Шуваловские ведьмочки

В понедельник наши выкладки получили неожиданное подтверждение. В школу явились Вороновы. И первым делом наткнулись на меня. Перепугали до смерти – я вообще боюсь психов. А как назвать пожилую тётку, которая при виде совершенно незнакомой девчонки начинает бурно рыдать, хватает её в охапку, сжимает в объятьях (у меня чуть рёбра не треснули), бормочет «Внученька…» и активно поливает слезами? Сама не помню, как вырвалась. Исключительно с перепугу, не иначе. Тут каким-то ветром принесло Эсэс. Я от всех этих штучек напрочь разучилась мыслить, видимо, потому что кинулась к ней с криком: «Спасите!!!» Остолбенели все, включая Майор Полканыча, который просто шёл мимо. Дальше начался сумасшедший дом. Эсэс выдирала у меня рукав, шипя сквозь зубы; «Павсаний, успокойся!..» Куда там! Я вцепилась в неё так, что костяшки побелели. Тётка ревела в три ручья, приговаривая: «Доченька, внученька…» Мужик, который был с ней, картинно хватался за сердце и бухтел что-то типа: «Дитя, пожалей свою бабушку…» Первым опомнился всё-таки завуч. Попросил Эсэс проводить меня в медпункт, а дедку с бабкой повёл на переговоры к директору. Где-то на середине пути я малость опомнилась и Эсэс отпустила. Та, видя что я уже почти вменяемая, начала шипеть: - Павсаний, что за концерт ты устроила? - Она ненормальная, чуть меня не задушила! Эсэс резко остановилась, так что я на неё налетела. - Вылитая мать! Закатить истерику из-за того, что бабушка обняла тебя слишком крепко! Тут я, к стыду своему, разревелась. Сквозь слёзы попыталась объяснить, как обстоят дела в нашей семье, и кто чья дочка. Разумеется, Эсэс ничего не поняла из моего лепета, но ругаться не стала. Вынула свой гроссбух, чиркнула палочкой, достала и вручила мне маленькую бутылочку минералки. - Попей и успокойся. Дождалась, пока я осушила бутылочку, давясь рыданиями и пузырьками, и приказала: - А теперь, будь добра, объясни спокойно и внятно, чем тебя так напугала встреча с бабушкой. - Она не моя бабушка! - Твоя. Воронова Татьяна Семёновна. Мать твоей матери. Наши выкладки получили подтверждение, только меня это совсем не обрадовало. - Она не моя бабушка. Моя живёт в Петрозаводске. Я Павловна, а не Сергеевна. Эсэс зависла на пару секунд, потом взорвалась: - Не морочь мне голову! Я прекрасно помню Катьку Воронову, я с ней училась! Ты её копия! - Ничего не знаю! – я прижалась спиной к стене. Эсэс так перекосило при упоминании царевниной матушки, что я изрядно струхнула. - Я – Ольга Павловна Павсаний. Можете моего папу спросить, вы же с ним знакомы! Он подтвердит, что я – это я! Эсэс мигом растеряла весь свой запал и ссутулилась. - Ты-то откуда знаешь, что мы знакомы? - Мы смотрели старые альбомы, - я поостереглась рассказывать ей про наше расследование, - и нашли фотку, где вы с дядей Серёжей в Таллинне. А папа сказал… - Замолчи, - оборвала меня Эсэс и провела ладонью по глазам. – Идём. Пусть Мария сама с тобой разбирается – поит валерьянкой, кормит пустырником… До медпункта мы почти бежали. Вернее, бежала Эсэс, а меня за собой тащила чуть ли не волоком. Я протестовать не смела – вид у химички был такой, будто один звук – и убивать начнёт. В медпункте началась вторая часть марлезонского балета. Бабуся директор привела малость поуспокоившихся псевдородственников, а Майор Полканыч приволок Царевну с Королевной. Начали выяснять, кто чья бабушка. Машенька бдительно пресекала взаимные истерики, пихая кому валерьянку, а кому корвалол. Но ситуация, в общем, поддавалась контролю, пока в дискуссии не проскочило имя-отчество бабушки Лизы. Тут начался форменный бедлам. Дед Воронов посерел и схватился за сердце. Маков Цвет сунула ему очередную мензурку с каплями. Если так и дальше будет продолжаться, мы все запасы успокоительного изничтожим. Пока дед приходил в себя, в Царевну вцепилась бабка Воронова. - Деточка, ты не думай, что мы не хотели! Мы очень хотели… но так получилось… Королевна подпихнула меня локтём и прошипела на ухо: - Заметь – в глаза не смотрит! Августа с трудом выпуталась из липких бабкиных объятий. - Извините. Я не люблю, когда меня хватают малознакомые личности! - Да это же твоя бабушка! – встряла