"Дорога в мой дом, И для любви это не место". БИ-2.
— Как думаешь, я ему нравлюсь? Вот, что я должна ответить на этот вопрос? «Нет, Лиз, ему нравится миссис Лойд, он даже потрахивает её после уроков, прямо на парте». Потому что так и есть. Я знаю, я плохая подруга, но меня бесит, что Лиз не видит очевидного. Конечно, я промолчу, слабо улыбнусь и утешительно поглажу её по плечу. Правда ведь ей не нужна. — Не переживай так, он же капитан школьной команды по футболу. Такие туго соображают. Кажется, поверила. Лиз вздыхает, поправляет волосы и замолкает. Но ненадолго. — Я все равно волнуюсь. Мы уже столько раз были близко, а метка так и не появилась. — Может, это повод перестать убиваться по нему? — Получилось немного раздраженно. Последние дни в Берлине прошли не совсем гладко. А если честно — просто отвратительно. Наш класс собрался на культурные каникулы в столицу Германии, чтобы отметить предстоящий выпускной. В результате всю неделю шли дожди — никуда не выехать. Путешествовали на экскурсионном автобусе под гнусавый голос гида. Тоска смертная. Плюс ко всему, каждая девчонка считала своим долгом похвастаться свежей меткой соулмейта. Они появляются, когда тебе исполняется восемнадцать, и при условии, что твой соулмейт находится в непосредственной близости. Лиз уже два месяца как совершеннолетняя, но метка не спешила украшать её изящное запястье. Как и мое. — Как ты с этим справляешься? — Аллен смотрит на меня с печалью и долей восхищения. На ресницах у неё блестят слезы. Плохо дело. — С чем справляюсь? — С одиночеством. Ты уже почти год не можешь найти своего соулмейта. — Лиз, я никого не ищу, ясно? Я не верю в это дерьмо о предназначении. Как и в то, что без своего «суженого» я проживу в тоске и одиночестве. Я живу для себя, я изначально целая, без всяких половинок. Аллен удивленно раскрывает рот, пару раз моргает, и слезы катятся по её щекам. Она такая наивная. Девочка, выросшая в золотой клетке. Мне жаль её, но как же я устала от всего этого. — Ясно. Мне бы твой характер. — Она отворачивается и больше не произносит ни слова. Где-то в груди у меня просыпается совесть. Легко говорить о других, когда смотришь на ситуацию со своей колокольни. Я ведь всегда была предоставлена самой себе. Мама - строгая женщина, утонченная чопорная англичанка. Деловые леди вроде неё не слишком волнуются о своем потомстве. Карьера - вот, что её заботило. И, может быть, туфли. Папа постоянно пропадал на работе, а тетя Штраус, няня, которую он нанял для меня, была не добрее Адольфа Гитлера. Частенько она пыталась заигрывать с отцом, но я-то точно знала, что мама его единственная страсть. И остается ей до сих пор. Папа тоже не занимался моим воспитанием. Он никогда не суетился вокруг меня с золотым блюдечком. Просто смотрел, как на полную идиотку, и я незамедлительно замолкала. Мама же в таких ситуациях картинно отворачивалась, и сама её поза будто кричала: "Это не моя дочь". Папа начал меня узнавать, когда мне исполнилось одиннадцать. Однажды он даже взял меня с собой на работу. К сожалению, я совершенно не помню тот день, что странно. Все изменилось, когда мама умерла. Отец по-прежнему пропадал и часто не ночевал дома, но он стал добрее ко мне. Воспоминания о наших совместных завтраках и первых походах в кино до сих пор согревают мне душу. Мою ностальгию прерывают звуки возни на заднем сиденье.В щель между спинкой моего кресла и окном автобуса протиснулась вдвое сложенная бумажка. Я знала, что сзади сидит Питер. И догадывалась, что он там написал. «Зачем ты так грубо с Лиз?». Достаю из сумки ручку и размашистым почерком царапаю ответ. «Потому что я сучка, ты это знаешь. Пригласи её уже, пока тот говнюк не воспользовался положением». Ставлю жирную точку в конце, возвращаю листок и с головой погружаюсь в чарующий мир музыки Bastille. Автобус временами подскакивает, и я ударяюсь лбом о стекло. Впервые за неделю выглянуло солнце. Как вовремя. Как раз, когда мы возвращаемся домой. Спустя полчаса мы подъезжаем к аэропорту. Образовалась очередь за чемоданами. Я стояла поодаль, не желая участвовать в толкучке. Но тут из толпы показалась вихрастая макушка Питера. Он нес свою спортивную сумку и катил мой чемодан. Я благодарно улыбнулась. — Лучше бы ты Лиз помог, умник. — Толкаю его в плечо и в который раз удивляюсь, как быстро Питер возмужал за лето. Мальчишки всегда вымахивают неожиданно и моментально. — И никаких: «Спасибо, Питер, что бы я без тебя делала, ты самый лучший друг»? Ясно, я запомню. — Он говорил в шутливом тоне, но я знала, что задела его. Поэтому ничего другого не придумала, кроме как заключить друга в