***
Шел 1545 год. Юная 17-летняя девушка была оторвана от своего родного дома. Её силой «вытянули» из Киева, продав позже на рынке, словно какой-то товар. Она пыталась сопротивляться, пыталась драться и бороться за свою жизнь и права, но это давалось всё труднее, так как сил уже не хватало ни на что, включая и на веру. Молитвы со временем забывались, как и мысли о том, что Бог всё-таки есть. Спустя несколько недель после похищения, та самая киевская дева прибыла в дворец Султана Сулеймана, где и пополнила гарем. Её вновь продали, как какой-то товар. Вдохнув запах замка, она сразу почувствовала запах смерти, сплетней и интриг. Становилось всё интереснее и интереснее. После прибытия к ней на уши посыпались разные истории, связанные с гаремом. Она и раньше слышала о Великой Госпоже, которая правила не только сердцем великого падишаха, но и целой османской империей, умело дергая за ниточки державных чиновников. Прозвище «ведьма», которое держится на протяжении многих лет. Сама наложница была неглупой, девушка понимала, что зачахнет здесь, если не привлечет к себе внимание той, кому бы она хотела служить. Что-что, но Хюррем Султан она очень уважала, стараясь равняться именно на госпожу. Ей не нужно было править миром, да и любви русская не ощущала к Султану, она просто хотела служить верой и правдой той, кто будет руководить целой империей.***
— Как твоё имя? — строго произнесла Султанша, направив свой взор на девушку с опущенным взглядом. — Анастасия Ковган, Госпожа, или же София, как Вам угодно, — наложница ещё плохо разговаривала на турецком, но азы на начальном уровне выучила. — Значит… мы с тобой тёски, — госпожа впервые улыбнулась рабыне, — Откуда ты родом? — она задала очередной вопрос. — Я из Украины, Султанша. — Госпожа, крымские татары украли её и продали торговцам, они в свою очередь продали туркам, а те уже нам. Ох, Аллах, натерпелась, да натерпелась, — произнес Сюмбюль-ага, цокнув, — Вроде тихая была, но тут как с цепи сорвалась. Возможно, нервы у бедной сдали… Хюррем ещё несколько минут смотрела на рабыню, которая уже устроила едва ли не погром в гареме. Госпожа понимала, что чувствовала девушка, она сама была на её месте. Немного поразмыслив, Султанша предложила альтернативу: дева может остаться у неё служанкой, или же уйти с деньгами на руках и не большим хозяйством. Это была проверка, которую зеленоглазая брюнетка быстро прошла, ответив первым вариантом. Для Анастасии это была большая честь, она тут же, как сказано в правилах, упала на колени перед Великой Султаншей и поцеловала подол её платья. Хюррем лишь одобрительно улыбнулась.***
С того момента прошло 2 месяца. Анастасия, не сказать, что прекрасно, но на среднем уровне могла общаться на турецком, неплохо писала и читала, при этом выполняя свои новые обязанности и поручение от Хюррем Султан. Неплохие деньги, есть место проживание, — что ещё нужно для счастья? Ответ простой: семья. Многие здешние рабыни либо не знали семей, либо же потеряли их. Многих смерть разлучила с родными. Неведение заставляло Настю выть, так как она не знала, жива ли её мать или отец. Жива ли сестричка Мария и братик Роман. Это огорчало девушку, но не заставляло падать духом, так как она должна была быть сильной, дабы устоять в своём положении. — Анастасия! — наложница тут же услышала своё имя из уст Госпожи, поэтому примчалась сразу. — Да, Султана? — улыбчиво спросила Ковган, прибегая и кланяясь. — Сейчас мои сыновья приедут. Их давно не было. Скажи пускай накроют в моих покоях стол, мы там обедать будем. — Как прикажете, — только Анастасия поклонилась и захотела выйти, как вдруг в покои заходят трое парней. Они были молоды, красивы, сильные и по виду смелые. По одежде и манере наложница поняла, что перед ней молодые шехзаде. Из них троих Ковган знала в лицо лишь Джихангира, который достаточно редко покидает пределы замка из-за комплекса на своей спине и проблем со здоровьем.«У каждого есть свой груз на спине…» — Матушка, — шехзаде Баязид тут же бросился в объятия матери. Его примеру последовал как Селим, так и Джихангир. Каждый из них стал рассказывать своей Валиде истории из путешествия и о прочих приключениях, за это время София сбегала и оповестила об обеде в комнате Госпожи, приказав приготовить соответствующие блюда. Особенно не забыв упомянуть любимые перепелиные яйца Хюррем Султан, от которых та просто в восторге.***
