Ложь неказистого облика. Часть 2

Детство – прекрасная пора, полная проказ и развлечений. Когда ни о чем не думаешь, сутками напролет изобретая что-то оригинальное, чтобы взрослым жизнь медом не казалась. И в такие моменты тебе все сходит с рук, многое прощают, ведь ты – неразумное дитя. У Си́рьмана полноценного детства не было, к сожалению. Он не имел друзей, только единственного, что не боялся играть с ним, принимал его таким, каким он был. А был он, по меркам его расы, неказистым. Мать не раз говорила ему с самого глубокого детства, сколько он себя помнил, «в будущем ты будешь благодарен мне». Что означали ее слова, Сирьман не знал, лишь покорно выпивал сваренный ею отвар раз за разом. Он имел неприятный горький привкус, и после него на время немел язык. - Ма, почему я пью эту гадость вот уже на протяжении пятнадцати лет, как родился? – задал однажды мальчик вопрос своей матери, когда его язык отошел от онемения, и он пересел с кровати на пол, скрестив под собой ноги. - Потому что ты болен, - женщина, красивая скирпиянка с прямыми каштановыми волосами ниже плеч, наклонилась к своему ребенку, погладив его по лысой голове. – Отвар не дает тебе почувствовать себя плохо. Его необходимо пить каждый день. Но ты будешь счастлив, ибо сам Корда́нта* уберегает тебя от того, чтобы в будущем тебя забрали. - А тебя заберут? – мальчик посмотрел на женщину своими большими глазами мутно-желтого цвета. - Кто знает, - родительница дернула уголком губ, проведя пальцами по щеке сына, после чего отстранилась и отошла к столу. Сирьман же уставился ей в спину. Худощавая женская фигура была скрыта тогой бежевого цвета, и лишь тонкие руки да утонченная шея не были чем-то прикрыты. Была ли мать мальчика красива? Сирьман бы сказал – да. Отца своего он никогда не видел, мать сказала, что его забрали еще до рождения сына. Сильный красивый мужчина, но, к сожалению, в этом мире красота шла рука об руку со Жнецом. На занятиях по изучению основ Сирьман узнал, что мир, в котором они жили, назывался Жеве́ной, а раса, обитавшая здесь – скирпами. Свой дом разумные звали Скирпия́ром. И Скирпияр, в большинстве своем покрытый песками, ютил скирпов, давал им кров и воду, уберегая от сильных пустынных ветров. Писания гласили, что когда-то совершенно не населенный мир Жевену посетили колонизаторы, прибывшие из далеких просторов Коми́стоса. Система Центэ́бры заинтересовала их, так как нашелся мир, где они основали колонию. Это были первые скирпы. Раса, у которой рождались красивые особи. Уклад был таким, что раз в год в Скирпияр прилетали десять комистолетов для того, чтобы произвести отбор. Скирпы достигали поры совершеннолетия в возрасте пятидесяти лет, и только разумные, перешедшие эту черту, были подвержены отбору. Забирали десять самых красивых, мужчин или женщин – это не было важно. Ни для кого не являлось секретом, что случалось с выбранными разумными. Колонизаторы увозили их в свой мир, откуда они прибывали, и там приносили в жертву своим Богам. Церемонии жертвоприношений требовали того правила, чтобы Богам были поднесены только те, чей лик и стан был подобен божественному. Со страшной правдой, казалось, все смирились, но порой Сирьман слышал плач тех, чей дом покинули родственники, прошедшие отбор. Он был уверен, что точно так же плакала мать, когда забрали ее супруга. А если заберут ее? Мальчик старался не думать об этом. Ему отбор не грозил, он не раз в этом убеждался, глядя на себя в зеркало. Бледный мальчишка с пухлыми губами и мутным взглядом желтых глаз, он видел нечетко, ибо его зрение пострадало от болезни. Голову рассекал глубокий бордовый шрам, который пролегал наискось через лоб и заканчивался на левой брови. Из-за отсутствия волос были открыты остроконечные уши, одно из которых было порвано в области хряща. Под глазами залегли тени, а по всему телу мальчика витиеватыми переплетениями под бледной кожей виднелись белесые вены. Он не любил свою внешность. Но был рад тому, что благодаря такому виду на него не глянет ни один колонизатор. - Сирьман, - раздался детский голос, и на плечо мальчика легла