объятия. Питер всегда пах непередаваемым уютом: свежими булочками от его тети Мэй, стиральным порошком, и иногда дождем. На меня вдруг нахлынула грусть, когда я поняла, что сейчас выпускной класс и с Питером, скорее всего, я буду редко встречаться. Я прижалась к нему сильнее. — Эй, задушишь так, ты чего? — Пообещай, что мы будем видеться даже после окончания всего этого дерьма. — Обещаю, если только ты перестанешь выражаться. Мы обмениваемся лукавыми взглядами и следуем за всей группой в зону регистрации. Вся эта пытка продолжалась слишком долго. От ожидания у меня затекли ноги. Прошел где-то час, а моя очередь даже и близко не подошла. Я ткнула в бок сидящего рядом Питера. Он увлеченно болтал с Недом. — Если это безобразие хоть немного рассосется, набери меня. — Решила погулять? На третьем этаже есть «Старбакс». — В подтверждение своих слов Нед показал большой прозрачный стакан с кофе и мороженым. — Отлично. Но сначала немного освежусь. Я встала и на негнущихся ногах пошла в уборную. На удивление, там почти никого не оказалось. Я встала напротив зеркала и чертыхнулась. С утра мы опаздывали на автобус, поэтому пришлось отложить косметические процедуры. Холодная вода смывает все дурные впечатления, что оставил после себя этот город. Я уже представляю, как вернусь домой, завернусь в плед на диване в гостиной, и буду трескать папины блинчики с беконом. Улыбка на короткое мгновение украшает мое лицо. Я редко улыбаюсь, хоть и знаю, что мне это идет. В основном только так, наедине с собой. Не успела я начать радоваться жизни, как раздался оглушительный вопль сирены, а после торопливый немецкий говор. — Что за дела? Я вышла и увидела, как быстро все люди покидают здание аэропорта. Как по сигналу, в кармане у меня зазвонил телефон. — Питер? — Лори, это эвакуация, скорее уходи. Нед тебя ждет у выхода, у него твой чемодан.— Голос Паркера то и дело пропадал, будто он очень быстро бежал. — Погоди, а ты где? — Я уже на улице, возникли срочные дела. — Срочные дела? Здесь? — Беги к Неду, позже встретимся. Голос замолк. Несколько секунд я стояла на месте, наблюдая, как люди бегут, словно во время потопа. Что могло случиться? Я отмерла, когда сирена завопила снова. Инстинкт самосохранения погнал меня к спасению. Как мне казалось. Я бежала, не разбирая дороги, толкаясь и извиняясь. Народ возмущенно ворчал, дети плакали, сирена вгрызалась в череп, — все смешалось в единую невыносимую какофонию шумов. Я остановилась, когда поняла, что поганые указатели завели меня совсем в другую степь, далекую от выхода. — Черт тебя в зад дери! Слышал бы меня Питер, дал бы по губам. Но его здесь нет. И, похоже, что никого нет. Я очутилась в длинном пустом коридоре, а по левую сторону открывалась панорама посадочной площадки. Я уже набирала номер Неда, но вдруг уловила боковым зрением какое-то движение. — Я попала… — Что? Лори, ты где? — Раздался взволнованный голос Неда на конце линии. — Тут, это, «Мстители» дерутся… — Лори, давай на выход, это опасно! А кто конкретно дерется? — Тут Железный Человек, Черная вдова, какой-то парень в красно-синем трико, и… — Лори? Что такое? — Какой-то мужик с железной рукой несется прямо сюда! Я второй раз за день застыла, как вкопанная. А потом отпрыгнула как можно дальше, укрываясь за лестницей. В тот же миг огромное окно разбилось. Сверху посыпались осколки. Противная мелкая крошка вонзалась в руки, ноги и затылок. До моего слуха доносились звуки ожесточенной борьбы. Сирена по-прежнему голосила, призывая спасать свою задницу как можно быстрее. Но меня сковал страх. Я вспомнила, как два года назад, во время такой же битвы с участием «Мстителей», на наш дом обрушилось огромное инопланетное нечто. Высотка рухнула, как карточный домик, и погребла под собой нашу уютную квартиру, нашего пса Чарли, и все мое прошлое. Восстановление после шока, посттравматический стресс, депрессия. Родители ничем не могли мне помочь, потому что пребывали в том же состоянии. Спустя год мамы не станет. А папа замкнется в себе еще больше. Воспоминания того времени перемешались с происходящим сейчас. Совершенно не вовремя во мне проснулось нездоровое любопытство, и я выглянула из своего укрытия. Все те же мужик с железной рукой и неизвестный мне персонаж в костюме Багиры яростно сражались. Где-то поодаль маячил мистер «красно-синее трико» и сам Капитан Америка. — Пошло оно все… Один шаг. Я сделала один шаг, и прямо перед моим носом пролетел… щит. — Какого хрена? — Мой голос потонул в общем шуме, но меня заметил «красно-синее трико». — Что ты здесь делаешь? — Крикнул он, а глаза на его маске раскрылись, будто от удивления. На