***
Канаме улыбнулся еще раз, когда запах лаванды снова ударил в его лёгкие, и слова проплыли в нем, как прекрасная мелодия. Посмотрев на юношу, король проговорил: «Зеро, у тебя, похоже, какие-то проблемы?» События прошлой ночи снова развернулись в голове парня, и тогда румянец вернулся на лицо Зеро, хоть он и пытался его скрыть. В это время он сказал: «Что ж, мой король, я как раз собирался уходить…» Зеро попытался выйти из положения, в котором он находился, и когда он двинулся в сторону, он обнаружил, что в этот самый момент Канаме снова держал его руку. Он притянул к себе юношу — задыхаясь, Зеро почувствовал, как его тело прижимается к более мускулистому, и тогда он начал заикаться «М-мой к-король?» Медленно двигаясь вперед, Канаме коснулся губами уха Зеро и прошептал: «Я буду ждать тебя сегодня вечером в моих покоях — ты будешь там, верно?» Дыхание Зеро стало тяжелым, он вдохнул и сказал: «Мне… нужно… иди… Мой король…» Убрав руку, Зеро выбежал из помещения — его сердце беспорядочно билось, когда он шел к себе. Что, черт возьми, с ним не так?***
Зеро зашел в комнату Юуки, и увидел, что она готовится к танцу двух мечей. Он увидел ее в красном платье без бретелек, когда она наносила свой красный макияж; Юноша описал бы макияж Юуки как военную окраску. Она использовала свою сексуальность как оружие. Она могла крутить мужчин вокруг своего мизинца и заставлять девушек ревновать. Она использовала это как часть своего самовыражения, и была потеряна без этого. И, честно говоря, девушка выглядела красиво, с красиво завязанными волосами, взяла два прекрасных бумажных веера и хитро улыбнулась, чувственно покачивая бедрами, когда сказала: «Пожелай мне удачи, Зеро ~» Он улыбнулся, когда она ушла, и сам ушел в тихую и спокойную атмосферу. Юуки вошла в большую комнату, где свечи тускло горели ароматом лаванды. Она. Ненавидела. Лаванду. Тем не менее, она решила проигнорировать это — сегодня вечером она наконец получит своего сладкого Канаме… Ухмыляясь, девушка начала танцевать…***
Канаме сидел на своем одноместном диване, когда музыка изменилась, и дверь в его комнату была открыта; взволнованно он ждал, когда начнёт Зеро; огни были тусклыми, а запах лаванды украшал комнату — идеально для его красавца-блондина. Когда танец начался, он ждал появления фигуры — к его ужасу, это был не Зеро, а его принцесса, как же было её имя. Нахмурившись, он поднял руку и сказал: «Достаточно… это все. Я хотел бы попросить вас уйти, пожалуйста. Он нее дожидался ответа. Его внутренний зверь был разозлён и взревел внутри него, когда он понял, что оказался брошенным. Мужчина выбежал из комнаты. Он. Был. Очень. Взбешён!***
Пройдя через дворец, он остановился, услышав тихую мелодию. Заглянув внутрь чтобы найти источник, он почувствовал знакомый запах лаванды, и внезапно вся ярость утихла, он закрыл за собой дверь и оперся на неё, пытаясь запереть. Он углубился в комнату, чтобы найти красавца-блондина в сливовой юкате, держа в руках два прекрасных меча и танцуя в ритм мелодии. Канаме видел, как Зеро двигался в танце, как будто это было единственным способом, которым его тело действительно умело говорить. На словах он был сдержан; физически он сжимался и уходил на задний план, где бы он ни был. На сцене его личность, его чувственность превращались в самую яркую картину его прекрасной души. Канаме смотрел, как он двигается в такт музыки, заполняющей большую пустую комнату, освещенную одним лунным светом. По большей части эта древняя музыка и яркая луна были его единственной аудиторией, наблюдавшей за ним. Когда он повернул взгляд, то поймал его находящегося за ним. Канаме был менее искусен в скрытии в тени, чем Зеро. Король на мгновение опустил глаза, прежде чем посмотреть, его голова наклонилась в сторону, и на губах играла обнадеживающая улыбка. Зеро был действительно красив. Вздрогнув, юноша остановился, проговорив: «Мой король?» Канаме ничего не сказал, он двинулся к Зеро, который инстинктивно отошел, пока он снова не опёрся на стену. Юноша был напуган, поэтому он сделал то, что, по его мнению, было бы лучшим — извиниться! «Мой король, я прошу прощения, я не был там, чтобы просто