Зимний Принц

      Коннингтона многие знали в лицо. Всё же человек, успевший побыть сначала Десницей безумного короля в Вестеросе, а потом вторым лицом в крупнейшем наёмном отряде Спорных Земель — физиономия примечательная. Вот только убитый в приройнских степях человек был совсем на это лицо не похож.       Некрасивый рыжий мужчина, возможно с какой-то примесью дотракийской крови, ну или предоставивший богатые дары какому-то кхалу за всадников. В любом случае хорошо умеющий пользоваться оружием дотракийского типа и… носящий дорнийский доспех.       Последнее, впрочем, как какую-либо улику для следствия никто рассматривать не хотел. Это просто практично.       А вот герб Коннингтона…       По известным данным Джон погиб около двух лет назад, причём позорно — от остановки сердца на белокурой шлюхе мужеска полу в Лиссе (кто-то присвистнул на этих словах, покосившись на «Руперта Хилла», но судьба Флориана Риверса была достаточно свежа). Однако у этой истории было двойное дно — Коннингтон попался на краже денег из общей казны «Золотых мечей». И естественно было скрываться от долгов, распустив слухи о смерти по пьяни на шлюхе (чтобы такую падаль даже не стали проверять).       Но человека, похожего на Коннингтона, позже видели в Волантисе. А теперь человек в одежде его дома оказался тут… и напал на разъезд другого отряда. Случайно напал или нет — предстояло разобраться, потому после возвращения из приключения и обработки ран (они оказались не опасными, бригандина — всё же хорошая защита в степи) обоих позвали на офицерский совет. Тем более что поступили данные и от других разведчиков, и стало более-менее понятно, с чем они имеют дело. Хотя ключевым словом было «более-менее», поскольку странностей в текущей истории было уж слишком много.       — Известно, что ничего неизвестно, — почесал косматую бороду Роберт Стоун. Бастард из Долины привык к горам, но за десяток лет степи Эссоса стали вторым домом. — Дорнийский гамбезон с вышитым гербом не то чтобы великая ценность. Мог быть подарком…       — Сам Коннингтон последний раз был замечен в Волантисе. Все пути на Ройну ведут через Волантис, — один из офицеров, медно-рыжий красавчик из Простора, достал из сумки карту и начал водить по пергаменту кончиком кинжала, как стилусом, оставляя длинную и кривую царапину.       — И человек с его гербом… нанимает дотракийцев для того, чтобы перевезти что-то караванными тропами, ведущими в Квохор по той самой Ройне? Причем странной тропой. Мало кто заходит так близко к Крояне. Существуют и более безопасные переправы. Или всё же речь идёт о контрабандистах…       — Которые напали бы на любой другой дозор? — усмехнулся «Руперт Хилл».- Логично, потому что вряд ли это человек, способный меня опознать — я его не знаю, а для дотракийцев тем более, все люди лиссенийской внешности что они для нас — на одно лицо. Но логично, что Коннингтон занялся контрабандой. И логично, что при этом он распустил о своей смерти такой позорный слух.       — Знаю, что говорю как дорниец, — Дикон покрутил в пальцах свой кинжал, — но если бы я верил в проклятие Гарина, искал бы человека с кровью Нимерии. Мартеллы — это одно, такими делишками не стал бы заниматься и милорд Оберин, но Дейны — это другое.       — Мой единокровный брат был на Харренхольском турнире. Была там мутная история с девицей из дома Дейн. Ей потом приписали роман с одним из братьев Старк, что подтверждается тем, что лорд Севера увёз с собой на север бастарда. Или не бастарда и не своего, если правда, что сожженный Брандон Старк и эта… как её… Эшара Дейн принесли свои клятвы под деревьями. Если так — то лорд Старк честный дурак…- Стоун усмехнулся в бороду, затем взял небольшой гребень и начал её расчёсывать.- Приютить в доме кого-то, у кого в случае чего на этот дом прав побольше, чем у твоих собственных детей.       — Эшару рассматривали и как партию для милорда Оберина. Она ведь считалась наследницей в случае бездетности своего брата, а сын родился довольно поздно. Хотя Неведомый их ведает, этих Дейнов и что там происходит у них в семье, — фыркнул Дикон. — Если бы я искал скрытого бастарда, я бы к Аллирии Дейн присмотрелся. Возможно, она и не Дейн никакая, а Сэнд, а её бабка покрыла грех своей дочери. Но Коннингтон-то тут причём?       — Скорее всего ни при чём. Просто тоже её общества искал. Может и был вхож в Звездопад. А я уверен, зная ваши порядки, дорнийские, что Сэндов — явных, не скрытых — в Звездопаде пятачок на пучок. Может, кто-то и подался за Узкое Море.       — Действительно. Вряд ли магия проклятия различает законную и незаконную кровь Нимерии, учитывая, что культура ройнаров, если верить легендам, в принципе не подразумевала понятия бастардов… Но тогда другой вопрос — зачем нашему Дейну Коннингтон? — усмехнулся Руперт, — Разве что история о его вкусах полностью правда, а светловолосые фиолетовоглазые красавчики среди Дейнов тоже водятся.       — Распустить слух, что умер на шлюхе, сбежать с любовником-дорнийцем и заняться контрабандой? Сюжет для драмы со сцены в Браавосе. А факты у нас такие. Разъезд, на который вы наткнулись, сопровождал караван из примерно семи повозок или кибиток. Идёт тем же маршрутом, что и мы. С разницей в пару дней. Нас скорее всего приняли за конкурентов. Знамён их мы не видели, примерно половина отряда — нанятые за подарки дотракийцы. Возможно, вообще не крупный отряд… И кстати, сир Сэнд, сир Хилл… угадайте с одного раза, зачем в степи может понадобиться песок, как минимум один ящик которого просыпался с повозки?       Сосуды с диким огнём проще всего транспортировать в песке — этот факт в Эссосе знал любой уличный фокусник. И дикий огонь на наконечниках стрел — необходимость, если ты планируешь иметь дело с нечувствительными к обычной боли каменными людьми. Руперт не был уверен, что огнестрельное оружие или арбалетные болты останавливали бы этих голодных бедняг… для которых любые гости в Крояне в первую очередь пища. Дикий огонь, который горит даже на воде и водой не гасится — другое дело, и подобное понимал любой, кто сдал экзамен на железное звено в Цитадели. Соискатели серебряного звена могли бы подтвердить теорию и натурными экспериментами.       Боеприпас, правда, был ограничен, а техника стрельбы горящими стрелами из ручного арбалета отсутствовала вовсе. Существовали, правда, интересные штуки вроде тяжелого арбалета для охоты на птиц… который на уровне мирийского механизма вполне дорабатывался.       Опытным путем было выяснено, что подобные «шнепперы» можно масштабировать для стрельбы крупными снарядами — в том числе глиняными шарами, начиненными диким огнём. Конструкция, правда, получилась устанавливаемая в лучшем случае в укрытии или на телеге, неповоротливая и требующая пару человек для обслуживания — как минимум стрелка и заряжающего. Хотя по плотности стрельбы она вполне заменяла отряд пращников, к неудовольствию Дикона был сделан вывод, что отряд летнийских лучников со златосердовыми луками обеспечат куда более высокую плотность огня, чем такая техника (и похоже, конкуренты хотели использовать дотракийских лучников с похожей целью — что, кстати, означало, что наемники далеко не так просты — на взаимодействие с диким огнём коней надо дрессировать так же, как и на взаимодействие с порохом, а стрелять не с коня дотракийцы не любили). Это означало, что шнеппер следовало довести до ума, благо аналоги были — Дикон предложил своему господину всего лишь уменьшенно масштабированную версию типичного вооружения на крупных военных кораблях Семи Королевств Вестероса.       Пристрелять это чудовище пока удалось лишь учебными снарядами — то есть теми же глиняными шарами, но заполненными водой с тирошийскими красками. Они весьма изящно растекались по дереву, формируя специфические узоры на стволах деревьев. Иногда хотелось взять лист бумаги и зарисовать получившееся… но подобная роскошь была доступна наемнику лишь на привале. Да и склонность и умение рисовать пришлось прятать надежнее, чем цвет волос — об истории с картинами в Браавосе знало уж очень много народа. Парень с лиссенийской внешностью — это одно, парень с лиссенийской внешностью, тратящий часть своего наемничьего заработка на дорогую бумагу и свинцовые карандаши и расстающийся с ними разве что в бою — почти такое же открытое заявление о себе, как герб с драконом.       Неизвестный отряд опережал их, похоже, на полтора дня, при этом новых атак не было, хотя пасущиеся дотракийские кони наблюдались в мирийскую подзорную трубу очень даже хорошо. Похоже, для разведки неизвестные возможно контрабандисты использовали именно их, хотя и разбавляя воинами, добавлявшими к привычному дотракийскому снаряжению гамбезоны. Учитывая, что по легендам традиционное снаряжение дорнийцев имело ройнарские корни, смесь дотракийского и ройнарского вооружения на берегах Ройны была символичной.       Дикону и «Руперту Хиллу» самостоятельные вылазки запретили, даже в охотничьих целях — хотя зная себя, принц не сомневался, что сбежит при первой удобной возможности. Подростку, даже не достигшему толком шестнадцатилетия, никто обычно не указ — ни в прошлой жизни, ни в нынешней. Хотя излишнюю гордыню — визитную карточку Визериса Таргариена как прежнего, так и нынешнего — пришлось спрятать на ещё более дальний чердак, чем увлечение живописью — доставая по праздникам проучить тех, кто некстати прохаживался по изящной лиссенийской внешности. Иногда, правда, казалось, что это серьезность не по годам, однако в текущей ситуации первого реального похода нахождение «в обсервационном качестве» было более чем понятно. Как и то, что зачастую приходилось изображать из себя более изнеженного юношу, чем позволял опыт из прошлой жизни… потому что как сам Руперт получал шифрованные письма из Мира от Пранелиса, так и Роберт Стоун, как он был уверен, отправлял шифрованные депеши Оберину, в том числе о поведении ценного подопечного.       