Ludovico Einaudi — Burning
Пальцы уверенно легли на клавиши. Рояль превосходно настроен, он как будто ждал твоего судьбоносного появления. Первая нота, вторая… И вот уже тихая, спокойная мелодия сиропом разливается по залу, отражаясь от его величественных стен. Ты играла от души, ощущая каждой клеткой себя каждую ноту, каждый такт. Темп нарастал. Неуверенные движения стали сильными, почти резкими. Музыка разносилась по всему поместью. И находила отклик в каждом обитателе. Отложив бумаги в сторону, Сиэль, слушая твою игру, задумчиво глядел в окно. Где-то, удивленно глядя друг на друга, копошились слуги под ритмы музыки. Даже взбалмошный индийский принц угомонился, заслушавшись. Ты не знала, сколько прошло времени. Ты просто продолжала играть без устали, снова и снова пробегаясь длинными изящными пальцами по черно-белым гладким клавишам. *** Спустя пару дней в поместье с вежливым визитом наведалась маркиза Аделаида, дабы выпить с графом чаю и проведать свою дорогую внучку. — Октавия, я надеюсь, ты не забросила свои занятия? — строго спросила она, пригубливая чашку. — Нет, бабушка. Я занимаюсь четыре часа утром и четыре вечером… — Этого недостаточно! — повысила голос женщина и кашлянула, взяв себя в руки. — Ты должна отнестись к обучению серьезнее, Октавия. Не забывай, ты не должна ударить в грязь лицом. — Я помню, — ты сжала руки и опустила голову. — Ты забыла, какое событие ждет тебя совсем скоро?! Тебе придется играть во дворце, тебя будет слушать сама королева Виктория! — негодованию Аделаиды не было конца. — Подумать только… 8 часов в день… — она как будто что-то вспомнила и протянула тебе толстую тетрадь. — Ноты? — ты пролистала тетрадь. — Франц Лист «La Companella»? Морис Равель, Шопен, Моцарт… Ты хочешь, чтобы я сыграла все это?! Теперь злилась уже ты. Перед тобой нотные листы с самыми сложными фортепьянными произведениями композиторов. И их все она говорит тебе сыграть! Это невозможно! Многие признавали твой талант, ты много тренировалась, часами просиживала у инструмента — но всего этого мало. Даже самые виртуозные музыканты зачастую не могут сыграть большинство собранных в этой тетради произведений! Растеряв всякий страх, не обращая внимания на сидящего рядом Сиэля, ты в ярости уставилась на бабушку. Она встретила твой взгляд достойно, даже не дрогнув. — Да. Также обрати особое внимание на 3-й концерт Рахманинова. — Почему ты не дала мне эту тетрадь раньше?! — Успокойся. Просто забыла, — она пожала плечами. — Если ты прекратишь тратить временные ресурсы впустую, то все сможешь выучить к сроку. Вспыхнув, ты подскочила с места и убежала из гостиной. ***Ludovico Einaudi — Andare
Следующие несколько дней твоего пребывания в поместье Фантомхайв были напряженными. Теперь ты усиленно готовилась к предстоящему концерту и занималась не 8 часов в день, а почти в два раза больше. Утро, день, вечер — все свободное время ты отдавала обучению. Даже ночью ты долго лежала без сна, пока пальцы неосознанно стучали по покрывалу, вспоминая мелодии. Ноты мелькали перед глазами. Лишь изредка Сиэлю удавалось уговорить тебя сыграть с ним в шахматы и немного отвлечься. Но даже в это время ты не могла выбросить из головы все свои мысли. … Фальшивая нота нежданной гостьей ворвалась в четкий и чистый ритм мелодии, бесцеремонно оборвав ее на середине. Недовольно нахмурившись, ты начала заново. Но почти сразу музыка вновь оборвалась. Пробуя снова и снова, ты не замечала, как по виску течет капля пота. Но ноты упорно не желали складываться в ряд. Бряк! Тяжело