секунду мне показалось, что его голос мне знаком. Я не ответила ему. Потому что мою левую руку словно сдавило колючей проволокой. Крик встал где-то поперек горла, и я просто осела на колени. — Что за чертовщина? — Я не слышала себя. В висках стучало, все вокруг словно смазалось, слилось. Единственное, что я ощущала как никогда четко — адская боль в запястье. А потом что-то липкое обернулось вокруг меня и потянуло за собой. Позже я обнаружила себя лежащей на кушетке в машине скорой помощи. В ушах по-прежнему пищало, но вокруг было относительно тихо. Кто-то держал меня за руку и что-то говорил. С трудом я открыла глаза и увидела взволнованного Неда. — Лори, как ты? — Как слизняк… — Улыбнулась я, вспомнив «Гарри Поттера». Нед облегченно выдохнул. — Раз шутишь, значит, все в порядке. — Ага. А выгляжу я как? — Как слизняк. Мы засмеялись. Я, держа Неда за руку, села и тут же пожалела о своем решении. Картинка перед глазами плясала и кружилась. Какая же я слабачка. Всего какой-то шум, пара осколков, и уже не могу нормально соображать. Тут я вспомнила о той боли, что вырубила меня, и посмотрела на руку. Она была перевязана, а сквозь бинт пробивались маленькие капельки крови. — Что со мной случилось? Нед замялся. Взгляд его бегал из стороны в сторону, старательно игнорируя меня. — Нед? — Ну, ты не переживай только, ладно? Это даже круто. — Нед Лидс, мать твою, что с моей рукой? — Кажись, твой соулмейт один из мстителей. Воцарилось молчание. Не хватало только свиста сверчка на заднем фоне. Я смотрела на Неда со своим фирменным выражением лица «Ты что, блин, издеваешься?», а Нед восторженно улыбался, что мне совсем не нравилось. — Что ты только что сказал? — Я ударила его в мягкий живот, отчего парень скрючился и закашлял. — Я-то тут при чем? Чего ты взъелась на меня? — А чего ты тут городишь? Причем тут соулмейт? О соулмейтах узнают одним чудесным утром, за чашечкой кофе и свежей газетой. Не теряя сознание от боли, при этом. — Но ведь случаи разные бывают! Не кипятись ты. Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза, восстанавливая в памяти недавние события. И как бы я не бесилась, я не могла отрицать очевидное. Там не было никого, кроме меня и кучки брутальных мужиков в супер-костюмах. Я так надеялась, что проживу жизнь в гордом одиночестве, где-нибудь у черта на куличиках, в компании десяти собак и океана. Без всей этой ереси о предназначении. — Твою мать… — Только и могла выдавить я. Нед все еще потирал живот. Мне снова стало стыдно. — Прости, Нед… все так неожиданно. Каникулы провалились, Лиз на меня обиделась, все вокруг носятся с этим предназначением, а теперь и это… Лидс не умеет обижаться. Он обнял меня, согревая и закрывая от всего мира. — Все окей, Лори-Дори. Главное, что ты цела. Спустя где-то полчаса, когда доктора убедились в моей вменяемости, мы с Недом сидели на остановке. Весь наш класс отправился в городской парк, чтобы скоротать время и решить, куда податься теперь. Когда я спросила про Питера, Лидс снова замялся, но ответил, что наш друг уже присоединился к группе и ждет нас. Я не поверила. Потом сама выясню, куда Паркер так отчаянно спешил во время эвакуации. А пока я разглядывала свое перебинтованное запястье. Повязку снять я так и не решилась.***
— Последний год в школе страшнее ядерной войны. Ты на пороге взрослой жизни, от тебя требуют серьезных решений, сверстники делают все, чтобы морально уничтожить тебя. Для меня апофеозом стал день, когда наш класс застал эпичную битву «Мстителей» в аэропорту… Лори Филипс стояла на сцене, за стойкой, и читала заранее подготовленную речь с тетрадного листа. Почему на вручении аттестатов слово предоставили именно ей? Никто не знал. Поздно вечером взволнованная директриса дала ясно понять — никак не отвертеться от этой участи. И сейчас Филипс, переминаясь с ноги на ногу, в черной мантии и шапочке выпускника, пыталась справиться с волнением. Когда она упомянула всем полюбившихся героев, сидящие в зале заметно оживились. В первых рядах Лори увидела улыбающуюся Лиз. Она одобрительно показала подруге два больших пальца. Филипс вцепилась в одноклассницу взглядом, чтобы хоть немного унять дрожь в коленках. — Так вот, я поняла, что они ничем не отличаются от нас. Лиз — наш Капитан Америка, который всегда следит за порядком и готов на все ради своей команды, Питер — Железный человек, такой же умный и изобретательный… — Эй, я хотел быть Железным человеком! — Это был Флэш, недовольно ворчащий на заднем ряду. Все засмеялись, и Лори мысленно дала себе пять за то, что смогла разрядить обстановку. — Нет, Флэш, увы, это не так. — Впервые за годы