После еды по расписанию, шехзаде направились кто куда. Джихангир предпочел вначале побеседовать с матушкой, а уже после пойти к любимой собеседнице Насте, которая предпочитала ту же литературу, что и он. Девушка удивлялась, так как она хоть и была старше сына повелителя на 2 года, парень ничем не уступал ей. Блестящее образование. Хотя брюнетка понимала, что она ему просто не ровня в умственном плане, ведь тот, в отличии от неё, день и ночь проводит за чтением. А сама наложница выбирает книгу для прочтения лишь в свободное время. Ребята предпочли переложить свои долгие и далеко не скучные разговоры с замка в сад, где был тихий ветер и еле виднелось солнышко. Хюррем замечала, что только её верная служанка могла вытянуть шехзаде на улицу, она радовалась даже подобному прогрессу. — О, знаешь, я хотел давно вас познакомить, — вдруг начал Джихангир, смотря на идущего к ним Баязида. — Брат, не помешал? — начала «гостья», хлопая младшего брата по плечу. Анастасия присела «по правилам», так как перед ней была особа, в чьих жилах течет османская кровь. Баязид, тем временем, обвел служанку с ног до головы. — Ну что ты, ты никогда не можешь мне помешать, — ответил Джихангир, улыбаясь, — Кстати… — начал парень, сдерживая усмешку, — Вот, это и есть Настя. Знаешь, что она недавно сказала? У неё есть несколько любимых писателей: Мухибби, Шахи и Зарифи. — П-простите, я ещё плохо владею турецким, но всё же на этом языке я предпочитаю этих трёх самых достойных. Лицо Баязида исказила улыбка и неподдельный интерес к персоне. Это не искра или пламя, которое нельзя потушить, лишь интерес к личности, которую знал лишь по рассказам младшего брата о «уме и сообразительности, красоте и стремлению к саморазвитию». — Мне вот интересно… Чем же тебя привлёк Шахи? Говорят, он ужасный писатель, хуже некуда, — шехзаде любил писать под своим псевдонимом, но и не думал, что у него и правда будут поклонники. Он любил читать, ценил писательский дар у других, но к своему он относился немного самокритично. — Ну, шехзаде, простите за мою вольность, у каждого человека свои вкусы и предпочтения. Если вам не нравится ряд перечисленных авторов, то просто не читайте. В мире полно разной литературы. — Я вижу, ты смелая так дерзить шехзаде, — Баязид поднял вверх подбородок, показывая свою серьезность. — Брат?.. — Джихангир обеспокоено взглянул на старшего братца. — Шутка, — рассмеялся «Шахи», заставляя даже Настю усмехнуться, — Да уж, я рад, что люди ещё не боятся высказывать своё собственное мнение и недовольство. До встречи, брат, — он вновь похлопал младшего шехзаде, — Анастасия, — Баязид не забыл попрощаться кивком и со служанкой. — Шехзаде, — девушка вновь поклонилась, как и ранее, при встречи. Эти правила иногда раздражают наложницу, но ей жаловаться просто не положено. После ухода Баязида, Анастасия продолжила вести разговор с самым младшим шехзаде, рассказывая о новой книге, которую она не так давно прочла. Они могли, не стесняясь, говорить о любви или войнах. Молодые ребята чувствовали себя, как будто лучшие друзья. Настя всегда знала своё место, и старалась придерживаться его, так как знала, что забываться нельзя, да и считать себя подругой шехзаде Джихангира тоже. Многие сплетничали о любовной связи новой наложницы, говоря, что та девушка-подстилка для младшего сына падишаха. Говоря, что Анастасия пробилась в ряд доверенных слуг Хюррем только благодаря «связи» с её сыночком. Как бы служанка не грызлась с наложницами, как бы порой не давала им пощечины, она всегда держалась и не жаловалась на подобное своей госпоже. Девушка не хотела тратить её время зря, так как считала подобное глупостью. Однажды Сюмбюль сам поведал султанше об этом, и та заступилась за свою верную служанку, поставив на место никчемных рабынь. За это сильно была благодарна Анастасия, в такие моменты девушка действительно осознает, что сделала правильный выбор.