Dysfunctional

С каждым днём Брофловски всё чаще задумывался о том, что по жизни сорвал джек-пот таких размеров, что о существовании какой-то вселенской справедливости можно было даже не беспокоиться. Он родился в обеспеченной белой семье, не пережил ни развода родителей, ни потери членов семьи. Не имел заболеваний, существенно сказывающихся на уровне жизни, не страдал от зависимостей. Хоть и не имел круга близких друзей, не испытывал проблем с общением. Выполнял интересную и значимую работу. Был полностью социально адаптирован, уже который год входил в прослойку населения, которую статисты описывали лестным "выше среднего". Картман вошёл в эту систему идеальной, если не вдаваться в подробности, деталью, завершая образ успешного человека. Американская мечта какая-то, честное слово, с единственной поправкой на однополый состав пары, хотя в последнее десятилетие даже консервативно настроенные католики сдали свои гомофобные позиции. Кайл натурально порхал, полностью удовлетворённый жизнью и невольно заражал настроением весь рабочий коллектив. Брофловски подозревал, что таким образом на нём сказывался регулярный секс, но кому какая разница, в самом деле? Эрик как с цепи сорвался. С ним удалось-таки договориться не выставлять отношения напоказ и на работе он более-менее держал себя в руках, но дома с ума сходил и ничего с этим поделать было нельзя. Кайл подозревал, что Картман и в туалете не оставлял бы его в одиночестве, если бы не плотно закрытая дверь. Разумеется, не всё было гладко: чуть ли не каждый день стены теперь уже общей квартиры дрожали от криков. Сначала враждебных, потом довольных. Они лаялись по любому поводу. Кайлу даже нравилось. Отличный способ выпустить пар после того, как целый день ворочаешь крупными суммами. В то время, когда Картман не был невыносимой скотиной, он ответственно сдувал с Кайла пылинки и вёл себя, как влюблённый придурок. Снова начал таскать по операм и ресторанам, засыпал сомнительными комплиментами и время от времени дарил всякую ерунду - дорогие подарки Кайлу безо всякой логики не нравились. ...Уезжая на деловую встречу с партнёрами в Токио, Эрик очень надеялся взять Кайла с собой, но в этом желании, увы, не преуспел. Им обоим было понятно, что оставлять компанию не на кого, а они вложили столько труда, чтобы вытащить её из кризиса, не для отпущения дел на самотёк. Кайлу пришлось остаться. Всего на четыре дня, пообещал Эрик, и трахал его всю ночь перед отъездом так, что наутро тяжело было подняться с постели - слишком уж ныли задница и поясница. Пожалуй, это было неплохой передышкой. Так Кайл думал два дня, а на третий начал скучать. Он привык к жиртресту, а тот, как назло, из-за разницы во времени и количества дел не мог выйти на связь существеннее пары коротких звонков и смс. Свободные вечера Кайл проводил на работе, раз уж рядом не было Эрика, чтобы уволочь его домой. Заканчивал он позже всех - и в третий день, выходя из здания, обнаружил, что, помимо охраны, сотрудников здесь уже не осталось. Эрик должен был вернуться завтра к обеду. Завтра был выходной, и Кайл надеялся, что субботу и воскресенье они проведут, не вылезая из койки - регулярный секс оказался отличным наркотиком. А пока Брофловски, сонно моргая, вышел на пустую парковку перед зданием и уже собирался сесть в машину, когда тяжёлый удар с гулким металлическим звуком, сопровождаемый ослепительной болью, обрушился на спину. Исключительно на рефлексах он отбежал на несколько шагов вперёд и резко обернулся, как раз вовремя - мужчина в тёмной толстовке