Проклятье отреченных

      Когда Герман Грейнджер вернулся в спальню мальчиков Гриффиндора, то сразу обнаружил лучшего друга сидящим на кровати и уткнувшимся в книгу. Парень хмыкнул.       — Вот уж не думал, что ты предпочтешь факультетской вечеринке чтение учебника. Ты часом не заболел, Риччи?       Поттер поднял взгляд. Было уже вечернее время. Утром следующего дня студенты разъедутся на каникулы, останутся лишь немногие, у каждого из которых свои причины задержаться. Лично Ричард знал точно о Сьюзен Боунс, одной из своих бывших омег, с которой они расстались относительно спокойно и без ненужных драм. У нее, насколько успел выяснить Поттер, недавно умерла мать, и девушка попросту не хотела оставаться дома. В связи с совершеннолетием Сьюзен не был нужен опекун после того, как она осиротела, братьев и сестер у нее не было, и Ричард искренне ей сочувствовал.       — Я не уверен, Гер, — выдохнул он.       Теперь, когда они были наедине, Поттер мог позволить себе не держать лицо и полностью расслабиться, показать свои слабости. Именно Герману он доверял больше всех в этом мире, больше даже, чем Рону или собственной матери. И именно этот человек знал его лучше всех.       — Так, ты чего это?       Грейнджер подошел к его кровати и присел рядом, а потом бросил взгляд на страницы книги. Ричард бы не удивился, узнав, что его друг уже успел вызубрить ее назубок. Герман вполне это мог.       — Меня терзают подозрения.       — И какие же?       Герман явно хотел понять, что не так с Риччи. Тот в самом деле вел себя немного странно, особенно с минувшей весны. И да, Грейнджер был единственным помимо Рона, кто знал о том, что произошло той весной. Поттер, будучи тогда еще шестнадцатилетним, лишился девственности с Симусом Финнинганом, омегой-сокурсником с Гриффиндора. Не сказать, чтобы у них были серьезные отношения, просто игра гормонов давала о себе знать, и обоим юношам было интересно все попробовать. Тем более что Симус, полукровка, живший в маггловском мире, не мог проявлять сущность омеги вне стен Хогвартса до тех пор, пока еще не стал совершеннолетним, а значит, лишь в стенах школы он мог познать собственную природу.       Это все Герману разъяснил сам Ричард, когда рассказывал о том, как это было. И как бы яро Грейнджер ни пытался показать, что относится к таким вот несерьезным играм с серьезными вещами, ему и самому было до ужаса интересно все это попробовать. Да, он был альфой и волшебником, происходившим из маггловской семьи. Из его родни лишь родители знали о том, что он учится в своей школе колдовать, но даже им Герман не решился рассказать о своей половой сущности. Есть вещи, которые магглам не понять. И благо оказался Герман альфой, а не той же омегой. Омегам-парням в принципе тяжелее в маггловском мире, чем даже девушкам-альфам. И так вышло, что Грейнджер в своей компании друзей оставался последним девственником.       Для выросших в волшебном мире ребят это все так просто, все выходит само собой. Для них деление на альф, бет и омег — это совершенно нормальное явление. А вот Герман долго к этому привыкал. Однажды он невероятно растерялся, уловив запах течной омеги, едва рассудка не лишился, благо тогда на выручку пришел Ричард Поттер, который объяснил ему все доступнее, чем учебники, и по ходу стал ему другом, как и Рон чуть позже. Без этих парней Грейнджер бы просто пропал.       Сейчас именно Герман владел львиной долей всей возможной информации, так что уже Риччи и Рон уточняли у него те или иные детали. Однажды гриффиндорец ради интереса лично посчитал, на каком факультете кого больше, и вывел, что беты преобладают в Когтевране, в Пуффендуе большинство было за девочками-омегами, а в Гриффиндоре юношами-альфами. Слизерин удивил, потому что именно на этом факультете обучалось больше всех парней-омег, в том же Когтевране их было от силы пара человек. Зато в Гриффиндоре вообще было много альф, как парней, так и девушек.       