***
Непогожее дождливое осеннее утро началось, как и обычно, с завтрака. Петунья Дурсль, женщина тридцати восьми лет, довольно худая и высокая с копной светлых волос на голове и небольшими зелеными глазами, хлопотала на кухне, дабы накормить, а потом проводить своих мужчин по их делам. В этом и была, кажется, вся ее жизнь, каждый день походил на предыдущий, чередуя будни с приятными выходными, в которые вся семья вместе куда-то выбиралась и проводила досуг. У Петуньи был любимый муж, Вернон, плотный и сильный физически мужчина, имевший важную должность на крупном мебельном заводе и руководивший целым отделом, а так же сыновья, в которых женщина просто души не чаяла. Старший Дадли был очень похож на отца в плане комплекции и физической силы, но высоким ростом пошел в мать. Он занимался боксом, и успехи в спорте компенсировали его неважную успеваемость в школе. Дадли был немного грубоватым и слишком прямолинейным, но при том человеком добрым и незлопамятным. А младший сын, Гарри, не был похож на родителей. Он был худеньким и низкорослым, так что можно было посчитать, что его и не кормят вовсе. У мальчика были черные волосы, по непонятной причине всегда лохматые, как бы их не причесывали, и поразительно-зеленые глаза. Петунья всегда говорила сыну о том, что он безумно похож на тетю, на ее младшую сестру, которая погибла много лет назад. По своему характеру Гарри был просто настоящим ангелочком, его нельзя было не любить. И именно это заставило Вернона в свое время отвести сына на секцию по борьбе, просто чтобы научить Гарри постоять за себя. Так уж вышло, что на него по неясной причине как-то странно реагировали мужчины. Вернон лично избивал всяких извращенцев, которые вертелись вокруг их ангелочка, а после осознал, что это, очевидно, придется делать всегда. Гарри с возрастом становился все более миловидным. Его мальчишеская фигура совсем не походила на комплекцию того же Дадли, которого все предпочитали с опаской обходить стороной, а добрый лучезарный взгляд всех умилял. Дадли, который был старше Гарри на год, быстро свыкся с мыслью о том, что младшего надо защищать. Братья были близки, всем делились и всегда помогали друг другу. Гарри был умным мальчиком, он хорошо учился и подтягивал Дадли, а тот в свою очередь был едва ли не личным охранником младшего, и такой расклад всех устраивал, в особенности Вернона, который теперь мог не бояться за Гарри и не переживать о том, что Дадли вылетит из школы за неуспеваемость. Петунья чувствовала себя счастливой женщиной. Она любила мужа, который буквально боготворил ее, любила сыновей, которые радовали ее своими успехами, и никогда не желала большего. — Мамочка, тебе помочь? Улыбнувшись, женщина оглянулась к сыну. — Нет, солнышко, я уже закончила. Иди умываться и разбуди Дадли. — Хорошо, мам. Гарри сонно поморщился и поплелся в ванную, а Петунья лишь улыбнулась ему в след. Мальчику уже исполнилось семнадцать, а он до сих пор казался ей невинным ребенком, который нуждается в защите и ласке. Гарри радовал ее. Он всегда старался помогать ей по дому, учился готовить, так что теперь Петунья спокойно могла уехать на пару дней, не боясь того, что оставляет домашних без заботы, ведь все дела на себя брал Гарри. Миссис Дурсль гордилась им, равно как и Дадли. Уже позже, когда они всей семьей сидели за столом, Вернон отложил в сторону утреннюю газету и посмотрел на сыновей. — Что делаете сегодня? — После школы на секцию по боксу, — ответил Дадли. — Гарри сказал, со мной пойдет. Тот в свою очередь кивнул. — Да, у меня сегодня нет занятий по гимнастике. — Ну что ж, раз у вас с завтрашнего дня начинаются каникулы, я предлагаю куда-нибудь сходить. Например, завтра. Вернон выжидающе посмотрел на Гарри. Тот заулыбался. Да, в этот раз его очередь выбирать, куда они поедут все вместе, так уж было заведено в их семье. — Мы можем поехать в боулинг? — с надеждой