Baby for daddy.

На город медленно, но верно опускалась ночь. Многие бы сказали, что ночь — это время, когда город засыпает, становится спокойным и безмятежным, но только не Мин Юнги. Для парня ночь — это время азарта, свежего ветра в волосах и огромной скорости. Да, Мин любит скорость и это пьянящее чувство опасности, поэтому всегда находит время, чтобы провести пару часов с главной любовью своей жизни — спортивным мотоциклом, что стоил, кажется, как половина Южной Кореи. Нет, молодой человек не был понторезом, просто он любил качество. Во всем. Начиная с предметов быта, заканчивая межличностными отношениями. Даже «мальчиков» себе парень снимал только самых элитных. Про любовь к мотоциклам и качеству мы с вами выяснили, но сегодня у парня были другие планы. Сейчас Юнги в последний раз оглядывает свое отражение в зеркале, видя там достаточно худого, но жилистого парня с мятным цветом волос. Одет он просто, но со вкусом — рваные черные джинсы, кеды, белая футболка и косуха. Напоследок поправляя брендовую кожанку и ероша волосы, Мин берет ключи, портмоне и выходит из дома, захлопывая дверь. Далее он направляется к припаркованному возле дома спорт кару. Щелчок. И сигнализация снята. Юнги садится в машину и направляется в один из самых дорогих клубов Каннама. Доехав до места назначения, Мин выходит из машины, ставит ее на сигнализацию и подходит ко входу в клуб, игнорируя очередь. Еще бы. Он тут постоянный клиент, поэтому его сразу пропускает охрана, несмотря на крики возмущения от тех, кто все еще не может попасть в это злачное заведение. Не став задерживаться у танцпола, парень начал пробираться сквозь извивающиеся под музыку тела людей прямиком к бару. Бармен, что заметил Юнги, лишь кивнул ему, явно узнав, и пошел делать ему его любимый коктейль. Получив свой напиток, молодой человек разворачивается на стуле, вальяжно откидывается на барную стойку локтями, попивает коктейль, что приятно щиплет горло, и начинает разглядывать танцующих людей, мысленно давая всем оценку и выбирая того, с кем он проведет оставшуюся ночь. Взгляд цепляется за рыжую макушку и упругие ягодицы, и Юнги думает что, пожалуй, поиски окончены. Но тут толпа оттесняет это рыжее нечто, что очень соблазнительно двигалось, вглубь танцпола, и Юнги напоследок успевает заметить только пухлые, наверняка мягкие губы и юркий язычок, что прошелся по ним, увлажняя. Парень еще минут сорок провел за барной стойкой, надеясь на то, что толпа вернет ему того парнишку, но этого не произошло, а идти в эту потную кучу людей у Мина не было никакого желания. Вздохнув, парень пошел к выходу, дабы сесть в машину и уехать домой. Не думайте, что парень сегодня не потрахается. Он обязательно это сделает, ведь, слава всем существам, есть на свете чудесные заведения, где можно заказать себе прекрасного умелого мальчика, который за кругленькую сумму исполнит все твои желания. Но, дойдя до машины, Юнги снял сигнализацию и не спешил садится внутрь. Он присел на капот, достал из кармана сигареты и закурил, отравляя свои легкие едким дымом, но наслаждаясь атмосферой. Из клуба туда-сюда шныряли люди, за которыми из-под приоткрытых глаз наблюдал мятноволосый. Невольно вспомнился тот рыжий парень и Юнги про себя усмехнулся, сильнее затягиваясь.

