Внимание!
Перед прочтением данной главы следует освежить в памяти начало "Часть 22. Старшая Ракузан"
А теперь, приятного чтения
В тот день, проснувшись, я узнала, что у меня сломано ребро и почти сломан позвоночник. Мне было настолько херово, что хотелось просто сдохнуть. Все раны жутко болели и ныли. Меня до сих пор охватывает желание найти этого ублюдка и зарыть заживо в землю, перед этим смачно разукрасив его милую мордашку. И да, к стати, я познакомилась с милой семейной парой - миссис Кин и мистером Акайо. Это оказались доброй души люди. Они помогли мне, когда меня принесли к ним в дом. Даже не представляю, как бы я себя чувствовала если бы они не помогли. О, и мальчики тоже очень помогли. Если бы они не побежали искать меня, то и не спасли бы. Соответственно я бы не оказалась дома у миссис Кин и, кроме уже полученных травм, могла вообще потом не встать с земли. Возможно даже никогда. Но не будем думать о плохом, ведь я отделалась лишь меньшей частью возможного. Тогда после "хорошего" пробуждения в виде острой боли одновременно в ребре и спине, меня с ложечки накормили вкусным завтраком, хоть я и говорила миссис Кин, что не голодна. Мне на пару минут показалось, что это моя мама. Так трепетно и нежно она поправляла одеяло, заплетала распущенные волосы в косу. Но чуть позднее я поняла, что это просто забота о "больном" вот и всё. Хотя, признаться честно, то мне было очень приятно такое отношение. Меня не отпускали домой до самого обеда, за которым выяснилось, что мальчики сидели всю ночь и ждали новостей о моём самочувствии, но утром родители Шинтаро отправили всех по домам за вещами и в школу. Миссис Кин сказала, что они долго упирались и не хотели уходить и оставлять меня, а особенно рвались Дайки и Тецу. Я так рада, что встретила их, но сейчас, сидя в своей комнате я не могу с ними видеться. А всё из-за того, что "братья" не выпускают меня из дома. Они строго следят за тем, чтобы я не общалась с мальчиками и не ходила с ними гулять. Я думаю, что будь даже у меня в друзьях хоть одна девочка, они бы меня и с ней не пустили бы. Особняк стал для меня, как тюрьма, а моя комната камера в нём. Хоть и одинокая, но зато здесь я могу почувствовать себя более защищённой. От них. От моих сводных братьев Они превратились в монстров, маньяков, да я уже даже и не знаю, как можно их назвать. Они зависимы от того, чтобы подарить мне что нибудь или сделать. Но не всё так просто, ведь всё это делается на показ. Они дарят мне побрякушки, цветы, бижутерию. Но всё это мне не надо, потому что это делается не из чистых намерений, а ради того, чтобы заполучить приз. А призом являюсь я, как-бы эгоистично это не звучало. Я стала им, когда вернулась в особняк. В тот день после обеда я всё-таки смогла уговорить миссис Кин отпустить меня домой, но лучше бы я этого не делала... На такси я вернулась домой, хотя это называть своим домом я уже не могу. Итак, заплатив за проезд, я прошла через калитку и позвонила в домофон, ведь ключи я видимо оставила на той злосчастной заброшке. Не прошло и минуты, как дверь открылась и в проёме показалась фигура старшего брата. Масаоми выглядел весьма прискорбно. Под глазами залегли огромные тёмно-фиолетовые круги, волосы были в полном беспорядке, мятая рубашка и оттянутый галстук.Увидев меня он будто вышел из транса и, дёрнув меня за руку, затащил в дом и закрыл дверь на замок. В тот момент всё тело пронзили миллионы иголок. Захотелось закричать во всё горло, ударить Масаоми, потерять сознание или ещё что-нибудь, лишь бы он отпустил покалеченную руку. Но моей реакцией стало лишь лёгкое содрогание, которое явно не укрылось от Масаоми. Не произнося не единого звука и не отпуская руку, он потащил меня на второй этаж. Как выяснилось немного позже он вёл меня в свою комнату. Честно говоря, тогда я вообще не понимала, что происходит, в голове были мысли только о том, чтобы он отпустил меня. Но все они испарились, когда дверь комнаты захлопнулась за мной. Его пальцы расслабились и выпустили мою конечность, но я не могла расслабиться. Возможно на меня так повлияло произошедшее на заброшке, но меня начала охватывать паника. Дальше всё, как в тумане. Помню, что он осмотрел мои руки и что-то сказал мне, но что именно не помню. Я что-то ответила, а дальше помню только эти переполненные злостью глаза, перекошенное от ярости лицо, сведённые к переносице брови. Его карие глаза полыхали огнём праведного гнева. Он вновь схватил мою руку и потащил по коридору. Его ногти впивались в моё запястье и от этого я всё сильнее уходила из реальности. Следующим отрывком воспоминаний является дверь моей комнаты. Меня втолкнули в комнату и закрыли на все замки с обратной стороны. Я скатилась по стенке вниз и зажала рот рукой, чтобы не зарыдать в голос. В тот момент было очень страшно. Вспоминая эти, доводящие до высшей степени ужаса, глаза, тело била дрожь. Руки тряслись и пальцы леденели. Спустя неопределенное время я успокоилась и поняла, что дело полная дрянь. У меня забрали телефон. С первого взгляда можно подумать, что ничего страшного, но нет. Скоро должны были закончиться уроки у мальчиков и они будут звонить мне, потому что в тот день у них матч, на который я так мечтала сходить, и они явно не поймут, почему я не пришла на долгожданную