спросил парень. — Как ты хочешь, — отозвался Вернон. — Решите и дайте ваш ответ сегодня вечером, но помните, — мужчина посмотрел на Дадли, — сегодня последнее слово за Гарри. — Я помню, — кивнул Дадли. — Доедайте быстрее, — заботливым тоном проговорила Петунья. — И не забудьте взять зонтики. В школу вас отвезет папа, но обратно вам придется добираться самим. — Конечно, мамочка. Петунья проводила мужа и сыновей, а после принялась убирать со стола. Да, дни ее были однообразными, но все равно счастливыми. Даже несмотря на то, что они с мужем хранили тайну. Об этой самой тайне не ведал никто, даже Мардж, сестра Вернона, имевшая привычку вечно совать свой нос в их семейные дела. Шестнадцать лет назад под двери дома Дурслей, отца и матери двухлетнего малыша Дадли, подбросили ребенка. К тому моменту Петунья уже много лет не видела свою младшую сестру, Лили, хоть и знала что-то о ее жизни по редким письмам. Когда Петунья приглашала сестру на свою свадьбу, та так и не приехала, сославшись на какие-то очень важные обстоятельства. И без того державшая обиду на Лили, Петунья и вовсе решила позабыть о том, что у нее есть сестра, ведь так было легче свыкнуться с мыслью, что она просто лишняя в мире, в котором жила Лили. Уже потом Петунья узнала о том, что Лили вышла замуж за некого Джеймса Поттера, но на свадьбу ее не пригласили, и потому муж сестры так и остался для нее чем-то эфемерным, не имеющим лика. И вот в один поздний вечер в дверь позвонили. Вернон долго смотрел на корзинку, в которой ворочался годовалый малыш с невероятными зелеными глазками, а потом подоспела Петунья, едва уложившая Дадли спать. Увидев ребенка со свежим шрамом на лбу в виде молнии, женщина лишь растерялась, подумав о том, что стоит срочно вызвать полицию. Но потом малыш посмотрел на нее, и Петунья увидела ее глаза, зеленые глаза Лили. Кажется, она осознала что-то еще до того, как прочитала письмо, оставленное в корзинке. Написанные каллиграфическим почерком слова с холодом доносили до них известия о трагической гибели Лили и Джеймса Поттеров. Речь шла о беспощадном убийстве, в ходе которого чудом уцелел малыш Гарри Поттер, которому убийца успел оставить на лбу шрам. Так же в письме была изложена просьба о том, чтобы Петунья взяла на воспитание племянника, ребенка ее погибшей сестры, ведь иной кровной родни у них вовсе не было. И женщина еще могла бы усомниться в том, что все это неправда, что Лили на самом деле жива, а этот ребенок — это какая-то глупая шутка или розыгрыш. Но она видела имя отправителя письма, того человека, что и принес под ее двери ребенка. — Альбус Дамблдор? — спросил тогда Вернон, растеряно перечитывая письмо. — Кто это такой? Ты его знаешь? — Знаю… Петунья была просто разбита. Она и не думала о том, что ей будет так больно потерять сестру, пусть они и не знавались столько лет. И вот теперь на ее руках мирно посапывал годовалый Гарри, ее кровь и плоть, родной для нее человечек, который ощущал с ее стороны защиту. Уложив ребенка в старую кроватку Дадли, Вернон и Петунья долго говорили о том, как им быть дальше. В итоге придя к общему знаменателю, они оставили ребенка у себя, а в скором времени усыновили его и стали делать вид, будто Гарри — это их сын. И он действительно стал их сыном, они безумно полюбили его. Едва появился в их доме Гарольд Дурсль, их милый Гарри, Вернон нашел новую работу и быстро получил высокую должность, и Петунья считала младшего сына их личным ангелом-хранителем. Дадли был так дружен с Гарри, для Вернона он был в самом деле родным, и Петунья была совершенно счастлива. Она помнила о том, что ее сестре однажды пришло необычное письмо, после которого Лили уехала в Хогвартс. Единственная волшебница в их семье, она стала учиться в школе, в которой учили колдовать, и, исходя из того, что Гарри был ее сыном от другого волшебника, Петунья понимала, что такое письмо может прийти