знакомства с Томпсоном она искренне ему улыбнулась. — А кем ты считаешь себя? — Откуда-то сбоку донесся голос Неда. Лори взглянула в сторону лучших друзей. Питер буквально сиял. Наверно, ему польстила честь быть Железным человеком в её глазах. — Я? Даже не знаю. Наверное, Халк. Зал засмеялся. Лори, поправив челку, снова обратилась к измятому тетрадному листку. Она уже отыскала нужные строки, как заметила свежий бинт на запястье, выглядывающий из-под рукава мантии. Воспоминания недельной давности пронеслись перед глазами. Каждый вечер девушка ложилась в постель и перед сном восстанавливала картинку того дня. Она безуспешно пыталась понять, кого из «мужчин в трико» судьба ей подсунула. Будь это кто-то из простых смертных, Лори и глазом бы не моргнула. Но боль, с которой её «половинка» ворвалась в её жизнь — не есть норма. Из раздумий девушку вывели перешептывания гостей и одноклассников. Миссис Лойд с укором смотрела на свою бывшую ученицу. Еще перед началом церемонии она подошла к Лори и настоятельно порекомендовала "официально-деловой стиль выступления". Лори снова посмотрела в листок. Недолго подумав, она скомкала его в руке, и уверенно взглянула на свою аудиторию. — Да, мы ничем не отличаемся от героев. Каждый из нас — герой. У каждого своя война. Сейчас мы выйдем за стены этой школы, опекавшей нас долгие годы, и отправимся сражаться. С трудностями жизни, с уроками судьбы. Моя мама как-то сказала, что задача каждого человека — не падать духом и ни в коем случае не сдаваться. Даже если все вокруг говорят вам, что ничего не выйдет. Герои это не только «Мстители», это и обыкновенные люди, такие, как мы с вами. Кто-то станет врачом и будет спасать жизни. Кто-то полицейским, стерегущим покой граждан. Не бойтесь трудностей и дерзайте! Девушка вышла из-за трибуны под аплодисменты и улюлюканье выпускников, родителей и учителей. Лиз, Нед и Питер подбежали к подруге. — Я в тебе не сомневался, Лори-Дори. Правда, с Халком ты преувеличила. — Ты просто его еще не видел. Однажды она чуть меня не убила за то, что я, уходя, не закрыл дверь в её комнату. — Паркер, это комната, а не лифт. Так что, будь добр. — Речь грандиозная, я тобой горжусь. — Лиз поцеловала Лори в щеку, оставляя липкий прозрачный след от помады. — Так что, какие планы? — Может, по сэндвичу? — Питер явно не хотел уходить далеко и надолго. Он так и не объяснил, куда его неожиданно «вызвали» в день эвакуации. А в последнее время вообще стал сбегать почти каждый день. Лори это не нравилось. Сегодня она не была намерена отпускать Паркера. — Нет уж. Нужно отметить, как следует. — Вот именно. Вечеринка у меня сегодня вечером. Быть обязательно. И захватите плавки, обновим бассейн. — Лиз мечтательно заморгала и прижала руки к груди. Уж Лори знала, что этот восторг вызван отнюдь не новым бассейном. Просто её объект ночных фантазий принял приглашение на вечеринку. Филипс это совсем не нравилось. Она планировала от души напиться и забыть о происшествии в Берлине хотя бы на один вечер. А вместо этого, ей придется следить за тем, чтобы Аллен держала себя в трусах. Филипс украдкой глянула на Питера. Ему все это не нравилось не меньше, чем ей. Он сох по Лиз два года, а потом она вдруг влилась в их маленькую компанию, и все стало еще сложнее. Лори искренне жаль, что Лиз не может сломать этот дурацкий стереотип насчет соулмейтов и полюбить Питера. Он заслуживает этого, как никто другой. — Все, не обсуждается. Паркер, я позвоню Мэй и предупрежу, чтобы она лично сопроводила тебя. А то опять сбежишь. Друзья вышли на улицу, где вместе с остальными сделали несколько общих фото, и сбежали с места празднования. Нед и Питер шли впереди. Лиз хотела было их догнать, но Лори перехватила её. — Лиз, есть минутка? — Да, разумеется. Аллен заботливо взяла подругу под руку и сбавила шаг. Лори собиралась с духом, чтобы начать щепетильный разговор. — В общем, я кое-что скрыла от тебя. Помнишь, я рассказывала про «Мстителей»? — Конечно. И я рада, что ты не пострадала. — Дело в том, что тогда произошло кое-что странное… Лиз остановилась и встала напротив подруги, взволнованно глядя той прямо в глаза. — Лори? Филипс не знала, как, наконец, открыть кому-нибудь свою тайну. Она осмотрелась по сторонам и засучила рукав мантии. Лиз аккуратно взяла руку девушки, прикасаясь к бинту, пропитавшемуся кровью в нескольких местах. — Это… — Да. Повисло неловкое молчание. Лори терпеливо ждала реакции подруги, а Лиз не могла подобрать нужных слов. Но спустя пару минут, её было не остановить. — Что там? Почему она кровоточит? Ты знаешь, кто это? Почему ты не сказала сразу? — Тихо ты! Я знаю