Big Bosses' Little Problems

***

- Подготовьте мне к завтрашнему дню рецензии на новичков. Среди них может быть что-то актуальное и интересное. И желательно напечатать это, Сокджин, потому как я твои каракули разбираю только будучи ужратым в полированную доску. Писанина изжила себя, пойми это наконец, - морщась, выдает Мин и с укором смотрит на виновника его недавней попойки. - Босс, компьютеры и другие нанотехнологии когда-нибудь станут причиной нашей погибели! – восклицает оскорбленный секретарь, надувая пухлые губы. – Мы должны не забывать наших истоков, иначе путь в ноосферу превратится в мощеную адскую трассу, а мы будем теми, кто разрушил этот прелестный мир! Слышится элегический дружный вздох сидящих в зале сотрудников. Мин смотрит в упор, потеряв нить мысли, которую он хотел всучить главному редактору Ким Намджуну, и закусывает губу, нахмурившись. - Сокджин, не знаю, известен ли вам данный факт, но бумага делается из дерева. Это значит, что ваши шедевры современной корейской критики отрицательно влияют на экологическое состояние нашей страны. Попрошу обратить внимание на данный факт. - Да вообще нахуй эти рецензии, все равно в пизду босс их себе засунет! – слышится с противоположного конца стола и, мать его акуле в клоаку, кое-кто сейчас отхватит феерических пиздюлей. - Чон Хосок, но тебе известно, что, хоть наш гендиректор и омега, у него нет пизды? – спрашивает недоуменно Джин, автоматически проводя рукой по паху. – И у меня тоже! - Захлопни ебальник, Сокджин. Хосок, ты, стерва блядословная, домой сегодня нахуй не вернешься! Будем познавать всю прелесть того трехтомника, который я видел у Намджуна в столе. Я с Вами, суками, по-нормальному хотел, как нужно, потому что ко мне приезжает ебаная проверка, которой мы с вами, пидарасами, должны показать идеальное издательство, достойное проведения здесь пресс-конференции с участием того гадкого автора бестселлера «Дети не какают». А ты, Чон, запорол мне все своим поганым ртом. Какой это по счету прогон, гадины мерзопакостные? Третий? Заново ко мне зашли и сели спокойно, - заканчивает тираду Юнги, оглядывая всех ненавидящим взглядом прожженного инквизитора. – Хосоку в рот через жопу засуньте какую-нибудь хуйню вроде детонатора. Откроет рот – взорвется ко всем чертям. - Где мы найдем детонатор? – интересуется Намджун, довольный идеей. - У нашего электрика завалялась где-то самодельная бомба, - предлагает Чону, мягко улыбаясь. – Детонатор был где-то там же, я помню. Когда мистер Ким испил медицинского спирта, то собирался спрятать его в эротическом отделе нашей всеобъемлющей библиотеки. - Погоди, - лицо Юнги вытягивается. – Так вот кто устроил взрыв в том священном месте. Намджун, ты говорил мне, что это был дебошир-террорист! - Б-босс, все не так, - разом побледнел Ким, краем глаза косясь на охуевшего Джина, который, по-видимому, еще не догнал. - Да, - вступается за Намджуна Чунмен, мягко улыбаясь. – Намджун-и не хочет сказать, что это он лазал в святилище прошлым месяцем, чтобы достать оригинальную версию «Общества Жюльетты» Саши Грей, но вместо этого снес своей граблей полку, и от этого сработал детонатор, вызвав небольшой взрыв, уничтоживший всю нашу эро-коллекцию. - Спасибо, Чунмен, - адское пламя в черных бездонных глазах почти осязаемо. Оно плюется искрами на смуглую кожу бледного моля Намджуна, который молится Будде на дальнейшее счастливое совместно с Джином проживание. – Гадкая отрыжка Порнхаба, как ты посмел обмануть меня и приплести сюда невинного эфемерного террориста-маргинала? - Чего-ооо? – взвизгивает Джин, наконец осознавая ситуацию. – Ким Намджун, я больше не удовлетворяю тебя в постели? Тебе больше не хочется меня?! Неюный редактор бледнеет