Слишком сильная уверенность в себе могла быть как плюсом, так и минусом — Мартеллы, вероятно, в своих инвестициях закладывались на определенный градус самостоятельности будущего короля — но при этом ожидали кого-то, за кем наемники пойдут. Под определение чего неплохо умеющий стрелять и фехтовать, легко справляющийся с походными тягостями принц подпадал. А то, что путь пролегал по степям — местности не слишком знакомой в прошлой жизни — добавляло правдоподобия поведению и тому, что «пробудившийся» автоматизм бивуачных привычек всё же был неполным. В конце концов, брата Визериса, Рейгара, знавшие его тоже описывали как быстро обучающегося юношу.       «Запрет на вылазки в ближайшие несколько дней» означал общение с мирийским ученым, которого официально и сопровождала их экспедиция. И некоторую возможность подержать в руках свинцовый карандаш — так как имелись артефакты, которые следовало зарисовать.       Собственно, с них — с раскопок на Ройне — и начались вопросы и нестыковки в официальной истории ройнар. Колдуном, наложившим на Крояне проклятие, считали Гарина. За Нимерией же укрепилась слава королевы-воительницы. Но были нестыковки. В раскопках ройнарских городов было найдено не так много женского оружия — во всяком случае дорнийка, сражающаяся НАРАВНЕ с мужчинами, похоже, считалась исключением. Не настолько, как в культуре тех же андалов, но специфического женского оружия найдено было мало. Это и ставило под вопросы легенду о Нимерии.       Разумеется, женщины могли научиться воевать. Могли научиться воевать хорошо, но… из этой истории и рождались нестыковки с кораблями. Если в армии Нимерии были умелые воительницы и они могли воевать наравне с мужчинами — почему Гарин не включил их в свою армию, чтобы увеличить шансы?       Либо не только «у дракона нет пола», либо легендарное равенство полов и терпимость к бастардам у ройнар были недавними приобретениям — как раз последствием изгнания, и культура времён Гарина была столь же патриархальна, как и андалы. Равноправие стало тем, что случилось после убийства всех мужчин. Гарин покупал время для Нимерии, чтобы она успела увести женщин и детей.       Существовала и третья теория, которую мирийский ученый муж изложил шёпотом, лишь убедившись, что ни Дикон, ни «Руперт Хилл» за стилеты не хватаются, так как она звучала оскорбительно для правящего дома Дорна: города-государства ройнар не прекращали войну между собой практически до последнего, и Нимерии не пришлось принимать бой при отплытии по простой причине. Она сделала то, что аристократия городов-государств считала нормальным — предала правителя-соседа, чтобы забрать ещё и часть своих подданных. Потому её людям и не пришлось драться с кем-либо при отплытии с Ройны. Их пропустили.       Теория не только была оскорбительной для правящего дома Дорна, но и ставила с ног на голову теорию о крови Нимерии как защите от проклятия Крояне. Если Нимерия и впрямь предала Гарина в обмен на свободный проход для своих десяти тысяч кораблей… то проклятие должно бить по её потомству с удвоенной силой. Тут не по себе стало и Дикону — Кворгилы за десятки поколений смешивались если не с Мартеллами, так с Дейнами точно, и не позднее Диконова прадеда. Что если легендарная защита — на самом деле чёрная метка?       Мысли о мистике с проклятием Ройны заставляли сжимать под одеждой самодельный крестик-оберег. Он не страшился умереть — но желал бы умереть от простого и понятного врага, а не от чего-то мистического. То, что мистика реальна в этом мире, доказывалось самим его пребыванием тут. А дуб и железо… чем не составные части балестры? Тоже защита и оберег, как и собственные руки. Чтобы не гадать о верности или неверности старинных легенд… надо быть уверенным в том, на что ты можешь положиться всегда. На себя.       То, что называется драконьими снами, почти не снилось ему в последнее время. Видимо, «лорд-администратор» либо решил предоставить подопытному свободу действий, либо и сам не имел понятия об истине по тем событиям — но из имеющихся данных считал план действий достаточно безопасным. Как для доходов с Нефритового моря, так и для экспедиции в Студеное Море к краю льдов из Лората. Это означало, при разумных допущениях, что риски как раз таковы, чтобы защиты собственных рук и головы оказалось достаточно. Либо же «лорд-администратор», как ряд сектантов-нонконформистов в прошлой жизни, толковал понятие предопределенности очень специфичным образом…       Руины Крояне должны были показаться через три дня. Но первым на горизонте показалось зарево. Кто бы ни сопровождал повозки с диким огнём впереди, похоже, его пустили в ход. Впервые за века Ройна горела — пусть и не драконовым огнём. Похоже, идея «выжечь» серую хворь — пусть и локально — пришла в голову не им одним. Или… это просто степной пожар? Смесь дыма и тумана не давала разглядеть ясно даже в лучшие мирийские телескопы что-либо, помимо беспорядочно мечущихся фигур.       Похоже, либо менялись планы, либо придётся принимать бой — причём с неизвестным противником. Хотя оба варианта не исключали друг друга.       «Моя первая встреча с мистикой этого мира. Или не с мистикой — но с тем, с чем придётся иметь дело в ближайшее время…»