и прерывисто дыша, ты со злостью захлопнула крышку рояля. Смятение и раздражение овладели твоим некогда чистым разумом. Дрожа, ты обхватила себя руками. Почему? Почему ты больше не можешь играть?! Неужели ты настолько устала от этого, что даже один вид музыкального инструмента вызывал отвращение? Теперь игра на фортепиано не приносила душевного покоя и удовольствия. Нежные ноты выходили из-под пальцев корявыми и нестройными, спокойные — напряженными и мрачными. Невозможно. *** Ты со злостью схватила первую попавшуюся стопку нотных листов и швырнула их на пол. Они с шелестом укрыли мраморный настил. Вымещая всю боль и ярость, ты кидалась нотами во все стороны. В конце концов, не сдерживая всхлипов, ты упала посреди беспорядка, который сама же и устроила. Ничего не получается. Ничего не выходит. Теперь ты даже смотреть на этот чертов рояль не можешь! А один только вид нот вызывал внутри шквал не слишком приятных эмоций. Ты испуганно прикрыла рот ладонями. А вдруг ты больше никогда не сможешь играть?! Что же с тобой будет?! Карьера и мнение бабушки тебя сейчас мало волновали. Ты играла на фортепиано с самого детства, сколько себя помнишь. А если сейчас у тебя заберут эту единственную отраду? Ты громко всхлипнула и разревелась. Да, просто взяла и разревелась. Плевать, если кто-то услышит. Плевать, если увидят. Ты больше не в силах сдерживать слезы. На плечо боязливо легла большая теплая рука. Ты резко вскинула голову. Рядом стоял Агни с виноватым видом. Он не знал, как ему следовало поступить. Ты усмехнулась и шмыгнула носом. — Разочарован, увидев меня такой? С растрепанными волосами, помятым платьем и зареванными глазами ты выглядела не слишком красиво. Ты нервно сжимала искусанные пальцы. — Что вы такое говорите! — искренне ужаснулся он. — Вовсе нет! Он оглядел покрытый нотными листами пол и его сердце сжалось. Какое же отчаяние должно было постигнуть молодую леди? — Агни, я так устала… — опустошенно прошептала ты, все также сидя на холодном мраморе и уперев в него руки. Под пальцами на листе бумаги извивалась злополучная мелодия Рахманинова. — Я могу заварить вам чай, — предложил индиец, припав рядом на колено. — Что если я никогда… никогда больше не смогу играть? — поднимаешь на него заплаканные глаза, но видишь лишь расплывчатый силуэт из-за скопившихся слез. — Что же я тогда буду делать, Агни? И он вдруг сделал нечто неожиданное. Мужчина встал и, взяв тебя за безвольные руки, заставил подняться с холодного пола. — Леди Октавия, сыграйте мне, — глядя прямо в глаза, произнес он. Сначала ты решила, что он издевается. Но в серебристых глазах не было и намека на насмешку. — Я… не могу… — Прошу, сыграйте. Так, как вы хотите. То, что вы хотите. Пожалуйста. Молча кивнув, ты поняла, что чувствуешь сожаление от того, что он выпустил твои ладони из своих. Присев на банкетку, откидываешь крышку блестящего рояля. Черно-белые клавиши рябят в глазах, вызывая тошноту. Но ты глубоко вздохнула, решая, какую мелодию сыграешь.Yiruma — River flows in you
Музыка с каждым разом становилась все увереннее. Ты с удивлением обнаружила, что стало легче. Ты можешь играть. Прикрыв уставшие глаза, ты забыла обо всем. Руки сами помнили мелодию. Теперь здесь были только ты и музыка. Манящая, легкая, прекрасная. Перламутрово складывается, обвивается вокруг словно змея. Вот-вот задушит, будто удав, но противиться этому почему-то совершенно не хочется. Композиция живет собственной жизнью — в этом нет сомнений. Теплая и согревающая; отдающая прохладным летним ветерком после знойного дня. Тебе даже не нужно смотреть на клавиши. — У меня получилось… Переполненная эмоциями, закрываешь лицо руками. Руки дрожат. Но почему же раньше не получалось? Агни молча положил сильную руку тебе на плечо. А когда ты подняла глаза, он улыбнулся. Так чисто и искренне. ***Ludovico Einaudi — Oltremare
