Зарисовки по Тоддварду

ПРИКИНЬТЕ РЕБЯТ ЧЕ ТВОРИТСЯ..... Я вернулся, еще и писать разучился. Зато теперь, мои дорогие, вы получите от меня когда-нибудь порцию мягкой нцы с тупыми плоскими шутками, без эйфории и экстаза, только чистое мужское «ЪАЪ». Это ж я. Вы ж меня любите. А я люблю вас, поэтому спустя год пишу проду. А еще я теперь не Деппоман. Зато Бертономан…

***

—Эдвард! Твою ж отцовскую! — донеслось из гостиной. Это драл свое несчастное горло кэп, оплакивая свой честно награбленный диван. —О боже, что творится!  — показательно всхлипнул Икабод Крейн и, как подобает его весьма впечатлительной натуре, с характерным грохотом упал в обморок. —Святая благодать, опять? — возмущался Барнабас. Эдвард сидел на ободранном диване, злобно смотря на стонущих от горя друзей. Он сел в угол и растопырил руки, отчего еще больше казался напуганным черным ёжиком. —Тише, Эдвард, тиш, тиииш… — но внезапные движения подобиями рук отпугнули Тарранта, который, бедняга, пытался успокоить андроида лишь из благих намерений. А Вилли был наказан: он скрестил руки на груди, надулся и пинал угол, в который был лично поставлен Барнабасом, что-то недовольно бурча. И лишь только один человек не был в курсе всего этого балагана: Суини Тодд. Поэтому цирюльник и подошел поинтересоваться, что все так раскричались. —Ну и что тут творится, уважаемые? — строго спросил брадобрей. —Нет, я больше выходки этого юноши терпеть не собираюсь! Сегодня, видите ли, он взбесился и подрал диван, а на прошлой неделе в погоне за солнечным зайцем разорвал мои шёлковые занавески!  — Барнабас ходил туда-сюда, ругаясь какими-то старыми и никому не понятными по своему значению словами. —Так делов-то? Взяли бы за шкирку и отволокли бы куда подальше. — сказал Тодд. Эдвард казался ему милым наивным мальчиком, и нигде, никак и ни в коем разе не ошибался. Если он говорит про Эдварда, которого никто не обижал. —Нет уж, сам его за шкирку бери! Мне уже хватило. — на руке Тарранта была видна длинная царапина от ножниц. Тодд несколько озадаченно осмотрел этот «трофей», оставленный разъяренным котёночком… Ну, мужик сказал — мужик сделал! —Эй, ты чего себе позволяешь, позумент ты безрукий?! — Суини резко обернулся на виновника сего нервотрепательного торжества, пытаясь хоть на миллиметр прожечь того взглядом. Физически не вышло, морально — и Богу неизвестно. Но при всем при этом, на Эдварда, кажется, столь незамысловатое (однако, признаться, несколько грубое) высказывание, подействовало как нельзя полезным образом: сразу в лице преобразился. Вон, зрачки расширились, личико округлилось, лохматая челка на глаз упала… Прелесть, одним словом! —Ты. ты как это сделал? — и первым в эту тишину, от удивления затаившуюся у друзей, прервал Таррант. Уже с перебинтованной рукой. —Да ты издеваешься?! Мы с ним с утра, С УТРА, жена твоя женщина, пытались его успокоить, а ты просто посмотрел на него и успокоил?! И ТЫ ЕЩЕ ГОВОРИШЬ, ЧТО МЕЖДУ ВАМИ НИЧЕГО НЕТ?! — Вилли не выдержал и молниеносно выпрыгнул из угла, активно жестикулируя. —Во даёт. Он похоже смекнул, что кому-то по… «Морде» надают. — вмешался Воробей. Барнабас погнал кондитера в угол, он ведь наказан. —а теперь по порядку. — Тодд достал бритву и стал ее разглядывать и начищать. Вот с кем он точно химию имел, так с этими штуками. —Один очень умный человек называл Эдварда геем, и сейчас этот человек стоит в углу и смотрится в зеркало. — бодро сказал капитан. Из угла послышался звук падения какого-то предмета (скорее всего, это и было то зеркальце) громкое писклявое «НЕПРАВДА!» —Ну~у, тогда ты и посмотришь за ним. — радостно подметил Таррант. —В каком это ещё смысле? — нет, Суини в няньки не нанимался. —Ну. тут у Барни юбилей… Ну и тут денег внезапно. э… По счастливому случаю привалило. ну и мы решили прогуляться… Попить. воды. — оправдался Воробей. —«Воды», да. Конечно, «воды». Как прижучить кого-то надо, так сразу «Тодд, помоги!» «Тодд, успокой!», а чур бухать — так сразу без меня?! —Ой, не парься, Суини. — сказал Вилли, тоже, видимо, собравшись выпить. Кленового сиропа, надеюсь. —Мы тебе оставим, если кэп не допьет. Брадобрей хотел вставить какое-нибудь язвительное словечко, но было поздно. Опять на долю несчастного цирюльника выпало горе: все ушли веселиться без него. Постояв минутки две в гордом молчании, Суини повернулся и крайне спокойно спросил: —Ну и чем ты тут обычно занимаешься? Эдвард в течение нескольких минут озадаченно смотрел и куда-то направился. На двери с внутренней стороны отверстия для ключей не было — только «ручной