Ты можешь услышать, что происходит в тишине? Ты можешь увидеть, что творится во мраке? Ты в силах собрать все осколки воедино? Ты можешь почувствовать мое сердце? Bring me the horizon
Джеймсу шестнадцать, когда он становится мечтой всех девочек школы. Высокий, с узкой талией и в меру мускулистым телом, парень одним взглядом своих серебристых глаз мог уложить толпу красавиц к своим ногам. Летом Барнс работал вместе с отцом, помогал строить загородный домик. Натаскавшись тяжестей, парень сам не заметил, как возмужал и даже подрос на пару сантиметров. Внимание противоположного пола поначалу пугает, и Джимми, как его тогда все называли, осторожничает. Однако очень скоро он привыкает и начинает активно пользоваться своим новым статусом, не забывая брать с собой на свидания щуплого Стива, чтобы наглядно показывать, как нужно общаться с девушками. Джеймсу восемнадцать, когда у него появляется одна официальная пассия и еще одна тайная. Он мечется между двух огней, поглядывая на запястье, но заветные слова так и не появляются на белой коже. В конце концов, он прекращает поиски, но не оставляет надежду. Чуть позже обе девушки покинут его, и уйдут к своим объявившимся половинкам. Ему двадцать четыре, когда он становится сержантом Джеймсом Бьюкененом Барнсом из сто седьмого пехотного. По-прежнему чистое запястье теперь надежно спрятано под формой, он уже не вспоминает о нем. На войне тема соулмейтов не обсуждается вообще. Видно лишь, как перед сном каждый, кто уже обзавелся своим «предназначением», колет себе чудодейственный препарат от болей и слабости, созданный Эрскеном. Джеймс решает, что все к лучшему, ведь судьбе виднее. И спустя два года судьба забирает у него руку, память и его личность. Джеймсу девяносто семь. Он сидит в темной комнате с полной звукоизоляцией и камерами в каждом углу. У закрытой двери стоят два агента, готовые в любой момент усмирить буйного заключенного. Бионическая рука примагничена в подлокотнику специального кресла, а здоровая зафиксирована стальными тисками. Ноги также обездвижены. Джеймс сидит, опустив голову и закрыв глаза. Ему плохо. Внутренности словно кто-то сжал в огромный кулак и не отпускает, голова находится между молотом и наковальней, а в ушах стоит такой шум, что не слышно собственных мыслей. Через иглу, введенную в вену, поступает тот самый препарат Эрскена, улучшенный и более действенный. Состояние Барнса не ухудшается, но и не приходит в норму. И это его дико раздражает. Он помнит то лицо, которое судьба наконец-то соизволила ему показать. Он помнит темные глаза, светлые волосы, цепкие руки, и ему становится противно. Его половинка оказалась мелкой тощей девчонкой, из-за которой он теперь страдает. Солдат принимает твердое решение выбраться отсюда и прибить ее, чтобы освободить себя от тяжкого бремени. Сыворотка не даст ему умереть, а боль, наконец, утихнет.***
Наташа стоит на пороге дома, в котором еще месяц назад жила Лори. Новая семья, обитающая здесь, состояла из отобранных агентов Щ.И.Т.а. Работая под прикрытием, они отслеживали внешнюю активность. Сам дом уже проверяли несколько раз, но Романофф любит все делать по-своему. — Что ты хочешь найти? — Было забавно лицезреть Марию Хилл в пижаме и домашнем халате, но Наташа все же сдержала улыбку. — А где твой «муж»? Пошел забирать детей из школы? Брюнетка закатила глаза и причмокнула губами. Она не любила разыгрывать показушные спектакли, но сейчас всех сотрудников разбросало по разным баррикадам. Кто-то улаживает ситуацию в Заковии, кто-то в Лагосе, а кто-то, вроде Наташи и Клинта, занимается реабилитацией дочери злого военного. — Нет, сегодня «лига чемпионов», поэтому «муж» придет поздно и в нетрезвом состоянии. Так же в обычных семьях происходит? Романофф кивнула, одобряя легенду Хилл, и зашла в дом. — Что с материалами Карпова? — Женщина проходит по коридору и направляется в гостиную, где гостеприимно потрескивает древесина в камине. — Липа. Все те документы, которые он жег, не содержат ничего существенного. Вся эта информация уже есть у нас. — Мария опускается на диван, приглашая Наташу сесть рядом, но та продолжает изучать взглядом интерьер. — Зачем он тогда их жег? Для виду? — Похоже, что да. А что с девчонкой? Романофф достает из сумки тонкую папку с пометкой «досье» и вручает Хилл. — Это все, что на нее есть. Имя, фамилия, возраст, посещаемость кружков, да табель с оценками. Она и не жила еще совсем. Мария, поправив выпавшие из пучка волосы, пробежалась глазами по строчкам и вернула папку Наташе. Вдова, не