с надвинутым на глаза капюшоном замахивался для ещё одного удара. В руках у него была бита. Лица - не узнать. Кайл попятился и даже имел какие-то шансы на удачный побег, но споткнулся. Коленки пребольно ударились об асфальт. Он, замирая от страха, смотрел, как бита вдребезги разбивает тяжёлое лобовое стекло его тачки. Он уже успел снять машину с сигнализации, потому спасительная сирена не взвыла. Кайл хрипло крикнул, однако голос у него сломался, и секунду спустя бита с отвратительным хрустом обрушилась ему на плечо. Кайл попытался подняться на ноги - геройствовать он не собирался. Просто сбежать было куда разумнее, но, как только он каким-то чудом снова оказался на ногах, ботинок незнакомца с размаха впечатался ему в голень, прямо по кости. Кайл снова крикнул, уже громче, надеясь привлечь внимание какого-нибудь случайного прохожего, но парковка, как назло, была пуста. Спустя ещё несколько ударов битой и пинков он был бы счастлив просто потерять сознание - до того было больно и страшно. Его до усрачки пугала невозможность дать отпор, как и то, что напавший скрывал лицо и не объяснил даже, почему делает это. Кайл выплюнул осколки сломанного зуба вместе с кровью. Разбитые тяжёлым ботинком губы горели, то, что ниже, вовсе взрывалось болью. Он попытался было предложить бумажник и ключи от машины - тогда-то и огреб ногой по зубам. Кажется, ему сломали пару рёбер. Вероятно, травмировали плечо и точно повредили левую руку - минимум три пальца. Незнакомец занёс биту снова, и что-то такое было в его движениях, что Кайл, едва видевший силуэт из-за залившей глаза крови, понял: сейчас его добьют, и добьют жестоко. Оставят на парковке бездыханный кусок мяса, и никто не узнает, даже Айк, даже Эрик... По глазам полоснул свет фонаря. Раздался громкий оклик - охранник, дежуривший в здании, заподозрил неладное, и уже бежал к ним, запыхавшись, едва передвигая пухлые конечности. Напавший обернулся на крик и, не снимая капюшон, сделал к истекающему кровью Кайлу шаг. Новый мощный пинок по лицу окончательно выбил Брофловски из сознания, а дальше не было ничего. В себя Кайл пришёл уже в больнице. Ещё не открывая глаз понял, где находится, по мерному писку аппаратуры, который нельзя было перепутать ни с одним другим. Скорее всего, он был под ударными дозами обезболивающих, потому что боль в пострадавших местах ощущалась едва. Кайл поморгал, фокусируя взгляд. На левой руке обнаружился лонгет, грудь была плотно замотана бинтом. Нос побаливал, но пощупав его здоровой рукой, Кайл с удивлением осознал, что обошлось без перелома. Он повалялся ещё немного, бездумно переводя взгляд с одного предмета на другой, и прикидывал, сколько времени мог провести в отключке. Вскоре за дверью послышались голоса. Они были приглушены, едва различимы, но голос Эрика Кайл узнал бы из тысячи. Он совершенно не удивился, когда дверь распахнулась, и Эрик, бледный, с синяками под глазами, ворвался в палату. Споткнулся Картман ещё на пороге. - Оч... очнулся? - Привет, - улыбнулся Кайл и помахал забинтованной рукой. - Долго я тут валялся? - Двое суток, - на Картмане лица не было. Только бледная, неправдоподобная пародия на улыбку. - Твоя хилая тушка р... р-решила, что с неё довольно, и устроила тебе ос... остановку. Сердца. Вчера. Во что ты вляпался, еврейчик? - Не знаю, - ответил Кайл и сел, тихо охнув от боли в рёбрах. Следом живот прошила голодная резь. - Слушай, скажи кому-нибудь, чтобы пожрать принесли, а то я во второй раз сдохнуть попробую. - Не дёргайся, Кайл, ложись обратно, - тихо попросил