замок». Поэтому Эд решил пойти на крайние меры: пока Тодд оставил его самого себе, сев читать какую-то старую книжонку, Эдди открыл окно и вылез, благополучно, а точнее, неудачно приземлившись на траву. —Мистер Тодд! — довольно громко для самого себя крикнул Эдвард. Он был похож на опрокинутого жука: лежал на спине и дергал руками и ногами, пытаясь перевернуться. А рук-то нет. —Мистер Тодд!!! — снова крикнул беспомощный робот. Его мольбы были услышаны на седьмой раз: Тодд выглянул из окна и с громким вздохом начал читать ему морали. —Дурак ты безрукий, вот кто! Погоди… Сейчас вытащу… — и скоропостижно скрылся. И стоило только парнишке разочароваться в своем друге, как Тодд явился к нему на помощь и подал руку. Подал. Руку. Эдварду. Эдди снова непонимающе глянул. Что это за безобразие, опять по больному месту. Эдвард поднял одну руку, пытаясь хотя как-то помочь себе встать. К счастью, брадобрей вспомнил, что давать Эдди руку смысла нет, поэтому присел и с усилием поднял парня, усадив на траву. —Ну, гуляй. Чтобы к обеду был дома. — Эдвард пошел вырезать, и, видимо, Сусь впервые в жизни понял, что вот эта вот вся красота в саду — его работа. Напоследок он, обернувшись, пробубнил: —Красивые кусты. Прошло время: часы, минуты, Эдвард не разбирался, но что-то внутри говорило ему, что пора идти домой: нутром чуял, уже обед. Он думал, что точно не от запаха еды его потянуло из сада. —Явился. — Тодд маячил на кухне, и применяя все свои удивительные приобретенные в местах не столь отдалённых способности, обслуживал себя. И видимо, он чего-то не особо увлекался Эдди (да и вообще, в фф главы не связаны между собой, окда…) И не знал, что батарейкам робот предпочитает органическую пищу: и великой тайной являлось то, как он её перерабатывает. безотходное производство, так сказать. —а ты чем питаешься вообще? Батарейками? Эдвард отрицательно помотал головой. —Незамерзайкой…? Ну, жижа синяя такая. — на это Эд снова качает головой. — Бензином? Получив отрицательный ответ, Тодд вынул вилку из розетки, вопросительно глядя на Эдди: неужели он от электричества заряжается? —Это ведь вставляется туда, куда я думаю, да? …я пропущу этот момент времени, однако вы должны знать, что Эдвард не дал внятного ответа и обоим пришлось побегать по дому: цирюльник преследовал его с криками «СТОЙ! ТЕБЕ НАДО КУШАТЬ! Я БУДУ АККУРАТНО!», пока Эдвард, убегая, сносил всё на своем пути. К счастью, брадобрей вовремя одумался и всё же решил, что Эдди питается человеческой едой. Он жил с ним так долго, но постоянно, черт возьми, забывает! Непорядок. Пока рукастый стоял около своего попечителя, который готовил одно из блюд своего скудного меню (ну, не повар же) — яичницу, он уже успел задать пару резонных вопросов. -А что это? — полюбопытствовал Эдди, заглядывая в сковородку. Когда тот наклонился слишком близко, Тодд соизволил скорее убрать его мордашку от плиты, то ли из соображений заботы, то ли собственного комфорта. Нянька решил креативно ответить на вопрос андроида, чтобы отгородиться от дальнейших расспросов. -Это нерождённые дети курицы, обжаренные в кипящем масле. — подействовало: Эдвард округлил свои глазки и, кажется, очень расстроился за «будущих цыплят»: он же не знал, что из яиц не всегда вылупляются птенцы, наивный. Как и ожидалось, Эдди действительно воздержался от каких-либо вопросов и большую часть времени молчал. Как и всегда, да, но теперь он молчал как-то по-другому. Как-то по-молчаливому. А теперь, дорогие мои любители яоя, мы шли к этому моменту всю свою жизнь. Не ужин при свечах, конечно, но доза милоты и розовых соплей: Из-за того, что Эд в полной мере проявил свою неспособность пользоваться столовыми приборами, Суини самостоятельно взял вилку и принялся кормить робота. Куда уж лучше похоронить свою гетеросексуальность, нежели нервы, да?) Ещё и салфеточкой ему рот периодически вытирал. Под конец грандиозной романтической трапезы, напряжение, которое густым комочком скопилось в голове парикмахера, постепенно рассосалось само собой и уже не было так обидно на свою судьбу. Быть няней внезапно стало как-то даже весело, однако решающую позицию, конечно же, занимал давно уже позабытый Бенджамин Баркер, тот самый глупый парикмахер с женой и дочкой. Глупый, но до чего же счастливый! —Спасибо… — манерно ответил Эдвард, скромно потупившись в пол, стараясь не встретиться с маньячиной взглядом, то ли из застенчивости, то ли из тактических соображений. В любом случае, Суини было приятно услышать эту благодарность. Суровый лик постепенно становился мягче…