выполнить это…», — сказал Зеро, когда наткнулся на свои собственные слова, но был остановлен, когда Канаме нежно обнял его, обхватывая лицо одной рукой. Он наклонился и нежно поцеловал нежную кожу у основания шеи Зеро. Юноша застыло от удивления, дрожь потрясла его тело, и эйфорическая теплота снова расцвела в нем. Зеро задыхался от восторга, когда король осыпал его нежными мягкими поцелуями, каждый из которых со своим собственным мерцанием тепла. Зеро пристально посмотрел на него, не находя слов из-за восторга, чтобы снова получить его любовь. Канаме отстранился и провёл минуту, изучая лицо юноши. Зеро почувствовал, что его румянец усилился под пристальным взглядом Канаме. Король с любовью смотрел на блондина, его глаза смягчались от нежности, прежде чем вспыхнуть чем-то другим. Он наклонил голову Зеро и поцеловал его, его губы были требовательными. Юноша почувствовал тлеющий жар глубоко внутри себя, когда Канаме сжал его сильной хваткой, прижимая его тело к своему, нежному, но твердому. Он наклонил голову Зеро сильнее, углубляя поцелуй. Его пальцы мягко бегали вверх и вниз по позвоночнику Зеро, заставляя его дрожать. Щеки Зеро все еще горячо краснели, и он снова посмотрел в очаровательные красные глаза. Король наклонился, прислонившись лбом к юноше. Зеро, затаив дыхание, смотрел, как глаза Канаме изучают его с молчаливой интенсивностью. Его теплое дыхание появилось на лице Зеро. Юноша закрыл глаза в ожидании. Он успел сделать только удивленный вздох, когда мягкие губы Канаме снова захватили его, заставляя тело блондина покраснеть от жара. Пожар, казалось, распространялся по его венам, согревая его больше, чем он уже был в данное время. В тот момент, когда он почувствовал прилив эйфорического блаженства, снова обволакивающего его и заставившего его сердце петь от чистой радости, Канаме отстранился. Зеро мгновенно пропустил прелестную жару в его теле, когда король коснулся его. Затаив дыхание, Канаме сказал: «Ты не пришёл. Это было непростительно, и это было твоё наказание. Ты хоть представляешь, как мне было больно видеть, что тебя там нет?» Зеро с разочарованием посмотрел на грудь короля, сказав: «Мне жаль, мой король, но я верю, что твои чувства могут утихнуть — я могу быть временным увлечением…» Слова Зеро были оборваны, когда Канаме сказал «Ш», чтобы он замолчал. Он пошевелил пальцем и прижать руку к щеке Зеро, давая ему больше поддержки, чтобы подтолкнуть себя к Зеро и снова соединить их губы. Кожа губ Канаме была плотно прижата к юноше, но поцелуй оставался мягким, нежным и медленным. Они держали его несколько секунд, прежде чем их губы начали двигаться идеально синхронно, медленно, осторожно. Король выдохнул через нос, не желая останавливаться. Все его тело было захвачено всепоглощающим чувством облегчения в сочетании с эксцентричной паникой и похотью. Канаме переместил руку от щеки Зеро к затылку, его пальцы запутались в ее длинных блестящих серебристых прядях волос, слегка притягивая его к себе, придавая больше давления на губы, углубляя поцелуй. Когда Канаме отошел и сказал, переводя дыхание, все еще удерживая Зеро: «Эти чувства, которые я испытываю к тебе, не могут закончиться, пока мое тело не перестанет функционировать, и моя душа не освободится от всего, что последует за мной. Я надеюсь, что каким-то образом они вложены в мою душу, что моя любовь будет жить. Даже в мои мрачные дни моя любовь к тебе будет скрываться за всем этим, не давая моему разуму погрузиться в болото, унесшее меня в прошлом. Я знаю, что как бы глубоко я ни боялся, что упаду, ты будешь там, как твердая почва, поддерживающая меня, давая мне время вернуться в позитив. Итак, я спрашиваю тебя ещё раз: ты не бросишь меня снова?» Посмотрев на Канаме еще раз, Зеро не заметил, как из его глаз потекли слезы, и он начал плакать на груди короля. Он тихо всхлипнул: «Я не буду, мой король… Как пожелает мой король…». Спасибо тебе! Мой король самый добрый… Мой король самый снисходительный… Мой король самый любящий… Мой король… " Канаме улыбнулся, он слегка поцеловал Зеро в лоб, все еще крепко держа плачущего юношу, когда он закончил свою фразу «Твой король навсегда твой…».