Действия и последствия

Мартен не успел опомниться, как уже оказался лежащим на кровати, прижатым сверху крепким телом Шипулина. Серые глаза внимательно рассматривали его с нескрываемыми вожделением и страстью, граничащие с безумием, а руки во всю блуждали по крепкому телу, изучая, тщательно ощупывая, попутно снимая мешающую одежду. — Антон, подожди… — полузадыхаясь проговорил Мартен, слабо пытаясь оттолкнуть его от себя. — Я действительно пришел поговорить… Антон… Шипулин остановился и навис над Фуркадом, вглядываясь в его, ставшие уже почти черными, глаза: — Говори… я слушаю… — прерывистое дыхание выдавало состояние Антона, он был уже на грани и сдерживался с большим трудом. Мартен открыл было рот, что бы начать говорить, но не смог произнести ни одного связного предложения — все мысли в раз улетучились из его головы. Все, что он мог сейчас воспринимать — это горящие серые глаза и алые пухлые губы, оказавшиеся непозволительно близко от его собственных. — Да нахуй все… — прошипел француз, хватая Шипулина за шею и притягивая к себе для того, чтобы впиться, наконец-то, в эти блядские, и теперь такие близкие и доступные губы долгожданным поцелуем. Антон довольно хмыкнул и вернулся к прерванному занятию — продолжил изучать тело Мартена всеми доступными ему способами: на вид, на ощупь и на вкус. Руки жадно порхали по извивающемуся телу, язык проворно вылизывал все, что пропустили руки, особенно уделяя внимание затвердевшим от возбуждения соскам, что не могло не вызывать у Мартена, ласкающие слух, стоны. Опустившись ниже, пощекотав языком ямочку пупка, Антон, наконец-то, уделил время гордо стоящему члену, давно уже требующему внимания. Все что смог сделать Мартен — это выгнуться дугой и протяжно всхлипнуть, когда губы Антона сомкнулись на возбужденной плоти. Шипулин творил что-то невероятное своим ртом — Фуркад и в первый раз, еще в клубе, признался себе в том, что это был самый шикарный минет в его жизни, но теперь, в полной мере осознавая, кто именно дарит ему такое несказанное наслаждение, готов был поклясться, что если не умрет на месте, то точно сойдет с ума от нахлынувших разом чувств и эмоций. Поэтому, почувствовав, как в него погрузились и стали двигаться сразу два пальца, он не выдержал, подтянул Антона наверх и на диком придыхании прошипел: — Хватит уже… давай, не тяни… Судя по всему, Шипулин тоже уже был на грани взрыва. Он поспешно закинул ноги Мартена себе на плечи и одним плавным, но быстрым движением сразу ворвался в него на всю длину, что-то простонав на русском сквозь плотно стиснутые зубы. Пару долгих секунд он не двигался, просто прижимался всем телом к своему новоявленному любовнику, давая возможность тому приспособиться к совсем немаленькому органу, распирающему его внутренности, но почувствовав нетерпеливое покачивание бедер Мартена ему навстречу, сорвался сразу на какой-то дикий, бешеный темп. Француз под ним стонал и извивался, то комкая несчастную, мокрую от пота, простынь, то отчаянно вцепляясь в плечи Антона, скользя по ним влажными пальцами и оставляя отпечатки, то закидывая руки к изголовью кровати, хватаясь за него так, словно собирался выломать его напрочь, и с силой насаживался на двигающийся в нем член, с остервенением вскидывая бедра, желая получить еще больше, еще глубже. Где-то на краю сознания, он понимал, что с каждым новым толчком, долгожданная развязка неотвратимо приближается с невероятной быстротой, и он не в силах хоть как-то помешать этому и продлить удовольствие, но не мог отвести взгляда от, горящих страстью, парализующих волю, серых глаз и мчался навстречу этой лавине ощущений не сбавляя скорости. И уже, падая в пропасть оргазма, сквозь неимоверный гул в ушах, услышав сдавленный стон: — «Мартиии», он окончательно провалился в бездну… — Теперь мы можем, наконец, поговорить? — Мартен уже пришел в себя и напряженно вглядывался в расслабленное