***
Пальцы сорвались, и аккорд на секунду повис в воздухе, чтобы затем беспомощно рухнуть вниз. Чонгук отложил гитару, чувствуя, как в груди закипает раздражение. Ну зачем Тэхен притащил на репетицию этих глупых девиц?! Тэхен и по совместительству виновник плохого настроения Чонгука, недоуменно оглянулся. «Ты чего?» – спросил его удивленный взгляд. — Хватит. Репетиция окончена! – отрезал Чон и сосредоточенно принялся убирать в чехол гитару: хороший предлог не смотреть в непонимающие глаза друзей. — Ты че гонишь? – поинтересовался Чимин. — Отстаньте от него! Видите, Чонгук-оппа устал. Пойдем лучше в кафе посидим. Знаешь, какой здесь недалеко капучино делают? – ЧиЁн присела на корточки перед Чонгуком, пытаясь заглянуть в глаза. Смотря на него взглядом загнанной лани – тревожным, настойчивым. И ее глаза, и защита показались Чону неприятными. — Нет, я лучше домой, – бросил он. – Извините, ребята. На улице его догнал Шуга. ЧиЁн маячила где-то на горизонте, но, к счастью, не решалась подойти. — Извини, сорвался, – объяснил свой резкий поступок Чонгук Шуге. – Пойдем покурим? Они отошли от подъезда и встали у низкой чугунной оградки, полузанесенной снегом. Только-только днем шел густой снегопад, и все вокруг еще казалось загадочно-красивым. Ничто не долговечно: скоро машины окончательно раздавят эту бело-воздушную красоту, растащив ее по дворам грязно-серой жалкой жижей. Чонгук пощелкал зажигалкой, пытаясь извлечь из нее пламя, но тщетно. — Держи, – Шуга бросил ему свою. – Что это на тебя нашло? Одинокая фигура в пушистой розовой шубке все еще маячила в стороне немым укором. — Понимаешь, достала. Все достали! – Чонгук жадно затянулся и выпустил дым через ноздри, – Нахуя на меня смотреть глазами раненой оленихи? Устал я, понимаешь, заебало меня это: «Ах, Чонгук, как ты здорово поешь!» «Ах, Чонгук-оппа, а что ты сегодня делаешь?» — Звездишь, – Юнги дернул уголком рта и стряхнул пепел прямо в пушистый еще нетронутый снег, и пепел прожег в нем глубокую рану. – Рано у тебя звездная болезнь начинается. — Да никакая это не звездная болезнь, блять! – рассердился Чонгук. – Устал я от этих дур, просто устал, понимаешь? Юнги задумчиво кивнул. — Знаешь, что я думаю? – задал он совершенно идиотский вопрос, и тут же сам ответил, - Это все потому, что ты тусишь с теми, кто бегает за тобой. А тебе нужна другая девчонка. Такая, за которой ты бегал бы сам. Понимаешь? — И где такую взять? - с ухмылкой спросил Чонгук. — Да прям! Выше только звезды, круче только яйца! Хотя бы в своей школе присмотрись: ну не все же за тобой с домогательствами бегают. Наверняка есть и нормальные. Только ты их не замечаешь. Почему? Да потому что сам считаешь себя звездой и на самом деле хочешь, чтобы за тобой бегали, – философски закончил Юнги. — Это не так, – возразил Чонгук, уставившись на свои ботинки. – А тихони мне нахуй не нужны. От жизни нужно брать все самое лучшее - и секс входит в этот список. Особенно легкодоступный и с умелым языком, не находишь? — Не спорю. Но что и требовалось доказать, – подытожил Шуга, выдохнув сигаретный дым. — Знаешь, в любом случае девушки не стоят того, чтобы из-за них срывались репетиции. Любовь преходяща, а музыка вечна. Ну, давай расчехляй свою скрипку, врежем музон в этой дыре! — Что, прям здесь, на улице? – переспросил Шуга, но уже затушил сигарету и потянулся к чехлу гитары. — А почему бы и нет. Небо, город, снег – все, что настоящему музыканту надо. Ничего лишнего.***
Девушки… Никогда Чонгук их не понимал. Когда он был маленьким и кто-нибудь отбирал у него игрушки, слезы сами собой наворачивались на глаза. "Не плачь, мальчики не плачут", – говорила мама. Со временем выяснилась странная вещь: быть мальчиком – это значит принимать на себя гораздо больше обязанностей. Мальчик не должен плакать, не должен обижать девчонок (даже если речь идет о том, чтобы дать сдачи), не должен бояться и прочее, прочее. Девушкам же, выходило, можно все: плакать, бояться, отнимать лучшие игрушки («ну что ты, Чонгук, она же девочка!»), капризничать, обиженно надувая губки, и даже жаловаться. Постепенно Чон принял правила игры (ну и черт с ним, пусть девочки – особая раса), тем более с возрастом понятнее они не становились. Внешность и прекрасное телосложение Чонгука давали ему много бонусов и постоянные выигрыши в этой рулетке. С возрастом он понял, что к чему в этом мире. Помани рукой девушку и хороший секс на сегодня тебе обеспечен, иной раз она сама бежит к тебе с распростертыми руками. Для Чонгука все казалось предельно простым: уличная жизнь, выпивка, бары, клубы, секс и музыка. Любимая гамма. В кругах он был известен бабником и заядлым тусовщиком - что, собственно, устраивало его всегда. Девушки считали пиком крутизны и необходимости переспать с самим Чон Чонгуком и тот факт, что после жаркой ночи он не напишет ей и вряд ли переспит с ней еще, их устраивал тоже. Они хотят секса - он не против: золотое правило Холодного принца. Но главной загадкой года для него оказалась девочка со сложным и загадочным именем Лалиса, которое само по себе звучало как музыка, как гитарный перебор. Он помнил ее еще с музыкалки. Главным образом из-за