Разлученные

      — Эй, детка, что-то случилось?       Эта фраза выцепила Аркейда из чтения журнала лишь потому, что прозвучала второй раз — и с очень характерной интонацией. Король, не меньше пяти минут перед тем вещавший о чем-то из их с Пейсером бурной молодости, наконец обратился к Курьеру. Судя по его тону, с ней было что-то не то. Аркейд быстро перевел взгляд на девушку.       — Все нормально, — она скромно улыбнулась, как старлетка из довоенного кино. — Спасибо за помощь.       — Обращайся, детка.       Аркейд успел поймать его непонимающий взгляд, но давняя привычка игнорировать молчаливые вопросы оказалась сильнее. Врач молча вышел вслед за Курьером. Та остановилась посреди улицы, вперив пустой взгляд в бетонную стену.       — Что ж, — бодро заявил Аркейд, переступая через свежий труп очередного горе-головореза, — одной заботой меньше.       Она не отозвалась. Врач начал чувствовать себя идиотом.       — Зайдем в «Ковбоя», ладно? — вдруг предложила она. — Хочу выпить.       Аркейд знал, что пить Курьер не умеет. В отличие от Кэсс, способной в одиночку выглушить пару бутылок виски и пойти стрелять по Чертям, Курьер косела от пары стаканов и потому пила редко и неохотно. У нее делался взгляд с поволокой, и она задумчиво смотрела куда-то за горизонт, пытаясь поймать на радио песню послезливее. Все друзья в этот момент старались оказаться подальше от Курьера, и Аркейд не был исключением. Он не умел вести разговоры по душам, тем более за бутылкой.       Но теперь было не отвертеться. Курьер уже печально смотрела вдаль, а ноги вели ее в забегаловку Гарретов, не дожидаясь согласия Аркейда. Пожав плечами, врач поплелся следом.       За стойкой Курьер сидеть отказалась: купила бутылку виски на двоих и поднялась в свою комнату, пригласив с собой Аркейда. Тот лихорадочно придумывал, как бы сбежать — но ничего, кроме банального «Извини, я предпочитаю мужчин», в голову не лезло. Курьер, впрочем, едва смотрела в его сторону: налила по стопке себе и ему, пододвинула, не глядя, и медленно выпила свою. Аркейд даже не успел пошутить насчет тоста.       — Что будем делать дальше? — спросил он, когда молчание затянулось.       Помолчав еще немного, Курьер вздохнула:       — Не знаю. Мистер Хаус посоветовал не затягивать дела с Омертой. А полковник Шу посоветовал чаще наведываться в лагерь Маккарран. У НКР на меня большие планы, я думаю.       — А у тебя на НКР?       Она пожала плечами.       — Раз полковник Шу так распинается о моей незаменимости, мог бы дать мне звание, а не просто скидку у интенданта. — Аркейд улыбнулся было, но Курьер, подперев щеку рукой, пробормотала: — Уже и на дамбу Гувера грозится отправить.       — Ох уж эта очаровательная забота НКР о своих гражданах.       Попытка пошутить не удалась. Курьер налила себе еще стопку, выпила и принялась что-то настраивать в своем Пип-бое.       — А нельзя отправить туда Буна? — предложил Аркейд. — Пусть скажет, что он там от твоего имени.       — Им не нужен снайпер первого разведбатальона. Им нужен Курьер с платиновой фишкой.       — Ну так отдай ее Буну, и дело с концом. Пусть притворится женщиной.       Курьер сочувственно улыбнулась.       — Я передам ему твои слова, Аркейд.       Она перестала нажимать на кнопки, и из Пип-боя послышались унылые завывания про Джонни Гитару. Аркейд закатил глаза: он ненавидел эту песню. Из всего, что крутилось в эфире радиостанций, эта песня была самой унылой и тягомотной. К несчастью, Курьер ее обожала, никогда не переключала станцию, заслышав знакомую мелодию — а сейчас и вовсе включила сохраненную запись, заранее поставив ее на бесконечный повтор.       — Сыграй на гитаре, снова сыграй, мой Джонни…       «Твою мать».       — Зря я, наверное, потащила тебя сюда, — вдруг сказала Курьер. — Извини. Можешь пойти отдохнуть от меня, если хочешь.       Вид у нее был до того печальный, что в Аркейде пробудились джентльменские чувства.       — Пожалуй, я посижу здесь, — отозвался он. — Ты все равно не уговоришь бутылку в одиночку — да и кто-то должен будет тебя остановить, если ты пойдешь буянить.       Еще одна тоскливая улыбка и затянувшееся молчание.       — Уйдешь ли ты или останешься...       — У тебя когда-нибудь бывало такое, — поинтересовалась Курьер, — что ты погряз глубоко в своих мыслях, и тебе уже нет дела до того, что происходит вокруг, что говорят люди… вообще ни до чего?       — Бывало, — честно признался Аркейд. В том, что эти мысли донимают его чаще положенного, он, впрочем, признаваться не собирался. Но Курьер продолжала о своем:       — Мне вот, если честно, порой вообще нет дела до того, кто будет контролировать Нью-Вегас — НКР или мистер Хаус. Для меня ничего не изменится. Да и для Мохаве тоже.       Врач согласно кивнул. Рядовому караванщику или жителю мелкого городка действительно все равно, в чьих руках Нью-Вегас. Самому Аркейду, правда, было не все равно — но он понимал, что сейчас задвигать свои идеи о независимом Нью-Вегасе не стоит.       — Главное — не допустить победы Легиона, — заявил он, понимая всю банальность этой фразы. Курьер кивнула. Ее губы нервно сжались.       — Возьму и устрою себе подарок на день рождения — попрошу бомбистов поднять бомбардировщик над фортом Легиона и разъебать там все к чертовой матери.       Аркейд удивленно посмотрел на нее. Он и не думал услышать подобные слова из уст такой благообразной девицы, как Курьер.       — Я думал, тебе наплевать на Легион.       — Наплевать, как же, — она закусила губу. — Было бы наплевать, если бы… если бы не…       Она с неожиданной яростью плеснула себе еще виски и выпила залпом. Аркейд выжидающе смотрел на Курьера, прикидывая, какая именно история сейчас на него обрушится.       — Я вообще-то замужем, — ни с того ни с сего призналась она. — Мы с Риком последние пару лет жили в Ниптоне. Знаешь, такой мелкий городок на самом юге, полный всякого сброда… в общем, дыра. Но нам хотелось остепениться, пожить спокойно… я не знаю, почему мы поселились именно там. Как будто, — ее губы перекосила странная улыбка, — не помню. Наверное, мозг все-таки задело пулями, потому что некоторых вещей я хоть убей, но не помню. Но мы пришли туда, Рик открыл небольшой магазин, я продолжала работать в «Мохаве Экспресс»… и знаешь, это была отличная жизнь, несмотря на Ниптон. — Ее голос дрогнул. — Нам было бы уютно и в бункере Братства Стали — а здесь и подавно. У нас был свой дом, свое хозяйство, работа, чтобы не умереть со скуки…       — А потом? — больше из вежливости поинтересовался Аркейд.       — А потом мне приказали доставить эту чертову платиновую фишку в Нью-Вегас. И тут мы с Риком поссорились.       — Из-за фишки?       — Из-за работы. Я раньше не бывала в Нью-Вегасе, но мы знали, что там орудует банда Чертей и все такое. Рик боялся меня отпускать одну. И еще у него было дерьмовое предчувствие насчет этой фишки — потому что предыдущий курьер отказался ее доставить и перепоручил работу мне. Именно мне. Рику это показалось слишком подозрительным, и он сначала стал уверять, что мне не стоит за это браться, потом и вовсе заявил, что я просто не смогу добраться до Нью-Вегаса… — Курьер криво улыбнулась. — Мы весь вечер орали друг на друга, я чуть не разбила об его голову тарелку. А с утра взяла доставку и пошла выполнять поручение. Ему назло.       — А потом тебя выкопали из могилы с двумя пулями в голове, — скучающим тоном заметил Аркейд. — По-моему, твой муж был прав.       — Ага.       Вздохнув, она сделала музыку громче. Песня шла по второму кругу.       — Я всегда была дурочкой для моего Джонни…       — Слушай, — не выдержал Аркейд, — ты не могла бы выключить эту песню? От нее делается мерзко.       — Извини, — Курьер печально улыбнулась. — Просто… это моя любимая песня. Я пела ее Рику, ему тоже нравилось… это мой единственный способ оказаться ближе к нему. Хоть как-то.       — А ты не пробовала вернуться в Ниптон? Ну, хотя бы после того, как закончится вся эта заваруха…       Курьер резко повернула к нему голову:       — Аркейд, ты что, в пещере живешь? Легионеры сожгли Ниптон до основания. Об этом даже по радио передавали.       — Я… забыл название города, — неохотно признался врач. — Помню, что Легион куда-то там вторгся, что-то там захватил и что-то сжег до основания. Названия вылетели из памяти.       Устав дожидаться, когда Курьер наконец догадается ему подлить, Аркейд отобрал у нее бутылку и налил себе еще виски. От разговора и «Джонни Гитары» на душе становилось совсем паршиво.       — Я из Гудспрингса сразу направилась туда, — после долгого молчания заговорила Курьер. — Думала, что сейчас извинюсь перед Риком, мы помиримся и забудем про эту чертову фишку — пусть другие люди из-за нее получают пулю в голову. Когда подходила к городу, видела вдали клубы дыма… — Ее голос дрожал все сильнее. — Запах гари был невыносим. Эти скоты жгли людей на кострах из покрышек. Распяли нескольких подрывников. Я в жизни столько трупов не видела… — Нахмурившись, она совсем другим тоном произнесла: — А он, сука, стоял с таким видом, будто завоевал всю Мохаве.       — Кто?       — Вульпес Инкульта. Фрументарий Цезаря. Я бы многое отдала, чтобы забыть его рожу и его голос — но, наверное, не выйдет. — Она тяжело вздохнула. — Он приказал мне сообщить НКР об этой резне — и напасть на него, если мне что-то не нравится. Я еле на ногах держалась, до того было плохо. Представь — во всем городе из живых только я и эти выродки… «Ниптон заслужил свою участь», сказали они. Если бы я призналась, что тоже оттуда, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.       — Понимаю, — вздохнул Аркейд. — И ты просто ушла?       — И я просто ушла. Пошла на аванпост Мохаве, поставила всех на уши, требовала догнать отряд Вульпеса и перестрелять, как собак… — Она снова закусила губу, смаргивая слезы. — Но тамошний рейнджер сказал, что у них слишком мало солдат, а впереди битва за дамбу и все такое. Да и вообще Ниптон был грязной дырой, которая так и ждала, чтобы ее кто-нибудь сжег. — Помолчав, Курьер прибавила: — В общем, я еще не до конца простила НКР, как ты понимаешь.       Воцарилось тягостное молчание. Аркейд подлил им обоим еще виски, не зная, что сказать. Все, что приходило в голову, звучало очень глупо и банально.       — Есть шанс, что твой муж еще жив? — поинтересовался он.       — На самом деле есть. Рик имел дела с караванщиками, порой выбирался из Ниптона в Серчлайт… ну, пока лагерь не превратился в радиоактивный могильник. Он мог куда-то уехать… я надеюсь. — Помолчав, она тихо добавила: — Я очень надеюсь.       Отсев чуть подальше от Аркейда, Курьер принялась баюкать руку с Пип-боем. Оттуда уже в третий раз звучала надрывная «Джонни Гитара».       — Сыграй снова, Джонни Гитара…       Курьер начала подпевать.       Аркейд уже даже не мог на нее злиться. Он на минуту задумался о том, что перед ним сидит не легенда Мохаве, не потенциальная ставленница мистера Хауса, а обычная женщина, которая не может себе позволить нормальную жизнь. У Курьера повсюду друзья, она вхожа в любое общество или даже племя — но личной жизни и личного счастья у нее нет. У нее нет даже имени: она была для всех просто Курьером или «той девицей из «Лаки 38». Она назвала свое имя, когда познакомилась с Аркейдом — но он даже не удосужился его запомнить…       — Мы с тобой оба уже под градусом, — заявил он, — поэтому имеем право на глупые вопросы. — Курьер посмотрела на него с вопросительной улыбкой: возможно, даже подумала, что он собирается с ней заигрывать. — Скажи еще раз, как тебя зовут?       Усмехнувшись, она вытерла слезы в уголках глаз и протянула ему руку.       — Бетани Сандерс.       — Аркейд Израэль Геннон, — отозвался врач, пожимая ее ладонь. — Еще по рюмочке?       — Да… еще по одной.       Аркейд не собирался называть Курьера по имени — но запомнить его был обязан. Хотя бы из благодарности за то, что она сделала для Последователей и для Фрисайда. За это можно было простить даже незапоминающееся имя и привычку до посинения слушать заунывные песни.       — Что, если ты жесток? Я знаю, ты ведь можешь быть добрым…       Подняв стопку с виски, Аркейд вместо тоста произнес:       — Я надеюсь, тебе больше не понадобится вздыхать над этой песней сегодня.       Он имел в виду «выключи эту чертову музыку», но Курьер почему-то благодарно улыбнулась. Когда кончился виски, она зевнула, укрылась курткой вместо одеяла и, выключив запись, быстро уснула.       Пока Аркейда не сморил сон, он, ненавидя себя и зарекаясь больше никогда в жизни не слушать радио, по инерции мычал эту чертову песню.       — Сыграй снова, Джонни Гитара…