Младшая сестра Рона, Джинни Уизли, тоже была альфой, и благодаря ей Герман досконально знал о том, как вообще соотносятся женский первичный половой признак с самым мужским вторым.       — Подозреваю, что я неполноценный, — заключил Ричард.       Грейнджер нахмурился. В такие моменты он особенно сильно напоминал строгого преподавателя вроде Миневры МакГонагал.       — И с чего такие подозрения? — он снова посмотрел в книгу. — И ты читаешь о гаммах? Друг мой, поверь, ты точно альфа.       Поттер кивнул.       — В этом я не сомневаюсь. Но мне как альфе чего-то не хватает.       Герман решительно ничего не понимал.       — Чего тебе не хватает? Ты ведь уже спал с омегой и все прошло хорошо. Так в чем проблема?       — В этом! — Ричард как-то странно махнул рукой, так что и непонятно, имел ли он в виду что-то из книги или нет. — Мне нравятся омеги, они меня привлекают, вызывают у меня желание. Но стоит мне вступить с ними в близость, как появляется стойкое ощущение брезгливости. Словно они в один момент превращаются в домовых эльфов, на которых у меня никогда бы не встал.       Грейнджер выдохнул.       — Вот только домовых эльфов не трогай…       — Ну-ка…       Он вдруг резко приблизился и схватил Германа за ворот футболки. Тот не успел толком и удивиться.       — Что ты…       Ничего не объясняя, Ричард совершенно внезапно поцеловал его в губы. Грейнджер замер от удивления с распахнутыми глазами. Спустя несколько секунд Поттер отстранился и кивнул сам себе.       — Что ж, теперь я хотя бы уверен в том, что меня не привлекают альфы. Благо с этим разобрались.       Герман отвел взгляд и вытер губы тыльной стороной ладони.       — Меня тоже, слава Мерлину.       Сотвори подобное любой другой парень в мире, особенно альфа, Грейнджер бы схватился за палочку и наложил на наглеца хорошее проклятие, дабы неповадно было. Было даже на примете одно, чтобы у насолившего ему на губах появились бородавки на несколько дней, очень хорошая и полезная вещь.       — Я просто должен был убедиться в том, что я не из тех, кого называют генетическими тупиками, — Ричард перелистнул книгу. — Прости.       Что ж, это Герман и сам уже понял. Действительно, на ком еще экспериментировать, как не на самом доверенном лучшем друге? Это имело смысл.       — Ну, во-первых, сам факт того, что альф иногда тянет к альфам — это не генетический тупик, а обоснованное магией явление, равно как и нетрадиционная сексуальная ориентация среди магглов. Все имеет свои причины и следствия, — поучительным тоном сказал Грейнджер. — А во-вторых, не там ты смотришь. Дай сюда.       Он уверенно забрал из рук Поттера книгу, а тот и не подумал спорить. Посмотрев на Германа, который с важным видом начал листать книгу едва ли не в самый конец, Риччи хмыкнул.       — У тебя есть ответы на все вопросы? Значит, мне вообще не стоило читать книгу, можно было спокойно веселиться с ребятами, упиваясь сливочным пивом.       Наконец, Грейнджер нашел искомую страницу и вручил книгу обратно другу.       — Нет уж, лучше почитай, напряги немного мозг, чтобы не сидел без дела. Вот это возможно твой случай.       Поттер посмотрел на заголовок.       — «Истинная пара». Ты серьезно?       Герман пожал плечами.       — По крайней мере подходит под описание. Ты сам обязательно прочитай, но если вкратце, здесь сказано, что альфа, повстречавший свою истинную пару, на инстинктивном уровне испытывает отвращение к омегам, с которыми вступает в близость. Со всеми, кроме своей пары, — уверенно сказал он. — Если альфа встретил пару. Если нет, то его вообще не волнует, с кем ему совокупляться. Понимаешь?       