глядя, забрала ее, и уставилась в стену, перекрытую панелью, имитирующей камень. Такие теперь устанавливают во всех домах, последний писк моды как-никак. Но что-то в этом сером куске гипсокартона настораживало Наташу. — Я знала ее отца. Он хранил много тайн. — Агентесса сняла с руки кожаную перчатку и провела пальцами по шероховатой поверхности. — Такие люди всегда начеку, у них обязательно должен быть способ защиты секретной информации. — Наташа опускается на корточки, ведя рукой вдоль стены, ощупывая каждый миллиметр. Мария скептично следила за ее действиями. В первый же день здесь все перерыли, вряд ли могли что-то упустить. — Сомневаюсь, что такие люди хранят скелеты дома, где под ударом вся семья. Романофф ухмыльнулась, когда ее указательный палец соскользнул с очередного выступа и надавил на потайную кнопку. Панель заскрипела и медленно отъехала в сторону под удивленным взглядом Хилл. Наташа поднялась на ноги и театрально отряхнула руки. — Только если секретную информацию не хранит один из членов семьи. Мария поравнялась с Романофф, разглядывая образовавшийся в стене небольшой провал, в глубине которого находился сейф. На металлической дверце не было никаких замков, только маленькое черное окошко, судя по всему, предназначенное для снятия отпечатка пальца. — Пора распускать оперативную группу. Плохо работают. — Хилл покачала головой и положила руки на пояс, совсем как сетующая домохозяйка, и в этот раз Наташа не сдержала смешок.***
— Нет! Отпусти меня! Нет! Чтобы усадить Лори в инвалидное кресло понадобилось два медбрата и один Соколиный глаз. Клинт уже пожалел, что рассказал ей о том, что предстоит сделать. От одного упоминания о Зимнем Солдате Филипс пробирала дрожь. Она забилась в истерике, выдергивая иглы капельниц, и колошматя руками по кровати. — Нет! Пожалуйста, Клинт, не делай этого. — Лори вцепилась руками в плечи Бартона, заглядывая ему прямо в глаза. От умоляющего заплаканного взгляда у лучника защемило под сердцем. Однако он все же усадил девушку, давая возможность медикам зафиксировать ее руки. — Лори, успокойся… — Нет, я не хочу успокаиваться! — Филипс резко подалась вперед, врезаясь лбом Клинту в подбородок. — Предатель! Ты хочешь, чтобы я смотрела в глаза тому, кто меня искалечил? Из-за кого я теперь умираю? Я ненавижу его! — А ну-ка хватит! — Бартон повышает на Лори голос, чего раньше никогда не делал. Девушка вздрагивает и на удивление замолкает, но слезы продолжают скатываться по ее щекам. Лучник опускается на колени, чтобы их глаза были на одном уровне. — Послушай, Лори, я знаю, ты не такая. Да, ты потеряла отца, твоя жизнь перевернулась с ног на голову, тебя сломали. Но ты сильная, слышишь? Я это вижу. У тебя внутри такой стержень, которому позавидует добрая половина Щ.И.Т.а. Просто возьми себя в руки и повзрослей. Ты должна это сделать. Клинт сжимает ее руку, говорит жестко и с напором, но злость внутри Лори медленно отступает. Девушка какое-то время молча смотрит куда-то в пустоту. Бартон сейчас ужасно напоминал отца. Лори никогда не была проблемным ребенком, никогда не капризничала и уж точно не закатывала истерик. Все потому, что папа вот точно так же опускался рядом с ней и говорил: «Повзрослей». И она подчинялась. Как у Зимнего Солдата были свои кодовые слова, так и у Лори было свое. Агент понял, что пока Филипс успокоилась, нужно успеть доставить ее к Барнсу. Он дал сигнал медбратьям, и те засуетились. Один встал сзади, направляя кресло, а другой шел сбоку, придерживая капельницу с раствором на нужном расстоянии. Клинт шел с другой стороны, не выпуская руку Лори. — Ты не будешь одна. Я рядом. Еще двое агентов и кое-кто уже там. Мы защитим тебя в случае чего. Ей хотелось спросить кто же этот «кое-кто». Еще хотелось задержать дыхание, пока жизнь не покинет ее истерзанное тело. Но Филипс молчала. Клинт сказал, что будет рядом, и это хоть немного согревало душу. Они спустились на два этажа, и когда двери лифта открылись, Лори не удержалась от удивленного вздоха. — Стив? Капитан стоял, сложив руки за спиной. Он смотрел на худую, истыканную иголками и трубками девушку, не в силах сказать ни слова. Лори давно не подходила к зеркалу, но по взгляду Роджерса поняла, что выглядит просто ужасно. — Привет. — Ей вдруг стало тошно от ноток сочувствия в его голосе. Да, она сидит в инвалидном кресле, у нее сломана нога, но она все еще жива. — Не волнуйся, мы… — Будете рядом. — Закончила за него Лори, почувствовав, как симпатия к Капитану вдруг пропала. Наташа говорила, что по его инициативе Барнса все еще держат здесь и не отдают властям. — Я знаю. А еще я знаю, что ты здесь уж точно не из-за меня. Роджерс хотел было что-то ответить, но Клинт отрицательно качнул головой, как бы говоря: «Сейчас с ней лучше не спорить». По коридору они шли целую вечность, как показалось Лори. По мере приближения к заветной комнате она сжимала руку Клинта сильнее. Ее пугал тот, кто находится за дверью. Пугал до немеющих конечностей и холодного пота. Она совершенно не хотела видеть, и уж тем более касаться его. Но пока сознание отчаянно призывало отступить, тело неумолимо тянулось вперед. Филипс чувствовала какую-то нить внутри нее, которая зовет ее к тому, кого она видит в ночных кошмарах. Лори не успевает пискнуть, как дверь открывается. На пороге стоят агенты. Оружие в их руках не сильно успокаивает. Она помнит, как ее совсем недавно увели из-под носа у целой группы таких же «бронированных» сотрудников. Агенты дружелюбно улыбаются девушке, и Филипс ощущает себя в психушке. Когда охранники расступаются, чтобы пропустить всю группу, Лори кажется, что она медленно погружается в какую-то вязкую теплую субстанцию. Воздух в комнате словно отличался по составу. Стоял запах лекарств, как и в палате Филипс, но его перебивал другой, яркий и до мурашек приятный. Девушка жадно вдохнула, запуская новый аромат в легкие, и боль во всем теле резко притупилась. Эйфория исчезла так же быстро, как и появилась. Лори распахнула глаза и увидела его. Как и ее, его приковали к креслу, правда, ее тиски были сделаны из ткани, а его из металла. Она не видела его лица, его закрывали спадающие волосы. Но она слышала, как часто он дышит, видела, как вздымается его грудь. Филипс вдруг поняла, что находится в клетке один на один с диким зверем, и волосы по всему ее телу встали дыбом. А медбрат все шел и шел вперед, подталкивая Лори к верной гибели. — Нет, стоп! — Она не выдержала и впилась ногтями в руку Клинта. — Хватит. — Лори, нужен физический контакт. — Бартон еле вырвался из железной хватки девушки. — Ненадолго. — Мне уже лучше, правда! — Она не врала. Находясь рядом с соулмейтом, даже дышать становится легче. Но страх и ненависть в данный момент были сильнее, чем боль. — Ненадолго. — Повторил лучник, разрушая последнюю надежду в глазах Лори. Она зажмуривается, чтобы не дать волю слезам снова, и опускает голову. Они оказываются друг напротив друга, на расстоянии вытянутой руки. И Лори должна протянуть руку и коснуться того, кто превратил ее жизнь в кошмар. Клинт освобождает правое запястье девушки и терпеливо ждет. Лори находит в себе силы поднять взгляд, и тут же жалеет об этом. Обезумевшие, кристальные глаза прожигали ее насквозь. Филипс замирает. Ощущения разрывают ее на две части. Одна рвется вперед, а другая за волосы тянет назад. То, что творится между соулмейтами — это чистая химия. Их организмы по непонятным причинам стремятся к симбиозу, без которого уже не могут жить. Лори смотрит на Барнса и не знает, что хочет сделать: поскорее дотронуться до него, или пуститься наутек даже со сломанной ногой. Джеймс испытывал схожие чувства. Лори казалась ему до смешного жалкой. Он столько лет мучился, искал свое предназначение, а сейчас перед ним сидит непонятное худое существо, напоминающее тех маленьких трясущихся собачек. Он сжимает кулаки, представляя, как ломается под его пальцами ее тонкая шея. Она обуза. Она ему мешает. Ее нужно убрать. — Лори. — Голос Клинта отрезвляет обоих. Филипс хочет снова возразить, но Бартон уже берет ее за запястье и кладет ее руку на грудь Барнса. Стив, до этого стоящий рядом, заходит своему другу за спину, чтобы остановить его, если понадобится. Лори дрожит, когда от руки и ко всему телу начинает струиться тепло. Мигрень отступает, ноющая боль в ноге сходит на «нет», а метка перестает гореть. Филипс ненадолго прикрывает глаза, а потом снова смотрит на Джеймса. Судя по его лицу, ему тоже заметно полегчало от этой «процедуры». Лори позволила себе разглядеть его. В целом, он сейчас выглядел не лучше, чем она сама. Только глаза по-прежнему маниакально блестели из-под длинных ресниц. Лори увидела, как тень от них падает ему на скулы. Затем ее взгляд прошелся по щетинистым щекам и полным приоткрытым губам. Под действием их связи она поймала себя на мысли, что Барнс был бы очень привлекательным, избавься он от этого образа косматого чудовища. Но чудесное мгновение затянулось. Филипс в ужасе одернула руку и вжалась в кресло, когда Джеймс наклонился чуть вперед и прошептал: — Когда я выберусь, я тебя свинцом нашпигую.