ровным счетом ничего. Я пыталась понять. Гуглила всю неделю про этих соулмейтов, но находила только сопливые истории о «любви навека» в духе Стефани Майер*. — Но ведь так и есть! Так значит, твой соулмейт — мститель? Лори, это же так круто! — Лиз начала подпрыгивать и взвизгивать, чем привлекла внимание окружающих. — Так, Лиз, остановись, хватит! Это совсем не круто! Мне больно, понимаешь? Кровь не останавливается, что бы я ни делала. До Аллен, наконец, дошло, что ситуация не веселая. Она взглянула на подругу снова и только сейчас заметила тщательно замазанные тональным кремом синяки под её глазами. Она плохо спала. Она в отчаянии. — Боже, прости меня… — Просто расскажи все, что ты знаешь об этом дерьме. — Ну… метка представляет собой некий опознавательный знак, связанный с твоим соулмейтом. Это может быть его первое слово, которое он произнес. Его прозвище, его жизненное кредо, да что угодно. А что у тебя написано? — Это просто слова, никак не связанные друг с другом по смыслу. В списке продуктов и то больше логики. От осознания комичности ситуации стало паршиво. Не поднимая взгляда, Лори прошла мимо подруги и села под дубом, растущим на территории школы. Поправляя короткую юбку, она заметила, что ветви у него высоко от земли, и достаточно крепкие. Идеальные, чтобы повеситься. — Лори, не отчаивайся, пожалуйста, на тебя больно смотреть. — Лиз пристроилась рядом. — Что это за слова? — Они на другом языке, на русском. Точно не помню. «Желание», «ржавый», «семнадцать»… и еще несколько. Между аккуратно подведенных бровей Лиз пролегла морщинка. Стало понятно, что не стоило посвящать её в эту проблему. Она не сможет помочь. Попытается, но не сможет. — Забудь, Лиз. Я справлюсь с этим. — У тебя есть предположения, кто бы это мог быть? — Ни малейшего понятия. Но, чую, если эта хреновина не перестанет кровоточить, придется браться за расследование. Будешь моим Ватсоном? — С превеликим удовольствием.***
Питера и Неда забирала Мэй. Паркер махнул рукой, призывая поехать с ними, на что я повторила его жест, отказываясь от предложения. Домой я шла пешком. Да, мой папа не пришел на церемонию вручения аттестата своей единственной дочери. Но я его не виню. Когда он дома, я окружена вниманием и заботой. Ему я не говорила о метке. Хотя и осознавала, что рано или поздно придется это сделать. — Я дома! На вешалке висит отцовская куртка. От неё пахнет его любимыми сигаретами и почему-то сыростью. Он часто приносит с собой этот странный запах, будто из подполья. — Пап, сделаешь блинчики? Понимаю, сейчас вечер, но на вечеринке у Лиз опять будет только пицца… Я не договорила и остановилась на входе в гостиную. На полу разбросаны бумаги, папки, какие-то документы. Папа сидит среди всего этого хаоса, весь всклокоченный и нервный. Рукава его рубашки закатаны, а сам он забрасывает бумаги в наш камин, будто шахтер подкидывает уголь в печь. Никогда не видела его таким. Последние два года точно. Обычно он был спокойнее танка, лишь изредка улыбаясь, и то только мне. Сейчас передо мной сидел абсолютно другой человек. Взгляд его суетливо бегал по строчкам, а губы что-то беззвучно шептали. Я не решалась что-то спросить, но вечно это продолжаться не могло. — Пап, что происходит? Нас раскрыли? — Попытка отшутиться не удалась. Папа, наконец, посмотрел на меня и вскочил на ноги. — Лори, мы уезжаем. — Его руки сомкнулись на моих плечах. Страх медленно подкрадывался ко мне. — В смысле? Пап, ты чего? Он хотел ответить, но потом будто что-то вспомнил и выбежал из гостиной. Я, пользуясь возможностью, присела на корточки и взяла несколько разбросанных листов. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что все документы написаны на осточертевшем мне русском языке. — Не трогай! — Папа навис надо мной, вырвал из рук листы и кинул их в огонь. Все происходило слишком быстро, я не успевала за событием. — Пап, хватит уже! Говори! Удивительно, но он меня послушался и сел рядом. Глаза его все еще бешено горели. Я узнала их выражение. Страх и злость в одном флаконе. Как после смерти мамы. — Слушай, Лори. Слушай внимательно. Нам надо срочно убираться отсюда. Из города, из страны. Меня ищут. Точнее не меня, а то, что написано здесь. — Он показал мне тонкую папку с твердой красной обложкой. На ней была изображена пятиконечная звезда. — Я сейчас закончу заметать следы, а ты собирай вещи. Только необходимое, поняла? Не дождавшись моего ответа, он кинул папку в огонь. Я проследила за её полетом, окончательно теряясь в догадках. — Постой, пап… — я схватила его за руку, и с моего запястья сполз бинт. Рукав отцовской рубашки тут же украсили красные