Аметист

— Брагинский. — Керкланд. — Иван повернулся, чтобы наткнуться взглядом на Англию, что по привычке подходил к нему со спины. Оба на дух друг друга не переносили, и этот громкий, но совершенно бесполезный саммит исключением не стал. Россия хотел как можно быстрее отделаться от Артура и отправиться домой, а Англия всем сердцем желал доказать русскому его непроходимую, на взгляд Керкланда, тупизну, которую тот проявлял в своей упёртости. — Я тебе говорю, что строить северный поток — плохая идея. — С явной угрозой прошипел Артур, выразительно глядя на лицо Ивана — не в глаза, две глубокие аметистовые капли его пугали, прожигали насквозь чем-то потусторонним. — Как-нибудь сам разберусь, — буркнул Иван, потирая краник сквозь плотную ткань. — Разберёшься? — Керкланд презрительно хмыкнул, собираясь что-то добавить, а потом его зеленые глаза как будто вспыхнули, загоревшись какой-то безумной идеей. У Англии всего за пару секунд был наготове отличный план, как избавиться от русского. — Попробуй-ка с этим разобраться, империя зла, — себе под нос прошептал Артур, резко склонил голову, дав России понять, что уходит, быстро развернулся на каблуках и зашагал прочь, стараясь игнорировать недоуменный буравящий спину взгляд. «Я тебе еще покажу, самодовольный газопровод», — крутилось в голове у Артура, когда он скрывался за ближайшей дверью и доставал из-под пиджака волшебную палочку, — «Сейчас ты у меня попляшешь». Аура вокруг комнаты, которую избрал своим временным убежищем Артур, сгустилась, становясь почти различимой наощупь — бери и рви руками на туманную вату, и тут же выплеснулась яркой магической вспышкой, невидимой, впрочем, для глаз.

***

— Что за? — Огляделся Иван, непонимающе завертел головой. Место он узнал, его люди часто читали о нем, но не верил, что это в самом деле правда. Он стоял на небезызвестной платформе 9¾, закусив губу и обдумывая план мести Англии. «Ты у меня отхватишь еще люлей, мелкобрит», мстительно думал Иван, с усилием концентрируясь, чтобы использовать телепортацию стран. Что-то шло не так. Брагинский понял это почти сразу. Во-первых, для телепортации сейчас требовалось очень много внутренних ресурсов России, гораздо больше, чем обычно — для Вани было ноль, путешествовал он таким образом легко и беспроблемно. Он осознал это, когда его ощутимо качнуло от навалившейся вдруг усталости и кинуло спиной на стену. Телепортнуться не получилось. Русский мысленно поблагодарил стену за ее присутствие, так как рухнуть в обморок на глазах у британцев в его планы не входило. Стало очень трудно дышать, так как попытка телепортации перекрыла ему кислород. Иван с усилием закашлялся и вдохнул дымный воздух. Закашлялся снова. Вместо ожидаемого рывка полная пустота, так, будто его, Ивана, просто отключили от всего происходящего — и на этом моменте русский понял, что его трясет — он ничего не чувствовал. Широко распахнув глаза от ужаса, Брагинский с силой вдавился спиной в стену, ощущая, как ребра упираются в кирпичи, сжал кулаки до побеления пальцев, с чувством прикусил губу — так, что потекла кровь. Его бросило в жар и тут же окунуло в холод. Зрачки стали настолько большими, что почти закрыли собой всю радужку — он видел перрон перед собой, но все было как в тумане, как будто бы нереальным и малозначимым. Он чувствовал всё — как человек. Но не как страна. Он не чувствовал своей земли, своего народа, не чувствовал, как своенравные воды Волги и Лены текут по его венам, как его народ поет его песни, как бьется его огромное многострадальное сердце по имени Москва. Ни-че-го. Ничего, что делало бы его Россией. «Я больше не Россия, меня больше нет», мысль обожгла Ивана словно огнем, прошибла так, что холодный пот проступил на лбу, а перед глазами почернело. Вдруг стало так трудно стоять, ноги будто уплыли из-под него, и русский сильнее навалился на стену, словно пытался своим весом сдвинуть ее. «Проклятый Британия, ты заплатишь за это, будешь на коленях умолять о смерти, тварь», зло, скорее по привычке, чем осознанно, подумал Иван, обессиленно сьезжая спиной по стене. Панические мысли вдруг разом потухли, освобождая разум от лишних раздумий. Сейчас эти планы не имели никакой