Потерянная в астрале

Спустя два дня.       — Однозначно, попытка самоубийства.       — К сожалению, врата Рая для таких закрыты, если мыслить с точки зрения религии. Я даже осмелюсь сказать, что Люси совершила величайший грех.       Альберона нажала на повтор, и с шипением запись начала играть с первых секунд, а вскоре по комнате вновь прокатились режущий скрежет тормозящих колёс вкупе с глухими шумами от ударов Хартфилии сначала о капот автомобиля, затем — о неровную жестковатую поверхность асфальта. Леви судорожно вздрагивала и отворачивалась, будучи не в силах смотреть на аварию с участием близкой подруги, которая на видео более походила на неживую тряпичную куклу, чем на человека. Сначала. Заторможенная Люси, пошатываясь, неторопливо вышла на середину проезжей части, медленно повернулась в сторону несущейся на бешеной скорости машины и уже через мгновение, раскинув руки, как сломанная игрушка, валялась на дороге. Запись с камер была серой, с незначительными помехами, но весьма отчётливо передавала ужас сложившейся ситуации.       — Перестань насиловать кнопку повтора, я рехнусь, — фыркнула МакГарден, ощущая, как к горлу подкатывал приступ тошноты, а грудную клетку сдавливало. — И вообще, откуда у тебя видео?       — Дреяра пришлось потревожить, — монотонно пробурчала Кана, взглядом фиалковых глаз буравя монитор ноутбука и не прекращая повторять запись, — твоя подруга на пьяную смахивает. Лаксусу ещё раз позвоню, пускай проведает у врачей, возможно, они нашли следы алкоголя в её крови, — а на скептически приподнятую бровь Леви тут же парировала: — Деньги решают всё, знакомых у него полно, быстро узнает.       — Разницы особой нет, пьяна или трезва, результат один. Дьявол не упустит шанс загрести в свои пламенные объятия душу самоубийцы, да лучший мир моей подруге точно не светит, — МакГарден поджала колени и натянула на полуголые плечи спавший махровый плед. — Я плохая подруга... понятия не имела, как тяжело Люси переживала смерть отца.       — Возьми себя в руки: Хартфилия, быть может, и вовсе из комы выйдет, — Кана захлопнула крышку ноутбука и устало откинулась на спинку диванчика.       — Вся надежда на врачей, у Бога помощи можно и не просить, — девушка печально вздохнула, — вот только, Нацу сейчас за какие прегрешения страдает?       — Он бизнесмен, явно есть свои скелеты в шкафу... да его вина в случившемся велика, потому не исключено, что и он Дьяволу приглянулся, — шатенка ногтём оттянула губу и загадочно улыбнулась, — следует предупредить парнишку об опасности.

***

      Стюардессы носились по коридору между рядами сиденьев, суетясь, пытаясь обеспечить максимально комфортный перелёт пассажиров. Лететь предстояло недолго — часа полтора, но проблем было ровно столько же, сколько обычно наваливалось на персонал воздушного транспорта при длительных рейсах, длиною в полдня. Шумели, оглушающе гудя, моторы, торопливо усаживались пассажиры, вымотанные стюардессы, еле проталкиваясь в узком проходе, носились с покрывалами, пакетами и коробочками дешёвеньких конфет для особо требовательных гостей борта. Возня закончилась быстро, Драгнил, бесцельно уставившийся на мигающие огни взлётной полосы, не заметил, какая нервозная толкучка создалась в салоне самолёта и как скоро она утихла. Стюардессы провели необходимый инструктаж, который Нацу также успешно пропустил мимо ушей, и на борту, как и за иллюминаторами, воцарилась тьма; светились лишь дорожки вдоль коридора.       — Желаем приятного полёта! — приглушённый голос пилота раздался по салону.       Нацу, несмотря на назойливое жужжание напарника по работе, сидевшего на соседнем кресле, отключился почти сразу, как самолёт на огромной скорости покинул полосу и начал набирать высоту, стремясь вырваться из ночной смуты к освещённым слабыми солнечными лучами облакам, прорвать ночную завесу. Во сне лучше, чем на яву, за облаками ярче, чем на земле.       От случайных прикосновений заледеневших пальцев слабовато загорался экран мобильного устройства, где непрочитанным висело сообщение бывшей невесты.       «Напиши, как прилетишь, хорошо? Люблю.»       — Деловой ты, — несвойственно себе слащаво протянула блондинка, невесомо коснувшись идеально выглаженной рубашки Нацу. — Сам следишь за собой?       — Лисанна, — слова давались с трудом, и на пагубное влияние астрала ломоту в груди парень списать не мог; дышалось тяжело, в глотке при каждой попытке выдавить из себя связную речь начинало что-то нещадно драть, потому получалось лишь хрипеть и, в крайнем случае, шевелить одними губами. Странное ощущение преследовало его с тех пор, как он покинул злорадные стены больницы, и всё чаще, задумываясь, Нацу осознавал, что чувствовал горечь, тянущую, давящую на сердце. Или же астрал тому вина?       — Пф, не хочу, чтобы вы виделись, — надменно фыркнула Люси, сильнее немощными руками обвивая шею Драгнила, плотнее прижимаясь к нему. Нацу, чуть согнувшись, безучастно сидел на краю кровати, пустым взором прожигал напольную плитку, не вовлекаясь в хитрую игру девушки.       Не проскочило ни одной обжигающей нутро искры от манящих прикосновений любимой.       — Ты была такой стеснительной вначале, но стала такой смелой сейчас, — парень рывком поднялся с больничной койки, отчего повиснувшая на нём Хартфилия чуть не грохнулась с насиженного места. — Ты просила меня ценить Лисанну, и презираешь её сущестование сейчас.       — Не п-помню... — Люси виновато закусила нижнюю губу.       Следуя обожаемой приевшейся привычке, девушка неловко теребила медицинскую сорочку, не смея посмотреть на Драгнила. Парень сделал глубокий глоток воздуха, и кислород обжёг лёгкие с такой колкостью, что Нацу пришлось откашляться. В астрале холодало, по смугловатой коже незаметно пробежал табун мурашек, и, несомненно, такую неприязнь испытывал в тот момент лишь он. Драгнилу казалось, что изменилась не только его возлюбленная, не только его благодатное к ней отношение сменилось выраженным недовольством, но перевернулся сам мир. Вселяющие трепет стены, обитые однотонной плиткой, будто прогнили, источали зловоние и вселяли большее недоверие, чем раньше; малиновое небо над пустыми улицами города помрачнело и затянулось тучами, и не стало былых сиреневых отстветов, погасли сверкающие неоновые вывески. Астрал покидала жизнь во всех смыслах и оттенках.       — Когда я вернусь, Люси, мы поговорим на яву и решим, как нам быть дальше, — прошептал Нацу, слегка морщась от бьющего по черепной коробке пульсирования в висках. — Врачи уверены, что ты на днях придёшь в себя — мозговая активность улучшилась, значит, организм восстановился. В этом грёбанном мире — прощай. Скажу «привет» в реальности.       Люси недовольно зашипела, мутные карие глаза внезапно наполнил не предвещающий блага блеск, но парень, впервые переборов обволакивающий сознание сладостный шёпот астрала, покинул потусторонний мир, потому злость Хартфилии не застал. Слух Драгнила пронзили шумные аплодисменты пассажиров в благодарность пилотам за удачную посадку самолёта.       Нацу попросту не успевал за быстротечностью своей жизни; рушились идеалы, мечты и устои, уходили люди и тускли краски, взамен появлялись новые, подобные свету в глубоком омуте разочарований, рождался иной виток его существования, и тот нещадно трещал.