Toxin

30 глава. - Всем текилы!!! И крики, визги, гогот и улюлюкание. Отмечали главенство в World Albums Top 40. И подписание контракта о мировом турне в поддержку нашего первого альбома. - Мы собираемся потрясти весь мир. После того, как мы получили фан-видео длительностью почти три часа, где самые разные люди говорили о своем отношении к музыке, какую роль она играет в их жизни... - Ал перевел дух, осматривая людей на пресс-конференции. - Music is EVERYTHING for me. Так говорил практически каждый второй...И мы решили, что пора в мировое турне! - Потому что и для нас музыка - это все! - вставил я свои пять копеек. - Да, музыка во всем, что нас окружает...она в каждом. Мы звучим как наши песни. И мы хотим показать вам свое видение мира. - Вы уже через десять дней после выпуска первого альбома возглавили все возможные чарты! И сейчас объявили о своем мировом турне. Это невероятно. Как вам удалось? - Мы просто вкладываем душу в каждое слово, каждую ноту. - я улыбаюсь, чувствуя как Ал обнимает меня и прижимается теснее. Это фан-сервис, или он действительно хочет прижаться? - Сколько концертов вы планируете дать в рамках тура? - Мы собираемся побить рекорд Into the Wild Tour. - Ого! - репортер ненатурально рассмеялся. - Именно так... Пока мы не можем объявить в каких городах и странах побываем, но точно на всех континентах и... ребята из 30 seconds to Mars, мы дадим больше трехсот концертов! - Ал ткнул пальцем в сторону камер. Тут же зал ахнул и застрочил везде куда можно вбить информацию: Самый невероятный тандем еще и самый наглый. Мы помахали в камеры,ослепли от вспышек фотооаппаратов, улыбнулись и вышли. Чтобы снова улыбаться и еще полчаса раздавать автографы, караулившим нас поклонникам. - Какой фарс... - уже в машине, за тонированными и скорее всего бронированными стеклами Ал устало откинулся назад. - Ал...разве не этого мы оба хотели? - Пойми! Это...ложь. Мы - коммерческий проект! Мы как шлюхи последние продались толстым кошелькам. И мы врем каждому, кто покупает наши диски, сувенирку, наше время, чтобы взять интервью...Мы врем. - Ты не врешь, когда поешь. И я не вру, когда играю. Это главное... Пока наша музыка искренняя, мы тоже не лжецы. - Мы уедем на несколько лет...это ведь реклама, мы сами реклама для большей продажи нашего альбома, который уже сметают, как горячие пирожки! - Смотри на это по-другому... Это возможность дать как можно большему числу наших поклонников услышать нас в живую. Мы дадим сотни часов пресс-конференций, но также мы дадим тысячам людей получить от нас энергию. Зажжем сердца и заставим хоть чуть-чуть побыть абсолютно счастливыми. Оно того стоит, Ал... Он вздохнул. - Прости за истерику. Просто... Просто когда я тебя впервые услышал...Твоя скрипка рыдала. И она настолько была близка мне...Твоя игра перевернула всю мою душу! Я до сих пор не знаю, откуда он обо мне узнал и как нашел. Стараюсь даже реже дышать, лишь бы не прервать момент его откровенности. - И я понял, что единственный, кто заставит меня петь от самого сердца - это ты. И вот ты со мной. Я сам к тебе пришел, впутал во все это...а сейчас наша музыка становится товаром. Мы сами стали товаром. Я обнимаю его, успокаивающе поглаживая по спине. - Самое ужасное...Твоя игра - это святое для меня. А я его продал. Я предал тебя и твой талант. - Никого ты не предавал. Все нормально...Ты искренне поешь, твои слезы настоящие, чувства, которыми мы делимся...их у нас никто не отнимет и не купит на них единоличные права. Нам не запретят чувствовать и выражать свои эмоции в музыке. Никто. Я поднимаю его лицо за подбородок, заставляя смотреть в глаза. - И ты любишь каждого, кто слышит и слушает нашу музыку. Искренне любишь. Он прикрыл глаза. И сердце как-то странно екнуло, увидев как слезы скатились из уголков его глаз. Что же ты со мной делаешь? Через пару часов уже в клубе раздался бодрый клич пьяного Ала. - Всем текилы!!! Мы отдыхаем. Мы пьяны. Молоды. Богаты. У наших ног весь мир и все его возможности. Но все тлен. И мы все умрем. Так почему бы и не напиться в хлам и не отметить результат