Картман. - Отдыхай. Еду принесут, а потом мне нужно будет, чтобы ты вспомнил всё, что с тобой было. До последней детали. Он взял Кайла за руку, словно боялся хвататься за всё остальное, и крепко стиснул пальцы. Глаза у него были бешеные, но удивительно усталые. Брофловски интуитивно уловил, к чему всё идёт, но никакого внутреннего сопротивления в себе не обнаружил. Даже будто бы наоборот - хотел, чтобы Эрик устроил самосуд. Это было бы очень... удовлетворительно. - Сначала надо поговорить с полицией, - сказал он. - Не надо, - отрезал Картман звенящим от гнева голосом и с нежностью погладил Кайла по свалявшимся кудряшкам. - Напали ночью, в темноте. Ты ничего не успел разглядеть. - Это криминал. Больница, скорее всего, уже сообщила. - Ты понял, о чем я, - тяжело ответил Картман и вышел из палаты искать для Кайла обед. Дни до выздоровления тянулись медленно и тяжело. Эрик навещал его трижды в день, таскал книги и вкусности из их любимого ресторана, но этого было недостаточно. Мать несколько раз звонила, чтобы узнать, как у него дела и не нужно ли ей приехать, но она не знала деталей его госпитализации и реальной причины, а потому беспокоилась и не вполовину так сильно, как это было необходимо. Кайла выписали три недели спустя, и Эрик, забравший его из больницы, к удивлению Брофловски, повернул машину в противоположную от дома сторону. - Куда мы едем? - осторожно поинтересовался Кайл. - На разговор, - ответил Эрик лаконично. Они выехали из города и свернули на дорогу, которая, как знал Кайл, вела к принадлежащим Эрику складским посещениям. Он сдавал часть из них в аренду, часть использовал в личных целях. Охраняемая территория была огорожена по периметру проволокой, но машину Картмана пропустили без единого вопроса. Они подъехали к дальнему складу, стоящему в стороне от остальных. Массивная дверь с автоматическим подъемным механизмом отозвалась на нажатие пульта. Картман включил свет и жестом пригласил Кайла проходить первым. В глаза сразу бросила скрючившаяся на полу фигура человека. На руках и щиколотках белели обычные строительные стяжки. Тот лежал спиной к двери, но, стоило Кайлу шагнуть внутрь, замычал и перевернулся на спину. С такого расстояния Кайл не видел его лица. Картман закрыл за ними ворота и приобнял Кайла за талию. - Я знаю, детка, - шепнул он рыжему на ухо, - ты не видел лица, но ты ведь умный мальчик, правда? Ты наблюдательный мальчик. Он во всем признался, но я хочу, чтобы ты подошёл, посмотрел ему в глаза и сказал: да, Эрик, это он. Для успокоения души, понимаешь? Сделай это для меня. Кайл на ватных ногах подошёл к мужчине ближе и присел на корточки. Поясницу тут же прострелило болью, но терпимо. Он почти без удивления узнал в нём бывшего замдиректора, мистера Грейса. Рот у него был заткнут какой-то тряпкой и, если честно, какая-то часть натуры Кайла требовала, чтобы он вытащил кляп и попытался узнать, чем же так перед ним провинился. Но не стал. Кайл и так всё знал и, наверное, даже понимал. По крайней мере, он бы точно затаил злобу, если бы его вышвырнули с хлебного места ради подстилки начальника. Не просто из-за бляди - жидовской морды, педика, щегла полу-оперившегося. У бляди хотя бы сиськи есть. - Он? - улыбнулся Эрик и ласково поцеловал Кайла в висок. Бита, которой из Брофловски выбивали дерьмо, обнаружилась рядом с пленником, и если мистер Грейс в тот день был для Кайла совершенно неузнаваем, его оружие он опознал легко - с чёрной полоской на рукояти, темно-коричневое, приметное. - Он, - кивнул Кайл. Знать подробности