и ему. Но благо минуло одиннадцатилетние Гарри, никакой совы с письмом не пришло, и женщина выдохнула спокойно, как и Вернон. Нет, они бы не были против, окажись их младшенький этим самым волшебником, но вот отпускать его от себя черт знает куда не согласились бы. Гарри был их сыном, любимым и самым родным, и они готовы были обожать его, что бы ни случилось. Петунья подошла к окну. Ливень лишь усилился, равно как и туман, но она все равно разглядела у дома напротив какую-то фигуру в черном. Женщина тут же напрягла зрение, но фигура моментально исчезла ровно у ограды дома их странноватой соседки Арабеллы Фигг. Это можно было списать на то, что ей просто показалось, но Петунья всегда верила своей интуиции. На душе тут же стало тревожно. Казалось, будто она резко покинула свой уютный славный мирок и окунулась в суровую действительность. — Что-то близится… Петунья была в этом уверена. Стоит быть внимательнее и осторожнее, а то как бы то, что однажды убило Лили, не стало угрожать еще и Гарри. Этого Петунья Дурсль никогда не допустит.Глава 1
26 мая 2018 г. в 01:29
Юноша немного лениво потянулся, стараясь не привлекать к себе ненужное внимание других студентов. Он не любил сдвоенные занятия со студентами Слизерина, не любил просто по определению, особенно если они проходили с утра и как раз в последний день перед долгожданными каникулами. И самих слизеринцев до кучи он тоже недолюбливал, раз на то пошло. И это было взаимным.
— Эй, Риччи, каникулы дома проведешь?
Ричард Поттер, семикурсник с факультета Гриффиндор, староста и по совместительству охотник сборной по квиддичу, искоса посмотрел на своего друга, Рона Уизли. Подумать только, тот даже отлип на время от своей распрекрасной Лаванды Браун, чтобы обратиться к нему. Нет, отношение к этой блондинистой миловидной омеге у Ричарда было ровным, но вот когда они с Роном начинали активно лобызаться на людях, ему становилось немного неприятно.
— Да, — отозвался он. — Мама говорила, что у нас будет какой-то важный гость. Скорее всего, это как-то связано с оформлением наследства.
Уизли как-то глупо улыбнулся.
— Круто.
Ричард лишь пожал плечами. Возможно и круто, он не особо это пока понимал. Так вышло, что его отец, Джеймс Поттер, погибший еще в ту пору, когда ему был всего год, был весьма состоятельным волшебником. Все минувшие годы оставшимся после него состоянием распоряжалась Лили Поттер, мать Ричарда, женщина более чем мудрая и дальновидная, так что парень жил себе спокойно и в полном достатке, не переживая ни о чем. Лили делала правильные и выгодные вклады, приумножая состояние Поттеров, а Ричард получал себе галеоны на карманные расходы. Рон же был из многодетной семьи, у которой едва хватало денег на перекупку поддержанных школьных учебников. Семью Уизли Ричард любил, едва ли не каждый ее представитель был ему как родной, в свою очередь Лили тоже тесно общалась с Молли и Артуром Уизли. Дружить семьями всегда замечательно.
— Ничего решительно не поменяется, — заметил Поттер. — Я просто стал совершеннолетним, пора принимать взрослые решения.
Сказав это, он достал из потайного кармана рюкзака бомбочку-вонючку, одно из самых веселых изобретений братьев Рона, Фреда и Джорджа. Те еще пару лет назад получили начальный капитал в тысячу галеонов от Лили Поттер и смогли открыть магазин «Волшебные вредилки», который пользовался невероятным спросом и приносил хорошую прибыль. Официально и сам Ричард являлся совладельцем этого магазина и получал на свой банковский счет небольшой процент от продаж. Определенно, Лили знала, во что нужно вложиться.
— Это никак не соотносится с понятием о взрослых решениях, — заметил Герман Грейнджер, стоявший рядом с друзьями. Он в их компании был единственным, кто не разделял любви ко всевозможным приколам, подчас довольно жестоким. — Тем более что занятие начнется через три минуты, нам ведь не нужна лишняя шумиха.