лицо Антона. — О чем? — не открывая глаз, переспросил Шипулин. — О нас… как мы дальше будем общаться? По-прежнему уже не получится, так как же? Антон, наконец, открыл глаза, повернулся и, подперев голову рукой, внимательно посмотрел на Мартена. — Да уж, по-прежнему точно не получится, — протянул он, — Я уже никак не смогу тебя игнорировать, зная какой ты в постели. — Мы можем быть вместе, Антон? — Фуркад смотрел на Шипулина с нескрываемой надеждой. — Вместе, Марти? Ты намекаешь на отношения? — Антон скептически приподнял одну бровь, — Да ты просто бредишь! Какие, к черту, отношения могут быть между нами? Но если ты имеешь в виду секс, то, пожалуй, я буду только «за». Лично мне будет ужасно трудно теперь не думать о тебе, как о потенциальном партнере — уж слишком ты хорош. — Он усмехнулся, — Так как насчет хорошего секса время от времени? — Хорошо, пусть будет просто секс. — Мартен отвел глаза в сторону, чтоб, не дай Бог, не выдать свое разочарование и боль, от слов Антона. — Ну, тогда давай сразу расставим приоритеты. — Антон поднялся с кровати и, не глядя на Мартена, стал не спеша одеваться. — Никаких совместных ночевок, задушевных бесед и прочей ерунды, — Теперь он оглянулся на Фуркада, который последовал его примеру и тоже начал натягивать на себя свою одежду, — Ты согласен? — и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Исключительно секс и никаких обязательств. И вот еще что, — Антон снова взглянул на француза, — не думай, что ты будешь единственным. Уже в своем номере, лежа на собственной кровати и тупо пялясь в потолок, Мартен пытался понять, почему он согласился на все условия, выдвинутые Шипулиным. Неужели этот русский настолько важен для него, что он, наплевав на свою гордость, наступив на горло собственной песне, позволил вот так с собой обращаться? Но чем больше он об этом думал, тем увереннее стучалось в подсознание понимание того, что да, именно так оно и есть — Антон не просто важен, он уже просто неотъемлемая часть его самого и без него сам Мартен уже не сможет. И пусть лучше будет так, чем совсем никак. Пусть будет все на уровне «встретились, потрахались и разбежались», и возможно, со временем, Мартену удастся достучаться до чувств Антона, и он все-таки ответит ему взаимностью. Возможно, и сам Антон когда-нибудь поймет, что только Мартен сможет сделать его счастливым. Во всяком случае, он будет очень стараться, чтоб так оно и было. А пока, можно и довольствоваться простым, но зато таким сногсшибательным, невероятно страстным и восхитительным сексом. В голове Антона роились похожие мысли. Почему Мартен так легко согласился на роль «одного из…»? Неужели только из-за бешеного, неуправляемого влечения, что они испытывают друг к другу? Да, секс с Мартеном был потрясающий — Антон даже признался себе в том, что любой другой, кто может оказаться в его постели, будет проигрывать Фуркаду по всем фронтам. «Даже здесь он лучший» — усмехнулся про себя Шипулин. Но решиться на какие-то более или менее серьезные отношения он почему-то не мог. Зачем ему все это? Зачем нагружать себя какой-то ответственностью и дурацкими правилами, когда можно просто, ни о чем не думая, получать удовольствие, не заморачиваясь ненужными и такими пугающими чувствами? Жил же он без них раньше, и теперь проживет. Вот только что-то неприятно кольнуло с левой стороны груди, когда он услышал от Мартена фразу: — «Хорошо, пусть будет просто секс», произнесенную так просто и буднично, словно ничего другого тот и не хотел. Второй вопрос, который не давал покоя, Антону — а как, собственно, Мартен оказался в том клубе? Ответ напрашивался сам собой — ну, конечно же немец, больше некому. Шипулин дотянулся до телефона и быстро набрал сообщение. «Привет Симон. Есть разговор. Это касается нашего любимого места и одного знакомого француза.» Ответ пришел почти сразу — «Могу прийти сейчас, удобно?»