***
- Здесь неплохо, - бормочет Чонгук, оценивающе оглядывая забитый работниками издательства клуб. Он ищет взглядом в толпе Юнги, который находится почти сразу же, ведь сложно было не услышать бухое в стельку «Пейте, твари Божьи, все за мой счет!». - Я думаю, здесь просто ахуенно, - поддакивает Сехун, однако взгляд его застывает на одной конкретной омеге, которая сидела у барной стойки и чему-то учила расстроенного бармена. – Лучшая вечеринка, на которой я когда-либо был. - Перестань преувеличивать, - фыркает Мингю скептично. Спустя секунду он замечает спящего на диване недавнего знакомого, и быстро меняется в лице. – Нет, здесь реально рай. - Идите нахер, - закатывает глаза Чон, распуская свой деловой ансамбль и продвигаясь ближе к решившему помериться членами со шкафом альфой Мину. Он чуть не успевает, но, настигнув все же цели, придерживает намеревавшиеся спуститься штаны. – Ради нашей будущей свадьбы, застегни ширинку и никому больше свою пипку не показывай. - Ммм, а если не застегну? Что ты сделаешь? – прикрыв глаза, с придыханием спросил Мин. - Понаблюдаю за тем, как ты будешь улепетывать от мгновенно возбудившегося альфы в состоянии дезориентированного таракана и от души поржу. - Фу, как грубо, - морщит нос Юнги, натягивая резво штаны чуть ли не до ушей и показывая растерянному противнику фак. – Не то чтобы я ждал тебя здесь. - Именно по этой причине ты прислал мне сообщение о вечеринке утром. - В точку. Говорю же, не был готов, - не замечая подвоха, бурчит Юнги, с трудом усаживаясь на барный стул. Тянет на себя Чонгука, губами присасываясь к открытой ключице. Альфа резко выдыхает, обхватывая омегу за талию и не давая Мину грохнуться с высоты на паркетный пол. - Не против повторить? – шепчет Юнги, отрываясь от Чона и любовно посматривая на образовавшийся засос. - Нет, директор Мин, точно не тогда, когда ты перед незнакомцами раздеваешься и разбрасываешься деньгами. - Что? – подвисает Юнги, точно не ожидавший отказа. – А я готовился, - сокрушается он, выдавливая из левого глаза одинокую слезинку, в правдивость которой альфа не верит ни-ху-я-шень-ки. - Готовился? Растягивал себя? – ухмыляется Гук, дергая омегу на себя и крепко обнимая. - Нет, конечно, помылся, купил блузу новую, на шугаринге плюсом ко всему прочему бикини глубокое сделал. Ну, думал, у нас с тобой сегодня будет волшебство, а ты вон какая бука, трахаться со мной не хочешь. Чонгук ржет и чуть не роняет полностью потерявшегося в пространстве расстроенного Мина. Омега злится на то, что над ним смеются, и отвешивает альфе подзатыльник, но, ввиду потери ориентации, промахивается и дает поджопник. Вот это – настоящее волшебство. Альфа глядит на шокированного своими способностями в пьяном состоянии Юнги и смехуечки с новой силой захватывают его податливое тело. - Может, тебе хватит? – сквозь смех спрашивает Чонгук. – Поедем на набережную? - Там хорошо. Ветерок, песочек. Можно по берегу голенькими побегать, - он гадко хихикает, вызывая в Чоне легкий шок. Хотя, альфа никогда и не видел пьяного Мина. Все случается впервые. - Эмм, нет. Бег голенькими отменяется. Едем ко мне. - Мы в тот раз не доехали, - вспоминает раздосадованный Юнги. – Думаешь, в этот раз твой папа не помешает нам? - Мы не будем заниматься сексом, директор Мин. Я уложу тебя в свою постельку, а наутро разбужу вкусным завтраком и, может, украду поцелуй. Юнги, недолго думая, заявляет: - Ты можешь украсть меня сейчас, хотя, если так подумать, скоро у меня течка, и уговаривать тебя взять меня очень неловко, - немного трезвея, бормочет Мин. – Но ты все равно можешь украсть меня. Хоть всего. А взамен машинку. - Игрушечную? – издевательски спрашивает Чон. - Но я же не резиновую версию себя тебе предлагаю, детка! – возмущается Юнги. – Только бэху. Чонгук вздыхает, посматривая на часы, и отвлеченно думает, как омега мог так нахуяриться к восьми часам вечера. Мин тем временем, не дождавшись ответа, развернулся к бармену и объяснял, что в кровавой Мэри должно быть больше Мэри, чем кровавой, поэтому одной капельки томатного на пятьдесят грамм хватит с лихвой. Чонгук опять вздыхает, решая, что нужно действовать, и уносится с Юнги под мышкой из клуба.***
