Big Bosses' Little Problems

***

Два дня пролетели слишком незаметно для маленького и заебанного работой Юнги, который все это время бегал и распутывал узелки, да так, что даже страусы позавидовали бы скорости бега и амплитуде столкновения подошвы с кафельной плиткой помещений в офисе. Омеге даже показалось, что он порядком схуднул, о чем и пожаловался другу по несчастью Кихену, но вместо утешительных речей услышал только: "Наверняка мозги просрал. Как пить дать". И Юнги все закатывал глаза, да так качественно, что Ю хотел предупредить о том, что обратно они не вкатываются, а альфы на припадочную омегу не посмотрят и затылком. На эти сентенции Мин лишь вздыхал тяжко, внутренне скорбел о своей прекрасной несбыточной жизни с прелестным альфой, а внешне со всем своим грозным видом и угрожающим тоном обещал мрачные расправы над такими всезнайками, как конкретно сидящие напротив. Омега лишь отмахивался, потому как точно знал, что все свои силы и накапливающуюся за день кровожадность Мин тратил на свой зверинец, что обитал в центре Тэгу и занимался в свободное от распиздяйства время редакцией и издательством книг современного творчества. С легкой руки омеги издательство носило название "Гениальная лаборатория" и всегда качественно подходило к выполнению своих обязанностей. В свободное от работы время, конечно же. Порой совладелец и одновременно обладатель девяноста девяти процентов акций Бан Шихёк, самодостаточная и своенравная омега (друг дальнего родственника альфы покойного дедушки Мина), элегически вздыхая и почесывая изящную бородавку в области груди, интересовался, как вообще компания все еще на ногах держится. Юнги в такие моменты писался от злости кипятком и засовывал язык в бардачок собственной "жука", чтобы не попытаться обматерить и пожаловаться, что если издательство еще и стоит, то только на кривоножках Мина, только не в переносном смысле. Но, к сожалению, жизнь несправедлива, и говорить такое вслух господину Шихеку нельзя. Иначе опять позвонит отец и скажет, что вся родня считает легкодоступной прошмандовкой, а папа будет плакать и пытаться совершить суицид, и все с жирненькой руки анонимуса-родственничка. Юнги уже через такое проходил. Второй раз не хочется. Вкратце, сейчас у Юнги ответственности выше крыши, потому что проверка эта непростая, а государственная, и масштаб увеличивается в геометрической прогрессии, как и дни минова инициативного сексуального бездействия. Нельзя проебаться, ведь в ином случае закроют издательство, а тогда потеряют работу многие люди, в числе которых даже семейные пары, и даже семейные пары с расширенной нимфоманией. И такая ответственность как всегда - на хрупкие плечики омеги, что на благо компании пашет уже десятый год. Мин наконец присел и вытер пот со лба, тяжело вздохнув. Сегодня ему предстояло встречать "долгожданную" комиссию, а он выглядел как затраханный до смерти в период сердечного приступа - мягко говоря, не очень. Со всей его неопрятной одеждой и веником вместо волос, со вчерашнего дня не приведенных в порядок за цейтнотом. Юнги вздохнул и подумал, ладно-то он, хорошо, что все исправлено. Себя уже, как бы, не заложено природой. Наручные часы показывали шесть пятьдесят девять утра. Омега опять тяжело вздохнул и решил, что придется все же сломя голову нестись домой и приводить себя в порядок, потому как директору, лицу компании, совсем не комильфо представать перед кем-то в образе неделями немытого бомжа с достаточно дорогими часами, наверняка спертыми у кого-нибудь, и золотым колечком на левом безымянном. Зачем оно ему нужно было - никто не знает, может, для того, чтобы потешить собственное самолюбие, может, для зависти других омег, а может, просто потому что хотел по-человечески жениться и чувствовать себя защищенным. Потому как сейчас он чувствует себя лишь задрипанным. Встретив по пути из здания только проснувшегося сторожа и тепло поприветствовав его, Мин спешит на парковку, откуда выезжает на своей машине, являвшейся метафорически отражением самого водителя: старенький, потрепанный, кое-где со слезшей краской, но такой же привлекательный для любителей антиквариата ниссан жук. Пожалуй, Юнги слишком любил его, чтобы выбрасывать, хотя, на деле, ему тупо было ужасно жаль покупать новую на откладываемые тщательно в сейф денюжки "на счастливую и безбедную будущую жизнь". Кихен как-то пошутил, что на следующую, но его быстро заткнули. Глаза слипались, как слипаются мухи при соприкосновении с теми самыми клеящимися бумажками для их отлова, но Мин бесстрашно давил на газ, ведь в голове, кроме перекати-поля, крестным ходом букв посреди пустыни шли "успеть за тридцать минут" и "кофе-кофе-кофе". До поджимающихся ягодиц хотелось, чтобы все было хорошо. Заехал домой, где привел себя в порядок и захватил любезно оставленный Ю двухлитровый термос с кофе, еще горячий, что было странно лишь в первые минуты, ведь затем обнаружилось, что изготовитель дрых в соседней комнате, причем и не один. На такое грубое расточительство собственного недвижимого имущества Мин только закатил глаза и пожелал уважаемому кавалеру упадка сексуальной энергии и не только ее. Конечно, его никто не услышал. Оставалось всего десять минут до начала рабочего дня, а дорога до издательства заняла бы все пятнадцать, поэтому Мин с тяжелым сердцем решил прибавить скорость и гнать под сто двадцать, хотя это и было ужасно рискованно. Крайнюю степень авантюризма Юнги не поощрил, но продолжил ехать с бешеной скоростью ровно до тех пор, пока не впечатался в задний бампер впереди стоящей машины. К слову, до издательства оставался всего один светофор, и омега действительно надеялся, что все-таки доберется без эксцессов. Жизнь все-таки жестока. Он матернулся и побился головой о руль для профилактики. Кое-как успокоившись, выполз из машины и опять обомлел: не то чтобы он планировал врезаться в бэху. Не то чтобы он вообще планировал в кого-нибудь врезаться, но речь не об этом. Прекрасная черная матовая бээмвэ ай восемь сейчас имела несчастье стать непосредственным участником автомобильной аварии, и Юнги уже сейчас готов броситься в ноги водителю и просить прощения за то, что покалечил столь невинное и божественное создание. Но порыв умирает в муках с появлением самого водителя. Появлением эпическим, ведь как вообще можно так охуенно открыть дверь, выйти из машины и закрыть дверь? Еще и в деловом костюме, и зачем-то в солнцезащитных очках. "Хренов мажор," - сразу же защищаясь, хорохорится Мин, но тихонько, про себя, подыхает от развернувшегося перед ним великолепия. Альфа. Совсем не дешевый. Даже наоборот. И очки снимает, как гребанная модель с обложки модных журналов, коими его всегда забрасывает Тэхен в попытках подсластить собственное существование. И глазами своими черными смотрит ни капли не высокомерно, даже удивленно и капельку раздраженно. - Простите, - начинает Мин неловко. - Я въехал в вашу машину. У Чонгука сейчас кататонический ступор и где-то в подсознании отдаленно слышимое "Въедь в мой дом". Потому что такой красоты он в жизни еще не видел.