пятна. Это неожиданное зрелище остановило его. Он развернулся и притянул мою руку прямо к своему носу. Я незамедлительно ощутила старую боль и вскрикнула. — Пап, что ты творишь? Но он и не думал отпускать. Как завороженный, он изучал мою метку. А после взглянул на меня. Выражение истинного ужаса на его лице будет преследовать меня в кошмарах еще очень долго. — Лори… Лори! — Он снова вскочил и начал ходить по комнате, зарываясь пальцами в волосы. — Лори, черт, как же так! — Да объясни же ты, что со мной? — Я не выдержала и заплакала. Целая неделя сплошных недосыпов и нервических припадков, а теперь еще и это. Отец снова опустился на колени передо мной. Он обнял меня, вжимая в свою грудь. — Все, как я и сказал. Собирай вещи. Только необходимое. О деталях потом. И спрячь руку. Никому не показывай. Ты же никому не показывала? — Никому. — Молодец. А теперь иди. Торопись. Он отпустил меня. На ватных ногах я дошла до своей комнаты. Паническая атака застала меня прямо перед дверью. Я уперлась головой в стену и разрыдалась. Снова убегать, снова начинать все заново, все повторяется. Мне так нравилась эта жизнь. Как же Питер? С кем я буду готовить попкорн и смотреть старые ужастики? Кто поддержит меня в трудную минуту? А Нед и Лиз? — Сука! — Бью кулаком по стене. Боль возвращает к реальности. Открываю дверь и уже без всяких эмоций достаю походный рюкзак и собираю вещи. Как и два года назад. Самое поганое — я всеми фибрами души чувствую, что виновата во всем происходящем сама. Когда рюкзак забит всем, что может пригодиться, я снова вспоминаю о Лиз. Они будут ждать меня, а я так и не появлюсь. Более того, я даже не знаю, увижу ли их когда-нибудь снова. Телефон в заднем кармане настойчиво вибрирует. Вечеринка уже началась, и Нед активизировался во всех социальных сетях. Вот они вместе с Питером сидят на кушетках перед новым бассейном в доме Лиз. Вот сама Лиз в розовом купальнике посылает подписчикам воздушный поцелуй. Возвращаюсь к фотографии с Питером. Он наконец-то остался на вечеринке дольше, чем на две минуты, а меня нет. К черту. Выключить телефон, закинуть на самое дно рюкзака. Надо пересилить себя. Переодеваюсь в спортивные брюки и худи, влезаю в беговые кроссовки и надеваю рюкзак, аккуратно защелкивая застежки. Занятая тревожными мыслями, я не сразу заметила, как в доме стало подозрительно тихо. Страх снова наступает на пятки, разгоняя кровь. Именно страх побуждает меня покинуть дом через окно, спускаясь по дереву, любезно раскинувшему свои прочные ветви. На улице уже стемнело и заметно похолодало. Теперь надо вернуться и проверить, не остался ли папа в доме. Я искренне надеюсь, что он ждет меня в гараже. Подхожу к входной двери и чувствую, как сердце начинает стучать где-то в горле. Она открыта нараспашку. Папа никогда не оставляет двери открытыми. Он скорее руку себе откусит, чем не закроет дом на все семь замков. Мысль о том, что единственному родному человеку может угрожать опасность, царапала и разъедала нутро. Медленно, крошечными шажками я приближаюсь и боюсь увидеть что-то страшное.В коридоре на полу были свежие незнакомые следы. Они тянулись до самой гостиной, где я застала папу, лежащим на полу в темной кровавой луже. — Папа! — Голос хриплый, словно не мой. Я не могла ничего сделать, кроме как рухнуть на колени рядом с бездыханным телом. Пытаюсь нащупать пульс, прикладываю ухо к его груди. Тишина. Он несколько минут назад обнимал меня. Еще вчера он стриг газон, курил на веранде, был живее всех живых. А я была так рада, что он, наконец, приходит в себя после смерти мамы. А сейчас мне будто кто-то залез под ребра и вырвал сердце. — Долго же ты. Из комнаты папы, медленно и вальяжно, выходит наследивший незнакомец. Невысокий, в черном пальто. Он крадется ко мне, впиваясь своими крысиными глазками в мое перекошенное от боли лицо. Я подскакиваю и отхожу на два шага назад, готовая в любой момент броситься на убийцу, что так тихо и спокойно лишил меня отца. — Тебе это с рук не сойдет, тварь. — Давай без пафоса. Его голос пробирал до дрожи. Холодный, отрешенный, невероятно спокойный. — Мне нужно то, что было у твоего отца. — Я не знаю никаких его секретов, он не посвящал меня в свои дела. — Я говорила правду. Разумеется, я понимала, что у отца довольно опасная работа. Но никогда не могла подумать, что стану участницей сцены какого-то триллера. Незнакомец примирительно поднял руки и начал приближаться. Внутри меня натянулась струна. А потом лопнула, когда этот подонок просто перешагнул через моего мертвого отца. — Разберемся без шума. — Убийца сел в кресло, выкладывая на кофейный столик пистолет