Наследие

Блум отбыла на Землю рано утром, когда на ногах была только Текна. Стелла собиралась дуться на подругу, за то, что та не соизволила попрощаться, пусть и уезжала всего на два дня, но уже к полудню принцесса забыла все обиды, скучая по Блум. Она растеряно листала ленту новостей, иногда отвлекаясь на переписку с Брендоном. Первый семестр близился к концу, и, судя по всему, учащиеся главных трёх школ Магикса решили сфокусироваться на учёбе, так как в последнее время Стелла, к своему разочарованию, не слышала ни о тусовках, ни о скандалах, ни о чьих-то громких поступках. Даже расположившиеся в креслах Флора и Текна сейчас не болтали или пили чай, а усиленно грызли гранит науки, не обращая внимание ни на что вокруг. Какое-то время назад Стелла попыталась вывести девушек на разговор, но те отказались, сославшись на учёбу, оставив фею света наедине с собой. В комнате, растянувшись на мягком диване, также присутствовала и Муза, но вести беседы с ней у Стеллы не было никакого желания: феи постоянно сталкивались лбами, спорили и не соглашались. Лейла же решала какие-то личные дела у директрисы, к которой направилась сразу после окончания занятий. Томящаяся в собственной скуке Стелла преувеличенно громко вздохнула. Флора оторвала зелёные глаза от учебника и позабавлено посмотрела на неё. Стелла состроила умоляющую рожицу, прося уделить ей хоть немного времени. Фея природы мягко улыбнулась и прикрыла книгу, сдаваясь на милость принцессе. — Ну, давай, цветочек, поделись новостями, — сказала она. Глаза Стеллы радостно загорелись, она переместилась ближе к Флоре. — Я была бы рада засыпать тебя сплетнями, — начала принцесса, — но все вокруг словно помешались на уроках! Ничего интересного не происходит, все только и делают что учатся. — Может и тебе стоило бы, — вставила свои пять копеек Муза. Стелла сощурилась, недовольно глядя на неё, но, поскольку комментарий Музы был совершенно беззлобным, промолчала. Флора, как и обычно во время пререканий Стеллы и Музы, прятала улыбку. Все Винкс (Текна, правда, в меньшей степени) находили эти маленькие склочки забавными, но Флоре казалось, что за напряжением между двумя феями было что-то ещё. Хотя обе девушки обладали непростыми, яркими характерами, возможно, из-за этого и происходили их столкновения. — И что же, тебе совсем нечего мне рассказать? — спросила Флора. Стелла заговорщически улыбнулась ей, лучась довольством. Её загорелая ладонь игриво захватила светлую прядь волос, перебирая её меж пальцев, когда принцесса склонила голову ближе к Флоре и сказала: — О, у меня есть одна новость. Об одном интересном юноше. Гелии Катарос. Её улыбка стала шире, когда румянец коснулся бронзовых щёк Флоры, и Стелла весело захихикала. — Прекрасный Гелия стал капитаном сорок третьего отряда специалистов. Каков парень, да? — Стелла мягко пихнула Флору локтем, ещё больше смущая её. — Ну и ладно, — неубедительно пролепетала фея. — Молодец, наверное. Стелла снова засмеялась. — Брось, Флора, я же вижу эти пунцовые щёчки! Он тебе нравится, да? На этих словах Муза резко села на диване. — Оставь её в покое, — низким голосом потребовала фея, из-за чего Флора испуганно посмотрела на неё. Раздражённо взмахнув руками, Стелла всем корпусом повернулась к Музе. Лицо её больше не выражало веселья, а, напротив, лучилось негодованием. Сколько ещё фея музыки будет к ней цепляться?! — Да в чём, Дракона ради, твоя проблема? — громко воскликнула Стелла. Муза закатила глаза, всем видом показывая, что посчитала этот вопрос дурацким. — В том, что ты лезешь не в своё дело, принцесса. Если Стелла и планировала сохранять спокойствие, то после едкого обращения, она вскочила на ноги, яростно вперившись взглядом в Музу. Та глаза не отвела и встала напротив феи света, с вызовом вздёрнув подбородок. — Я разговаривала с Флорой, а не с тобой, коротышка. — Щёки Музы гневно вспыхнули. — Ты не её няня — она может сама выставить личные границы! — Это всё равно не твоё дело! — На предплечье Музы опустилась бледная ладонь Текны, предупреждающе сжимая. — Не все видят в специалистах своих пажей и мальчиков на побегушках, типа Брендона. Глаза Стеллы распахнулись от удивления и обиды, губы сжались в тонкую линию. — Муза... — попыталась вмешаться Флора, что тоже поднялась с кресла и приблизилась к девушкам. Она, безусловно, чувствовала себя неловко из-за напора Стеллы, но если бы не желала говорить с ней на темы сердечные, то тут же бы пресекла разговор. Однако Флора понимала, что поддразнивания Стеллы были лишь случайным поводом для Музы, чтобы начать ссору. Флора заметила, как вокруг ладоней Стеллы начинает искриться свет, и не на шутку испугалась, буквально подскакивая к принцессе. — Тебе лучше прямо сейчас замолчать, — прошипела Стелла, и голос её немного дрожал, то ли от злости, то ли от сдерживаемых слёз, а свет у рук становился ярче. Флора прищурилась, а потом и вовсе смежила веки. Прежде чем Муза успела что-то ответить, Текна накрыла ладонью её глаза и прижала её голову к своему плечу, а сама зажмурилась и отвернулась. Вспышка яркого света охватила гостиную, а потом в миг исчезла. Стелла слышала, как быстро её сердце отбивает ритм, а его эхо отдавалось в висках. Она почувствовала, как тело сотрясает крупная дрожь, а на глаза собираются слёзы, тут же скатываясь по щекам. Едва первый рваный всхлип сорвался с её губ, девушки прекратили жмурится и с опаской и волнением посмотрели на Стеллу. — Ох, милая... — с грустью прошептала Флора, делая шаг вперёд в попытке обнять подругу, но Стелла резко отшатнулась, испуганно смотря на хрупкую фею. — Н-не под-дходи! Н-не над-до, — мотала она головой. Стелла посмотрела на Музу, замершую напротив неё с неясным выражением лица. Мгновение девушки пересекались глазами, а потом Стелла осела на пол, давая полную волю слезам. Муза вздрогнула, виновато глядя на плачущую фею, а потом неуверенно опустилась на пол рядом с ней, замерев. Она прерывисто вздохнула, и протянула руку, словно пыталась погладить дикого зверя. — Стелла, — прошептала она, осторожно опуская ладонь на плечо девушки, отчего та дёрнулась в сторону. — Стелла, — снова тихо позвала Муза. — Стелла, мне жаль. Фея не ответила, продолжая лить слёзы и рассматривать свои ладони так, словно в первые видела их. Муза повернулась, чтобы посмотреть на Текну и Флору, что замерли за её спиной, не зная, что делать. — Вы нас не оставите? — спросила фея музыки; лицо её всё ещё искажала вина. Текна бросила на подругу взгляд, полный сомнения, а Флора согласно кивнула, беря Текну за руку. — Мы будем в нашей с Блум спальне, — тихо сказала она. — Я заварю чай. Флора и Текна, о чём-то шепчась покинули гостиную, оставив Музу и Стеллу в комнате одних. Муза снова обратила свой взор на трясущиеся плечи принцессы и почувствовала, как неприятно скрутило желудок. Стыд, вот что она испытывала. Прекрасно зная о проблемах Стеллы с контролем силы, она всё равно продолжала провоцировать её, давить на больные точки, вроде королевского происхождения или Брендона. Муза не считала, что была не права отдёргивая Стеллу, когда та, забываясь, грубила или была невежественна к Винкс, но сегодня она сама поступила ничуть не лучше, и это вылилось в катастрофу. Слушая уже немного затихающие всхлипы принцессы, Муза думала о причинах их многочисленных стычек. Иногда их инициаторкой была сама Муза, а иногда, реже, — Стелла. Бывало, споры даже заканчивались полуулыбками или забавными комментариями, а некоторые, как сейчас, приводили к ссоре. Феи были слишком разными, пришла к такому выводу Муза, и, возможно, им никогда по-настоящему не поладить. Эта мысль почему-то заставила сердце феи музыки дрогнуть, но она тряхнула головой, избавляясь от этого чувства. Ей следовало хотя бы немного исправить ситуацию, извиниться. — Стелла, — непривычно мягко начала Муза, — я хочу попросить твоего прощения. Мне жаль, и... — она замолкла на миг, но тут же упрямо продолжила, — очень стыдно за мои слова. И за... то, что случилось потом. Стелла, наконец, подняла голову, и вид её мокрого напуганного лица, снова поднял в Музе ворох чувств. Она посмотрела принцессе в глаза, пытаясь взглядом передать свои извинения. — Почему ты извиняешься за мою... вспышку? — дрожащим голосом спросила Стелла. Муза пожала плечами, смотря на влажные от пота светлые волосы, неровно прилипшие ко лбу Стеллы. Странный внешний вид принцессы сбивал её с толку: ни следа от безупречной укладки, ни грамма решительности и уверенности на лице. Эта картина заставляла фею чувствовать себя некомфортно, ей тут же захотелось, чтобы стало как раньше, чтобы всё вернулось на свои места: надменный взгляд, королевская осанка, непрекращающаяся болтовня. Но Стелла продолжала разбито смотреть на Музу, и та, вздохнув, ответила: — Это, во многом, моя вина, — скрепя сердце признала она. — Мне не стоило так говорить про Брендона. Он твой парень, а не прислуга, я это прекрасно понимаю. Стелла шмыгнула носом и склонила голову набок, с недоумением глядя на Музу. — Брендон не мой парень, — только и ответила она, продолжая хмуриться. Муза, не успев остановить себя, закатила глаза. — Да ладно, Стелла. Я же говорю, что знаю: ты его не используешь. Сморозила глупость, мне жаль. Но Стелла, вытерев мокрые щёки, повторила: — Брендон не мой парень. Муза устало посмотрела на неё, как бы спрашивая: ты правда хочешь сейчас об этом поспорить? — Стелла... — Брендон — мой друг, без всяких подтекстов! К твоему сведению, меня парни вообще не интересуют, даже такие симпатичные, как Брендон. Теперь настала очередь Музы полыхать щеками. — И зачем ты мне это говоришь? — недовольно спросила она, вперившись взглядом в ковёр. Убрав волосы с лица, Стелла фыркнула. — Ну ты же не перестаёшь твердить, что мы встречаемся, а это — неправда. Муза молчала, не желая признавать правоту Стеллы. «Ладно, — подумала она. — В качестве извинений, этот раунд за тобой». Стелла ещё раз глубоко вздохнула, окончательно приводя себя в порядок. Пригладив волосы, она спросила: — Мы так и будем сидеть тут на полу, заставляя Текну и Флору гадать, не перебили ли мы друг друга, или пойдём к ним и выпьем чаю? Неконтролируемая усмешка тронула губы Музы, и она поднялась на ноги, протягивая руку Стелле. Та приняла помощь и тоже встала, теперь почти на голову возвышаясь над Музой, на что фея только недовольно хмыкнула. Перед тем, как девушки вошли в спальню, Муза остановила Стеллу, сжав пальцы на её запястье. — Мне действительно жаль, Стелла. Стелла выдавила из себя слабую улыбку. — Мне тоже, — тихо ответила она и открыла дверь спальни.

* * *

Андрос ни капельки не изменился за время отсутствия принцессы. Всё те же крутые скалы, непоколебимо встречающие удары волн, тяжёлый влажный воздух, густые облака, и мелькающие в воде хвосты морских жителей. Заметив встречающих её стражников, в тёмно-синей броне, что представляла собой помесь рыбьей чешуи и черепашьего панциря, Лейла аккуратно левитировала свой небольшой чемодан одному из них под ноги, и он тут же его перехватил, чтобы отнести в покои принцессы. Лейла знала, что и сама прекрасно справилась бы с этой задачей: чемодан был почти пустой, ведь она прибыла всего на три дня, взяв с собой сменную одежду и учебные принадлежности, ведь вернётся фея аккурат к зачёту по Магической истории. Но это то, что от неё требовал королевский этикет. Шагая в нежеланном для неё сопровождении гвардейцев, Лейла с тоской рассматривала омывающие каменный путь до дворца волны. Ах, как прекрасно было бы сейчас поплавать с кузиной Трессой! Ощущать прохладу солёной воды, рассматривать маленьких разноцветных рыб и исследовать глубины в поисках потерянных сокровищ, а потом наслаждаться приятным гудением мышц после долгого заплыва. Но желаниям Лейлы не суждено было сбыться: во дворце её ждали родители и долг. Двери отцовского кабинета обманчиво-приветливо распахнулись, и Лейла вошла внутрь. Король Андроса сидел за столом из гладкого серого камня и заполнял бумаги, держа в перепончатых ладонях рыбную кость с зелёными чернилами на кончике. Рядом стояла королева, её густые тёмные кудри были стянуты в высокую тугую причёску, украшенную сияющими камушками и раковинами, а наряд её представлял собой слои гладкой ткани бирюзового, изумрудного и синего цветов. Головы монархов венчали тяжёлые серебрянные короны, осыпанные аквамаринами. Королева Ниобе первой заметила дочь и сдержанно кивнула в ответ на её приветственный поклон. Король Тередор по-прежнему был погружен лишь в документы. Лейла молча ждала, пока отец обратит на неё своё драгоценное внимание, переступая с ноги на ногу. Она перехватила недовольный взгляд матери, направленный на её тёмно-зелёные штаны с манжетами у щиколоток, что открывали вид на её переливающиеся мелкие чешуйки. Удержав себя от того, чтобы раздражённо поморщиться, Лейла отвела глаза, принимаясь рассматривать полки с десятками книг и фолиантов за спиной отца. Он, наконец, поднял глаза на дочь. — Лейла, — голос его был ровным и глубоким, как воды Бескрайнего океана. Принцесса вздрогнула, делая приветственный поклон. — Ты здесь. Хорошо. Гости прибудут сегодня к ужину. Её Величество поможет тебе собраться, — «Поможет, ага, скорее — проконтролирует», — подумала Лейла, но смолчала. Отец продолжил: — Надеюсь, ты понимаешь важность сегодняшней встречи. Тебе полагается произвести наилучшее впечатление и не опозорить королевскую семью. Это, думаю, тебе можно доверить? Лейла нахмурилась, чувствуя себя задетой словами отца. Она смотрела на его тёмное лицо, такие же, как и у неё, синие глаза, вьющиеся тёмные волосы с редкими седыми прядями. Лейла немногое взяла от внешности отца, но упёртость и твёрдость характера у неё точно отцовские, чем король, к сожалению, был недоволен. Волевое поведение не устраивало Тередора, он ждал от дочери послушания и кроткости. Что ж, а Лейла ждала от него любви и поддержки. