Проклятье отреченных

      Лили угрюмо смотрела в одну точку. Она была напряженной, словно тетива лука, и замершей в немом ожидании. С тех пор, как она рассказала Ричарду правду, тот был сам не свой. И пусть времени прошло совсем не много, Лили уже была готова начать едва ли не сходить с ума. Ведь это ее сын, которым она так дорожила и которого она не хотела разочаровать ни чем.       Не все в жизни получается так, как хотелось бы. Лили не знала, как бы она поступила тогда, много лет назад, если бы знала наперед, чем все в итоге закончится. Что ей придется хоронить Джеймса, и что в итоге она окажется в гостиной поместья Поттеров в компании Северуса Снейпа.       Лили любила Джеймса, безусловно. Она помнила годы, проведенные в Хогвартсе, помнила задиру Поттера, который умудрялся быть вообще везде и сразу. Один из лучших игроков в квиддич, всегда веселый, умудряющийся подшутить над всеми: как над другими учениками, так и над учителями. Его любили, в основном любили. Он умел быть обаятельным, умел всех к себе расположить, как и его лучший друг Сириус Блэк. И, казалось, на всем Гриффиндоре только одну Лили они так искренне раздражали. Она, типичная заучка и умница, одна из самых талантливых студенток Хогвартса, считала Джеймса Поттера подлецом и вообще хамоватым типом, которому стоило заняться учебой, а не мучить других учеников своими шутейками. И так продолжалось довольно долгое время, пока Лили Эванс не узнала настоящего Джеймса, таким, каким его знали только лучшие друзья и каким он себя никогда бы не показал окружающему миру.       Он был робок на самом деле. Вся его деланная открытость была той еще ширмой, но душу он не раскрывал ни перед кем. Он был чувственной натурой и безнадежным романтиком. Наверное, тяжелее всего на свете ему далась первая попытка пригласить на свидание Лили. Им было по шестнадцать лет, когда это произошло, и именно тогда Лили впервые увидела то, чего прежде не замечала в упор.       Но лишь спустя полгода они оказались вместе в заведении «Три метлы». Сидя лицом к лицу перед Джеймсом, Лили понимала, что парень храбрится и заставляет себя не нервничать, пытается шутить, когда чувствует, что сейчас покраснеет. Это подкупило Лили. Ей понравился такой Джеймс. Они проводили все больше и больше времени вместе, разговаривали на самые обычные темы, сближались, узнавали друг друга лучше. После окончания Хогвартса Джеймс представил Лили своим родителям, и уже от них девушка узнала о том, что Джеймс на протяжении семи лет учебы постоянно писал им о девочке с рыжими волосами и зелеными глазами. Поттеры хорошо приняли Лили. К тому времени Сириус Блэк тоже жил с ними в Годриковой впадине, от него уже отрекся весь его род.       Подняв взгляд, Лили осмотрела большой стол. Она помнила каждый миг прошлого. Вот здесь, за этим самым столом, сидели мистер и миссис Поттер, черноволосые и лучезарно улыбающиеся люди. Мистер Поттер имел такой же вихор на голове, как и Джеймс, и в свои годы казался потрясающе молодым и готовым творить шалости, а его жена лишь с улыбкой кивала, смотря на него словно на любимое дитя. Эти люди и их отношения стали для Лили эталоном.       Здесь же сидели и Джеймс с Сириусом. Блэк сразу стал родным для Поттеров, эти люди могли искренне полюбить кого угодно, а особенно лучшего друга своего сына. Часто в гости приходил Римус Люпин, всегда тихий и меланхоличный, парень с добрым взглядом и чистым сердцем, который так же был дорог этой семье.       И уже потом в семью Поттеров вошла Лили. Они с Джеймсом поженились, и это был лучший день в ее жизни. Она сияла от счастья, когда они произнесли клятвы и свершили магический ритуал. Ее родители, мистер и миссис Эванс, обнимали их с Джеймсом, восторженно ворковали с новыми родственниками и вели себя так, словно породниться с семьей волшебников — это нечто совершенно нормальное и даже обыденное. Одна лишь Петунья так и не приехала, хотя Лили безумно хотела ее увидеть. Их с сестрой последняя встреча произошла как раз на свадьбе старшей из сестер, и тогда они немного повздорили. Петунья не хотела больше видеть Лили, и новоявленную миссис Поттер это сильно огорчало.       Женщина выдохнула. Хорошая жизнь продлилась совсем недолго. Уже очень скоро они с Джеймсом вступили в ряды «Ордена Феникса» и начали общую миссию по защите Британии от влияния Воландеморта. Потом Лили узнала о том, что беременна. Несмотря на серьезные волнения по всей стране, они с Джеймсом были счастливы. Поттер покупал игрушки для их будущего ребенка и сам порой вел себя как ребенок, не сдерживающий эмоций. Он смотрел в будущее с позитивом и верил в то, что у них все будет хорошо.       А потом они узнали о том, что ожидают двойню. Колдомедики с восторгом говорили о том, что это будут сильные волшебники, что от них уже сейчас веет силой, но именно тогда Лили заподозрила что-то странное. Ее догадки подтвердил позже Дамблдор, который навестил их в Годриковой впадине.       Это произошло уже весной. Ситуация накалилась до предела, а потому Поттеры уже прятались, практически не выходя в рейды. Джеймс не отходил от Лили ни на шаг, лишь изредка получал какие-то новости от Сириуса, а потому появление Дамблдора стало для них едва ли не событием. И именно от директора Хогвартса Поттеры узнали о том, что Воландеморт открыл на них настоящую охоту.       Речь шла о неком пророчестве. В конце лета на свет должны были появиться близнецы, альфа и омега. Вообще, сама вероятность рождения таких близнецов приравнивалась к практически невозможной. Близнецы могли быть даже мальчиком и девочкой, но никак не альфой и омегой. Но именно этот невозможный случай и коснулся Поттеров. В этом Лили смогла убедиться спустя каких-то три месяца, когда родились Ричард и Гарольд. Первый сын был альфой, а второй — омегой. А значит, пророчество было правдивым.       Джеймс усилил все меры безопасности и охранял жену и сыновей как только мог. И при этом в доме Поттеров не сквозило напряжение, родители старательно делали вид, что все хорошо. Дети росли здоровыми. Риччи был просто точной копией своего отца во всем, а у малыша Гарри были глаза Лили.       Кажется, в какой-то момент супруги даже поверили в то, что все будет хорошо и беды пройдут мимо них, но именно в момент радости и смеха их и настигла трагедия. Это был сочельник, прекрасный зимний вечер, когда все кругом было окутано пушистыми снежными хлопьями. Местоположение Поттеров было раскрыто. Воландеморт пришел в их дом неслышно. Джеймс увидел его в коридоре и в последний миг своей жизни закричал жене: «Лили, он здесь! Возьми детей и беги!»       Зеленая вспышка смертельного заклятия озарила полутемный коридор. Лили в ужасе закрыла дверь, прекрасно, однако, понимая, что Темного Лорда это не сдержит. Она упала на колени перед кроваткой, в которой сидели ее сыновья, и произнесла древнее заклятие, одно из тех, что были настолько сложными, что стали в итоге забыты даже волшебниками.        «Забери всю мою силу и мою жизнь. Защити себя и брата».       По ее лицу бежали слезы. Если нужно отдать жизнь за детей, она это сделает, не колеблясь ни секунды. Когда Воландеморт появился в комнате, женщина уже была готова.       — Пошла прочь, девчонка.       Но Лили замотала головой, закрывая собой детей, словно щитом.       — Никогда.       В тот миг она не знала, как поступит Темный Лорд. Он мог ее убить, разумеется, он мог сделать с ней что угодно, и никто бы ей не помог, но Лили не боялась.       — Глупая девчонка.       На лице Воландеморта было искреннее раздражение. Он спешил, он хотел свершить все как можно скорее, Лили это понимала. Наверное, поэтому темный волшебник даже не обратил внимания на то, что женщина не пытается нападать или использовать против него магию. Она сама убрала прочь волшебную палочку и стояла безоружная, потому что для исполнения древней магии требовалась чистосердечная жертва.       В итоге Воландеморт ее просто оглушил. Когда Лили очнулась, она оказалась под слоем обвалившейся штукатурки. Кругом было пыльно и холодно, а с неба падали снежники. Женщина не могла понять, что вообще происходит, перед глазами все просто плыло. А потом ее обнаружил Хагрид. Он тараторил о чем-то, с трудом утирая слезы, всхлипывал и пытался узнать, как она себя чувствует, но Лили не смогла ответить.       — Они живы. Мальчики живы. Только вот что случилось с ним… Горе-то какое, горе…       Понять что-то из того, что говорил Хагрид, было невозможно. Полувеликан взял Лили на руки и вытащил из-под обломков дома, в котором произошел взрыв. Уже позже, очнувшись в больнице Святого Мунго, Лили узнала о том, что вообще случилось. После того, как Воландеморт ее оглушил, случилось нечто, из-за чего половина особняка Поттеров взлетела на воздух. Воландеморт был убит. Его разодранное в клочья тело нашли рядом с чудом уцелевшей кроваткой, в которой плакали дети. Два мальчика, на которых не упали обломки, которых никак не задело взрывом. Но Лили понимала, как такое могло произойти. Ее раны исцелили, но она долго не могла даже подняться на ноги из-за магического истощения. Конечно, она ведь передала все свои силы сыну, опасаясь того, что может умереть. И древняя магия сработала. Приняв жертву, она защитила сыновей Лили, а вот убить Воландеморта смог Ричард. Да, он был всего лишь маленьким ребенком, но он был еще и волшебником, силы в которого вложила лично Лили.       — Родитель-омега дарует силы ребенку альфе, принося себя в жертву. Не думал, что об этом виде магии еще кто-то помнит.       Это сказал Дамблдор, который пришел к Лили вечером следующего дня. Он, как и она, все понимал.       — Но я все равно опоздала, — с горечью отозвалась Лили. — Что теперь с ним будет… с Гарри?       Ее сердце просто кровоточило от боли за второго сына, которого она так и не уберегла от главного зла.       — Ты и сама понимаешь, — отозвался Дамблдор. — Придется заблокировать его магию. Это бесчеловечно, но это единственное, что мы сейчас можем для него сделать. Мне жаль, Лили.       Женщина понимала, что это и правда меньшее из всех возможных зол. Так Гарри хотя бы получит шанс на нормальную жизнь, пусть даже жизнь без магии.       — Это я виновата.       Но Дамблдор замотал головой.       — Нет, Лили. Ты сделала даже больше, чем смогла бы сделать любая другая ведьма. Ты спасла своих детей, рискуя собой, они теперь живы лишь благодаря тебе.       — Но как… — Поттер попыталась подняться, но голова снова закружилась и перед глазами появились черные пятна. Пришлось лечь обратно. — Как Гарри будет жить с нами, лишенный магии? Это ведь такой риск…       — Именно поэтому он и не сможет, — отрезал Альбус. — Прости, Лили, мне правда жаль, но если мы действительно хотим дать Гарри шанс на нормальную жизнь, то он никогда не должен узнать о мире магии и не должен видеть как тебя, так и своего брата. Иначе последствия могут быть самыми ужасными.       Лили хотела с этим спорить, хотела всеми правдами и неправдами отстоять свою позицию, прижать маленького Гарри к груди и никогда его от себя не отпускать. Но она вынуждена была признать, что директор прав. Это огромный риск, и это может погубить самого Гарри.       — Нет… Нет…       Слезы полились из ее глаз. Она так не хотела с этим мириться, так не хотела расставаться со своим Гарри, милым маленьким сыном, омегой, который так сильно в ней нуждался.       — Мне жаль, Лили, — сказал Дамблдор. — Но сейчас мы должны думать не о наших чувствах, а о благе мальчика.       И Лили вынуждена была выбирать. Она осознавала, что может настоять на своем и оставить Гарри в семье, но это было бы проявлением эгоизма с ее стороны. Ведь Гарри куда важнее, чем ее желания и потребности. И именно поэтому она поступила так, как поступила в итоге.       — Если мой малыш должен жить в мире магглов как не волшебник, то пусть растет с семьей моей сестры. Только Петунье я могу его доверить. Мы с ней не в лучших отношениях, но она… — Лили хныкнула. — Она точно будет о нем заботиться.       Дамблдор кивнул.       — Конечно. Помни, это все ради Гарри и ради того, чтобы он мог жить нормальной жизнью.       Только эта мысль и утешала Лили все те годы, что Гарри не было с ней. Она так и не увиделась с Петуньей лично. Дамблдор, видно, понимал, в каком она состоянии, а потому сам отнес ребенка семейству Дурслей и все объяснил Петунье. Лили лишь знала о том, что ее сестра взяла племянника и обещала о нем позаботиться. Сколько же раз женщина подавляла в себе желание тайком пойти к дому Петуньи и хотя бы краем глаза посмотреть на Гарри, чтобы просто видеть, каким он стал, как он растет, что ему нравится, с кем он общается. Просто выбросить из головы мысли о нем не выходило, и это при том, что Лили долгое время пила зелье для успокоения. Она отдала всю свою любовь Ричарду, когда они остались одни в восстановленном особняке, но не было ни одного дня, чтобы Лили не думала о Гарри.       У нее были колдографии, на которых была вся ее семья. Она хранила их как главное сокровище в кабинете покойного мужа и лишь иногда позволяла себе на них смотреть. Это причиняло боль, но это была невероятная необходимость.       — Лили, ты в порядке?       Голос Северуса заставил ее вынырнуть из своих воспоминаний. Лили посмотрела в лицо мужчины и улыбнулась.       — Да, просто задумалась.       Если подумать, Снейп всегда был с ней, даже когда она этого не замечала. Они были знакомы еще до школы, долго дружили, но потом их пути резко разошлись. А потом… Северус часто пытался с ней связаться, писал письма, Лили даже иногда на них отвечала, но встретились они лишь тогда, когда Ричард уже пошел в школу. Сына не было дома, и Лили ощутила себя такой до ужаса одинокой в огромном поместье, а Северус просто хотел хоть иногда бывать рядом с ней и видеть ее.       В том, что Северус ее любит, Лили не сомневалась. Она испытала ответное чувство, но ее несколько лет держали мысли о том, что она предает мужа. А потом она просто смирилась. Ей хотелось искоренить одиночество и снова жить полной жизнью, тем более что Ричард, уже повзрослевший и возмужавший, в ней больше не нуждался.       — Он любит тебя и все поймет.       Северус имел невероятную чуткость и понимал, что тревожит Лили. Он так искренне ей сочувствовал, зная о ее горе и храня все ее секреты, которыми она с ним делилась. А Лили доверяла ему целиком и полностью.       — Я очень на это надеюсь. Но меня тревожит не только Риччи.       Снейп присел за стол рядом с ней.       — А что же еще?       Порой Лили поражалась его терпению. Он ждал от нее взаимности столько лет, потом еще несколько лет ждал ее согласия на брак. Северус никогда не настаивал и думал не о себе, а именно о ней.       — Я думала о Гарри, — призналась женщина. — Ему уже семнадцать, а в моих воспоминания он младенец, которым я видела его в последний раз. Всегда думаю, каким же он стал?       Ее рука легла на живот. Северус обратил внимание на этот жест.       — Ты не должна себя ни в чем винить, Лили. Мы ведь говорили об этом. Ты заслужила счастья за все то, что пережила.       Лили промолчала. Да, об этом она Ричарду не сказала, просто не хватило духа. Но ведь именно поэтому сейчас нельзя тянуть со свадьбой. Лили хотела, чтобы все было правильно.       — Я просто надеюсь на то, что он счастлив.       Северус хотел что-то ответить, но вдруг послышался хлопок прямо со стороны холла. Лили замерла, как и Снейп, который первым озвучил их общую мысль.       — Кто-то трансгрессировал.       Ричард никогда не использовал трансгрессию без серьезного повода, Лили об этом знала.       — Что такое?       Едва женщина поднялась на ноги, как послышался голос Риччи.       — Быстрее, сюда. Герман, свяжи его!       Лили и Северус оказались в холле ровно в тот миг, когда Ричард добрался до порога. Он был весь в копоти, с торчащими волосами и настолько переполошенный, что миссис Поттер не на шутку испугалась. На руках у ее сына был еще один человек.       — Что…       Но Риччи, одарив ее быстрым взглядом, прошел мимо.       — Нужна помощь. Я не знаю, что они с ним сделали, он спит. Профессор Снейп?       Все произошло стремительно. Ричард прошел к дивану и положил на него свою ношу, а после уставился на Северуса. Тот застыл на пару секунд, а потом начал действовать, все еще ничего не понимая. Сорвавшись с места, он уставился на парня, что теперь лежал на диване.       — Его оглушили?       — Не похоже, — отозвался Ричард. — Я не уверен.       Парень весьма вовремя вспомнил о том, что Снейп помимо прочего еще и прекрасно разбирается в колдомедицине. Лили, наконец, разглядела лицо юноши, которого принес ее сын.       — О Мерлин…       Разве она могла не узнать это лицо, настолько идентичное с лицом Ричарда? Разве она могла не понять, кто этот парень?       В холле были еще люди. Растерянная и сбитая с толку Лили оглянулась и обнаружила женщину, что уставилась на нее. Она была высокой и худой, с короткими темными кудрями и скуластым лицом.       — Тунья?       Женщина поджала губы.       — Лили.       Миссис Поттер в ужасе замотала головой.       — Что здесь происходит?       Рядом с Петуньей находились еще несколько человек, среди которых был и Герман, связывавший руки мужчине, что лежал на полу. Лили совершенно ничего не понимала, это походило на странный, полный сюрреализма сон, но все происходило на самом деле. Ее сестра, Петунья, здесь, в Годриковой впадине, а с ней и Гарри, который лежал на диване без сознания и рядом с которым суетился Ричард.       — Что вы натворили, мистер Поттер? — послышался голос Снейпа.       А Лили все так же смотрела на сестру.

***

      Низкорослый человек с желтоватой кожей, неправильно обрезанными каштановыми волосами и неприятным лицом с низко посаженными глазами и слишком большими зубами, сидел у камина. На его вытянутых ногах устроился другой человек, очертания тела которого было практически невозможно рассмотреть из-за бесформенного балахона. Он почти не двигался и был словно ледяной, и это особенно сильно пугало того, кто подставил для чужого удобства свои ноги.       — Они вернулись, Хвост?       Низкорослый едва не взвизгнул от испуга.       — Н-нет… господин… не вернулись…       — Почему так долго?       Голос звучал словно из загробного мира. Он был ровным, хоть и со стальными нотками, замогильным и пугающим. Хвост приоткрыл рот, отчаянно ловя воздух и все думая, как ответить так, что господин не выместил злость именно на нем.       — Я… господин, миссия сложная…       — Что сложного в том, чтобы найти мальчишку и привести его сюда? Я начинаю терять терпение.       Хвост задрожал, не зная, как ему быть.       — Прошу… господин… смилуйтесь…       Это голос дрожал слишком сильно, но господин вовсе не спешил на нем срываться, как уже было в прошлый раз.       — Успокойся, Хвост. Прекрати двигаться, не зли меня еще сильнее, чем есть, я поручил это задание не тебе.       Сглотнув, Хвост кивнул и постарался замереть изваянием, чтобы не вызывать недовольства к себе.       — Милорд, отчего вы не позволили мне этим заняться? Я бы вас не подвела, милорд, я бы все сделала…       Оказавшаяся в помещении женщина, худощавая и сгорбившаяся, с растрепанными сальными волосами, что закрывали ее бледное лицо, хотела что-то еще сказать, но господин ее прервал:       — Довольно, Беллатриса. Я не намерен обсуждать свои решения.       Женщина тут же упала на колени.       — Простите, милорд. Простите. Но что, если они не справятся? Разве можно доверять такую работу альфам?       Беллатриса замолкла, ожидая ответа, но господин молчал. Возможно, обдумывая ее слова. Терпения, однако, женщине никогда особо не хватало, а потому она снова заговорила:       — Милорд, вы ведь сами ощутили это. А что, если эти альфы… потеряют контроль?       