Ракушки

Любому мужчине нужна опора. Чем сильнее – внутренне – мужчина, чем больший груз лежит на его плечах – тем прочнее эта опора должна – обязана – быть. Груз спецназа – неизмерим. Откуда в мягких, нежных девушках взяться такому запасу прочности? Да, есть те, кто выдерживает. О таких байки рассказывают и знакомством с ними дорожат. Физик только одну такую знает, которая как балка стальная, как монолитная бетонная свая. Да только Багира исключение – ей самой опора нужна, её груз не меньше. Только опора эта у неё уже есть, и звезда на этой опоре сияет яркая. И подпорки имеются в количестве – она их боевая и сестра, и мать, и подруга. Мурашова же словно проволока – не ломается, но стоит шторму жизни чуть качнуть лодку счастья, гнется во все стороны, баранкой сворачивается. На такую как опереться? Может, к возрасту проволока-то в диаметре нарастет солидно, станет стальной арматурой, но так это же когда случится-то еще. Уманова же даже не проволока – металлическая сетка-забор, скатанная в рулон. Треплет её с детства судьба: гибель родителей, детский дом, вечно занятый офицер ФСБ в качестве опекуна. Их Умка, маленькое чудо, прошедшее по низшей ростовой метке в спецназ, своя в доску и своя – потому что своя, из Смерчей. Стержень у неё внутри есть, без него в их работе никуда, да только совсем молодая она. Вот и смотрит на Бизона, в спокойствии того черпая спокойствие свое. Физик знает их всех хорошо. С Багирой он вместе в поле не раз бывал. Мура в спецназе недавно, при нем, фактически, в «Смерч» принимали. Ума и вовсе только-только пришла, всей группой на ходу её по некоторым аспектам подтягивали. Не на кого опереться, не с кем разделить груз, что висит на каждом из них. Нет у Физика той тихой гавани, куда можно вернуться и перевести дух. Только свои мысли, ноющее сердце, да несколько туманных намёков, которые непонятно, были ли, или же это собственный разум в погоне за мечтами так шутит. * Кот устало, но солнечно улыбается: задание завершено, успешно и без потерь. Угробленный шальной пулей передатчик (очередной) и несколько десятков синяков (пришлось идти в рукопашную) на пятерых не в счет. Самые серьёзные повреждения, как всегда, у Физика, который уже в самом конце боя поймал пулю в бронежилет. Хорошо хоть рёбра целы. – Физик, вот скажи мне, – заканчивая осмотр, задаёт вопрос Кот, – чего это ты с таким ростом в спецназ пошёл, а не в парадную коробку на Красную Площадь? – В комиссии посчитали, что слишком умный, – морщась от боли, говорит Физик. – Умный? Что-то незаметно, – язвит Кот, но очень осторожно помогает подняться и подставляет, как обычно, плечо. От того, насколько привычно это действие, у Физика по спине пробегает стайка мурашек. От ощущения надёжного плеча – вторая. Кажется, мелькает горькая мысль, пора в бессрочный отпуск из спецназа. Столько ранений и повреждений, столько непозволительных при их уровне риска эмоций. И только вид тоненькой корочки подсохшей крови на лбу Кота даёт силы и мужество оставаться. Страх за него и за всех «Смерчей» сильнее страха получить пулю в голову (в сердце-то уже стреляли, не сработало) или выместить всю ярость на противнике. Ему есть на кого опереться. Пусть пока физически. Остальное – не за горами, твердо решает для себя Физик, замечая, как хлопочет вокруг него Кот при посадке в эвакуационный вертолёт.