многих сотен часов записи и репетиций? Почему бы не прижимать к себе такое жаркое и желанное тело, если оно само льнет? Здесь и сейчас. Живи быстро, умри молодым - неизменный девиз двадцатилетних. Я большей частью накачивался алкоголем. Ал же оказался весьма неплохим танцором, в любом случае здесь все визжали как сучки, когда он выходил на танцпол. Клуб закрыт для сторонних посетителей на сегодня. Типа здесь только свои. В любом случае, много полуголых девочек, мальчиков, готовых дорожек кокаина на специальных подставках,скрученных косяков с травкой, ярких упаковочек попперсов, море алкоголя и возможностей перепихнуться без напряга. Как бы там не было, меня достали предложения и намеки. Удобно развалился на диване, потягивая джин со льдом. Когда глаз зацепился за знакомую фигуру в до боли знакомой бесформенной футболке со Спанч-Бобом, я обомлел. Потом залпом допил джин и ломанулся в сторону Ала, а это был именно он в купленной мной неделю назад футболке, которую он все грозился выкинуть, но все равно носил. А сейчас эта дрянь сосалась с вообще левой девкой в очках-сердечках, как из клипа Мэнсона. - Привеееет... - пьяно пробормотал Ал, когда я оторвал от него присосавшуюся пиявкой девчонку. - Эй, ты чего? - она попыталась выдернуть свою руку из моего захвата. - Он пьян. Отвали. Она фыркнула, но вякать не стала, благополучно свалив. - Ах ты дрянь... - зло шиплю я в ухо удолбанному в говно Алу. - Ревнуешь? - вдруг очень трезво и осознанно спросил он. С издевкой такой во взгляде. Кристально трезвом взгляде. - Ты мой. И я не намерен делиться... - Мое мнение не приоритетно, так понимаю? - Верно понимаешь. - Мне нравится, когда ты ревнуешь. - Сейчас приложу башкой об стол, будет нравиться значительно меньше... - Я хотел поиграть. - Вот и доигрался. - Я развернулся и пошел к бару. Ал догнал меня уже только у самой барной стойки. - Не злись...Ну ты чего? - Ал отобрал из моих рук стакан и громко стукнув поставил его на место. - Помнишь, Алиса сказала, что Silence не мог написать равнодушный человек? Она о тебе и для тебя. - Пойдем. - Куда? - Где меньше людей...Споешь мне. Ал улыбнулся и потащил меня к выходу. Пора сваливать. Мотив для новой песни родился под низкие и прокуренные стоны Ала, тиканье часов в прихожей, сорванное хриплое дыхание двоих и звук разрываемой упаковки презерватива. I be murderin'-a-murderin' just for fun I be murderin'-a-murderin' one-by-one It's either li\ve or die, boy It's either live or die... So tonight are you gonna be my soldier? Are we gonna be Bonnie and Clyde? It's either live or die, boy It's either live or die... [Lana Del Rey – Live or Die] А утром с нами что-то произошло. Потому что мы курили одну сигарету на двоих, попеременно вдыхая дым, но не для того чтобы проглотить, а чтобы отравить другого, выдохнув в его рот едкую отраву с примесью ментола. Потому что Ал вдруг сказал: - Ты мне нужен. - Я здесь... - Нет, это другое. - он мотает головой. - Так скажи мне. - Мне холодно. Мне тоже. Поэтому будь рядом. Но я не говорю этого вслух, лишь крепче обнимаю такого худого и родного. 31 глава. Я знаю твое тело. Но каждый раз снова узнаю его, раскрывая для себя всего тебя. Я точно знаю, что если куснуть твой сосок, то получишь удар по башке. А рука у тебя тяжелая. Но если ласково облизнуть его и подуть, то всего тебя тряхнет. Если погладить влажными пальцами и сжать, то ты стопроцентно низко застонешь. Знать-то знаю, но все равно каждый раз с таким восторгом получаю ответную реакцию. Как похвала от гуру, учителя, сэнсея: "Да, ты правильно делаешь, молодец"... Я точно знаю, что ты крепко зажмуриваешься, но никогда не сопротивляешься просьбам типа "Посмотри на меня" или "Открой глаза". Потому что тебе нравится видеть, что ты со мной делаешь. Что я с тобой делаю. Но каждый раз этот невозможно зеленый взгляд прожигает мне все нутро и крошит сердце. Я точно знаю, что у тебя негромкие и низкие стоны, но если закинуть твои ноги себе на плечи или вбить в матрас, навалившись сзади, то ты кричишь громко и высоко. И это совершенно крышесносно! Каждый