Хвост прикусил губу, слушая и смотря искоса на ее падающие на пыльный пол волосы. Он знал о том, как эта женщина ненавидит альф. Что уж там, все это знали. Даже он, Хвост, был в курсе, что у Беллатрисы и ее мужа Рудольфуса Лестрейнджа не было детей именно потому, что эта женщина, урожденная Блэк, так и не подпустила к себе супруга-альфу. Ее потому и считали совершенно безумной.       Как правило, волшебница-омега в браке с волшебником-альфой всегда дает жизнь чистокровным волшебникам, в таком браке не бывает сквибов вообще. Однако если женщина бета, то возможность рождения сквиба вырастает. Все шептались о том, что Белластриса, родившаяся бетой, просто боялась того, что у нее будет не идеальное потомство. Впрочем, слухи вообще ходили разные.       Между тем у сестер Беллатрисы все сложилось по-разному. Они обе были омегами, но если Нарцисса вышла замуж за чистокровного альфу Малфоя, то Андромеда фактически предала семью, когда покинула магический мир и связала жизнь с обычным магглом. Блэки от нее, разумеется, отреклись и выжгли ее имя с семейного древа. Никто бы не рискнул напоминать Беллатрисе о том, что у нее есть племянники-полукровки. Да и у Нарциссы все вышло не совсем хорошо — всего один сын, и тот омега. Вальбурга Блэк, пожалуй, была бы недовольна таким исходом, будь она еще жива.       — Контроль альфы — дело столь же неопределенное, как и контроль омеги, Беллатриса. Мы проверим верность наших друзей. Неужели эта верность пошатнется от вида течной омеги?       Хвост как-то странно выдохнул и поспешил закрыть рот рукой. На него, впрочем, никто и не обратил внимания.       — Разве им можно доверять? Если этот мальчишка и правда так важен, милорд, как можно вверять его… этим…       — Довольно! — должно быть, терпение господина в самом деле начало заканчиваться. — Я устал от пустых разговоров, Беллатриса. Альфы могут быть порой неуправляемыми и глупыми, но они нам нужны. Они сильны и выносливы. И ими, в случае чего, можно и пожертвовать.       Сглотнув, женщина кивнула.       — Да, милорд.       Хвост решил больше не смотреть на Беллатрису. Она его всегда пугала тем, что была непредсказуемой. От нее не знаешь, чего ждать. Может улыбнуться тебе и тут же прокричать «Авада кедавра», дабы хладнокровно убить на месте.       Они находились в самом заброшенном поместье магглов, которые некогда были убиты лично господином. И с тех самых пор это место стало секретной штаб-квартирой. Весь этаж, на котором сейчас находились Хвост и его господин, был особенным. Альфы могли на нем находиться только по совершенно особенным случаям. Даже господин никогда не доверял альфам целиком, и об этом знали только приближенные.       За те три года, что для него прошли в этом поместье, Хвост успел многое узнать и теперь он мог лишь благодарить судьбу за то, что ему довелось родиться бетой. Такие, как он, заслуживали куда больше доверия, чем те же альфы или омеги. Теперь, когда весь мир считал господина погибшим, Хвост мог позволить себе хотя бы выходить на улицу, но это было бы рискованно. Его самого тоже считали мертвым. Найди его кто, и Азкабана точно не избежать. А еще господин не был намерен его от себя отпускать. Даже Беллатрису, доверие к которой было феноменальным, он не подпускал к себе так близко и охотно, как Хвоста.       Первое время Хвоста это невероятно радовало. Он считал себя особенным для господина. Даже все порой отвратительные обязанности, которые обычно выполняли сиделки, его не огорчали. Но время шло, ничего не менялось. Сторонники господина, альфы благородного происхождения, смотрели на Хвоста едва ли не как на предмет интерьера, а некоторые и вовсе корчились, точно узрели кусок прогнившего мяса. Они считали себя лучше какого-то там низкорослого беты, выполнявшего обязанности прислуги. Чего еще ожидать от альф.       