Маска молчания

И так, изо дня в день мы репетировали и репетировали. Я отпрашивалась по раньше с работы, ужинала, чуть ли не ночью. Посреди недели у нас, конечно, были проблемы с директором, но потом всё уладилось. Дело было в том, что это выпускной ребят старше нас, и они могли быть против «малолеток» на их балу, но всё разрешилось мирно, ибо из старших параллелей группы не набиралось, а все хотели послушать живую музыку. Всю неделю я почти не приходила домой, а на уроках писала песни и всё время проводила с Марком, как бы он меня сильно иногда не раздражал. Его отношение ко мне почти никак не изменилось, за исключением того, что иногда я его шантажировала уходом из группы, если не перестанет ко мне лезть. Наше выступление начиналось сегодня в 8 вечера, но для лишней репетиции пришлось прийти на полчаса раньше, чем нужно. Зал был красиво украшен серпантинами, прикреплёнными к шторам, лентами, свисающими с потолка и разноцветными шарами. Так же на потолке был прикреплён старомодный диско-шар, без которого не могла обойтись ни одна нормальная дискотека. Сыграв весь репертуар на вечер, мы начали готовиться к самому выступлению. Я надела самое красивое из моих платьев. Оно было на бретельках, голубого цвета и длинным, до самого пола. Украшено оно было блёстками и вышивкой синего цвета по нижнему срезу. Я завила полосы плойкой, перед этим покрасив их ещё раз, потому что цвет уже смывался, уложила их как нужно и надела синие туфли с открытыми носами на высоком каблуке. Кара надела короткое красное платье с воланами, заколола волосы заколкой с красной розой и красные балетки, ибо так на барабанах играть удобнее. Её внешний вид наводил на мысли о том, что она испанка, пусть и не коренная. Парни же были одеты в смокинги, хотя чтобы уговорить Марка его надеть понадобилось немало времени. Выглядел он, конечно, шикарно в этом смокинге, и не поспоришь даже. И вот на часах ровно 8 вечера. Я стою на этой не излишне большой сцене за занавесом, держусь за стойку микрофона одной рукой, а второй рукой за сам микрофон и с трепетным волнением жду, когда занавес наконец поднимется. Он был ещё долго закрыт, но как только учитель, награждавший медалистов, покинул сцену, красная плотная ткань со скрипом раздвинулась. Кара тут же дала ритм, гитаристы начали играть вступление, а затем подключилась и я. В процессе самого концерта, парни прыгали, на спокойных песнях просто в ритм качались, а пиджаки с их смокингов улетели за кулисы ещё после первой песни. Я расхаживала по сцене, активно жестикулировала и пронизывалась духом каждой песни до единой. На медленных танцах, которых было три, я с умилением смотрела на все эти парочки и почему-то хотела с кем-нибудь обняться. Наше выступление закончилось чуть позже девяти часов вечера, после него всю группу наградили памятными грамотами, хотя мне, например, она совершенно не нужна была. Мы шли по тёмным улицам американского городка, смеялись, шутили и радовались тому, что наш первый совместный концерт удался. Марк уже и не казался таким злым и хмурым, а между Карой и Трэвисом было явно что-то таинственное, но такое трепетное и нежное, хотя они и не брались за руки, не целовались и не ворковали, словно молодожёны. Проводив меня, они побрели дальше по домам. Я включила свет в коридоре, сняла свои жутко неудобные синие туфли, которые натёрли мне пятки в кровь, и прошла на кухню. Моё сердце ушло в пятки. На полу лежал мой отец. Под его головой была небольшая лужица крови, а тело было абсолютно недвижимо и бездыханно. Мои руки тут же начали трястись, глаза налились слезами и весь макияж растёкся по лицу. Я проверяла пульс отца, слушала дыхание, но ничего в ответ не было. Дождавшись скорой, которой позвонила буквально сразу же, как только увидела бездыханное тело отца, я услышала страшный приговор от фельдшера: «Он мёртв».