из кармана пальто. — К сожалению, генерал Карпов отказался предоставлять нужную мне информацию. — Кто? — Во рту совсем пересохло и вместо голоса с моих губ срывается еле слышный шепот. Заметив непонимание в моих глазах, убийца махнул рукой в сторону папы. — Чего? — Тебе необязательно вникать во все это. Мне лишь нужен один секретный рапорт. И кое-что еще… — Я ничего не знаю, хватит, пожалуйста. Он все сжег. Я видела. Незнакомец поднимается с места. Я машинально отползаю дальше, но упираюсь спиной в стену. Крысиные глаза оказывается прямо напротив. — В таком случае… — убийца приблизился вплотную, стискивая длинными пальцами мое лицо. Зубы царапают щеки изнутри, и я чувствую вкус крови. — Ты не будешь мне полезна. Его рука в кожаной перчатке перемещается на мою шею и сжимает её. Воздух перестает поступать, а перед глазами уже пляшут цветные блики. Я пинаюсь, тянусь руками к лицу своего ночного кошмара и пытаюсь оцарапать. Вдруг его хватка ослабевает, а взгляд находит мое запястье, которое я забыла перевязать. Рукав толстовки чуть задрался, открывая взору лишь первые три слова. Убийца победно оскалился и сдавил мне горло с новой силой. На секунду мне показалось, как хрустнули позвонки. — Это же… — он перехватил мою руку, и я взвыла от новой волны боли. Это конец. Вот так я и помру. Следом за отцом, которого, как выяснилось, я совсем не знала, и которого убили по моей вине. Только я приготовилась прощаться с жизнью, как прямо перед нами разбилось окно и в гостиную влетел никто иной, как мистер «красно-синее» трико. — Эй, отпусти её! — Слишком знакомый голос, срывающийся от волнения. Тем не менее, это эффектное появление отвлекает убийцу, и я успеваю вырваться. — Беги! — Крикнул герой и пригвоздил подонка к стене чем-то липким. Я вспомнила, как эта же непонятная субстанция окутала меня в аэропорту. Кое-как поднявшись на ноги, я по стенке иду к выходу. Каждый вдох и каждый шаг даются с трудом. Я хотела поблагодарить своего спасителя, но ноги уже несли меня прочь из дома, в который я больше никогда не вернусь. Спустя считанные минуты мой собственный организм восстает против меня. Я падаю на чей-то газон, а со стороны нашего дома доносятся выстрелы. Хочу встать, но сознание вместе со всеми силами меня покидает. Последнее, что я запомнила — спешащее мне на помощь красно-синее пятно.***
— Папа, мне страшно. — Не бойся, милая, больно будет совсем чуть-чуть. — Зачем это? — У папы много секретов. Однажды плохие люди захотят их украсть. Но с тобой они будут под надежной защитой. Ты же хочешь помочь папе? — Хочу, но я боюсь. — Не волнуйся, я не оставлю тебя одну. У тебя будет защитник…***
Этот сон. Он не похож на другие. Это словно воспоминание, прячущееся где-то глубоко в подсознании. Я вижу себя, лежащей на кушетке. Руки и ноги зафиксированы тугими ремнями. Папа сжимает мою крошечную детскую ладошку, а в глазах его читается сожаление. Он не успевает договорить, его голос становится далеким и едва слышимым. Картинка расплывается, и я словно выныриваю из-под толщи воды. Первый вдох раздирает горло, вызывая приступ кашля. Я подскакиваю и хватаюсь за шею. Глаза открыть удается только со второй попытки. Вокруг тихо, как в гробу. В комнате помимо кровати, на которой я оказалась, был еще небольшой комод и маленький телевизор, стоящий сверху. От белизны стен щипало глаза. Не трудно догадаться, где я очнулась. И тут я вспомнила всю предысторию своего чудесного спасения. Папа с отсутствующим «рыбьим» взглядом, повсюду кровь, глаза убийцы и я, рыдающая и сломленная. Наверное, это плохо, но даже жуткие картины минувшей ночи, пробегающие перед глазами словно на фотопленке, не вызывают у меня никаких эмоций. Да, мне надо бы заплакать, в конце концов, я теперь сирота. Но не получается. Пока я сижу и пялюсь в одну точку, придумывая безрадостный сценарий для своей дальнейшей жизни, дверь в палату открывается. Вошедшая молоденькая медсестра, увидев меня в сознании, резко останавливается. На лице её непонятный мне восторг. — О, вы уже проснулись. — Её голос больно режет по воспаленному слуху. Я замечаю в её руках стакан воды и отчаянно тянусь к нему. Она, выйдя из ступора, подносит его мне. — Как ваше самочувствие? Жадно припадаю к стакану и осушаю его чуть ли не в один глоток. Медсестра тем временем терпеливо ждет моего ответа. Окидываю её беглым взглядом, подмечая толстый слой тонального крема на лице и криво нарисованные стрелки. Лиз бы её влажными салфетками закидала. — Лучше, я думаю. — Я не узнала собственный голос, который сейчас напоминал хрипение старого пьянчуги. — Не переживайте, голос скоро восстановится. Вас