Господин тоже не любил альф, он использовал их, это правда, но именно ими он охотнее жертвовал в случае чего.       Услышав стук в дверь, Беллатриса подскочила на ноги. Ее бесформенное, явно большое ей по размеру платье, влачилось за хозяйкой по полу, собирая пыль, однако женщина не обращала на это вовсе никакого внимания. Она открыла дверь и услышав, что к чему, обернулась и во весь голос воскликнула:       — Мой господин, они вернулись!       Хвост нетерпеливо заерзал на месте.       — Наконец-то, — отозвался господин. — Пусть немедленно войдут. Живее, я долго ждал.       Они все ждали. Несколько лет с тех пор, как начались поиски, им что-то мешало, какая-то особая магия, которую никто не смог разгадать. И вот, по прошествии минувшего лета, эта магия исчезла. Они смогли обнаружить местонахождение того, кого господин считал невероятно важным для них всех. Мальчишка из семьи Поттер, полукровка, которого спрятали среди магглов. Хвост не знал, в чем важность этого мальчишки. Да и никто не знал, господин никогда не считал себя обязанным что-то объяснять. Единственное, что он отметил как данность — от этого мальчишки зависит слишком многое, а потому он нужен.       Хвост хотел увидеть уже мальчика, сына Джеймса Поттера, своего школьного друга, которого он когда-то предал. Никаких угрызений совести Хвост не испытывал, только обычное любопытство, вот и все. Джеймс давно мертв, его наследник, Ричард Поттер, живет своей праздной жизнью, учится в Хогвартсе. Вся магическая Британия была убеждена в том, что у четы Поттер был только один сын, и только близкие друзья Поттеров знали правду. А среди них был и Хвост. Едва поняв, что Джеймс скрывает факт наличия в семье близнецов, Хвост тут же донес об этом господину, а уже потом тот пришел в Годрикову впадину.       Хвост приподнял господина, действуя максимально аккуратно.       — Ну что, вы привели его?       Все затихло, когда в помещении оказалось лишь два волшебника. Их фигуры передвигались до того неуверенно и медленно, что напряжение просквозило все вокруг.       — Эйвери, где мальчишка? И где все остальные?       Стало очевидно, что что-то не так.       — Мил-лорд… Они должны были быть здесь, милорд… — растерянно протараторил тот. — Нотт дал нам сигнал, мальчишка был у Мальсибера, мы трансгрессировали вместе…       Эйвери замер и беспомощно посмотрел на Нотта, а тот, сглотнул, продолжил:       — Милорд, там были еще волшебники помимо нас. Они застали нас врасплох, напали. Кажется, они успели остановить Мальсибера.       После этих слов воцарилось молчание. Красные глаза господина, еле видные в ткани огромной мантии, смотрели с ужасающим спокойствием.       — Где мальчишка, Нотт?       Мужчина мотнул головой.       — Милорд, я не знаю. Они забрали его, иначе быть не может. Они словно знали, что мы там будем.       Хвост затаил дыхание, ощутив, что тело господина начинает подрагивать от гнева.       — Кто посмел? — спросил он. — Эйвери, я поручил тебе привести мальчишку в целости и сохранности. Так почему ты сейчас здесь, а его тут нет?       Эйвери задрожал еще сильнее.       — Я передал его Мальсиберу, он должен был…       — Авада кедавра!       Нотт отскочил чуть в сторону, когда зеленая вспышка сбила с ног Эйвери. Тот упал замертво. За спиной у Нотта хмыкнула Беллатриса.       — Провалили такое простое задание.       Нотт в ужасе замотал головой.       — Но на нас напали! Клянусь, если бы не это нападение…       — Кто посмел? — голос господина звучал все так же холодно и спокойно, а ведь именно спокойствия в его тоне и стоило бояться. — Кто посмел забрать у меня то, что принадлежит мне?       Мужчина с шумом выдохнул.       — Ричард Поттер, милорд. Это он его забрал.       Господин на сей раз зашипел.       — Поттер. Ричард Поттер. Он опять… Проклятый альфа опять посмел мне помешать.       Беллатриса нерешительно шагнула в сторону камина.       — Что же нам теперь делать, милорд?       — Действовать иначе, — только и ответил господин.