того, как Картман так быстро разыскал виноватого, ему совершенно не хотелось. Пусть оставит свои секреты при себе. - Прелестно. Отойди к машине, будь добр. Не хотелось бы перепачкать твои новые туфли. - Я хочу посмотреть. Картман поднял на него взгляд, полный немого обожания. До мистера Грейса, наконец, дошло, что случится здесь и сейчас. Он панически замычал сквозь кляп и задёргался, будто это могло хоть чем-то ему помочь, но не успел, да и не имел возможности увернуться, когда нога в тяжёлом ботинке опустилась ему на лицо и начала давить - пока мычание не сменилось сдавленным криком боли, а под подошвой не раздался отвратительный влажный хруст. - Ой, - сказал Картман. Он убрал ногу и с очевидным удовольствием уставился на раздавленный нос, изуродованное лицо и глаза загнанного животного. - Будем считать это дополнением к вашему выходному пособию, мистер Грейс? Он взял чужую биту, до этого прислонённую к стене, подкинул, взвешивая в ладони, и с удовольствием обрушил первый прицельный удар мужчине на связанные запястья. Второй - на пальцы. И ещё один, и новый, пока крик в тряпку не перерос в глухие истеричные рыдания, а в кистях рук не осталось, кажется, ни единой целой кости. Кайл отошёл подальше, к нагромождению каких-то ящиков, и достал из кармана куртки предусмотрительно закинутые туда жиртрестом косяки в пачке из-под сигарет. Шесть штук. Рыжий усмехнулся. Похоже, Картман планировал оторваться по полной программе. - Здесь, - пыхтел Эрик в коротких паузах между ударами, - отличная. Звукоизоляция. Просто. Блядь. Охуенная! Он выдохнул и повёл плечами. Бывший замдиректора уже слабо напоминал человека: его лицо превратилось в сплошной фарш, сломанные ноги лежали на бетоне в совершенно неестественном виде. Эрик подошёл к Кайлу и без рук, губами поймал косяк, зажатый у того в пальцах. Втянул сладкий дым, выдохнул и жадно полез к Брофловски целоваться. Ещё живой мистер Грейс тихо рыдал на полу, пока Эрик с удовольствием вылизывал Кайлов рот и курил травку с его рук. - Хоть бы полиэтилен под него подстелил, животное, - засмеялся Кайл, когда Эрик, возвращаясь к своей жертве, поскользнулся на луже крови. - Здесь тебе что, Ганнибал, сезон четвёртый? - закатил глаза Картман. Он выше подвернул рукава и удобнее перехватил биту. - Евреи даже под Иисуса газетку подложить зажидили - неужели этот парень круче Иисуса? Кайл подавился дымом, уставившись на Картмана дикими глазами, а потом звонко расхохотался. Иногда чувство юмора жирного доводило его до натуральной истерики. - Куда его денем? - спросил он, смахнув крошечные слезинки с глаз. - Выбьем остатки зубов, закидаем удобрениями, и в лес, - хищно улыбнулся Картман. - Его машина брошена на самой границе штата. Он ведь пытался сбежать, глупый. А там... кто знает, куда он мог подеваться? Никто не связал его с нападением на тебя. Никто не доберётся до нас, и это прекраснее всего. Хочешь попробовать? - Плоскогубцы бы, - с сомнением протянул Кайл, брезгливо посматривающий на багрово-красное месиво на месте лица. Трогать это руками ему не хотелось. - В багажнике, еврейчик, - проворковал Эрик, глядя на Кайла влюблёнными глазами маньяка. Кайл сходил к машине, гадая, из-за травы у него такое потрясающее настроение или из-за чего-то ещё. Кажется, Картман всё-таки сломал в нём что-то. Глядя, как он расправляется с бывшим замдиректора, в Кайле не шевельнулось ни сочувствие, ни жалость. Даже больше того - он был уверен, что Грейс всё это заслужил. К Эрику он вернулся не только с инструментом - в левой руке Кайл держал