— Здесь слишком уныло, Герман, — хмыкнул Ричард, покосившись на Рона. Тот просто просиял, поняв, что кому-то из слизеринцев сейчас не поздоровится. — Предлагаю внести красок в серость.
Грейнджер недовольно хмыкнул и уставился в учебник, давая понять, что он в этой шалости не с ними, а Лаванда, как и Рон, заулыбалась. Ей определенно нравилось быть в этой компании, пусть и только на правах девушки Рона. Быть друзьями великолепного гриффиндорского трио мечтали если не все студенты Хогвартса, то определенно большинство. Ричард Поттер был известен на весь магический мир как человек, который однажды победил величайшего из злых волшебников, Того-кого-нельзя-называть. В Британии его называли не иначе как Мальчик-который-выжил, а его историю рассказывали детям вместо сказок на ночь. Тот самый ребенок, которого не убило смертельное заклинание. Герман Грейнджер был лучшим студентом Хогвартса, самым умным и способным. Единственным предметом, в котором он не был гением, была Защита от темных сил, но и с ним парень справлялся на «ура», даже несмотря на то, что в принципе был из семьи магглов и до одиннадцати лет даже не знал о волшебном мире. А Рона первое время считали типичным неудачником, которого великий Ричард Поттер зачем-то держит при себе, но потом младший Уизли взял себя в руки и показал свой талант к квиддичу, став сперва лучшим за десятилетие вратарем, а после и капитаном команды Гриффиндора. Рон был бедным, но все же чистокровным магом, альфой с огненно-рыжей шевелюрой, высоким ростом и крепким сильным телом.
— Давай, Риччи!
Уизли старался не кричать в голос, дабы никто не смог их вычислить в случае чего, благо бомбочка после использования исчезала, не оставляя ненужных следов, уж в этом деле Фред и Джордж были настоящими мастерами. Лаванда тут же закрыла ушки руками, а Герман демонстративно закрылся книгой. Толпа студентов, находившаяся в холле и занятая либо разговорами, либо какими-то еще делами, начала суетиться, когда пущенная по полу бомбочка-вонючка завертелась волчком, достигнув самого центра холла.
— Берегись!
Но было уже поздно. Бомбочка взорвалась, заставив слизеринцев, ставших жертвами этого жестокого прикола, в голос завизжать, когда их окатило навозными каплями. Запах поднялся соответствующий, а студенты, которым удалось избежать навозных экскрементов на своих мантиях, засмеялись в голос.
— Вот умора!
Рон едва не надрывал живот, как и Лаванда, а Ричард лишь довольно ухмыльнулся. Он тут же поймал в толпе хорошо знакомые не первый год взгляды. Панси Паркинсон, которая явно поняла, кто является виновником шутки, прожгла в нем взглядом дыру, но после переключила все внимание на Драко Малфоя, которому навоз попал в том числе и на форменный слизеринский галстук. Гриффиндорцы все смеялись, а слизеринцы бросались проклятиями, не доставая волшебных палочек. Оно и понятно, они строго запрещены на уроках Магической анатомии, а потому студенты даже не берут с собой свое главное оружие на идущие подряд три скучных, полных теории занятия, памятуя о том, что после них в пятницу они совершенно свободны и могут вернуться в свои спальни, а потом заниматься чем душе угодно.
— Это было круто, Риччи!
Уизли восторженно похлопал Поттера по плечу, а спустя мгновение в холле появилась преподаватель Магической анатомии Чарити Бербидж.
— Что здесь происходит?!
Ричард тут же сделал максимально недоуменное лицо, дабы преподаватель не подумала на него. Ну, в самом деле, веселье весельем, а получить наказание в последний учебный день перед каникулами совершенно не хотелось.
— Профессор Бербидж, кто-то шалит с бомбочками, — сказала Лаванда сквозь гомон. — Кажется, ее кинули вон с той стороны.
Женщина перевела взгляд на группу слизеринцев, готовых либо вступить в перепалку, либо разом накинуться на Браун за эту откровенную ложь, и решила миролюбиво пресечь возможные конфликты на корню.