раз. Правда, потом мне как правило достается по самое не балуй, но эти звуки того стоят. Я точно знаю, сколько смазки нужно, под каким углом и в какой последовательности добавлять пальцы, чтобы максимально комфортно и быстро растянуть. Но я никогда не могу угадать твою реакцию. Это может быть хныканье, когда я тут же все прекращаю, думая, что сделал больно, хотя уверен не должен был. И возвращаю пальцы обратно после трехэтажного мата, что ломаю кайф. Это может быть закушенная губа и забавные пасы руками по простыне. Даже какое-нибудь едкое замечание, шпилька, которую нужно отбить. Выгибание спинки и кошачье урчание. Ты вполне способен резко свести ноги и начать сниматься с пальцев, при этом это тоже, как ни странно, от удовольствия. Но я никогда до этого момента не знал, каков твой вкус. Вкус тела и вкус естественной смазки вещи абсолютно разные, как и предэякулянт будет отличаться от самой спермы по вкусу. - Я тебя поцелую? - В смысле? - Ал валяется расслабленный и довольный. Жмурится и гладит меня по спине. - Ну я тебе только что отсосал...Может тебе не приятно будет, если я этими же губами к тебе полезу? В ответ смех и поцелуй. Теперь я знаю и это. Ал не любит переезды. А нам мотаться около двух лет по номерам в отелях. Мы как диковинные зверушки будем ездить и устраивать цирк. Блядский цирк с фокусами просто пиздец, если учесть наши сексуальные аппетиты. Он ворчит как старая бабка, собирая вещи и по пятисотому разу, заставляя меня проверить сигнализацию на окнах, "пожарку" и газ на кухне. - Я люблю этот дом... - Мы живем в нем всего месяц. - Но он наш...Мы тут все сами делали. - Хотя зверски уставали после записи альбомного трека...валились с ног после лайвов... Ал кивает и, горестно вздохнув, продолжает набивать сумку. - Можно было бы взять самое необходимое... - замечаю я, видя что он засовывает уже херь вроде соли для ван. - Это и есть необходимое. - Малыш, - ты ненавидишь, когда я тебя так называю, но ты же все равно мой малыш? И смысл отнекиваться? - Малыш, давай я соберу твои вещи? - Ты все... - Я все проверил. Ради всего святого, Ал! Мы не навсегда уезжаем. Это же такое невероятное приключение! К тому же мы будем вместе... Я обнимаю его со спины. Наши пять дней каникул перед двухлетним турне закончились, и через три часа мы вылетаем в Торонто, откуда начнем странствования. - Я просто боюсь. - Я тоже. Но все будет отлично. Мы справимся... Города падут перед нами. Мы столько раз отыгрывали эти треки...Мы достучимся до каждого и поставим новый рекорд. - Мы уже поставили рекорд по продажам. - Я не про продажи...Это не важно. У нас замечательный дом, отличная машина, домашняя студия, много материала для второго альбома, грандиозные идеи для шоу... - У тебя коллекция скрипок. - У меня неплохая коллекция скрипок. Деньги - это важно как ни крути. Улыбнись. Мы хотя бы занимаемся любимым делом и получаем за это много-много прекрасных бумажек, которые можем обменивать на что захотим. И давай я соберу вещи... - А что мне делать? - он прикрыл глаза, наконец, отпустил лямки сумки и безвольно свесил руки, понемногу успокаиваясь. - В холодильнике осталась вчерашняя курица. Надо ее доесть...Покормишь меня. Уррр... - я кусаю его за ухо. - Мыр-мыр...Ахаххаа! Мы опоздаем на рейс, если я начну тебя кормить. - Улетим на следующем. Никто нам не указ. А на концерт мы по любому не опоздаем. - Да Вы бунтарь, батенька! - Сударь, я не намного старше Вас, извольте выражаться корректней. На рейс мы успели. Курицу съели. Вещи собрали. Но не потрахались напоследок. Печалька... 