плотные хозяйственные перчатки. - Противно, - объяснил он жирному. - Я могу сам, - пальцы Эрика накрыли его ладонь и легко сжали. - Он посмел причинить тебе боль. Он посмел... Я больше не допущу подобного. Это мой подарок тебе, еврейчик. Тебе необязательно марать руки. - Он замолчал на пару секунд, а потом хитро сощурил глаза и улыбнулся: - Хотя меня пиздец как заводит мысль о тебе в этой роли. Какой простор для ролевых игр, чуешь? Кайл молча принялся выдирать Грейсу зубы. Тот то ли уже умер, то ли наглухо вырубился - на происходящее он никак не реагировал, только колыхался, как студень. Кайл старался поменьше думать о том, что делает, даже не смотрел, находя следующего кандидата на выбывание на ощупь. На последних двух зубах мужчина пришёл в себя. Слабо взвыл - из окровавленной пасти хлестало, искореженные дёсны шамкали что-то, но слов было не разобрать. От чавкающего хлюпанья Кайла слегка подташнивало, но, в целом, не критично. Он с усилием выдрал последний зуб и с удовольствием отбросил плоскогубцы в сторону. Эрик снова взялся за биту. Пара ударов по расквашенной морде - и мистер Грейс перестал, наконец, дёргаться в агонии. Бита полетела на пол. Эрик плюнул мертвецу в кровавую кашу на месте лица и легко поддел его носком ботинка. - Поехали домой, жидёнок. - В смысле?! - поразился Кайл. - Его же ещё увезти надо! - Не раньше, чем через трое суток. Не волнуйся, мой иудейский друг, тут такие замки и охрана, что тебе и не снилось. У меня всё схвачено. Как обычно. - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. - Брофловски задумчиво посмотрел на перепачканные в крови перчатки. - Может, хлоркой его зальём хотя бы? Эрик тихо рассмеялся, целуя его в лоб и крепко, больно стискивая в пальцах узкие бёдра. Он был весь забрызган кровью. Алые капли запеклись даже на щеке, под левым глазом. Эрик убил для него человека. Не из-за него, не по причине. Для. Осознание этого здорово кружило голову. Кайл улыбнулся, коротко чмокнул Эрика в нос и сказал: - Ладно, поехали. Надеюсь, крысы не растащат. Эрик привёз его домой и в первую очередь сунул отмокать в горячую ванну. Сам он поплескался в душе и сунул их забрызганную кровью одежду в какой-то раствор, который вонял просто отвратительно и быстро начал разъедать прочную ткань на волокна. До постели Картман дотащил Кайла на руках и вылизывал, ощупывал, выглаживал и целовал, перемежая поцелуи с жалящими укусами, так долго, что Брофловски под ним кончил без единого прикосновения к члену. Сегодня Эрик был непривычно ласков. Он казался податливым, будто шмат глины в умелых руках - будто это не он пару часов назад превратил человека в фарш на глазах своего бойфренда. Самому Картману рыжий помог рукой. Жиртресту никогда много не требовалось, но сегодня он будто бы вообще не пытался сдерживаться. Кайл вытер его и себя салфетками, бросил использованные прямо на пол и уютно подлез Картману под руку. Какое-то время они просто молчали. Рыжий гладил Эрика по груди и самую малость подыхал от избытка впечатлений. - Ты однажды назвал меня своим маленьким монстром, - вдруг вспомнил он и поднял голову, чтобы заглянуть Картману в лицо. - И сегодняшний день - прямое тому подтверждение, - хмыкнул Эрик негромко. - Это было очевидно ещё в детстве, знаешь ли. - А ты - моё большое чудовище, - согласно кивнул Кайл. - Знаешь, я всё спросить хотел... Не отвечай, если не хочешь, ладно? - Спрашивай, жидовище. - Это просто из любопытства, - предупредил Кайл. - Всё-таки, о чём ты разговаривал с тем доктором? Джонсоном, Джексоном? Эрик больно