Ветер в голове

      Чуя устало зевает, смотря на дорогу, и качает головой в такт тихо играющей музыке. Они с Дазаем едут после какого-то важного совещания или чего-то в таком роде — Накахара в подробности не вдавался, ведь сам стоял за дверью на пару с Осаму. Этот неожиданный совет, будем называть его так, между главами Мафии и Агентства продлился до глубокой ночи, поэтому сейчас рыжий исполнитель и детектив находятся в одной машине, желая побыстрее добраться домой к одному из них, тут надо смотреть, чья хата ближе. Нет, не спрашивайте даже, почему и как Чуя пустил этого засранца к себе в авто, оба эспера слишком устали для глупой грызни.       В голову рыжеволосому водителю лезут разные мысли, в основном касающиеся Дазая, который также притих, лишь иногда постукивая ногой по полу в ритм.       — Дазай, я тут подумал, — начинает рыжий, ожидая какой-нибудь колкости вроде «Ого, ты умеешь думать!», но ничего такого не последовало. — Наши ссоры из-за херни, они ведь бессмысленны. Мы оба прекрасно знаем, что пытаемся таким образом убежать от реальности, — он не отрывает взгляд от дороги, потому что если посмотрит на Осаму, то договорить нормально не сможет. — От реальности, в которой мы на самом деле нравимся друг другу и испытываем влечение. Может… Нам стоит оставить наши подъебки друг друга и дать шанс нам? Дазай?       Чуя поворачивает голову в сторону детектива, и на лице его появляется грустная усмешка. Осаму спит, тихо сопя и забавно хмурясь во сне. «Конечно, — думается мафиози. — Он ничего не слышал».       Они подъезжают к общежитию ВДА, так как то находилось намного ближе. Накахара выключает мотор и пару минут сидит в тишине, смотря в иссиня-черное небо с огоньками-звездочками. Решая, что все-таки пора, наконец, выйти, иначе они с Дазаем вместе уснут в весьма неудобном месте, мафиози чуть толкает парня на соседнем сидении в плечо.       — Дазай, просыпайся, мы приехали, — сил на всякие «спящая красавица» и «пора вставать, увы, без поцелуев прекрасных принцев для ужасных чудовищ» нет. Осаму поднимает голову через несколько секунд, сонно моргая.       — Ко мне? — облизывает пересохшие губы и чуть улыбается.— У меня нет вина для гостей, извини, — и откуда у этого дьявола силы на шутки? Детектив потягивается, упираясь руками в мягкий потолок машины, а потом выходит на улицу, вдыхая прохладный воздух и слегка ежась.       — Идем уже, я с ног валюсь, — бурчит Чуя, ставя машину на сигнализацию и идя ко входу в небольшую двухэтажку. — Дазай! — рыжий поворачивается с недовольной миной на лице, смотря на устремившего усталый взгляд бывшего напарника в небо.       — Красиво. Я редко смотрю на небо в половину третьего ночи, — усмехается и разворачивает лицо ко входу в общежитие, доставая из кармана ключи. — Да, нам надо выспаться.       Они заваливаются в комнату с усталыми «ох» и «где тут у тебя подобие кровати?». Наспех скидывают одежду, забивая на душ перед сном. Все остальное остается на утро. Ложатся на не шибко большой матрац, Чуя не спрашивает, где, собственно, кровать, потому что знает, что из-за халатности в отношении работы Осаму урезают зарплату. И именно поэтому есть только матрац, а не нормальная, подходящая к этому матрацу кровать. О какой кровати вообще идет речь, если Дазай едва ли сводит концы с концами?       — Спокойной ночи, — сонно бормочет рыжий, когда теплые и исхудавшие руки обвивают его тело, заключая в кольцо, и прижимают к перебинтованной груди.       — Чуя, — тихо, нет, не просто тихо, шепча, зовет детектив. — Там, в машине… Я все слышал, но не нашел, что сказать. Может быть, попробуем пожить вместе?       Голос его звучит робко и нерешительно, в этих редких моментах, когда Дазай сомневается или действительно боится того, что будет дальше, есть самая настоящая искренность и честность.       — Я помогу собрать тебе вещи утром, а сейчас спи, — сквозь тонну усталости и сна улавливаются нотки довольства, а уголки губ приподнимаются в легкой, но теплой улыбке.       — Доброй ночи.