32 глава. Города. Аэропорты. Отели. Безликие номера, шикарные, но чужие. По-дежурному улыбающийся обслуживающий персонал. Каждый раз новые организаторы, незнакомый стафф. И работа на износ. Просто на пределе сил. Разумеется, Роберт сразу понял, что мы спим друг с другом, но он покрывал нас, разбираясь сам с обслугой в номерах, случайными кадрами "не того содержания" с бэкстдейджев. Просто потому что рассудив, сидя все вместе после одного из первых концертов в Канаде за второй бутылкой Финнегана, что люди больше любят догадываться и фантазировать, чем знать наверняка о таких вещах. Кадры из аэропорта, когда я таскаю за Алом сумки, прикосновения, нарушающие интимное пространство, например, когда Ал застегивает на моем пиджаке пуговицы или я закутываю его в шарф перед тем, как выйти на улицу. Эти кадры, эти моменты взрывают интернет, подогревают интерес еще больше. Фансервиса много не бывает. Он лишь увеличивает скорость продаж билетов и средний тариф наших чеков. А нам это не в напряг и даже не надо ТАКОЕ прописывать в контракте. Я буду таскать за ним сумки, придерживать дверь, носить на руках его пьяную тушку и выковыривать из кресла самолета после посадки, кутать в полотенце и нести к кровати, когда его вырубает прямо в ванне. Потому что это Ал. Потому что мне нравится это делать для него. Потому что он и без контракта будет готовить мне чай по утрам, где бы мы не находились, и таскать с собой термос с бульоном на концерты и репетиции, он будет придирчиво осматривать мои костюмы перед выступлениями, чтобы удостовериться, что все идеально, вытирать влажными салфетками мое лицо, когда меня тошнит в пакет при посадке и засыпать, лишь подоткнув мне плед из дорожного набора в самолете. Это тяжелый ритм жизни. Одно дело концерты без выездов и совсем другое, когда приземлившись вечером или ночью, с раннего утра едешь на площадку, которую в жизни не видел и пытаешься настроиться сам и настроить аппаратуру под себя. Чтобы через пять-шесть часов предварительного прогона шоу, пойти на трехчасовую встречу с прессой, успеть забежать в душ, переодеться и хоть что-то поесть кроме самолетного меню бизнес класса. Бизнес не бизнес, все равно не домашняя еда. Отыграть трехчасовое шоу плюс-минус полчаса. Несколько часов Meet & Greet пока все не уйдут довольные с фотками и автографами. И уже глубокой ночью, потягивая хуй-знает-какую по счету баночку энергетика вперемешку с кофе и сигаретами, расписываться на плакатах, обложках альбома для завтрашней продажи перед концертом. И снова аэропорт... Спать получается только во время перелетов. Когда выпадает время, чтобы ночевать в номере, мы предпочитаем валяться в ванне. Целоваться. Гулять по окрестностям отеля без охраны и украдкой держась за руки, но в смешных очках и толстовках с капюшоном. Набор для конспирации номер один. И пусть зима на всем континенте, мы в солнечных пафосных очках и капюшонах на глаза. Ал говорит, мы похожи на укурков. Я возражаю, мы скорее асассины, косящие под людей в черном. И секс. Тянущий жилы. Откровенный как никогда. Для нежности совсем нет сил, для чувств нет времени, и я просто забираю его тело, его тепло, едва не потеряв его самого навсегда. Неизвестно, когда это началось, и как долго я не видел очевидного, занятый лишь собой и турне. Но Ал упал в обморок за кулисами во время евротура, в Мюнхене. Мы уже дали к тому моменту 127 концертов в Северной и Южной Америке. И вчера прилетели в Старый свет, чтобы дать 113 выступлений. Он покачнулся еще во время финальной песни, но я не обратил внимания, решив что это просто усталость. У меня засосало под ложечкой, когда я понял, что Ал недотягивает свои партии, его голос ломался, и приходилось прямо в процессе подстраиваться под него, создавая что-то типа кавера на собственную песню. Но он допел до конца, махнул рукой, кинул бутылку воды в толпу, послал воздушный поцелуй в камеры и протянул руку мне. Мы поклонились. Все как всегда. Но его руки дрожат не от перевозбуждения и адреналина... Он серый даже под слоем грима. И он сразу начал заваливаться на бок, стоило нам уйти со сцены, а потом и вовсе обмяк в моих руках, которые я едва успел подставить, отшвырнув скрипку и смычок. - Какого хера... Роберт тут же велел увести его и срочно вызвать медработника в гримерку. Сам побежал отменять встречу с поклонниками и успокаивать прессу, которая по-любому засуетится, когда узнает, что мы отменили все мероприятия после концерта, чего никогда не делали. - Истощение, обезвоживание... У него нервная анорексия, настоятельно рекомендую лечь в больницу. - доктор критично осмотрел Ала еще раз и уставился на Роберта. - Нет... - едва слышно, очень тихо. Ал закрыл глаза и с трудом вдохнул. Его привели в чувство, освободили от одежды...