на кружке и думает о том, что лучше всё же вернуться в замок. Он ещё успеет к празднованию. Худо-бедно настроение сможет себе поднять, наверное. Наверное... Юнги настойчиво тянет кружку из его пальцев. Садится ближе и обнимает его, губами касаясь щеки. - Никуда ты не полетишь. Останешься со мной. - Откуда... - Чимин вскидывается, смотря на старшего. - У тебя на лице всё написано, - хмыкает тот. - Я бы простил тебя, даже если бы ты не прилетел... даже если бы уехал домой на праздники. Я бы простил тебя, потому что просто не знаю, как жить без тебя дальше, Чимини. - Тебе и не нужно, - покачал головой младший. - Но всё равно, я должен был подумать, а потом говорить... Он выбирается из пледа, прижимается к Юнги теснее и носом прячется в изгибе шеи. - Люблю тебя так сильно. Думал, что потерял тебя. Так страшно было, хён. Даже дементоры не способны вызвать такую невыносимую тоску в душе, как отсутствие тебя рядом. Юнги целует его висок и гладит ладонями спину. Шепчет нежное и сладкое до дрожи: - Маленький. Чимина словно молнией в макушку бьёт. Он довольно улыбается, кусает губы и только крепче обнимает. - Хён... - М? - Я хотел спросить... а зачем нам такая большая кровать? Юнги хмыкает и поднимается, подхватывая Чимина на руки второй раз за вечер. - Тебе рассказать или показать? - уточняет он, улыбаясь. - Покажи, - шепчет Чимин, короткими поцелуями касаясь его щеки. * - Надеюсь, твоя семья не слишком расстроится, что тебя нет с ними. Чимин вздыхает довольно и жмурится от приятных прикосновений немного прохладных кончиков пальцев. Юнги выводит по его спине замысловатые невидимые узоры, а младший плавится от того, как тесно они друг к другу. Обнажённые, растрёпанные и такие расслабленные. Счастливые. - Они это переживут, поверь. У них там куча племяшек, так что есть с кем развлекаться. Не думаю, что с моим нахождением там что-то сильно изменилось бы. - А ты? - Что я? - Ты не жалеешь? - Нет. Юнги улыбается. Чимин видит это в полумраке, и сердце у него грохочет, словно безумное. Видеть старшего таким счастливым - большего и не нужно, чтобы самому стало легче. - Спасибо, Чимини. Что выбрал меня в этот день. - Знаешь, хён... у меня для тебя новость... но я буду выбирать тебя всегда. Не только в какой-то один определённый день. Я выбираю жизнь с тобой. Юнги вздрагивает. Смотрит на него, и Чимин тянется, целует его в губы. - Я знаю, ты будешь со мной спорить, возможно. Скажешь, что это непросто и... мне ещё два года потом учиться без тебя... - Не скажу, - шепчет Юнги. - Ничего такого не скажу. Он Чимина на спину переворачивает и нависает сверху. У младшего от этого коленки слабеют и внутри всё скручивает приятно и томительно. - Ты же не думал, что нужен был мне только на мой последний учебный год? Я вообще-то тоже рассчитывал... что это надолго. Всё думал, как тебе об этом рассказать. Чимин поднимает руки, оглаживает чужие плечи. Пальцами скользит по шее, зарывается в волосы на затылке и довольно улыбается: - Видишь, какой я догадливый. Сам всё понял. Юнги смеётся тихо и наклоняется, целуя долго и неторопливо. У Чимина внутри, вопреки природе и погоде, наступает самая настоящая весна. - Мы что, весь сочельник с тобой в кровати проваляемся? - спрашивает он тихо в губы, когда Юнги немного отстраняется. - Отличная идея. Мне тут вполне комфортно. А у тебя есть что ещё мне предложить? Чимин качает головой и довольно вздыхает. - Нет. Это лучшее, что ты мог придумать. Совершенно точно, у них будет самое счастливое Рождество. Первое в череде многих.