ущипнул его за задницу. - О погоде. О жрачке. О спортзале и иногда о тебе. Кайл закатил глаза. - Мог бы сразу сказать, что не хочешь говорить. В конце концов, это личное. - Я поджег синагогу в Саус Парке и заперся изнутри. На первом курсе, когда приехал на каникулы. Баттерс меня вытащил. Помнишь Баттерса? Прямо через огонь выволок - редкостный придурок. Но преданный. Кайл порывисто сел, дикими глазами глядя на Картмана. Тот тупо уставился в потолок. - Не тревожь спину, придурок. Хочешь ещё в корсете таскаться? - Да хоть в двух! - засопел Кайл и лёг обратно, но уже не вплотную к Картману, а рядом. - Ну и хули ты скукурузился? - Не выдержал Картман долгую паузу спустя. - Сдох бы тогда - не лежал бы тут сейчас. - Охуеть глубокая мысль, еврейчик, - хрипло расхохотался Эрик. - Если пойдёт дождь - пойдёт дождь. Не дал бы в жопу - не запидорасился бы. Если тебя приводит в животный ужас одна только мысль о существовании без моего светлого образа и крепкого хуя, так и скажи, мне будет приятно. Рыдал бы над моей могилкой, если бы узнал? - Ты был моим другом, - тихо сказал Кайл, перевернувшись на спину. - Ничем не хуже Стэна или Кенни. Просто более проблемным. - Поэтому ты, уезжая, дал мне фальшивый номер телефона. - Ты трахнул девушку, с которой я пошёл на выпускной! - Кайл закрыл лицо руками. - Естественно, я обиделся. Он сам толком не представлял, что хочет услышать. Мало ему было сегодняшнего милого маленького секретика. Эрик выразительно закатил глаза. - Итак, теперь ты знаешь. Что-нибудь поменялось? Мне пристёгивать тебя наручниками к койке? В прошлый раз тебе, помнится, понравилось. - А как ты вообще худеть решил? - Вопрос был откровенно скользкий. Как оказалось, тема веса до сих пор была для Картмана болезненной. - Недостаточно откровений на сегодня, рыжая ты падла? - беззлобно проворчал Картман. - Я же не спрашиваю, пришлось ли тебе срезать шкурку после этого. Картман смерил его совершенно убийственным взглядом и, подумав, зевнул. - Всё просто: в период того... инцидента с синагогой я пил, как не в себя, и блевал ещё больше. Жрать, соответственно, перестал. Потом взглянул на себя в зеркало, посмотрел на всех этих пассивных сучек, готовых морды друг другу разодрать за право попрыгать у меня на хере, и понял, что мне идёт. В смысле, охуенно идёт. В смысле, я горяч, как само пекло. Кайл тихо хмыкнул. Чего-то подобного он и ожидал. У него в голове не укладывалось, чтобы Картман начинал делать себе эту монументальную тушу с осознанного решения. Пожрать он до сих пор любил больше всего. До него смутно доходило, что между ними что-то съехало с проторённой дорожки. Они могли трахаться до звёздочек перед глазами, орать друг на друга до хрипоты и вместе вести огромный рабочий механизм к процветанию, но доверительных разговоров, взаимных секретов, всего этого не было. Раньше. Пару часов назад они вместе убили человека. Сейчас лежали, как ни в чем ни бывало, в койке, Картман обнажал подноготную болезненных тем, Кайл не боялся спрашивать - это было интимнее секса, интимнее вообще всего, но прямо здесь и сейчас воспринималось очень естественно. Кайл грелся в медвежьих объятиях и чувствовал себя таким защищённым и нужным, что голова шла кругом. Безусловно, Эрик был не подарок. Скорее - та кучка говна, которую он сам в детстве каждое утро трудолюбиво наваливал у Кайла на крыльце. Такая же гнусная, громоздкая и бесящая - но Кайл подумал, что это была его кучка говна, черт подери, и как-то так иронично вышло, что ей удалось стать дороже и ближе всех остальных кучек.