— Профессор Дамблдор об этом узнает. Ох уж эти вредилки, как вы только умудряетесь их переносить в Хогвартс и не попадаться на проверках багажа, — сказав это, профессор Бербидж использовала свою палочку, чтобы избавиться от навозных ошметок и запаха. — А теперь в аудиторию, да живее, занятие уже началось!
Словно вторя ее словам, массивные двери открылись, пропуская студентов внутрь. Гриффиндорцы и слизеринцы по обыкновению расселись по разным рядам, демонстративно подальше друг от друга. О том, что эти два факультета яро не любят друг друга знали все, и никто ничего не мог с этим поделать, даже директор Дамблдор. Кажется, одна лишь профессор Бербидж ратовала за то, чтобы уже подружить студентов, но ее альтруизм никто не поддерживал.
— Можно будет поспать три часа, — тихо сказал Рон, усевшись за вторую парту с Лавандой, как раз позади Ричарда и Германа. Он старался держаться поближе к друзьям, потому как те оба были способными в волшебных предметах и могли в случае чего все подсказать. — Если она заметит, разбуди меня, — на сей раз он обратился к Браун.
Та с важным видом положила на стол книгу.
— Конечно, любимый.
От ее елейного тона Поттер закатил глаза.
— Однако…
Грейнджер заметил этот жест и хмыкнул.
— Однажды и ты влюбишься в омегу, и тебе будет нравиться такая телячья нежность.
Но Ричард даже думать об этом не хотел.
— Не дай Мерлин…
— Итак, давайте начнем, — бодрым тоном сказала профессор Бербидж. — Прежде, чем мы рассмотрим последнюю в этом семестре тему и перейдем после каникул к разделу о магических превращениях, давайте повторим все то, что мы уже прошли.
Студенты без особого энтузиазма закивали и открыли свои книги, а Поттер с откровенно скучающим видом посмотрел на преподавателя. Ей, кажется, было под сорок, с сухим лицом и впалыми щеками, но живыми голубыми глазами и всегда доброй улыбкой, а так же гривой коричневых волос, собранных в хвост на затылке. Очень часто бывало, что Ричард просто смотрел на нее, скучая на парах. Все, что они проходили, было хорошо знакомо студентам, выросшим в магическом мире. Точные детали казались неважными, а от того и скучными, и лишь дети вроде того же Германа внимали каждому параграфу учебника по Магической анатомии так, словно это был особенно захватывающий роман, не иначе.
— Неужели опрос? — шепнул Рон. — Ну вот, а я поспать хотел…
— Мы много занятий посвятили таким понятиям, как первичные и вторичные половые признаки волшебников и маглов, — проговорила тем временем профессор Бербидж. — Кто может сказать мне, какие бывают первичные половые признаки?
Многие студенты втянули в плечи головы. Тему, возможно, многие и помнили, но говорить об этом перед всей аудитории стеснялись, и лишь один Герман поднял руку.
— О, мистер Грейнджер, — улыбнулась профессор. — Я даже не сомневалась. Раз больше желающих нет, послушаем вас.
Парень кивнул.
— Первичные половые признаки у волшебников и маглов совпадают. Их два — мужской и женский. Оба имеют свои взаимодополняющие характеристики и сочетаются со вторичными половыми признаками. А вот вторичные четко выражены только у волшебников, у магглов и в том числе сквибов они сохраняются только на ментальном уровне.
— Совершенно верно, — кивнула профессор Бербидж, довольная столь четким ответом. — Расскажите нам о вторичных половых признаках.
Грейнджер даже как-то немного просиял, его всегда радовала возможность блеснуть своим умом.
— Их четыре, — ответил он. — Альфа, бета, гамма и омега. Каждый из них дополняет первичные признаки. В данном случае необходимо знать, как именно они сочетаются. Самыми распространенными вторичными признаками являются альфа и омега, они же те виды, которые на все сто процентов предрасположены к продолжению рода. Альфы чаще соотносятся с мужским полом, а омеги — с женским. Разумеется, бывают и исключения, при том не редко. В случае с магглами такие исключения приводят к дисфории.
— Потому, что магглы — жалкие неудачники.