игру. В панике я побежала к двери и дёрнула её пару раз, чтобы удостовериться, что она и вправду закрыта. Последующие попытки бегства тоже не принесли пользы. И тогда мне просто пришлось смириться, сесть и ждать, что будет дальше. Стрелки на часах неумолимо перескакивали с цифры на цифру, отмеряя прошедшее время. Когда часовая стрелка встала на шесть, я всё так же сидела запертая в комнате. И в одну из нескольких миллионов таких же секунд дверь открылась. В комнату въехал металлический столик на колёсиках, на котором Укё обычно возил чай. Из всего содержимого, помимо еды, на нём лежала записка. Мне не хотелось есть, поэтому я сразу взяла записку, оттолкнув столик обратно к двери. На свёрнутом в четыре раза скомканом обрывке бумаги были начирканы кривые кандзи. Очевидно их писали в спешке. "Я приду в 21:00 к твоей комнате. Ключ есть только у Маса-нии, Укё-нии и Кана-нии, поэтому придётся поговорить через дверь. Юске" Дальше шёл аккуратный, красивый почерк. "Сестричка, не волнуйся братик откроет дверь и мы сможем нормально поговорить. Я приду тоже к 21:00. С любовью, братик Канаме" Я тяжело выдохнула, уж до того мне не нравился Канаме, потому что он был похотливой сволочью, что прикрывается именем монаха. Оставалось три часа до назначенной "встречи", и всё это время я ругала Юске за невнимательность. Как он мог допустить, чтобы записка попала в грязные руки Канаме. Без пяти девять кто-то завозился за дверью. Через какое-то время очевидных препираний, моя дверь открылась. Она с жутким грохотом врезалась в столик с ужином. Люди за дверью очевидно не ожидали такой подставы и вмиг забежали в комнату, прикрыв за собой дверь. Передо мной предстали Канаме и Юске. Последующие полтора часа меня расспрашивали о случившемся, клялись освободить от домашнего ареста и ещё куча прочих пустых слов. Ровно в 23:00 за ними закрылась дверь. И я снова осталась одна. Сидя на полу у кровати, я положила голову на матрас и смотрела в потолок. Белый, ровный, неизменный. Не то что моя жизнь. Её гнут все, кто как захочет. Захотел - побил, захотел - спас, захотел - закрыл в комнате. И управление ею переходит в мои руки редко и ненадолго. Пока какие-нибудь добрые люди на начнут лезть. Дальше, до самой темноты, я сидела на полу и размышляла о разных вещах. В таком ритме прошло несколько дней. Мне заносили еду, на пару минут заскакивали Канаме и Юске. Конечно же, я не сидела целыми днями без дела. Сначала я маялась всякой фигнёй, но потом появилось желание рисовать. После него в голову пришла идея сделать подарочки мальчикам-баскетболистам, в знак благодарности за спасение и извинения за то, что не пришла на игру. Это мне позволяли сделать подручные материалы и всякого рода побрякушки и украшения. Я, понятное дело, мастерица не от Бога и получилось у меня не идеально. Но ведь главное то, что подарок сделан своими руками, верно? Надеюсь они не сразу выкинут их. Честно говоря, я волнуюсь. Я боюсь, что они не захотят меня слушать либо не поверят, что я сидела под домашним арестом. Наверно подумают, что я такую отмазку придумала.***
Спустя четыре дня после закрытия меня под замок, я как обычно проснулась в абсолютной тишине. Всё происходило в точности, как в другие такие же дни. Пока я умывалась у меня появилось странное предчувствие. Я забила на него и продолжила заниматься повседневными делами. Но чувство не хотело отступать и всё оставшееся до обеда время мучало меня. Я начала что-то подозревать после того, как в Двенадцать часов ко мне не зашёл Укё и не принёс еду. Нет, я не была голодна, просто все дни, которые я провела в своей комнате, еду приносили строго в двенадцать. После того, как на часах пробило два часа после полудня в коридоре послышались шаги. Я прислушалась и поняла, что идёт не Укё, не Юске и даже не Канаме. Это был кто-то другой. Спокойные, гулкие шаги отражались от пустых стен коридора, чем делали ситуацию ещё подозрительней. Судя по звуку, обувь эта была с небольшим каблуком, тихий скрип кожи означал прекрасное качество изделия. Лёгкий запах заменителя гуталина говорил о том, что эту обувь буквально пару минут назад начистили и подготовили к выходу в свет. Если объединить все эти признаки то выходит, это - парадные туфли. Я насторожилась, ведь просто так в этом доме никто такую обувь не одевает. Что-то скоро случится. Очень скоро. Вот шаги приблизились к моей двери и стихли. Человек стоящий по ту сторону, запустил руку в карман и стал что-то искать. Я поднялась с ковра и подошла поближе ко входу. Шелест материи, о боже мой, какое это блаженство. Услышав этот звук, можно сразу определить наименьшую стоимость вещи. В данном случае не меньше 17000 иен. Похоже это вечерний костюм. Теперь стало очевидно, они куда-то собрались. За дверью послышался не громкий звон металлического ключика. Буквально за несколько секунд я вернулась в исходное положение на ковре. Ключ плавным движением оказался в скважине и сделал несколько поворотов отперев дверь. Оная с тихим скрипом открылась являя моему взору человека в чёрном смокинге, белоснежной рубашке, галстуке и кожаных чёрных туфлях. Постепенно я поднимала взгляд, скользя по чёрной ткани брюк переходя на полы пиджака, на рубашку, галстук. Вот я уже исследую глазами подбородок, скулы, алые губы и... Глаза