возможности осуществиться, так как он, Ваня, был самым обычным человеком, магом, вероятно, раз попал на эту платформу. Но не страной. И против Артура в таком состоянии ничего противопоставить не смог бы, силы были явно неравны. Разум старался привести его в чувство при помощи спокойных, логичных выводов, но от панических мыслей Ивана отчаянно барахлило, словно старое радио. — Ладно, где наша не пропадала, — утешил себя Брагинский себе под нос, отмахиваясь от помощи какой-то очень знакомой женщины с густыми рыжими волосами, имя которой Россия, как ни силился, не мог вспомнить. — Вам плохо? — Женщина все также протягивала ему руку, обеспокоенно улыбаясь тонкими губами. — Нет, блять, мне хорошо, — буркнул Иван и, опираясь спиной на стену, поднялся. — Спасибо, мисс, все в порядке, я просто, э…- Русский задумался о причине своего сидения у стены, — оступился. — А, — понимающе прищурилась женщина, всем видом давая понять, что не верит ему. — Вы не опаздываете на поезд? — О, точно, опаздываю! — Спохватился Брагинский, понимая, что нельзя упускать ни единого шанса в его-то незавидном положении. Сейчас он сядет в поезд, вслушается в монотонный стук колес, и все обдумает хорошенько. Он не страна сейчас, но его память, его знания по-прежнему с ним. Вот только будет ли от них толк? — Мистер… — Женщина чуть шире улыбнулась, и к ней подошел мужчина, выше ее, тоже рыжий. «Уизли!» Радостно завопил мозг Ивана, пока тот заставлял себя переставить ноги и помахать на прощание доброжелателям, поднимаясь в вагон. С шумом выдохнул, оказавшись в такой знакомой по родным поездам духоте. Чета Уизли странно смотрели на него, застывшего в тамбуре и рассеянно уставившегося на перрон, и русский не нашел ничего лучше, чем одним движением скрыться в ближайшем купе. Его реакция все еще была при нем, а вот милый сердцу и часто успокаивающий русскую душу кран отсутствовал — Иван натолкнулся бедром на дверь купе, когда открывал ее, и не почувствовал ожидаемой боли. — Проклятье, — прошипел Россия, развалившись на сидении. — Будь ты проклят, Арти, слышишь меня? — Губы русского скривились в злую усмешку. — Ну да ничего, чаефил. Я тебя и отсюда достану, вот увидишь. И да устрою я ад на британской земле! — Торжественно провозгласил он и усмехнулся — так жалко сейчас звучали собственные слова. Он был собой, но и не был одновременно. Ему чего-то не хватало, самого себя. Мысли тут же выстроились в ровную линию и поползли по очереди, спокойные и холодные, как сталь. Он в магической Британии. Он едет в Хогвартс. Он не страна, но вся память при нем. Он не может — или может — умереть? Иван крепко задумался над этим вопросом, складывая руки под подбородком. Поезд загудел и — Ивана вырвало с места и с силой приложило животом о столик — сдвинулся с места, плавно набирая ход. Русский положил подбородок на ладонь, другой рукой поглаживая ушибленный живот — боль сейчас ощущалась вдвое сильнее и отчетливее — полезная информация. — Эй, привет! Можно к тебе? — В дверях стоял знакомый по фильмам и книгам нелепый полноватый мальчишка, робко улыбаясь. «Ну нет», мысленно простонал Иван, все его мечты о спокойной и тихой поездке в школу чародейства и волшебства собирался разбить этот вот несуразный мальчишка, но губы сами привычно растянулись в милую улыбку, а звуки сами проскользнули между ними. — Конечно, парень. Садись. — Спасибо, — поблагодарил парень и сел напротив России, внимательно того оглядывая. Русский уставился в окно, складывая длинные пальцы в замок на столике, стараясь сконцентрироваться на британской природе и отогнать мысли о том, что сейчас творится в мире без него. Что там? Третья мировая? Нет, ракеты не летят. Кто-то занял его место? Иван выдохнул и невесело улыбнулся. Невилл, собиравшийся что-то спросить, передумал и закрыл рот. Посидели. Помолчали. Ивана тишина совершенно не смущала, а вот на мальчишку, похоже, давила. — Ты новенький? — Наконец разбил тишину мальчишка. — Да. — кратко ответил Иван. — У тебя какой-то странный акцент. — Невилл явно пытался вытянуть из него информацию, в упор не желая видеть, что русский не хочет идти на контакт. — Ага, — отозвался Россия, зажевывая нижнюю губу. — У тебя что-то случилось? Ты