Ричард почесал подбородок, смотря на строки с легким недоумением.       — Это явление очень редкое, даже если оно и есть на самом деле, — заметил он. — Но даже если это и так, то выходит, что я повстречал истинную пару, и теперь испытываю отвращение к омегам, с которыми занимаюсь сексом. Как я мог проморгать тот момент, когда встретил истинную пару?       Но Грейнджер лишь снова пожал плечами.       — Откуда я знаю? Может, ты был маленьким, уловил запах своей омеги и запомнил его, и он остался с тобой на уровне инстинктов, но разумом ты так и не понял, что к чему. Допустим, если тебе было два или три года. Альфа не может понимать таких вещей в таком возрасте.       Как бы скептически не был настроен Ричард, он вынужден был согласиться с тем, что эта мысль здравая. Да, это бы многое объяснило.       — Это ужас, — протянул он. — Но это звучит чертовски логично. Поспрашиваю об этом у мамы.       — Поспрашивай, — кивнул Герман. — И раздел почитай. Я прям горжусь тобой, когда вижу тебя с книгой.       — Это будет не часто, не привыкай, — усмехнулся Ричард. — Кстати, как насчет того, чтобы встретиться в Лондоне на каникулах? У Рона будет гостить его вездесущая Лаванда, так что он отпадает, остаемся мы. Мама еще будет рада, если ты к нам приедешь.       Герман улыбнулся и поднялся с места.       — Отличная идея, — сказал он, подойдя к своей кровати. Ему еще стоило собрать некоторые вещи. — Дай знать, когда важный разговор с мамой останется позади, потом и увидимся.       — Здорово.       Сказав это, Поттер снова углубился в чтение. Что ж, он активно штудировал интересную тему, и по мнению Грейнджера это было замечательно. Тот же Рон никогда не напрягал свои мозги и не искал ответы самостоятельно, а ждал, пока ему все разжует Герман. Ричарда же действительно заботила мысль о своей неполноценности, так что его лучший друг и сам начал проявлять интерес к этому вопросу. Но ему не стоит в это лезть. Поттер умный, он разберется.

***

      Гарри вышел из зала и чуть поморщился, потирая виски. С ним что-то было не так, но парень все не мог взять в толк, что же именно. Это не было похоже на простуду, на что-либо из того, что раньше причиняло ему некоторые недомогания. Он стал активно потеть, хотя вообще не занимался никакими физическими упражнениями. А еще все тело словно горело, заставляя трепетать по непонятной ему причине.       — Да что же это…       Он оперся рукой о стену, чувствуя, что ноги его не слушаются и стали какими-то ватными, отчего сделать уверенный шаг вовсе не выходило. Гарри стало не по себе.       — Эй, Гарри?       Младший Дурсль сперва не узнал голос, поскольку даже уши немного заложило, но он искренне понадеялся на то, что это Дадли. С братом всегда было так надежно, что бы ни происходило.       — Ох…       Гарри едва не завалился вбок, но его тут же подхватили чьи-то руки. Очки немного съехали с переносицы, и парень лишь чудом смог разглядеть того, кто вжал его в стену.       — Да ты весь горишь.       — Пирс?       Это точно был Пирс, одноклассник Дадли, немного коренастый парень со светлыми волосами, кучей веснушек на лице и маленькими зелеными глазами. Они с Гарри никогда не были особо друзьями, но вот с Дадли Пирс давно дружил.       — Все хорошо?       Гарри понятия не имел, что на это отвечать. В порядке ли он вообще? Тело просто горело, в голове мутнело, а перед глазами все двоилось. Парень даже не знал, с чем вообще можно сравнить такое состояние, он никогда не переживал подобного.       — Я… не знаю… — выдохнул младший Дурсль, еле переводя дыхание. — Позови Дадли…       Ему нужен был брат рядом. Просто с ним Гарри ничего не боялся, а теперь сам факт того, что с ним что-то происходит, а Дадли в зале и занят своими делами, сильно нервировал.       — Тихо-тихо.       Пирс отчего-то не спешил идти и звать Дадли. Напротив, он даже сильнее вжал Гарри в стену, и теперь парень ощущал близость с его телом. Странно, но это действовало на Гарри весьма необычно, мешая думать и что-то уже сообразить.       — Позови… Дадли…       — Конечно, не переживай.       До Гарри не сразу дошло, что Пирс зачем-то уткнулся в его шею. По коже пробежали мурашки. Кажется, происходило что-то приятное, но Гарри вообще ни в чем не был уверен. Он готов был повторить свою просьбу, но замер и резко распахнул глаза, ощутив, что ему в пах что-то ощутимо упирается.       — Что… — Дурсль распахнул глаза. — Ты чего?..       Пирс ощутимо сжал его ягодицу. Он, казалось, вообще увлекся тем, что делал, не сильно обращая вообще внимание на то изумление Гарри. Но парень все же понял, что его нагло лапают. А еще он понял, что ему это ужасно неприятно.       — Все хорошо, тшш…       Дурсль замотал головой. Нет, ничего не хорошо, он понимал это все яснее. Туманный морок оставил его в покое, и теперь он ясно осознавал, что его домогаются, и притом явно помимо воли.       — Отпусти меня!       — Тихо-тихо…       Пирс, кажется, даже хотел его угомонить, но эти сказанные шепотом слова возымели обратный эффект.       — Отпусти меня!       В душе Гарри появилась невероятная паника. Это чувство охватило его целиком, так что все прочее отошло на второй план. Все перестало иметь значение, кроме лишь того, что происходило плохое, то, чего он не мог допустить.       — А ну свалил от брата, мразь!       Пирса резко оттянули за шиворот, и вот в него полетел хорошо поставленный удар Дадли. Парень повалился на пол, а Гарри облегченно выдохнул, едва брат оказался рядом с ним. Его очки запотели, сердце билось, как бешенное, а руки дрожали от страха и чего-то еще, но теперь парень был спокоен. Уж Дадли точно никому не даст его в обиду и не позволит сделать с ним что-то плохое.       — Ох…       Все то, что мучило Гарри до приставаний Пирса, вернулось вновь. Парень готов бы выть от отчаяния, совершенно не понимая, что же это такое. Тем временем Дадли приблизился к нему и коснулся подбородка, заставляя поднять взгляд.       — Эй, мелкий, ты как?       Гарри сглотнул.       — Я.. в порядке… Только пусть он уйдет.       Тем временем с пола поднялся потиравший ушибленный нос Пирс. Он, кажется, и сам был немного ошарашен тем, что натворил. Его глаза были распахнуты, лицо раскраснелось, но даже после удара на Гарри он смотрел все с тем же вожделением. А Дадли, который понял это, определенно готов был убивать.       — Гнида.       Он приблизился к другу, а тот сделал виноватый вид и выставил вперед руки, словно прося Дурсля повременить с его убийством.       — Подожди! — он отошел назад, видя, что Дадли уже принял боевую стойку. Вся школа знала о том, что за младшего брата Дурсль любого порвет, а потому никто не смел даже слова поперек говорить скромному милашке Гарри. Девочки его любили, кто-то как парня, кто-то как друга, парням же он всегда нравился как-то иначе. Тот же Пирс то и дело замечал, что засматривался на Гарри, даже несмотря на то, что его априори интересовали только девушки. И он сам не ведал, какого вообще черта это происходит. — Я не хотел, Ди, клянусь. Сам не знаю, что на меня нашло.       Такие объяснения не сильно могли повлиять на Дадли. Сколько раз прежде он видел, как самые разные парни то и дело кидают намеки Гарри. И если бы младший был не против таких ухаживаний, Дурсль скрепя сердце успокоился бы, хоть и не перестал приглядывать за братом, но Гарри едва ли не панически боялся подпускать к себе хоть кого-то, и это давало его старшему брату повод отваживать всех кулаками. Благо и кулаки у него были крепкие, и сил хватало.       — Нашло, значит? — с угрозой в голосе спросил Дурсль. — Да как ты вообще посмел лапать моего брата?!       Пирс смотрел на него откровенно растеряно.       — Да я и сам не знаю, — выдохнул он потерянным тоном. — Он же… Черт… — Пирс перевел взгляд на Гарри, а потом обратно на Дадли. — Он же сам притягивает, неужели ты этого не видишь?       У Дурсля даже глаза немного покраснели.       — Так ты хочешь сказать, что это мой брат виноват в том, что ты его чуть не изнасиловал?       Вот теперь этот парень точно готов был убивать. Едва он дернулся с места, как Пирс в панике побежал, не сильно разбирая дороги, но Дадли не смог его догнать, потому что в него вцепилась подрагивающая рука Гарри. Этот жест сразу привел его в чувство и утихомирил гнев, что бывало прежде не раз. К черту Пирса, ему он еще успеет навалять, сейчас важнее был брат, которому требовалась помощь.       — Мелкий, ты как?       Тот и правда дрожал. На его лбу появилась испарина, очки запотели, черные волосы немного прилипли ко лбу, прикрыв старый, но до сих пор отчетливо виднеющийся шрам.       — Я… не знаю… — Гарри замотал головой. — Я не знаю, что со мной… Ди, ты можешь отвести меня домой? Пожалуйста…       — Да, конечно.       Дадли тут же приобнял брата, напрочь позабыв о том, что он сам в спортивной форме, что его сменные вещи остались в раздевалке. Тренер обязательно проверит раздевалку и уберет его вещи в шкафчик, так что и переживать не стоит.       Парень сперва думал позвонить отцу, но потом решил, что того лучше не отвлекать от работы, поэтому решено было вызвать такси. Водитель автомобиля поглядывал на Гарри, который трепетно прижался к груди брата и все так же дрожал, вызывая тем самым шквал умиления, но быстро вернул взгляд к дороге, заметив, как зыркнул на него Дадли. Ехать было не так уж и долго, но дорога показалась едва ли не целой вечностью.       Дурсль понимал, что с его братом творится что-то неладное, и сперва даже думал вести его в больницу, но Гарри настоял на своем. Спорить с ним сейчас смысла не было, тем более что Петунья всегда лучше понимала, когда стоит обращаться к врачу.       Их возвращение застало женщину за готовкой. Едва увидев сыновей, она отложила в сторону все и примчалась к ним.       — О боже, что такое? Гарри, милый, что случилось?       Младший еле держался на ногах, и лишь обняв его, Петунья осознала, что его худое тело охвачено жаром. Она тут же принялась перебирать в голове варианты, искренне опасаясь того, что это может быть самое худшее.       — Я не знаю, мам… Мне что-то… как-то…       — Ангелочек мой, — выдохнула Петунья, активно соображая при том, что же ей делать. — Дадли, милый, отведи его в комнату. Кажется, твой брат заболел, я сейчас попрошу Вернона привезти лекарство.       — Ага.       Дадли поплелся с братом к лестнице, а Петунья ясно поняла, что да как. Нет, Гарри на самом деле не заболел, все было намного серьезнее, и если прежде Петунья это только подозревала, то сейчас ее уверенность укрепилась. Бедный Гарри, сколько же всякого нехорошего ему досталось от Лили. Как вообще мальчик должен с этим жить?       Женщина решительно дернулась с места. Она поможет своему сынишке, чего бы ей это ни стоило. Взяв трубку телефона, Петунья в спешке набрала рабочий номер мужа.       — Милый, кажется, это началось…       Прошел час, когда Гарри, уже переодетый и уложенный в кровать, часто подрагивал и судорожно вздыхал, при том, кажется, вовсе не понимая, что с ним творится. Петунья утирала его от пота и не отходила ровно до тех пор, пока не приехал Вернон. Мужчина буквально влетел в комнату младшего сына, держа в руках бутыль без этикетки.       — Тунья, милая, я привез! Вот, нашел!       Женщина поднялась с места.       — Какой ты молодец! Спасибо, милый.       Дадли недоуменно смотрел на то, как мать взяла у отца ту самую бутыль и открыла ее.       — А может все-таки врача?       — Врач не нужен, — уверенно сказала Петунья. — Это клеверное масло. Я сейчас натру им Гарри, и ему сразу станет легче. Через два дня будет как новенький, вот увидишь, милый.       Кажется, не только Дадли, но и Вернон не был уверен в том, что можно так рисковать. Но они привыкли прислушиваться к Петунье, а потому и спорить не стали. Гарри все так же не издавал и звука, но на прикосновения матери реагировал очень спокойно и даже умиротворенно.       — Все будет хорошо, мой ангелочек, — приговаривала Петунья. Она обмочила в клеверном масле край полотенца и очень осторожно натерла им сначала лицо Гарри, потом шею и плечи, а потом и живот. Поразительно, но парень даже дышать стал легче и перестал дрожать.       — Спасибо, мамочка.       Он повернул голову в сторону, так что волосы чуть закрыли ему глаза, и тут же мирно заснул, а Петунья кивнула. Поставив в сторону бутыль с маслом, она положила полотенце рядом с подушкой, а потом поднялась на ноги и, склонившись, поцеловала Гарри в висок.       — Спи, мое сокровище. Мама не даст тебя в обиду.       Дадли облегченно выдохнул.       — С ним же все будет хорошо?       Петунья улыбнулась ему, накрывая Гарри одеялом.        — Конечно, сынок. Сейчас ему нужно поспать, вот и все. Масло снимает симптомы болезни, лечить ее нельзя, нужно просто перетерпеть два дня, а потом оно само пройдет.       — Что это вообще за болезнь такая?       Дадли был в недоумении. Конечно, его радовало то, что Гарри спокойно заснул, но тревога не покидала парня.       — Такая же как у Лили, вашей тети, — отозвалась Петунья. — И я хорошо помню, что надо делать. Не переживайте, милые. Давайте дадим Гарри отдохнуть.       Дадли доверился матери, как доверял ей и прежде, а потому и не стал больше ни о чем спрашивать. Как только старший сын ушел в свою комнату, Петунья повела мужа на кухню.       — Так что это? — спросил напряженный Вернон. — Он все-таки волшебник? Если да, то почему это выяснилось так поздно?       — Нет, дорогой, — женщина мотнула головой. — Вернее, да, он все-таки волшебник, но колдовать точно не может. Я не знаю, почему, но уверена, что в этом замешаны события, произошедшие в день гибели Лили и ее мужа. Не знаю, что там было, но теперь это очевидно.       Вернон мало что понимал, он знал о мире волшебства намного меньше, чем жена, и это при том, что и сама Петунья владела лишь крупицами информации.       — А сейчас-то с ним что?       — Он — омега, — выдохнула Петунья. Она тут же посмотрела в сторону двери, дабы убедиться, что Дадли нет в поле зрения. — Помнишь, я рассказывала тебе об этом? Лили тоже была омегой, но для женщины-волшебницы это естественно, а вот для юноши куда тяжелее.       После этих слов Вернон даже как-то побледнел. Все-таки вся эта канитель с магией была слишком сложна для них, а обращаться за помощью к волшебникам… Нет, они бы и могли попросить помощи у кого-то, если это ради благополучия Гарри, но разве они могут понимать, как и где надо искать волшебников?       Мужчина выдохнул, а после отыскал рукой спинку стула рядом и присел. Петунья понимала, что ему сейчас сложно, а потому решила дать время, чтобы свыкнуться с полученной информацией. Она налила мужу воды в стакан и протянула его Вернону. Тот среагировал машинально, словно на автомате, осушил стакан, а после вновь посмотрел на Петунью.       — Так наш мальчик что… Он вроде как девочка, только мальчик?       Женщина пожала плечами и села на стул рядом с мужем.       — Ну, он именно мальчик, — отозвалась она. — Если бы он был колдуном, то мог бы… Скажем так, пожениться с другим мужчиной и родить от него детей, как рожают женщины.       Вернон медленно усваивал эту мысль.       — Но он вроде как не колдует. А значит…       Петунья кивнула.       — Да. До тех пор, пока он не колдует и по сути не является волшебником, он живет нормальной жизнью нормального мальчика. Просто у него раз в полгода будут вот такие… эм-м… Происшествия, но и те можно притупить с помощью клеверного масла.       Услышав это, Вернон выдохнул облегченно.       — Ну, слава богу. Еще не хватало, чтобы вся эта абракадабра испортила моему сыну жизнь.       Петунья была задумчива. Она часто думала о том, что же такое могло произойти в ночь гибели Лили и Джеймса Поттеров. Альбус Дамблдор не удосужился прийти и поговорить с ними лично, не объяснил толком ничего, а ведь любая информация могла быть важна в будущем для Гарри и его благополучия. Но вместо этого директор Хогвартса просто подкинул им под двери малыша с холодной констатацией факта — Лили мертва, а ребенок — сирота, которого надо взять на воспитание. И это было крайне подло с его стороны.       Что-то же произошло с самим Гарри? Он не мог быть не волшебником, но при этом в одиннадцать лет его не взяли в Хогвартс. И только Петунья решила, что мальчик каким-то образом уродился магглом (а ведь так могло быть, раз Дамблдор оставил его именно им, магглам), то вот у него проявились подавленные признаки омеги.       Да, они были подавленные. Петунья хорошо помнила, как это было у сестры. Первая течка застала Лили дома. Она долго объясняла маме, что с ней происходит и зачем ей нужно клеверное масло, а Петунья, которая к тому времени вообще не общалась с сестрой, многое подслушала. Чем сильнее волшебник, тем сильнее проявляется его сущность альфы или омеги. А Лили была сильной. Она тогда рассказывала о том, что если силы волшебника подавлены, то и сущность его еле заметна.       Петунья просто сложила два и два. Выходило, что Гарри все же волшебник, не маггл так точно. У него проявилась сущность омеги. Но силы мальчика подавлены, и явно все той же магией, поэтому и течка проходит относительно спокойно.       — Мой бедный мальчик еще настрадается, — выдохнула Петунья. — А все из-за Лили.       Вернон посмотрел на жену. Он понимал ее. Возможно, в плане кровного родства Гарри и был для него никем, но по сути он давно стал таким же родным, как и Дадли. Это давно был его ребенок, за которого мужчина готов был стоять горой, что бы ни случилось. Они как-то забыли о том, что младшенький их из другого, волшебного мира, у него есть свои особенности. И как бы сильно раньше Вернон не считал всех волшебников ненормальными отклонениями, Гарри давно уже изменил его представление обо всем. Нет, любить волшебников он не стал, но стал терпимее относиться к самому факту их существования.       — И что же теперь будет?       Петунья посмотрела на него. Никогда еще прежде Вернон не видел такой решительности в ее глазах.       — Я не знаю, дорогой. Но я точно никогда и никому не позволю навредить моим детям. У меня очень нехорошее предчувствие.       Вернон тут же потянулся к жене и крепко обнял ее. Он ощущал ее тревогу и старался поддержать, как только мог.       — Все будет хорошо. Мы позаботимся о том, чтобы с нашим Гарри не произошло ничего дурного.       — Да, дорогой.       Петунья ощутила поддержку мужа. Она положила голову на его плечо, осознав, что не думать о нависшей угрозе уже не сможет, будет просто не в том состоянии. Однако кто бы не посмел навредить семье, женщина сделает все возможное, чтобы обезопасить своих детей и мужа.