и я ахнул. Просто не смог удержать громкий протяжный то ли стон, то ли вздох, когда увидел до чего он худой и бледный! А я ведь с ним сплю. Блядь...Хотелось орать и биться в истерике. - В больницу не ляжет. Но мы едем домой. Роберт внимательно посмотрел на меня потом на Ала. - Ни за что! - Ал внезапно вскочил. - Я не позволю! Не уеду...Мы должны... Я поймал его и усадил обратно. - Ал, твою мать! Черт возьми, давай поедем домой? Ты посмотри на себя! - Хватит... достаточно насмотрелся. У меня нет слов. - Роберт, сделай так, чтобы нас никто не видел, когда мы уедем отсюда. И отмени завтрашний концерт. - Но... - Перенеси. Просто перенеси. Мы отыграем. Show must go on... - невесело усмехнулся Ал. Тот кивнул и вышел. Доктор ушел еще раньше. Я запер дверь и замер в повисшей тишине. - Ударишь меня? - Ал шуршит одеждой позади меня. Я разглядываю дверь мучительно долго, потом бью по ней кулаком. Еще и еще. Пока в нее не влетает на уровне моей головы стакан. - Прекрати. В нем еще остались силы так зашвырнуть стакан? Мы едем в гостиницу в совершенном молчании. Отвратительном и тягостном. У меня паника. Живот скрутило, в горле застрял ком, и легкие будто сжаты, не вдохнуть. Наверное...это мой Ад. В номере он спокойно, как будто ничего не было, направляется в ванную, но я перехватываю его. - Погоди... - Что еще? - Чем я могу помочь? Он молчит, отворачиваясь. - Посмотри на меня...Прошу. - я прижимаю его к себе, вглядываясь в такое знакомое лицо, ставшие родными глаза, полные незнакомой боли. - Я в отчаянии. Я не могу тебя потерять...ни сейчас, ни когда бы то ни было еще. Я с того света тебя достану, так и знай. - Ты уже однажды так и сделал. Вернул меня назад. - Ал усмехнулся, делая попытку вывернуться. - Нет, не уходи... Мы отыграем турне, но ты должен...должен мне объяснить. - Что объяснить?! ЧТО?! Господи, Сол...Я не могу. - Что не можешь? Объяснить? - Тебя потерять... - Что за чушь? Куда я от тебя денусь? - я вообще мало что понимаю сейчас. - Ты уходишь от меня. Разве не чувствуешь? Я думал, это будет иначе...Но это уже происходит и происходит именно так, как я больше всего боялся! Я знал, что ты уйдешь. Что мы бездушны и жива лишь наша музыка... Но кто ж знал?! Кто ж мог знать, черт бы тебя побрал! Что... что ты станешь мне так нужен. Так дорог. Так любим. - Ал зачарованно, будто слепец, водит пальцами по моему лицу, касаясь особенно нежно того старого шрама, который у меня от него. И я понимаю, что сейчас держу в руках невероятное прекрасное и хрупкое нечто. И оно живое. Сожми руку и нет его, но ты можешь помочь ему взлететь к звездам. - Ты нужен мне. Больше музыки. Больше всего на свете... - я шепчу то, что надо бы орать на весь мир, чтобы удержать. Но оказалось, этого достаточно, чтобы Ал расслабился и потянулся ко мне губами. Анорексия. Случай не запущенный, но все равно с этим лучше не шутить. Я снова начал сгрызать до мяса ногти, детская привычка, дурацкая, но я переживаю за Ала. Он стал есть. Перестал вызывать рвоту. Но глядя на то, сколько и как он ест, мне хочется плакать, но начать истерить и кричать "будь мужиком,ешь!" было бы краем тупизма. Он мерзнет по ночам и приходится кутать в одеяла, обнимая и уговаривая поспать. Турне затянется, нам нужны перерывы между концертами больше чем 36 часов. Шепчу, что он самый красивый, самый нужный, стараясь не орать в панике, когда вижу с каким трудом он съедает чашечку крем-супа. Мы справимся. Должны. - Я никуда от тебя не уйду... - Это другое. Неизбежный разрыв связи, за которым последует наша смерть... Это было...так и должно было быть в общем. - Плевать. Я никуда не денусь, не уйду, не умру тем более. Ал смеется, забавно морща нос. - Я обещаю, все наладится, к тому моменту, когда мы махнем в Азию...Познакомишь с племяшами? - Конечно. Мы урвем несколько дней, чтобы отдохнуть в какой-нибудь экзотической стране. И я обязательно смогу заставить тебя поверить в то, что ты мне нужен. Жизненно необходим.