худая детская ручонка. – Ты замечтался? Занятия окончены. Юнец закрыл рот и оглянулся. Его лучший и единственный друг Лиро́б стоял рядом с ним, тихонько сжав плечо через плотную ткань темно-коричневой тоги. Лироб был красив, несмотря на столь юный возраст. Его иссиня-черные волосы еще не отросли и до шеи, но так красиво переливались в жарких солнечных лучах. Пронзительные голубые глаза, словно водяная гладь, смотрели на Сирьмана с озорством, в них блестел огонь жизни. Идеальные черты лица, узкий подбородок и красивые пухлые губы – все это говорило о том, что Лироб вырастет настоящим красавцем. Все портил лишь шрам на правой скуле, доходящий до щеки. Он выглядел так, словно трещины пошли по идеальному глиняному сосуду. Но кажется, Лироба это не заботило. - Я в порядке, - Сирьман покачал головой и накинул на нее капюшон, скрывший его от солнечных лучей. Дни стояли жаркие, дождей почти не было в этих местах. За все шестнадцать месяцев небеса проливали прохладные капли лишь несколько раз, и этого вполне хватало, чтобы земля не плавилась под ногами. Поселение Скирпияра, где жил Сирьман, располагалось в низине, скрытое тенями пожелтевших от песка скал. На эти скалы мальчишки и отправились сразу же после занятий. Они проводили вместе почти все время, играли и что-то придумывали, а иногда просто забирались повыше и разглядывали местность вокруг. Вот и сейчас они оба умостились на нагретой солнцем поверхности скалы, скрестив ноги и смотря вдаль. Скирпияр – их дом, был красивым, несмотря на однотонность цветов. Моря песков и тонны каменистых скал – это все, что мог охватить глаз. Но поселение Сирьмана радовало скудной зеленью, что росла вблизи водного источника. Вода приходила из-под земли маленькими пузырьками, и Сирьман был рад тому, что ему довелось родиться именно здесь. Многие дома располагались прямо внутри скал, выдолбленные из камня. Каменные коробки стояли по всей поверхности песка, некоторые строения рушились со временем. Но места хватало, слава Богам. Насколько было известно, раса скирпов являлась единственными обитателями в Жевене. - Ты не задавался вопросом, что нас сюда когда-то давно высадили и теперь разводят, как скот? – Лироб сложил ладонь козырьком, посмотрев вдаль, после чего посильнее надвинул на лоб плотный капюшон своей тоги. - Допускал такие мысли, - Сирьман согласно кивнул, подслеповато щурясь. Он видел тени, видел зеленые силуэты деревьев в низине, а также видел лицо своего друга, но четких очертаний разглядеть не мог. - Но ведь отчасти наша раса обязана им. Где скирпы были до того, как колонизаторы привезли их сюда? - А вдруг жили свободно где-то в другом месте, пока не началась война? – Лироб почесал переносицу, посмотрев на друга. - Война? - Это когда одни убивают других ради чего-либо, мне брат рассказал. И вот победили нас колонизаторы, устранили, а небольшую горстку народа перевезли сюда? У них такие технологии, что они вполне могут это все сделать. - Ты бредишь, - Сирьман усмехнулся, ковыряя ногтем ремешок своей сандалии. - Вот всегда ты так, - Лироб надулся, но лишь для порядка. А потом снял холщовую сумку с плеча и раскрыл ее, достав оттуда фляжку с водой. – Пить хочешь? - Не откажусь, - мальчик принял фляжку у друга и откупорил крышку. Вода внутри оказалась приятно холодной. Она остудила стенки глотки, как только юнец сделал несколько глотков. Гулявший по просторам горячий ветер долетел до скал и поднял небольшие завихрения песка, скинув с голов капюшоны. Сирьман вытер рукой губы, немного подержав последний глоток воды во рту, прежде чем проглотить. - Жарко сегодня, - Лироб провел по лбу пальцами, смахнув с кожи капельки выступившего пота, после чего вернул капюшон на голову. - Как и всегда. - Неее, - мальчишка протянул отрицание, ухмыльнувшись, обнажив ровные белые зубы. – Второй месяц оранжа вступил в права перед красными месяцами. А дальше еще жарче. - Благо, воды хватает, - Сирьман закупорил обратно крышку фляжки, вернув ее другу, а потом посмотрел вперед, прищурившись. – Как ты думаешь, в Барханах есть вода? - Там располагается еще одно поселение