Когда принц Сома наконец заснул, Агни аккуратно прикрыл дверь его покоев и направился к себе. Ноги сами привели его к музыкальному залу, который сейчас, в поздний ночной час, тактично безмолвствовал. Тонкая полоска тусклого света виднелась из-под двери. Если фортепиано молчит, то что ты там делаешь по ночам? Индиец неслышно вошел в зал. Единственная горевшая свеча бликами распадалась на блестящей поверхности музыкального инструмента. Агни поставил подсвечник, что держал в руке, рядом с твоей свечой и потянулся к твоему плечу. Ты спала прямо на крышке рояля, устало возложив голову на руки. Повсюду были небрежно раскиданы ноты и листы с какими-то заметками. Ты уснула с пером в руке. Чернильные кляксы безбожно испачкали белоснежные кружева на рукавах платья и тонкие пальчики, слабо сжимающие очин гусиного пера. На ровный белый лоб из растрепанной прически упали несколько завитых озорных кудряшек. Тихое и спокойное дыхание говорило об изнуренном сне, который заставил тебя прикорнуть прямо здесь в неудобной позе. На бронзовых щеках мужчины вдруг появился румянец. Замотанными в бинты пальцами правой руки он боязливо отвел один из локонов с девичьего лица. Индиец сглотнул: сердце отчего-то замерло и забилось с двойной силой. Он безмолвно разглядывал черты женского лица, боясь прикоснуться и потревожить сон. Он пропустил тот момент, когда ты приоткрыла сонные глаза, глядя на мужчину. Тот замер, немного испуганно глядя на тебя в ответ. Но вот ты вновь закрыла затуманенные очи и, устроившись поудобнее, вновь погрузилась в сновидения. — Миледи, — Агни потряс тебя за плечо. Молчание. — Мисс Октавия… Это имя отозвалось сладким привкусом на языке. Как отрадно оказалось его произносить… — Миледи. Резко распахиваешь заспанные глаза и резко садишься, спросонья стараясь понять происходящее. Ты долго терла слипающиеся патокой сна глаза, прежде чем, глянув на яркое и ровное пламя свеч, тихо вымолвить: — Я уснула? — Прошу прощения, — Агни поклонился тебе с виноватым видом. — Могу я сопроводить вас в спальню? — Агни? — нервно расправила погнутые уголки полуисписанных нотных листов и с недовольством отметила, что кружевные рукавчики уже вряд ли удастся отстирать от обсидианово сверкающих чернил. — Ты знаешь, я еще немного посижу. Спасибо. Ты благодарно и немного устало улыбнулась иностранцу и вновь вернулась к исчерканной прыгающими нотами и завитушками бумаге. Полностью погрузившись в работу, ты даже не заметила, что он куда-то ушел. Ночью работать неудобно. Старательно выводя на листе нотные каракули в тусклом свете, ты мысленно старалась представить, как они будут звучать вживую. Надо будет обязательно завтра проработать эту часть… К плечу легонько прикоснулись и перед носом возникла расписная чашка с чем-то очень вкусно пахнущим. — Я приготовил для вас жасминовый чай, — осведомил тебя Агни, протягивая посудину. — Спасибо, — немного обескуражено выдохнула ты и, чуть нахмурившись, подозрительно принюхалась. Но запах был настолько пленительным и кружащим голову, что ты не удержалась и пригубила экзотический напиток. — М-м-м! Потрясающий оттенок восточного цветка отпечатался на языке. И как так вышло, что ты никогда ранее не пробовала это