Хорошо знакомый Ричарду голос прозвучал со стороны слизеринцев. Он тут же обернулся и увидел самого, пожалуй, самодовольного и напыщенного представителя вражеского им факультета, Драко Малфоя. Блондин задрал голову, смотря с вызовом, но Поттер лишь усмехнулся.
— Конечно, — кивнул он. — Не то, что мужчины-омеги вроде тебя, вот уж кому и правда повезло.
Гриффиндорцы тут же захихикали. Все знали о том, что для Драко вопрос пола был немного болезненным и щепетильным. Разумеется, у его родителей — Люциуса Малфоя и Нарциссы, урожденной Блэк, — не было больше детей. Люциус мечтал о том, чтобы продолжить род Малфой, но для этого нужен был сын альфа, в крайнем случае бета. Чтобы сохранить фамилию, придется заключать сложный брачный договор, но и то титул омеги унаследует лишь второй ребенок этого брака. Слишком много ненужных сложностей и слишком много шуточек по этому поводу. При том Драко Малфой был омегой хоть мерзкой характером, но более чем привлекательной внешне, мало какой альфа прошел бы мимо.
— Давайте обойдемся без ненужных осуждений, — строгим тоном сказала профессор Бербидж, прекращая тем самым спор. Драко бросил полный неприязни взгляд на ухмыльнувшегося Поттера, и преподаватель не могла этого не заметить. — Мистер Малфой, расскажите нам о соотношениях. Какие из них самые популярные?
Драко приосанился.
— Самые популярные — женщины-омеги и мужчины-альфы, а самые редкие — мужчины-омеги и женщины-альфы.
Герман вновь поднял руку.
— Профессор?
— Да, мистер Грейнджер?
— Это не так, — сказал гриффиндорец. — Самыми редкими являются соотношения мужчина-гамма и женщина-гамма, они встречаются настолько редко, что о них часто вообще забывают, примерно один на миллион. Но они есть, и именно они самые редкие.
Профессор Бербидж довольно улыбнулась.
— Совершенно верно, мистер Грейнджер. Двадцать очков Гриффиндору. А кто может мне рассказать об особенностях бет?
Ричарда несказанно порадовало то, как лицо Малфоя несколько покраснело от гнева. Да уж, это правда — гамма настолько нечастое явление, что о них и сам Поттер всегда забывал. Но только не умница Герман. А Драко снова оказался в чем-то хуже магглорожденного волшебника. Ричард и сам не понимал, почему он испытывает такое отвратное отношение к Малфою и вообще ко всей его семье. Возможно потому, что Лили Поттер часто говорила о том, что все они — бывшие сторонники Того-кого-нельзя-называть и частично повинны в том, что погиб Джеймс Поттер, а возможно потому, что характер Драко был куда более заносчивым, чем характер самого Ричарда.
На сей раз слово дали Парвати Патил, и та принялась рассказывать что-то, теряясь в словах и фактах. Герман лишь выдохнул и снова поднял руку, а профессор дала ему слово, и в итоге Гриффиндор получил еще десять очков, что было отличным прибавлением.
— Никогда не понимала, — сказала вдруг Панси Паркинсон, — в чем вообще смысл существования бет как таковых, если они в девяноста процентах случаев из ста не предрасположены к деторождению?
Профессор улыбнулась ей в своей привычной манере.
— А разве полезность волшебника заключается лишь в этом? — спросила она. — Потому как подавляющее большинство величайших ученых магического мира — это именно беты. Николас Фламель, Ньют Скамандер, Батильда Бэгшот и Флоренций Норфолк — это лишь наиболее известные вам беты, которые принесли огромную пользу всем магам Британии. А сколько политиков можно перечислить, или спортсменов…
— О! — воскликнул Рон в голос. — Билл Эш бета, а ведь он чемпион Британии по квидиччу. Виктор Вронский тоже был бетой, величайший охотник из всех что были. Виктор Крам тоже бета…
— Большое спасибо, мистер Уизли, — прервала его профессор Бербидж. — Я очень рада вашим познаниям в сфере спорта.
Рон в ответ заулыбался, а едва преподавательница отвернулась, шепнул Ричарду:
— Если бы мы чаще говорили о том же Викторе Краме, эти занятия стали бы хоть немного интереснее.
