Близко

Тусклый неяркий осторожный свет, льющийся, пробивающийся сквозь узорчатый нежно-голубоватый фарфоровый плафон бережно и заботливо освещал старательно и так серьезно выполняемую Джоном работу, всюду усеявшие деревянный стол листы, черные четкие символы на которых сливались в единую круговерть, помутняя взор и весело отражаясь огоньками в воспаленных зрачках. Сон, словно голодный дикий хищник, подступал, беспощадно клоня захламленную проектной деятельностью ровно стриженную голову Ватсона к неестественно снежно-белым листам, лишь изредка оставляя его без настойчивого присмотра и внимания. Будучи студентом, тому приходилось уж очень несладко: переходящая всякие грани опека собственных родственников, нехватка банальной поддержки и, в общем-то, невозможность сообщить соулмейту о своем существовании. Все эти проблемы постепенно наслаивались, наваливались друг на друга, действуя на Джона не самым приятным образом. От сонных мечтаний и бреда его отвлекло легкое приятное покалывание, едва ощутимое в области рук, а точнее, в районе запястья. Тот мигом очнулся и перевел взгляд на собственные конечности, готовясь заниматься расшифровкой написанного близкой, понимающей душой. "Д...брый в.....р!" — гласило искреннее и долгожданное сообщение. — "Ты к...к? П...чему никогда н... м..жешь м......е отв...тить? Н..пиш... о с...б..., пожалуйста. Мо... имя — ..." — На этой важной информации послание от незнакомца обрывается, тщетные попытки разобрать сквозь ожоги текст сообщения ничем не завершаются. *** — Эй! — Мэри противно, хитро и недоверчиво сощурилась в усмешке. — Ты ведь готов на любые подвиги ради меня? Даже, если я не твой соулмейт? Джон что есть мочи наивно кивнул головой. Почему-то, он был убежден, что именно эта прекрасная нежная девочка является предначертанной ему судьбой, хоть и это утверждение не было достоверным, Джон яро заверял свое окружение в том, что Мэри — его соулмейт. — Я собираюсь помочь матери с готовкой. — приказным тоном, словно намекая на что-то, выдала она. — Но для этого мне нужна вон та кастрюля. — Мэри указала Джону на сосуд, занимавший достаточно много места на газовой тесной плите. — А она тяжелая. Ты ведь мужчина. Хоть и не сильно похож на мужественного заступника, но своей прекрасной леди надо подсобить. Ватсона зацепили за достоинство слова Мэри, что и заставило его мигом сдвинуть кастрюлю с места, и, казалось, поднять, но это чувство легкости мгновенно сменилось великой тягой, послышалось шипение, всплеск и полный боли вскрик. Джон совсем не позаботился о проверке на наличие содержимого в кастрюле, за что ему и повелось ответить. Словно сотни проворных ядовитых змей разом накинулись, впились в мягкую нежнкю чувствительную детскую кожу и стали, прилагая неимоверно натужные усилиля заражать, наполнять его тело ядом, так и кипящая, бурлящая водяная стена окатила, неожиданно и броско завлекла его тонкие хлипкие руки. Сначала, Джон почувствлвал теплое прикосновение, словно его запястья внезапно оказались поверх пышного и спокойного шерстяного укромного клока дикого зверя, кой отличается лишь своей мягкой и не предвещающей беды шестью, но всегда выжидающего настороженно и чутко свою добычу, роль которой на тот момент примерял Ватсон. Жаркий въедливый пар заволок, занял практически всё пространство небольшой вместительной комнаты, затруднил, отнял способность видеть происходящее подле него, сухие липкие губы роняли лишь хриплый отчаянный кашель. Полный разочарования и ужаса вопль Мэри и звук, ритмичный стук её мгновенно удаляющихся шагов — последнее, что удалось уловить острым настароженным слухом.