- Привет, Вону-щи, - Мингю подбегает к дивану и плюхается рядом с омегой, тем самым становясь единственным его собеседником. - Добрый вечер, - улыбается в ответ омега. - Спасибо за тот раз. Я, правда, очень благодарен. - Всегда пожалуйста. - Вону-щи… мне интересно, почему тебя называют тем, кого нельзя называть? Я тут наслушался разных баек, и ты в моей голове получился полудемоном-полувсадником Апокалипсиса верхом на дикобразе и с боевым раскрасом попугая Ара на морде лица. Вону сначала чуть заметно морщится, но после фантазий альфы улыбается. - Спроси у меня что-нибудь. Мингю хмурится, придумывая вопрос. Наконец, яркая улыбка озаряет его лицо. - Не хочешь сходить со мной на свидание? - Что за моветон? Вы знаете меня всего ничего, а смеете так фамильярничать с абсолютно незнакомым вам человеком! Тем более, омегой! Известно ли вам, что это могут принять за вторжение в личное пространство человека, да и, черт возьми, завести уголовное дело, за которое светит срок. И что за грязные формулировки? Почему бы не сказать что-то менее банальное и более оригинальное? Свидания изжили себя, молодежь использует новейшие речевые технологии. Как вам более интересное «забить стрелку»? Хотя, таким вещам вы сможете научиться и в тюрьме… - Вону-щи! – почти испуганно зашептал Мингю. В тюрьму не хотелось ни разу. - Да, Мингю-щи, я абсолютно серьезен. Хотите, прямо сейчас поедем сделаем самый горячий из всех раменов, но потом из вас сделают самую аппетитную отбивную. Решать вам. - Простите мой моветон, - шмыгает носом расстроенный Ким. Он уж думал, что встретил того, кто станет «его Вону», «его шоколадочкой» и «его палочкой-выручалочкой», но жизнь оказалась вреднючей пакостью. – Я… пойду. Мингю собирается встать и уйти восвояси, оплакивать свое только что нажитое горе, но вполне знакомая рука дергает его назад, а не очень знакомые губы целуют щеку. - Именно поэтому, - серьезно говорит Вону. – Меня не любят за мое занудство. Я знаю этот недостаток в себе, но ничего не могу поделать. Но насчет свидания я не против. - Я тоже, - отмирает Мингю, мгновенно поворачиваясь жопой к недавно нажитому горю и крича ментальному бармену «лей медицинского спирта, сегодня гуляем».***
- Ох, что за бусинис-мэн, - икает Мин, всматриваясь в дипломы на стенах. - Во-первых, бизнес, а во-вторых, английский явно не твой конек. И как ты только договоры заключаешь, переговорщик хренов, - закатывает глаза альфа, затаскивая Юнги на кухню и всучивая стакан ледяной воды. - Так же, как ты со мной. Строю им глазки, и они мои. - Я строил тебе глазки? – вздергивает бровь Чон. - Не, ты строил планы по моему совращению, - морщит нос Юнги. – Но тоже было неплохо. Что за траву ты мне впарил? Где колеса? - Какие? - Крепкие. Текила дома есть? Вискарь? Про коньяк не спрашиваю. Чонгук опять вздыхает. Мина бы уложить в постельку, укрыть одеялком и тихо-спокойно любоваться, а не вот это все. - Иди спать, ты выпил достаточно на вечеринке. Если завтра не проснешься с утра – вылью ведро холодной воды на голову. Я не шучу. Будь послушным пьяным в стельку Юнги: поцелуй меня и завались дрыхнуть. - С хуя ли? Я хочу веселиться. Мне разрешается. Мне уже много годиков, чтобы я решал. Хочешь мне помешать? Пф. Напугал ежа голой жопой. Подойдешь хоть на шаг – засосу. - Угрозы пошли в ход, - издает смешок Чонгук. – Я не хочу тебе мешать расслабляться. Тем более, у нас уговор. Юнги (из-за отчаянных молитв альфы) начало клонить в сон, но он крепко держал оборону. Точнее, один глаз - открытым, хотя и тот уже сдавал позиции. - Ну, ладно. Только ты спишь на диване. - Идет, - хмыкает Чон. У него в доме один диван, да и тот – кровать. Жаловаться, так сказать, не на что. Где-то ближе к утру Чонгук почувствовал на себе пятьдесят три килограмма счастья, в буквальном смысле свалившиеся ему на грудь. Но он был не особо против. Правда, утром его ждал неприятный казус в виде заспанного ворчливого омеги, который, завидев себя, подмявшим чужое тело, занервничал и спихнул альфу на пол метра на два. И как только смог. Объяснять всем, почему Юнги светится как начищенный пятак, а сам он хромает и выглядит весьма помято, Чон не стал. В любом случае не о том подумают, дебилы.