того, что она всегда умудрялась выделиться из толпы. Он до сих пор не мог сдержать улыбку, вспоминая, как она, выйдя на сцену на концерте, уронила стульчик от пианино, а затем прихлопнула крышкой рояля собственные пальцы. Но недавно, набросившись на него буквально ни с того ни с сего, Лиса, пожалуй, побила все свои прежние рекорды. «Совсем ненормальная», – подумал он тогда, но все же с этого дня стал невольно обращать на нее внимание. Уж очень странной казалась Лалиса, так непохожая на обычную тихоню-зубрилку, какой ее представлял Чонгук. Она держалась независимо, похоже, ее в классе уважали. Подруга у нее была одна, а вот парня, видимо, не наблюдалось. Чонгук из чистого любопытства приглядывался: не крутится ли вокруг нее какой-нибудь несчастный (а того, кто увлечется этой дикой неуравновешенной девчонкой, назвать иначе чем несчастным никак нельзя). Разве что вне стен школы, но выяснить это не представлялось пока возможным. Зато Чонгук узнал, что она почти что круглая отличница и ее сочинения все время ставят в пример классу. «Феномен», – думал он. Но наблюдать за девушкой оказалось неожиданно интересно. Возможно, потому, что он впервые выступал в такой роли. Впрочем, Чонгук не мучился ни размышлениями, ни вопросами, уверенный в поверхностности своего интереса. Разумеется, Чонгук собирал сведения постепенно, исподволь. При встрече с Лисой он, напротив, намеренно смотрел мимо или тут же отворачивался. Она после того странного случая больше никак дурной характер не проявляла. Кажется, ей даже стало стыдно перед ним. Она тушевалась, иногда роняла то, что держала в руках (ага, привычка, оставшаяся с детства!), и спешила поскорее уйти. «Стыдно? Ну-ну, помучайся, сучка, тебе полезно», – удовлетворенно думал в такие минуты Чон. После той сцены, которую успела снять на мобильник какая-то пятиклашка, авторитет Чонгука нисколько не пострадал. Он легко отшутился, посмеявшись над грозной Лисой, но дав абсолютно каждому понять тема - закрыта навсегда и обсуждать ее нельзя никому, потому что так сказал он - их предводитель. И вроде бы жизнь быстро вошла в привычную колею. Учеба, репетиции, встречи с друзьями. Поддержание звездного статуса, кстати, тоже требовало немалых усилий: нужно тусить в модных местах, общаться с полезными людьми, разговаривать с поклонниками снисходительно, но не скатываясь в явное пренебрежение. В общем, совершать массу мелких и ненужных действий. К этому Чон уже привык, вот только ЧиЁн продолжала его раздражать. Невольно сравнивая Лису и ЧиЁн, он думал, что первая, хоть и чокнутая, все же лучше. ЧиЁн преследовала его с упорством маньяка: записки, сообщения, телефонные звонки. Чон уже давно пожалел, что вообще связался с ней, а тут она еще узнала откуда-то его домашний телефон и принялась названивать. ЧиЁн на все попытки Чонгука объяснить ей, что лучше оставить его в покое, смотрела влажными, наполненными слезами, глазами и лепетала что-то жалобное. А потом опять звонила и хлюпала в трубку. Молчала и хлюпала. Но терпение Чонгука не вечно. И пускай у него есть правило: девушек бить нельзя, случай с ЧиЁн заставил его, вынудил сделать маленькое исключение. Он просто отдал ее в руки другим опытным дрессировщикам. Сам руки марать - мерзость, себе дороже. Поэтому после ночного визита к ней в квартиру двух неизвестных, она ни за что больше не сунется к нему. Тем временем наступило первое октября, официально День музыки. В школе устроили вечер с концертом, главным номером программы которого было выступление группы "Morphine". Чонгук не ждал многого от этого мероприятия – обычный концерт. Ему было интересно, как на выступление отреагирует Лиса. К его досаде, она не бывала ни на квартирниках, ни в клубах. Чонгук ни разу не видел ее среди своих поклонниц. Это начинало задевать. Смущается, избегает сталкиваться с ним в коридоре – а дальше? Что-то ведь это должно значить. Но вот что?***
Чонгук со злостью затушил сигарету о стену. День явно выдался неудачным, а настроение прочно остановилось на минусовой отметке. Даже любимый вид из окна не приносил радости и не успокаивал. Возможно, дело в том, что с наступлением настоящей, не календарной осени город словно вылинял, а среди снеговых просторов появились некрасивые темные проплешины. А возможно, и не в этом. Лалиса… Это имя действовало на него, как зубная боль. Раньше он не думал о Лалисе Манобан, не замечал ее и не выделял среди других девушек. Неужели всему виной ее слова на концерте и то, как она вела себя со мной? Мерзкая тварь! Он же прямо там мог избить ее. Гордячка решила ослушаться его первого предостережения нанять себе охрану, решила показать свою важность ему - тому, кто теперь превратит ее жизнь в ад. Да, кукла, он заставит тебя рыдать, а не гневно смотреть на него, пытаясь прожечь дыру. Маленькая сука, возомнившая о себе невесть что! К счастью, коридор во время их разговора был пуст, и не оказалось свидетелей его фиаско. Лалиса никогда не была в школе популярной личностью, более того, девушек симпатичнее ее – пруд пруди. И вот пожалуйста! Самая невзрачная отшила его – Чонгука! Но, больше такого не повторится, потому что у парня уже назрел план отмщения.