расстроен? Я не хотел тебя обидеть! — Невилл протянул руку через стол, чтобы коснуться сцепленных пальцев Брагинского — и тут же отдернул руку — его словно огнем обожгло от прикосновения. Заботливый, но неожиданно слишком навязчивый мальчишка обиженно взглянул на Ивана, будто тот только что ударил его током. Русский лишь пожал плечами и помотал головой, разминая шею. Он ничего не почувствовал, но долгий неотрывный взгляд Невилла просто вынуждал Ивана разлепить губы. — Случилось. Поэтому я здесь, — сказал он чистую правду, делая себе мысленную пометку, что нужно как можно скорее проработать правдоподобную легенду своего присутствия тут. — Меня, кстати, Иван зовут. — Брагинский снова изобразил на лице ту милую улыбку, которая сама обычно ложилась на его губы, скрывая его истинные помыслы ото всех и вся. Сейчас эта улыбка все также выручала его, но русский чувствовал себя так, будто скрывается под чужой маской. — О, Иван? А я Невилл, Невилл Лонгботтом. Ты из России? — Невилл сделал новую попытку улыбнуться, поддаваясь на очарование Брагинского. Иван мысленно хлопнул себя по лбу — конечно, он же единственная страна в мире, в которой людей называют Иванами! «Больше не страна», что-то болезненно кольнуло внутри него. «Временно не страна», поправил себя Брагинский, стараясь не думать о том, что это, возможно, навсегда. Животный страх уже ворочался своими пальцами в его животе, но русский не позволял ему взять верх, его положение сейчас было очень шатким, а поезд все шел и шел, уменьшая количество времени на раздумья. — Ты всегда такой? — Спросил мальчик, так и не дождавшись ответа. Россия в ответ приподнял брови. — Задумчивый? — Пояснил он. Брагинский улыбнулся чуть шире обычного, так, чтобы зубы едва мелькнули между губ. Эта улыбка всегда давала собеседнику понять, что он значит больше, чем другие, и Иван умело пользовался своими навыками очарования, дипломатии и интриганства, приобретенными за долгие столетия его существования. Эти навыки по-прежнему принадлежали ему, вот только чем дольше он сидел в этом поезде, тем сильнее они изменяли ему, тем больше усилий он прикладывал, чтобы дотянуться до них из памяти и правильно себя повести. Ужас уже вцепился ему в горло и сжимал его холодом. Если он лишится всего, что умеет, ему не жить. Надо что-то делать. Что-то делать, но что?! Заставив себя успокоиться, русский снова взглянул на мальчишку. — Прости, парень, я не в духе. Ты не обижайся, потом поболтаем, хорошо? — И Иван демонстративно перевел взгляд на британские пейзажи за окном — хмурое серое небо над безупречно-изумрудными полями. Чем-то напоминает его родные леса и поля, в которые он вернется — вернется ли? Как человек? Как страна? А вдруг про него все забыли? А вдруг вокруг все так, будто его и вовсе не было? А вдруг он откроет карту мира и не найдет на ней России? Русский помотал головой — чем больше он думал, тем меньше ему нравился ход собственных мыслей. «Ладно», — мысленно махнул рукой Иван, — «У нас никогда нет планов, мы импровизируем». — Да, я из России, — подтвердил Иван, мысленно выдыхая — раз его упомянули, значит Россия так или иначе на карте была. — Приятно познакомиться, Невилл. — Выдавливал он из себя нужные слова с натянутой улыбкой. — Я не хотел тебя задеть, мне очень интересно будет послушать о Хогвартсе, я тут впервые! — Радостная маска легла на лицо как влитая, взгляд заинтересованных глаз остановился на лице мальчишки — и тот вдруг сдавленно охнул. — О! — Такое четкое, идеально-овальное «О» Иван видел впервые в жизни. — Твои глаза… Фиолетовые? — Ага, — простодушно улыбнулся русский, молясь, чтобы его извечная маска на сей раз не изменила ему, и старательно запоминал свои ощущения, чтобы в будущем была возможность снова окунуться в них и призвать нужное. — Так что там у вас в Хогвартсе? Я читал, но не всё понял, поэтому был бы рад, если бы ты объяснил мне побольше. Невилл, почувствовав себя таким необходимым и интересным, с готовностью принялся рассказывать России о Хогвартсе, а тот старательно кивал в ответ на его слова, вставлял положенные «ага» и «ого», и окунулся в свои мысли, не стараясь особенно уловить что-то важное для себя в словах Невилла. А зря.