Поттер в ответ кивнул, а Лаванда перевела удивленный взгляд с профессора на Уизли.
— А разве Крам не альфа?
— Хорошо, — кивнула Паркинсон. — А гаммы? Что в них такого, что они по праву считаются четвертым полом?
Ричард этого не знал. В принципе, такого и не было в школьной программе, а сам лично он никогда этим не интересовался, а Герман снова поднял руку, давая понять, что он изучил и эту тему. Профессор Бербидж лишь улыбнулась и кивнула:
— Мистер Грейнджер?
— Гаммы не похожи ни на кого. У магглов-гамм совершенно отсутствуют вторичные половые признаки, но имеются сразу все факторы первых признаков, от того и не ясно, мужчины они или женщины.
— То есть, гермафродиты? — подала голос Лаванда.
— Да, — кивнул Герман, не оборачиваясь. — Но не полноценные и неспособные к деторождению, их особенности приносят им лишь боль и муки. А волшебники-гаммы вообще лишены половых признаков как таковых. Они, по сути, бесполы.
Паркинсон нахмурился.
— Это как вообще?
— Они появляются на свет в результате магических мутаций, — подал голос Драко. — Например, если ребенок рожден омегой, которая пила Амортенцию во время беременности. Ложная любовь уничтожает плоды такой любви, чаще убивает ребенка, но иногда коверкает его. Доподлинно известно, что гаммы появляются именно в результате какого-то нарушения, и виной этому вмешательство людей.
Профессор Бербидж кивнула.
— Этого нет в нашей программе, но данную информацию можно найти в дополнительной литературе, — сказала она. — И вижу, вы оба это сделали, хвалю. По десять очков Гриффиндору и Слизерину. А теперь, если больше вопросов по этому разделу нет, давайте перейдем к раскрытию новой темы.
Ричард задумался. Иногда, пусть и совсем редко, ему казалось, что он родился несколько неполноценным, словно ему всю жизнь чего-то не хватало рядом. Он говорил об этом матери и всегда удивлялся ее странной реакции, казалось, что она что-то утаивает от него, но взять в толк что же именно юноша никак не мог.
Подумав, он потянулся к стопке учебников, что лежали на стороне Германа. Друг хоть и удивился, но все же кивнул, когда Поттер взял небольшой учебник, на корешке которого пестрела надпись «Курс лекций по магической анатомии. Флоренций Норфолк». Наверняка информацию о гаммах Грейнджер почерпал именно с этих страниц. Разумеется, в том, что он сам точно является альфой, Ричард ни капли не сомневался, но ведь должно быть объяснение его чувству неполноценности, что преследовало его всю жизнь. Всякий раз, оставаясь наедине с омегой, которая была не против его ухаживаний, Поттер в последний момент начинал испытывать отвращение. Он не понимал, от чего это, ведь его всегда привлекали омеги. Некоторое время парень думал о том, что у него может быть отклонение, как у одного из братьев Рона, Чарли. Тот, будучи альфой, оставался полностью равнодушен к омегам и бетам и тяготел лишь к другим альфам. Кажется, это называлось генетическим тупиком. Врачи из больницы святого Мунго сказали бы, что так распорядилась магия, ведь в семье Уизли было очень много детей, а недостаток магической энергии еще никто не отменял. Чаще это приводило к тому, что дети рождались сквибами, но порой могло быть и это.
Но нет, это явно был не случай Ричарда. Он был единственным ребенком в семье, его чистокровный маг-отец погиб, защищая сына, а мать хоть и была из семьи магглов, но была сильной волшебницей. Значит, причина в чем-то другом.
Книга открылась на разделе о близнецах. Поттер прочитал выделенные жирным шрифтом слова: «Могут ли близнецы родиться разнополыми и в чем причина такого явления?», а сразу после перелистал назад, выискивая раздел, посвященный альфам.
Наверное, ему стоит серьезно поговорить с матерью. Ведь сейчас он совершеннолетний, а с омегами у него все так же не вяжется. А если дело касается благополучия наследника рода, Лили уже не сможет ничего утаивать. У Ричарда будет целая неделя дома, чтобы хоть что-то выяснить.