директриса. - Которую я вижу в первый раз! – отрезала сестра. Бабуся опять принялась подвывать и комкать платочек. Тут вдруг ожил дед: - Татьяна, замолчи! У нас радость – Лизонька нашлась, а ты воешь, как по покойнику! Бабка заткнулась. Исключительно от неожиданности, по-моему. Дедуля сцапал её под локоть и они резво покинули медпункт. А мы хлопнули на троих остатки валерьянки, и Машенька разогнала всех по постелям. Утром нас отконвоировали в кабинет директора. Там уже сидели бодрые подтянутые Вороновы, при виде которых Августа оскалилась и зарычала. Бабка в ответ умилилась: - Ну вылитая Катенька! Однако, прогресс! Вчера «вылитая Катенька» была я! - Ну чего вам опять надо? – простонала сестра. – Жить я к вам не пойду, не надейтесь! У меня семья есть родная, нафиг какие-то левые родственники! Бабка вздохнула, но тискать Царевну поостереглась, и истерить, слава богу, не стала. Нам и вчерашнего концерта хватило за глаза и за уши. Тут вступил дед и завывая, как скверный актёр, поведал нам о грядущем воссоединении семьи. Оказывается, бабушка Лиза сама из семьи Вороновых, более того – его родная сестра! Мы все прифигели. Семейная история в дедовом исполнении здорово смахивала на мультик про трубадура и принцессу. «Такая-сякая сбежала из дворца, такая-сякая расстроила отца». Дед Евгений родился в начале двадцатого века. Никогда бы не подумала, ему больше полтинника не дашь. Да-да, маги живут дольше и всё такое, но одно дело – прочесть в учебнике, и совсем другое – столкнуться с этим в реальной жизни. Баба Лиза была младше его на пять лет, в сорок первом году (это когда война началась) она только-только окончила школу (волшебную) и была до ужаса романтичной особой. Вся семья уезжала в эвакуацию, а баба Лиза влюбилась в какого-то бравого военного врача (волшебника) и устроилась добровольцем в госпиталь. По целительству у неё были хорошие оценки, совершеннолетие уже отпраздновала, а медики всегда нужны, так что её взяли без проблем. Прадедушка рвал и метал, но сделать ничего не мог, так они и уехали без бабы Лизы. И это был день, когда дед «последний раз узрел свою милую сестрицу», так он выразился. Потом уже нам пересказывали сведения, полученные непосредственно от самой бабы Лизы, которую дед Евгений всё-таки отыскал в Петрозаводске через нашу семью. Вчера. За один день, я фигею с этих магов! Шестьдесят лет не чесались, а тут… Правда, дед тут же оговорился – они считали, что баба Лиза погибла. Госпиталь, где она работала, разбомбили фашисты, но в тот день военврач, бабушкина симпатия, мотался в область за каким-то интересом, а её взял с собой. В общем, про жизнь бабы Лизы надо писать отдельную толстую книгу. Мы и половины происходящего не знали! Регинкина бабушка Элеонора, оказывается – бабы-Лизина старшая дочь! От того самого военврача, который на поверку оказался женатым подлецом с тремя детьми. Баба Лиза так на него обиделась, что даже отчество бабе Эле дала другое, в честь одного хорошего дяденьки, который погиб в апреле сорок пятого, чуть-чуть до Победы не дожил. Потом бабушка Элеонора выросла, уехала учиться в Ленинград (это было в шестидесятых, тогда он ещё был Ленинград, а не Санкт-Петербург), там вышла замуж и родила дядю Толика. А баба Лиза решила сменить имидж. Прошла омолаживающие процедуры (магические), получила новый паспорт с послевоенным годом рождения, и отправилась поступать в медицинский институт (обычный, не магический). Приехала к бабушке Элеоноре с рекомендательным письмом от себя самой (дескать, деточка, я куда-то там уезжаю, а это Лизонька, моя племянница и твоя двоюродная сестра, тыры-пыры…). Дальнейшее я уже много раз слышала от самой бабы Лизы. Как она поступила в институт, познакомилась там с Максимом Латниковым (деда Макс), вышла за него замуж, как они уехали в Петрозаводск по распределению, там прижились, как родилась моя мама и дядя Виталик… Вот только как Вороновы деду Максу собираются объяснять, что его жена старше него на добрых тридцать лет, да еще и волшебница! Деда Макс – твердокаменный материалист, не верит ни в бога, ни в магию, ни в инопланетян. В лучшем случае он просто пальцем у виска покрутит, в худшем… Ой, лучше не думать.