доставили поздно ночью, после нападения. Никаких серьезных повреждений мы не нашли, однако следующую неделю наносите мазь от гематом на область шеи. — Она достает из кармана халата тюбик и заботливо вкладывает мне в ладонь. Страшно подойти к зеркалу после такой рекомендации. — Мы нашли при вас документы, позвонили в полицию и сообщили о нападении. Если хотите, можете остаться здесь, пока с вами не свяжутся… — Нет, я в порядке, спасибо. Я сама зайду в участок чуть позже. — Хорошо, вам есть куда пойти? — Медсестра помогла мне встать, придерживая за талию. Я вежливо выкручиваюсь из этих «объятий» и иду к выходу. — Да, не переживайте. Где мои вещи? — На выходе, у стойки регистрации. — Её цепкий взгляд настойчиво не хотел меня отпускать, а я не понимала, в чем причина такого повышенного внимания к моей персоне. — Вы что-то хотели? Сестра вдруг краснеет и опускает взгляд на свои сцепленные в замок руки. Только сейчас я подметила, что она немногим старше меня. — Тот герой, который принес вас сюда, Человек-паук… вы с ним знакомы? Я едва себя сдерживаю, чтобы не закатить глаза. Ну, конечно, я и забыла, что меня уже второй раз спас великий мститель, и теперь все будут думать, что я его подруженька. — Нет, не знакома. До свидания. — Она хотела спросить что-то еще, но я уже проскользнула в коридор. В регистратуре пожилая работница нехотя выдала мне рюкзак. Я натянуто ей улыбнулась и поспешила покинуть больницу. Глоток свежего воздуха очищает разум. Осматриваюсь, пытаясь понять, в какой части города нахожусь. На меня обрушивается шквал косых взглядов, от которых я прячусь, натягивая капюшон. Рука с меткой снова начинает болеть. Свежий бинт медленно пропитывается кровью. — Тебе это с рук не сойдет, тварь. Кровь на полу. Она медленно подкрадывалась к моим коленям. — Я ничего не знаю, хватит, пожалуйста. Он все сжег. Я видела. Она сочится из его груди, пачкает белую рубашку. — Ты не будешь мне полезна. Пустой взгляд, застывший на лице ужас. Дома никого нет, дома никто не ждет, дома лишь смерть. Меня пробирает дрожь, и я уже чувствую, как в горле комом застывает крик. От паники меня спасает настойчивый автомобильный сигнал. Из серебристой иномарки выходит женщина, одетая по-простому. У неё красивые рыжие волосы, спадающие на плечи. Идет она уверенным, почти модельным шагом. Я представляю, как выгляжу на её фоне, и мне хочется провалиться сквозь землю. — Здравствуй, Лори. — Когда она оказалась напротив, я поперхнулась собственной слюной. Передо мной стояла Черная вдова. — Здравствуй…те. — От волнения у меня даже прорезается голос. — Что вы хотели? — Нам доложили о твоей ситуации. Прими мои соболезнования. — Спасибо… — Я Наташа Романофф. — Она протянула мне руку и улыбнулась. Мне вдруг захотелось кинуться на неё с объятиями и рассказать обо всем, что меня терзает. Но вместо этого я просто улыбаюсь в ответ. — Да, я знаю вас. Вы уже второй мститель, который спешит мне на помощь. — Отчего-то я была уверена, что Наташа здесь как раз ради этого. Более того, я надеялась на это. — Паучок здорово к тебе привязался, да? — Она снова улыбается. — В общем, дело такое. Твой отец с давних пор оставался для нас призраком. Сейчас мы пытаемся выяснить, какими были его планы, над чем он работал… — Я не знаю никаких его секретов, он не посвящал меня в свои дела. — Если вы хотите спросить, знаю ли я что-нибудь, я вас разочарую. На лице Наташи отразилось сожаление. Она положила руки мне на плечи и заглянула в глаза. — Никто не собирается тебя допрашивать. Мы знаем, что Карпов скрывал свою личность от всех, даже от семьи. — К сожалению, генерал Карпов отказался предоставлять нужную мне информацию. — Я хочу узнать о нем. — Всему свое время. Сейчас тебе надо прийти в себя и залечь на дно. Ты все еще в опасности. Потому я здесь. В душе я танцевала от счастья. Наташа удивительно быстро завоевала мое доверие. Я чувствовала, что с ней мне ничего не грозит. — Куда вы меня заберете? Женщина приобняла меня одной рукой за плечи и повела к автомобилю. Она словно оградила меня от всего мира. — Здесь много лишних ушей. Я расскажу тебе обо всем по дороге. — Хорошо. Я плюхнулась на пассажирское сиденье и пристегнулась. В машине приятно пахло ароматизатором «свежий бриз», а в салоне не было ни пылинки. Наташа села за руль и оглянулась по сторонам. — За нами следят? — Это всегда возможно. Отныне будь начеку, договорились? Она говорила со мной, как с младшей сестрой, и мне это нравилось. Я кивнула ей в ответ, и уже скоро больница осталась далеко позади. И вот, откинувшись на спинку кресла, я, наконец, расслабилась. Но неприятности поджидали впереди.