***

Толпа жаждущих и голодных постоянно льнут к телу и пошлит на ушко, обещая золотые горы за одну ночь. Мотая огненноволосой копной, Чимин отходит всё дальше и дальше, мол ага-да, я пошёл. Слишком тесно, слишком душно, жарко, весело, безумно. Компания, с которой он затесался сюда — рассосалась кто куда. Ночь не предвещала ничего хорошего: под утро добираться в общежитие, снова ругаться с консьержем-аджумой за очередной пьяный визит домой; или потрахаться с тем пареньком у бара — он ничего такой, холодный, дерзкий, на вид приличный, ниже пояса тоже. Но, черт, затем тот же сценарий чуть позже 5-6 утра. Утомительно. Скучно. Посредственно. Удивлять уже нечем. Хотелось просто подышать и напиться ещё сильнее. Из выхода вываливается покачивающееся тело, пьяно смеясь и извиняясь перед охранником, в которого секунду назад врезался, оттого, что споткнулся на лестнице у двери. Чимину откровенно не хватало воздуха и пространства, потому и сбежал на улицу, уставший от танцев, горячих рук на своём теле и алкоголя, подкашивающего ноги. Прильнув к углу здания, Пак достаёт чуть помятую пачку ментоловых сигарет из кармана и раза с третьего прикуривает, глубоко затягиваясь и выпуская дым в ночное небо. Осмотревшись и убедившись в том, что за ним никто не вышел и никто его не ищет, рыжеволосый опёрся о стену, скрестив ноги и подняв голову вверх, разглядывая плывущие перед глазами звезды. С каждой затяжкой становилось всё легче, свежий ветерок приятно остужал разгоряченную танцами кожу под футболкой и спутывал волосы в почти идеальной укладке. Оттолкнувшись от шершавой стены, парень проходит чуть дальше, замечая на парковке охренительно эффектный спорткар, подле которого курил тот самый парень, который «приличный». Поправив волосы и пьяно виляя в сторону «приличного», Чимин с каждым неторопливым шагом подмечал его ахуенность и дерзость, от которой холодные мурашки по коже. Такие и послать могут, но это ещё самое простое, что уже случалось в жизни рыжего — терять нечего. Останавливаясь в двух шагах от мятноволосого (как удалось разглядеть в тусклом уличном освещении уже ближе), Чимин подносит сигарету к губам и тихо говорит хрипловатым голосом: — Классная бибика. Сидения, наверное, большие… удобные? — затягивается и с прищуром смотрит в красивые раскосые глаза, выдыхая дым в сторону. Открывая через пару секунд глаза, Юнги видит перед собой того самого парня, что осмелился подойти к нему. «Вот это экземпляр, — подумал Мин, — мало кто осмеливается подойти ко мне просто так». Парень не стесняясь рассматривает фигуру рыжего. Действительно, здесь есть, на что посмотреть, и Юнги определенно нравится то, что он видит. Только он собирается открыть рот, чтобы поприветствовать парнишку, как тот снова его удивляет: он первым начинает разговор о сидениях в машине, явно не односложно намекая на то, что был бы не прочь, чтобы Мин его покатал. При чем во всем смыслах, которые тут могли бы иметь место быть. Мин на реплику парня кривит губы в ухмылке, смотрит на него открыто и вызывающе, затем подходит к нему, аккуратно забирает из его пальчиков сигарету, сам ею затягивается и, выдыхая ментоловый дым в нескольких сантиметрах от губ рыжеволосого, наконец, произносит: — Еще бы, — он снова ухмыляется, — малыш, а тебя мама не учила, что нельзя подходить к незнакомым дядям и разговаривать с ними? К тому же, сигареты детям не игрушка, мм? — игривым голосом произносит старший парень, наклоняясь к младшему и склоняет голову на бок. Если бы его друзья сейчас были здесь, то заметили бы искру в его глазах. Мин Юнги определенно заинтересован. Искры от кофейных глаз напротив стекают мурашками по телу. Губы напротив такие сладкие на вид, красивые, аккуратно очерчены бликами света, разрез глаз будто с рождения уже говорит о себе, что с ним опасно находиться близко — порвёт на куски, а тебе захочется ещё. Руки невероятно тонкие, мужественные, живописные, с длинными музыкальными пальцами, от которых безумно было бы получить синяки на своём теле. Хищник в человеческой плоти, таким хочется быть съеденным. Есть контакт. Такой холодный, но одновременно такой горячий. Ноги подкосились от этого взгляда, но стоять нужно было ровно, непринужденно и похабно, дерзко сверкая накрашенными глазами и приподнимая смелый юношеский подбородок. Небольшая ладошка скользнула по бледному запястью, поднося сигарету к своим губам, глубоко и долго затягиваясь. — Нет, не учила. А что, если дяденька очень даже ничего и малыш очень даже не против, м? — мерно выдыхая дым, ухмыляется рыжий, поправляя свои яркие волосы. Чимин обходит парня вокруг и нагло усаживается на капот, притянув мятноволосого к себе за ремень, останавливая между своих шикарных разведенных бедер, обтянутых кожаными штанами с открытыми молниями на коленях. Пальцы шажками пробираются вверх по телу, прикасаясь к подбородку и возвращая руку на капот, опирается, склоняет голову и игриво смотрит в темные глаза напротив, покусывая губу. — Ну так что, дяденька, покатаемся? — приподняв бровь, тихо спрашивает Чимин, прижавшись своим бедром к ноге парня. Ещё немного — и он прямо здесь прогнется от такого взгляда этих цепляющих глаз. «Блять, Блять. Блятьблятьблятьблять.» — единственное, что сейчас было в голове у парня. Юнги не страдал недотрахом, да и гормоны свои сдерживал, но этот парень заставил Юнги буквально хотеть его. Такого у Мина, честно сказать, уже давно не было. Он уже несколько лет не чувствовал настолько сильного возбуждения и желания, находясь просто рядом с человеком. «Да он из меня скоро веревки вить начнет» — пронеслось в голове парня, но он тут же осадил себя, ведь, ну, он, на минуточку, взрослый, состоятельный мужчина, который может думать головой, а не членом. Хотя, к слову сказать, голова тоже вопила ему: «Этого парня нужно валить и трахать!», Юнги, все же, взял себя в руки. Но тут случилось то, чего старший никак не ожидал: этот парнишка забрался на капот и пододвинул его, чертова Мин Юнги, себе в пространство между ног. «Да какого хрена тут происходит?» — вопило подсознание, но тут парень произнес это свое «Покатаемся?», и в мозгу что-то переклинило. Юнги направил на парня прожигающий, тяжелый взгляд и опустил руки на талию парнишки, забираясь тому под футболку и проводя своими прохладными пальцами по разгоряченной коже, создавая контраст. Юнги знал, что по телу парня пройдут мурашки. И не ошибся. Исследуя рельефное тело, Юнги добрался до сосков парня и скрутил их. Позже он резко наклонился к уху парня, и, обведя его языком, а затем опаляя дыханием, хрипловатым полушепотом произнес: — Если ты потом не будешь жалеть об этом, милый, — Юнги прикусил мочку уха, а затем втянул ее в рот, посасывая. Закончив сие действо, он снова порывисто выдохнул в ухо всего одну фразу, — Шуга. Меня зовут Шуга, и я хочу, чтобы ты стонал именно мое имя.