Один раз не

      В марте, думаете, коты петь начинают? Это либо в их дворе у животных режим подбитый, либо хрень это всё. В бесснежный февраль мнимой тишине приходит конец. И выспаться вроде есть время (давняя несбыточная мечта. забудьте), только какой-то конченый каждое утро подкармливает кошаков именно под его окном. Февраль этот - едва ли не самое отстойное время в году. Конкретно - день святого Валентина. Любовь - бред. Зачем она.       Влад не знает. Да кто его вообще любит. Откуда ему. Тем не менее он знает, каково это - когда впереди тебя постоянно маячит отглаженная олимпийка. Его провожают до киоска. Тупее не придумать. И как это надоедает. Даже бесит; особенно, если натыкаться на широкую спину, когда Слава останавливается слишком резко. Впереди его дружки, значит. Которые не постесняются назвать его дружком тебя - аж коробит от этого. Опасно идти дальше им двоим, а Влад только рад тут же куда-то скрыться. Никак гопота не отвалит. Славик - только так его и называй, если не хочешь отхватить - не отличается от них. Быдло редкостное. Ещё и смертный, а ведёт себя.. Неподходяще. Лучше, чем другие. Откуда Владу знать, какие они, другие? И дела до этого нет. Просто никто другой больше не рискует с улыбкой подваливать к нему, до зубов похуизмом вооружённому. Никто на кортах не подсаживается спросить, что такого он рисует. — Это просто черновик. Ещё бы он стал показывать. Много чести. Любопытство у рыжего не делось никуда, но он хотя бы замолчал. Когда они так сидят (а Влад и не думает вставать с земли), и разницы в росте никакой нет. И вообще. Похожие они становятся. — Это просто царапины. Не смотри как идиот. Кто здесь настоящий идиот, Влад вообще-то знает. И что с того. Ему же без разницы, что подумает о нём бестолковый парень. Только с поправкой : его бестолковый парень. Ничего это не меняет. Почему тогда его колышит вообще. Шрамы Владу нравятся, и собственными повязками он почти гордится. Только что-то его клинит, когда Слава, промолчав, пряча глаза, разворачивается и уходит. Значит: не любили. И меняться ничего не должно. — Это просто...- Влад хоть на этот раз затыкается. Только потому что Славик уже моментально кулаки жмёт, на инстинктах. Мемный он весь, но смеяться сейчас не хочется. — Фонари размером с нашу шарагу. Заметил. Их оставил не я. Влад может выдохнуть, это не та забота, которая его лет девятнадцать стороной обходит. Уже хорошо. Ему не хочется привязываться или чего похуже. Влад не заметил, когда перенял нервную привычку совать руки в карманы и попинывать жестяную банку. Его как будто отчитывают. Нашёлся учитель. Сам едва шнурки завязать может, с одним всегда просит помочь. Напоминает, конечно, дешёвенький развод на поржать, но у него лицо такое щенячье и безобидное становится, отказать не получается. Так, наверное, Влад сам сейчас выглядит, пристыженно. Но чтобы сдаться - нет. Не готов он потом бороться с разрушительными нежностями. — Если бы ты поменьше крутился возле меня на улице, они бы, может, и не заметили меня. — Твой отец не стекольщик. К чему это вообще. Но верно. Его отец уебок. Но это, конечно, аргумент. — Думаешь типа с темнотой сливаешься? И никому дела до тебя нет, потому что один сидишь? Да ничего он не думает. Но мысленно просит: уж лучше не замечайте меня. Пожалуйста. ..И всё равно — Я не хочу сидеть один сегодня. Сдался всё-таки. Прямо в лапы самой мучительной смерти. В объятья рукавов олимпийки и тепло. — Один раз ведь можно? То ли плачет, то ли улыбается, а что бормочет - не слышно. — Не люблю, когда ты такой. Такой - жалкий? Он не хочет знать, он не хочет привязываться, не хочет, чтобы коты верещали под окном. Мозг каким-то образом возвращается к началу дня: а ведь это именно сегодня. — А обычно, значит, любишь? Само собой вырывается. И глаза он наконец поднимает. Славик не издевается, кажется. Поправка: без кажется. — Обычно ты не настолько милый и я могу держать себя в руках. Ну вот, приплыли. И нежности, и тупости. Да такие, что Славик и сам уже отворачивается, смущенный. Ещё забудет, что наболтал. А Влад не уверен. Есть всё-таки что-то в феврале.