великолепие? — Невероятно вкусно! — ты растянула губы в широкой улыбке, ощущая, как напряжение покидает уставшее тело и согревает его изнутри. — Я рад, — индиец благодарно склонил голову. Чувствуя неловкость из-за того, что он стоит, а ты сидишь, ты не выдержала. — Присядь пожалуйста. — Но я не могу… Под твоим просящим взглядом он смутился и присел на краешек стула. — Расскажи мне что-нибудь, — вдыхая свежий аромат экзотического цветка, которым был насквозь пропитан чай, ты совершенно забыла о нотах и фортепиано, одиноко стоящим за спиной. — Вы знаете, что в Индии есть легенда, рассказывающая о появлении жасмина? Однажды одна принцесса безумно влюбилась в бога Солнца. Но ее любовь не нашла отклика в его душе, и бог Сурья отверг ее. Принцесса не перенесла отказа и с горя покончила с собой. Сурья был искренне огорчен этим, поэтому он собрал ее пепел и превратил его в красивое дерево жасмина. Цветы распускаются только ночью, чтобы душа принцессы не смогла встретиться с богом Солнца. — Какая грустная история… Ты огорченно опустила голову, вглядываясь в свое отражение в чашке с недопитым и уже остывшим чаем. — Я вас расстроил? — испугался Агни, уже жалея, что поддался на уговоры. — Вовсе нет. Просто… почему у такой красивой легенды такой печальный конец? *** С того вечера прошло несколько дней. Каждый вечер ты засиживалась допоздна, усердно работая над своими навыками игры. В очередной раз с сожалением отказывая юному графу Сиэлю сыграть в шахматы, ты чувствовала вину, но Фантомхайв только отмахивался и с невероятно довольным видом хвалил твое упорство. Но каждый вечер, в одно и то же время, в музыкальный зал заглядывал слуга индийского принца. Тогда ты с замиранием сердца ждала, что же он расскажет тебе на этот раз. Мужчина всегда делал тебе ароматный чай из восточных трав и приносил сладости. Ты всерьез начала опасаться за свою фигуру… И вот настал момент, которого ты так ждала и одновременно боялась. Сама королева Виктория пригласила тебя на светский прием во дворец. Там ты должна была сыграть на фортепиано. Вечер, к которому тебя так усердно и навязчиво готовила бабушка. Стоя перед высоким зеркалом с витиеватыми узорами по краям, ты вглядывалась в отражение. Обеспокоенный взор, напряженные плечи, натянутые как струна нервы, аккуратная высокая прическа и сияющее платье с душащим корсетом. Ты готова. Но только не морально. Ты ощущала себя настолько выжатой, что не было желания что-либо делать. — Ты прекрасна, — сделав комплимент, Сиэль изящно поклонился тебе и подал узкую ладонь. — Позвольте сопроводить вас, миледи. Сам Цепной Пес Ее Величества сопровождает тебя на бал во дворец. Любая другая бы уже лишилась чувств от восторга. Ты была счастлива оказанной честью, но уж лучше бы ты провела этот вечер в компании полюбившегося индийца с чарующими серыми как плавленое серебро глазами с ворохом интересных историй в запасе. ***Ludovico Einaudi — Fly
Привычно касаешься черно-белых клавиш обсидианово сияющего инструмента и под высокими сводами звучат первые аккорды. Мелодия легкая, ненавязчивая. Под нее так удобно мечтать и предаваться мыслям. Пить горячий шоколад у камина зимним вечером. Или нежиться в объятиях любимого человека под размеренный или ускоренный стук сердца… Прикрыв глаза и забыв о том, где находишься, ты без труда находила нужные клавиши, полностью сдавшись музыке. Мелодия лилась, не переставая, и даже восторженные шепотки не сумели сбить с ритма. И вот, сейчас ты должна начать одну из самых сложных мелодий, написанной в той