нашей расы, я думаю, что да, - Лироб согласно кивнул. – Мы бы не выжили без воды. Мальчик был прав. Скирпы нуждались в воде. Она была залогом хорошего роста растений, а те, в свою очередь, давали сочные плоды. Они были нужны для торговли с колонизаторами, ибо те не только забирали десять разумных, но и привозили в Жевену ткани, посуду, фурнитуру и иные вещи, которых не было в этом мире. В обмен на них они забирали продукты: фрукты, овощи, мясо, молочную продукцию. - Эй, смотри, - черноволосый юнец подскочил на ноги, указав пальцем в желто-бежевое небо, и Сирьман вновь прищурился, заметив в небосводе очертания кораблей. Комистолеты медленно опускались вниз, нагретый солнцем воздух вибрировал вокруг этих массивных черных конструкций. Зависнув над землей в нескольких сотнях метров, корабли издали тихий гудящий звук, и по всему Скирпияру разлилось свечение, что рухнуло на землю, впитавшись в нее. Лироб выдохнул, ощутив прикосновение чего-то неосязаемого, но больше никаких ощущений не было. Сирьману же подобные вспышки не нравились. Они слепили его и без того плохо видящие глаза. - Что происходит? – мальчик вытянул в сторону руку, найдя полы тоги друга и ухватившись за нее. - Не к нам, - кажется, Сирьман услышал вздох облегчения. – В Барханы полетели. - Завтра на рассвете улетят, - юнец кивнул, отпустив тогу и поднявшись. Он прикрыл ненадолго глаза, потерев их кулаками, после чего снова открыл, проморгавшись. Очертания мира начали возвращаться, что очень кстати, ибо Сирьман хотел идти домой. - Побежали посмотрим? – раздался воодушевленный голос Лироба, и мальчик замер, удивленно раскрыв рот. - Довольно странно слышать это от тебя, ведь недавно ты рассуждал о скоте. Что на них смотреть? Да и нельзя детям присутствовать во время отбора, - покачав головой, Сирьман двинулся вниз по выдолбленным в скале ступенькам, внимательно смотря себе под ноги. Еще не хватало того, чтобы упасть. Лироб на его замечание ничего не ответил, но мальчик знал и без этого, что друг надулся. Однако, Сирьман был действительно прав. Детям нельзя было присутствовать на подобных мероприятиях. Это был устав старейшин среди скирпов. «Нечего вам там делать, - говорили старики поселений. – Достигнете поры совершеннолетия, тогда и насмотритесь на все годы вперед». Впрочем, когда Сирьман вернулся домой, он уже почувствовал, что что-то должно было произойти. Стоило матери и ему лечь спать, и женщина задула свечи, как прошел буквально час, когда Сирьман услышал шорохи со стороны улицы. Кто мог ходить в такое позднее время, когда в поселении не горели огни? Мальчик поднялся с постели и замер, прислушавшись. Спокойное дыхание матери слышалось со стороны ее постели, и мальчик сглотнул, подойдя к двери. Та была открыта настежь, ибо скирпы не воровали друг у друга, а чужих в их землях и не бывало. Спать с закрытой дверью было жарко, окон маленькие строения не имели. Ухватившись за дверной косяк, Сирьман всмотрелся в очертания домов и окраин поселения. И вот там он уловил движение. Кто-то старательно бежал в сторону Барханов, и почему-то у мальчика не осталось сомнений в том, кто именно это был. Тяжело вздохнув, он вновь повернулся в сторону постели матери. С той стороны по-прежнему все было тихо. Поэтому, натянув на себя тогу и подпоясавшись, Сирьман обулся и тихо покинул дом, вслепую спустившись вниз по ступеням к песку. Он знал дороги, которые вели за пределы поселения, направившись на окраины по одной из них. В голове прорисовывался план того, что он сделает со своим лучшим другом, когда догонит. И хватило же у Лироба ума бежать в сторону Барханов? Зачем ему нужны эти колонисты? В темноте не было видно почти ничего, мальчик ориентировался на тени, что отбрасывали песчаные насыпи, освещенные одним из спутников Жевены. Он хорошо улавливал очертания поднятой беглецом пыли. Тяжело вздохнув, Сирьман перешел на бег и ускорился, стремясь нагнать друга до того, как тот достигнет Барханов. Если судить по расположению спутника, время было ближе к середине ночи, а значит сейчас разумные должны были закончить трапезу, и колонизаторы отправлялись на покой. Это было одной из основных традиций – потчевать иномирных гостей, а на рассвете они улетали с десятью особями. - Лироб, - негромко позвал Сирьман друга, когда они отдалились от поселения на значительное расстояние. – Лироб, стой, идиот! Впереди послышались звуки торможения обуви по песку, раздался возглас, и вот среди груды поднятой пыли юнец увидел очертания друга. - Сирьман? Ты со мной? – мальчик широко улыбнулся, и Сирьман подошел к нему вплотную, схватив за руку. - Нет, я за тобой. Ты зачем бежишь туда? - Интересно. - Прилетят к нам, тогда и посмотришь. Идем, ну, - Сирьман вновь дернул руку на себя, но друг остался стоять на месте. – Не будь упрямцем. - Тут осталось всего ничего. Посмотрим одним глазком и сразу же вернемся, м? – Лироб перехватил руку мальчика, посмотрев умоляюще в глаза. – У них такие корабли классные, блестящие. Ну, Сирьман, ну пожааалуйста. - Ладно-ладно, не канючь, - прервал тираду друга мальчик, вздохнув. – Но только быстро. Путь до барханов занял несколько часов. За все это время мальчики значительно устали, и только припасенная Лиробом вода помогала преодолеть это расстояние. Они шли не под палящим солнцем, и это было хорошо. Дневной жар спал, опустилась приятная ночная прохлада, только песок еще хранил в себе тепло. Когда юнцы подошли к Барханам, то первое, что они увидели, были комистолеты. Черные и блестящие в свете спутника, они стояли стройными рядами в количестве десяти штук. Так было принято, чтобы после отбора каждый разумный был доставлен в иной мир на отдельном корабле. С того момента они и содержались отдельно, и готовились отдельно, и приносились в жертву тоже отдельно. - Ты только глянь, какие, - Лироб завороженно смотрел на комистолеты, выйдя из-за каменных выступов и, оглядевшись, быстрыми перебежками достиг одного из кораблей. - Спятил? А ну вернись, - шипящим громким шепотом проговорил Сирьман, топнув ногой, но друг его уже не слышал. В поселении было тихо, и почти не горели огни. Видимо, ужин уже был окончен, и колонизаторы сейчас спали крепким сном. Лироб же, тем временем, приблизился к кораблю и прикоснулся к его загнутому вниз носу. Поверхность комистической машины была еще теплая, мальчик скользнул пальцами по гладкому боку, завороженно смотря на то, как в идеальной обшивке замелькало его собственное отражение. - Что тебе не сидится? – рядом возник Сирьман, он дернул мальчика за тогу, но, когда увидел, как у того заблестели от восторга глаза, лишь покачал головой. А потом тоже прикоснулся к теплому боку корабля. - Такие громадины и так невесомо парят в воздухе, - пухлые губы юнца тронула легкая улыбка, пальцы заскользили по обшивке. Мальчики медленно пошли вдоль всего корабля к самым крыльям, заметив, что на них мелькало несколько лампочек. Лироб ковырнул одну из них ногтем, постучав по верху крыла, слыша, что оно внутри полое. - Интересно, как там внутри? - Мне тоже интересно, но мы туда не полезем, - Сирьман покачал головой, идя дальше, туда, где располагались турбины двигателей, как вдруг услышал шум: - Чего это мы тут забыли? – раздался незнакомый голос взрослого, и Лироб пискнул. Сирьман стрелой бросился назад, но ударился лбом о крыло комистолета и упал на теплый песок. Ойкнув, он зажмурился, потерев лоб, но потом широко распахнул глаза, уловив очертания силуэта рядом с другом. Кто-то неизвестный схватил его за руку и тянул на себя, и Сирьман рывком поднялся, подбежав к ним и вцепившись в майку незнакомца: - Пусти его, - сквозь зубы выдавил он, пытаясь освободить друга, как вдруг его ослепило ярким светом. - Кто тут у нас? Юные скирпы? – свет шел прямо с той стороны, где у говорившего был рот, или Сирьману так показалось? От неожиданности он сильно зажмурился и закрыл глаза руками, выпустив майку и упав на песок. Перед глазами заплясали цветные мушки, видимость стала нулевой. - Я ослепил тебя? Прости, - вновь послышался незнакомый голос, света стало меньше, но он не исчез. И лишь когда Сирьман проморгался, то смог рассмотреть очертания корабля, из иллюминаторов которого шло мерное свечение. Оно-то и было теперь источником света, а яркий исчез. И лишь когда мальчик глянул на незнакомца, то понял, что ослепивший его луч возник из фонаря, что крепился на лбу молодого мужчины. Тот уже выпустил Лироба, и мальчик упал на землю, ухватив друга за плечи. - Ты в порядке, Сирьман? – поинтересовался он, и юнец закивал, еще раз потерев глаза. - Малые совсем, вы почему не спите в столь позднее время? – снова поинтересовался незнакомец, и Сирьман, наконец, смог его рассмотреть в свете корабля. Это был высокий статный парень, и то, что он принял его первоначально за более взрослого, оказалось ошибочным видением. На незнакомце были черные плотные штаны и тяжелые ботинки на рельефной подошве. Черная майка закрывала рельеф грудных и брюшных мышц, но часть их все равно просматривалась. Красивые черты лица и пристальный изучающий взгляд голубых глаз – колонизатор, а это был именно он, выглядел эффектно. Наверное, каждый мальчик бы мечтал выглядеть именно так, если бы не Жнец поблизости. Пепельного цвета волосы были убраны в хвост, а на руках крепились металлические черные перчатки до самых плеч, и создавалось впечатление, что парень не снял с себя до конца доспехи. - Кто вы? – задал еще один вопрос незнакомец, и Лироб сглотнул. Он еще ни разу не видел колонизатора настолько близко. Обычно мать оставляла его со старшим братом, и тот не отпускал его до самого завершения отбора. - Мы из поселения Отвесных скал, - проговорил Лироб, и Сирьман шикнул на него. - Что же вы тут забыли? – незнакомец удивленно вскинул черную бровь. - Захотели на корабли посмотреть, - ответил за друга Сирьман, чтобы тот не сболтнул чего-нибудь еще. - И как, нравится? - Очень. Парень же, сосредоточенно посмотрев на Сирьмана, подошел к нему, и не успел тот отстраниться, как цепкие сильные пальцы взяли в захват его подбородок, повернув лицо к свету. Раздалось тихое «хм», после чего незнакомец проговорил: - Твои Боги уберегли тебя от отбора, ты ведь знаешь об этом? - Знаю, - тихо ответил мальчик, понимая, что его уродство из-за болезни оттолкнуло бы каждого. - Смышленый, - колонизатор хохотнул, отпустив маленький подбородок и похлопав мальчика по щеке. - Эй, Лод, что у тебя там? – раздалось громкое со стороны Барханов, и парень повернулся в ту сторону, махнув рукой: - Порядок, это детишки шалят, - усмехнувшись, он услышал шорохи, а когда обернулся, то увидел, как прочь от него в сторону пустыни улепетывали два сорванца, которых привлек его корабль, и которые ради этого сбежали с собственного поселения. На то, что эти двое удрали, Лод лишь с усмешкой покачал головой, выключив свет и направившись спать. Убегая в ту ночь, Сирьман наделся, что больше никогда не столкнется с этим парнем, его уверенный вид пугал и чем-то отталкивал детское восприятие. Но, к сожалению, многое происходит, словно назло. К поселению Отвесных скал корабли пожаловали спустя два года. Сирьман наблюдал за ними, когда они зависли в воздухе. Они с другом находились на своем излюбленном месте, смотря в небо, поэтому вновь встретили слепящую вспышку, которая «впиталась» в землю. Только на этот раз Сирьман прикрыл глаза. - Пойдем вниз? – позвал друга Лироб, но мальчик покачал головой. - Нам там все равно делать нечего, нас отправят домой. - Эх, верно, - Лироб тяжело вздохнул, оставшись сидеть на месте. Так они и просидели, наблюдая за приземлением кораблей, за тем, как из них один за другим вышли иномирцы. Местные поселенцы встретили их, проводили на ужин, вскоре они начнут обсуждать, что обменяют из продуктов и вещей на этот раз. За подобными делами время проходило быстро. Мальчишки же, что встретили закат, все же собрались домой, ведь когда прилетали колонизаторы, скирпы держались в напряжении, хоть и не показывали этого. Когда Сирьман вошел в дом, то увидел мать, что повесила белую тогу на вешалку, а после обернулась к нему. - Ты идешь завтра? – Сирьман сглотнул, скользнув взглядом по белому одеянию родительницы. - Того требуют законы, - спокойно ответила женщина, подойдя к сыну и осторожно обняв его. - Но ведь у нас в поселении много взрослых, кому уже за пятьдесят. Тебя ведь не выберут? – Сирьман поднял взгляд на женщину, посмотрев на нее. У нее были очень умные глаза, мальчик всегда это замечал, когда смотрел на женщину. Пронзительно зеленые, большие, слегка раскосые, в них плескалась мудрость. - Не беспокойся, сын. Вот, выпей, - женщина с улыбкой взяла со стола маленький стакан с отваром и протянула его мальчику. Тот зажмурился и выпил необходимое ему для лечения лекарство. Он не раз наблюдал за тем, как мать готовила этот отвар, не раз сопровождал ее в ущелья, где в тени произрастали коренья, необходимые для лекарства. Мать подолгу шептала на них, поглаживала, и только после этого сушила. Таким образом за несколько лет у них накопилось достаточное количество необходимых ингредиентов для приготовления отвара. В ту ночь Сирьман лег спать с матерью. Женщина гладила его по лысой голове, тихо пела песню, знакомую ему еще с глубокого детства. И хоть мальчик считался еще ребенком, женщина перестала петь ему песни несколько лет назад. А сейчас запела. - Баю-бай, малыш… - ласковый материнский голос скользил по детскому сознанию, и Сирьман чувствовал, как ему становится спокойно. - Ну, что же ты не спишь… Мерное сердцебиение в груди женщины убаюкивало наравне с тихой песней. Мальчик прикрыл глаза, положил одну ладонь себе под щеку, вторую же устроил на талии матери, чуть сжав мягкую ткань ее сорочки. - Глазки закрывай… Сон медленно окутывал сознание. Мимолетный поцелуй теплых губ в лоб не разбудил мальчика, который приоткрыл пухлые губы, дыша в шею женщины. - Засыпай… - со слезами в голосе закончила мать, прикрыв глаза и погладив сына по голове. Она знала, что произойдет. Потому что предчувствовала это. Но верила в своего ребенка. Он справлялся до этого и справится в дальнейшем. Ее мальчик так был похож на своего отца, это она поняла, когда он только родился. Красивые мягкие волосы того же цвета, что и у супруга, желтые пронзительные глаза, загорелый тон кожи – все это было, пока женщина не решила любой ценой спасти своего ребенка. Сирьман резко подорвался в постели и широко раскрыл глаза, шумно выдохнув. Он зашарил рукой по кровати сбоку, но никого там не обнаружил. - Ма? – дрожащим голосом позвал он, подслеповато щурясь, но и без этого понял, что женщины в доме не было, как и ее белого одеяния. Чуть не запутавшись в собственной тоге, мальчик наскоро оделся и, забыв обуться, рванул из дома в сторону площадки отбора. В том месте собралось уже достаточно народа, но среди всех мальчик искал одну единственную, так нужную ему. - Мама! – громко позвал он, протискиваясь через толпу народа, прямо туда, в какой стороне стояли комистолеты. Мать не откликалась, но когда Сирьман растолкал толпу и вырвался из нее, то увидел ее. И сердце в груди пропустило удар от осознания того, что мать прошла отбор. Ее заметили, ее призвали. И ее вот-вот заберут у него. - Нет! Ма! – Сирьман рванулся вперед, вытянув к женщине руку, и она обернулась, закрыв рот ладонью в беззвучном плаче. – Нет! Вернись! Сильная рука перехватила бежавшего к матери мальчика, отстранив, и Сирьман вцепился в металлическую черную перчатку, заплакав, пытаясь вырваться. - Малец, нельзя, - знакомый голос, кажется это был Лод, но из-за слез Сирьман не мог разглядеть лица иномирца. Это он? Вот они и встретились. - Пусти, там моя мама! – продолжал кричать ребенок, протягивая вперед руки, будто старался дотянуться до родительницы, но его не пускали. Напротив, развернувшись, Лод пошел к толпе разумных, очевидно, чтобы отдать им мальчика. - Нельзя, - коротко повторил он. - Сирьман! Не забывай каждый день пить лекарства, - долетел до ушей мальчика голос матери, и он понял, что она тоже плакала. Он совсем не ожидал, что это произойдет. Отца он не знал, но верил до последнего, что мать никогда не уйдет. - Вернись! – Сирьман вновь рванулся, но Лод уже отдал его в руки скирпов, отступив, идя к собственному кораблю. Выбранных разумных развели по комистолетам, и вскоре машины поднялись вверх, взметнув столбы песка, а Сирьман все продолжал тянуть руки к небу, перейдя на крик, но мать его уже не слышала.