еще больше, хотя, конечно, куда уж больше, и молча наблюдает за метаморфозами своего мужа, который из стадии «благодушный защитник природы и энтузиаст по охране окружающей среды» переходит в «сатана в бешенстве, или дьявол во плоти». Он проклинает проклинавшего его всю дорогу дедулю с питбулем под мышкой, которого он имел неосторожность снести ко всем хуям в связи с небольшим опозданием на два часа, материт косо посмотревшего на него фрика-бету со странными дырками в ушах, вообще-то думает, что тот на него какую-то порчу наслал. Именно он, а не подозрительный пожилой омега с двадцатипятикилограммовой псиной, которую тот держал не-очень-напрягаясь. Логику гениев понимают только истинные гении, но в их число входит только Мин Юнги, который являлся учредителем питомника для гениев и по совместительству воспитателем-надзирателем. Хотя и он порой «не въебывает». У Кима день к чертям собачьим (чертов питбуль!), а еще только двенадцать. Он думает, что хуже может быть, только если Джин лишит его секса на три часа (на большее не хватит самого Джина). От этой противной, мерзкой, разъедающей душу мысли сердцебиение учащается, а на горизонте лыбится во все тридцать два дед Кондратий. - Ты, сука-нимфоманка, секса лишаешься на три, нет, на четыре часа! – у омеги от усилий воли даже пот на лбу выступил. – Я не хочу видеть тебя все это время! С глаз долой и к хуям вон! Такого героизма не ожидает никто. Первым, не веря своим глазам, поднимается Тэхен, и раздаются оглушающие в тишине аплодисменты. Следом подключается остальная часть ебнутой делегации. В овациях, чьих-то свистах и подбадривающих криках тихо охуевает один Мин, которому третьи сутки руководство ебет мозги-и-не-только, у которого два с фигой дня для того, чтобы привести обитель пиздоебства и раздолбайства в более (не менее) скромную редакцию с квалифицированными работниками, у которого на носу ебаная течка, предчувствие которой заставляет его, хладнокровного и невъебенного босса, вести себя как омега-домохозяйка, случайно застукавшая своего примерного мужа вгоняющим свой клин в чей-то пенек. Чувствуя, что раньше слабо дергавшийся глаз теперь ощущается как моргающий, он и охуевает. У него же ни детей, ни мужика, ни проблем бытовых. Он ведь не вжился в роль среднестатистического уебищного омеги, идолизируют которого пиздючки омеги в дошкольном, раннешкольном и поздне пожилом возрасте, блять! - Всем закрыть рот, сраные говноработники! Твари хуекрылые! Членистоногие мозгоотсутствующие! Я не хочу тут гнить, с вами, суками, в этом мерзком здании! А ну жопы свои заставили пойти на контакт со стульями, принудили их засосаться и не рассасываться до конца заседания! – орет он, когда чувствует, что все триггеры слетают, а внутреннее зло просится наружу. Все стихает. Через пятнадцать секунд в зале тишина, слышно, как и что обещает Тэхену Хосок на пальцах левой ноги. Юнги успокаивает забеспокоившееся сердечко и кашляет вежливо: - Прошу прощения, дорогие коллеги. Нам с вами следует отдаться всему тому профессионализму, что зреет в каждом из нас, и выполнить идеально поставленные перед нами задачи, иначе мы поставим под удар всю репутацию нашей чудесной компании, в которой работают такие высококвалифицированные специалисты, как мы с вами. Так давайте же сосредоточимся на наших обязанностях, уебки с того конца стола, да твари дрожащие, я имею-в-виду-и-не-только вас, мистеры Кимы. Если за эти дни я увижу вас приходующими кабинет не по назначению, уволю ваши способные отдаваться делу, но не тому, которому нужно, задницы и подпорчу резюме. То же касается и использующего свой язык не по назначению мистера Чона, и чересчур экзальтированного мистера Кима, и всех-всех-всех, фирштейн, господа?