толстенной потрепанной тетрадке, которую ты получила от Аделаиды. Но на лице женщины проступает легкое недоумение. Секундный порыв мгновенно сменяется на обычное равнодушное выражение. Только недовольно поджатые губы говорят о ее крайнем раздражении. Она в ярости. На твоих губах скользнула озорная ухмылка дворового мальчишки, что задумал совершить очередную детскую шалость. Она хотела, чтобы ты сыграла сложную мелодию? Ты играешь. Только вот не ту, что она хотела. Все эти вечера ты сидела не просто так. Вырисовывая сложные композиции из танцующих нот в тусклом освещении единственной свечи и будто наяву чувствуя чарующий аромат жасмина, ты работала над собственным сочинением. И настало время явить его миру. *** Когда бабушка яростно отчитывала тебя за «безобразную выходку», ты слушала ее с опущенной головой. Но лишь для того, чтобы скрыть широченную улыбку. Даже сейчас, вспоминая этот случай, что произошел несколько часов назад, ты улыбалась. Несмотря на недовольство старой леди, Виктория и знать по достоинству оценили твой талант. — Не могу поверить, что вы так поступили, — покачал головой Агни, неизменно ставя перед тобой чашку с ароматным чаем. Ты с готовностью ухватилась за нее руками. — Иногда хочется забыть обо всех условностях и просто сделать то, что хочется. — Что хочется… — повторил он и задумался. — Ай! — чашка вдруг выскользнула из твоих рук и ее содержимое выплеснулось прямо на колени. — Горячо! — Осторожнее, — мужчина схватил со стола салфетку и промокнул ею мокрое платье. Ты замерла в смущении. Прямо сейчас у твоих ног на коленях стоит шикарный мужчина и помогает тебе привести себя в надлежащий вид. Наверное, ты сходишь с ума. Иначе как объяснить тот внезапный внутренний порыв прикоснуться к его щеке? Или погладить по голове? Ощутить мягкость или жесткость его белоснежных волос? — Агни. Он поднял голову и замер. Твой взгляд невозможно было передать словами. Такой потерянный и отчаянный… Правильность или неправильность действий сплелись воедино в твоих глазах. Ты знала — после того, что ты скажешь, дороги назад не будет. — Скажи мне, Агни. Ты ведь… — на мгновение засомневалась, но снова взяла себя в руки. — Ты ведь знаешь о моих чувствах? Его сердце замерло. Индиец медленно опустил руки, все еще сжимая в них некогда белоснежную салфетку, теперь покрытую пятнами от чая. — Ты не станешь мне лгать, верно? Наверняка ты уже давно заметил… мое к тебе отношение. Если бы Агни был тем, прежним человеком, которого когда-то звали Аршад, он бы не стал долго раздумывать и уже давно соблазнил эту наивную душу. Выпил из нее все пьянящее вино. Похитил все мысли, занятые только им. Вынул сердце, принадлежащее жестокому, поддавшемуся грехам, брахману. Но не сейчас. — Я сожалею, леди Октавия, — шепчет он, отходя и низко кланяясь тебе в пол, касаясь его лбом. Так это отказ? Очевиднее некуда. — Не стоит просить прощения. Но, — ты больно прикусываешь губу, сдерживая дрожь в голосе. — Неужели у меня совсем нет шансов? — Дело не в вас, а во мне! — поспешил объясниться он. — Вы благородная леди, я не смогу… я не смею даже говорить с вами! Поймите, я обычный слуга, мне нечего вам дать, — мужчина покачал головой в искреннем сожалении. — Неужели дело только в этом? — Вы еще молоды и наивны, — улыбнулся Агни, поднимая глаза и смотря прямо на тебя. — Вы еще найдете себе достойного… Ты резво вскочила с места, сжимая кулаки. Так он считает твое признание лишь болтовней? Глупыми речами маленькой девочки, влюбившейся во взрослого мужчину?! Похоже, индиец сумел прочитать все это в глубине твоих разгневанных очей, потому что он тоже вскочил, испугавшись. — Я совсем не это имел в виду, миледи! — Да прекрати ты уже так меня называть! — выдохнула ты сквозь сжатые зубы и отвернулась, не желая показывать ему свое разочарование. Светловолосый мысленно обругал себя последними словами. Все неправильно! — Я понимаю ваши чувства и не считаю их глупыми, но поймите, я гораздо старше вас. Вы молоды, у вас еще все впереди! Уверен, вы найдете себе подходящего мужчину и будете счастливы… — Но я хочу тебя! Не нужны мне другие! — ты чувствовала себя отвратительно. Словно маленькая девочка, устроившая истерику в магазине игрушек. Вероятно, Агни такой тебя сейчас и видит. И куда пропала уверенная и утонченная леди? — Если тебя волнует лишь возраст или статус — плевать! Иногда ведь хочется просто забыть об условностях и… Ты запнулась. А ведь именно эту фразу ты произнесла минутами ранее. — Подожди. Ты медленно повернулась к нему, хмуря аккуратные брови. — Почему ты начал говорить об этом? Стоило ведь просто сказать, что ты меня не любишь и мне было бы не на что надеяться… Он молча отвел серебряные глаза. Он больше ничего не скажет. Он не имеет права даже думать о тебе в таком ключе. Не имеет. «Я поступаю правильно», — крутилось у него в голове, в то время как сердце вопило от отчаяния. Ты пробежала мимо него к выходу. И зачем только ты подняла эту тему? Его ладонь ложится сверху на твою, не давая повернуть позолоченную ручку двери. Жар его кожи опаляет. — Я знаю, что поступил правильно, дав вам уйти, так почему? Почему же мое сердце так болит? — потерянно шепчет Агни тебе в затылок. По его щекам текут кровавые слезы. Никогда еще выбор не был таким трудным. Сдерживая собственные слезы, ты вытерла красные дорожки рукавом и потянулась к его губам. Он ответил. Ты с наслаждением прикасалась к нему снова и снова. Казалось, уже и не может ничто в мире сравниться с этими прекрасными ощущениями. Заключив твое лицо в свои руки и не дав вздохнуть, снова целует. А ты и не против.Чтобы быть ближе — ощутить его тепло всей душой — поднимаешься на мысочки и шепчешь: — Никто мне больше не нужен, Агни… *** *Спустя 2 месяца* Когда карета подъехала к особняку графа Фантомхайва, ты воспряла духом. Наконец ты увидишься с возлюбленным! Сиэль, ворчливо заметив, что хоть ты и часто бываешь у него в гостях, но совсем перестала играть с ним в шахматы, махнул тебе рукой в сторону сада. Агни уже ждал тебя там. Неугомонного принца Сомы не было рядом, что удивительно. Обычно он появлялся в самый неожиданный момент, портя всю атмосферу и получая за это от Сиэля. Упав в уютные объятия индийца, казавшиеся самым безопасным местом на земле, ты довольно замурчала. Да кого теперь волнуют мирские заботы, бабушкино недовольство и накопившаяся усталость? — Мисс Октавия… Даже спустя столько времени он продолжает так тебя называть! Возмущению не было предела. Сколько бы ты не просила его хоть раз назвать тебя просто по имени, он упорно отказывается! — Назови меня по имени! — надув щечки, требуешь ты. — Не могу. — Назови! — … — Агни! — даже плаксивый голос не помогает. Обидевшись, отворачиваешься. — Мисс Октавия? — … Ты продолжаешь его игнорировать, отказываясь реагировать на это его «мисс». Через пару минут ты услышала за спиной тяжелый вздох и над ухом прозвучало: — Октавия. По лицу неконтролируемо расползлась широченная улыбка. Видя твое ликование, Агни легонько улыбается в ответ, понимая, что давно проиграл. Но это его совершенно не расстраивает.