from dusk till dawn

Единственным источником света в комнате была настольная лампа, которая стояла рядом с кроватью на полу. Шторы были плотно затянуты, не пропуская ни один лучик света. В воздухе летала пыль, оседая на многочисленные коробки с неразобранными вещами. Комната казалась пустой, она была темной и совсем неуютной, но им было все равно. Это все было не так важно, когда рядом лежит тепло любимый человек, когда его руки гладят волосы, и можно чувствовать чужое сердцебиение. – Напомни, почему мы здесь? – его голос напоминает урчание довольного кота (и даже трется носом об чужую шею он как кот, блаженно прикрыв глаза). – Напоминаю, что мне завтра зачет писать по физике и я пытаюсь готовиться. А вот что здесь делаешь ты, это хороший вопрос. – Зная тебя, Барри Аллен, я уверен, что ты был готов к этому самому зачету еще в начале сентября. Барри усмехается, когда чужие губы почти невесомо касаются его щеки, спускаются ниже к линии подбородка, и к шее, теряясь где-то, где кожа прячется под воротником рубашки. Длинные пальцы блуждают по телу, поднимаясь к верхней пуговице с намерением ее расстегнуть. – Лен... – все на что способен Барри – это тихо простонать его имя. Он в ловушке – руки и ноги Лена обвили его, прижав к себе, и стоило бы прогнать его к чертям, но Барри слишком слаб, чтобы опираться партнеру. И, ладно, может Лен прав – он правда уже почти готов к завтрашнему зачету. – Ты и я знаем, что я прав, – словно читает его мысли Лен; шепчет тихо-тихо интимным голосом, не нарушая атмосферу; чертит пальцами известные лишь ему узоры; пытается убедить нежным взглядом. – Если бы это было не так, то ты бы не пустил меня даже на порог. – Все равно, мне нужно все повторить. А ты не мешай. Лен усмехается, утыкается носом куда-то в шею, а рука оставляет в покое пуговицы на рубашке. Его теплое дыхание щекотало кожу, а в каждом его прикосновении, поцелуе или взгляде читалась безграничная нежность. – Даже в мыслях не было, – хмыкает Лен и осторожно толкается коленом, взбираясь повыше. Он почти лежит на Барри, ненавязчиво отпихивая конспекты в сторону. Его губы все еще где-то на шее, целуют, облизывают, запоминают вкус. Кусать пока не смеет – на это время еще будет. Пока что нужно дать поверить Барри, что он будет вести себя хорошо. Лен коварный, но в его оправдание он так сильно его любит, что Барри прощает. Он лишь прячет улыбку, пытаясь казаться сосредоточенным, читает уже выученные конспекты и даже старается вникать в прочитанное, подставляя шею для поцелуев. Волнение выдает только учащенное сердцебиение, которое Лен чувствует под своей рукой. Леонард правда не хочет мешать Барри учиться, он не делал этого никогда, почти никогда. Просто сегодняшний день был слишком особенным, чтобы не воспользоваться им. Особенным своей тишиной и спокойствием, в которое можно было бы завернуться, словно в одеяло. Особенным в атмосфере и уюте, вопреки тому, что общажная комната, где они находились, была совсем еще не обжита. Барри переехал сюда на прошлых выходных и все еще не нашел десяти минут, чтобы разложить вещи по полкам. Это не подтверждало занятость парня, или его активную социальную жизнь, только то, что эта комната служила прикрытием перед приемным отцом. Приемный отец работает детективом в полицейском участке, поэтому, когда отношения с Леном перешли на новый уровень, скрывать их стало гораздо опаснее. В конце концов, вряд ли Джо будет верить в байки о том, что Барри ночевал у Циско, Кейтлин или заснул в библиотеке, каждый раз. Влюбиться в Барри Аллена было легко. Неэтично, с другой точки зрения, но так захватывающе. Словно глоток свежего воздуха. Влюбиться в его улыбку, солнечную и мягкую, в теплый взгляд и тело. Угловатые плечи, изящную спину и красивые пальцы. То, как он говорил и смеялся, как пытался сдержать слезы, на первых сеансах и как доверчиво открывался ему, своему психологу, все это казалось слишком невероятно, чтобы быть правдой. Единственным источником света в комнате была настольная лампа, которая стояла рядом с кроватью на полу. Единственным источником света в жизни Леонарда был Барри Аллен. Шторы были плотно затянуты, не пропуская ни один лучик солнца. Когда Барри доверчиво обхватывал ладонями лицо Лена, пытаясь найти одобрение в его глазах, а пучки пальцев Снарта гладили запястья, он так же плотно сжимал губы, нащупывая старые шрамы. В воздухе летала пыль, оседая на многочисленные коробки с неразобранными вещами, но не беспокоя легкие, которые уже давно почернели от сигаретного дыма. Комната казалась пустой, она была темной и не такой уютной, как квартира Лена, и в тысячу раз не уютней объятий с ним. Объятий, где хотелось провести целую вечность, но будет недостаточно, если не добавить в эту вечность единицу.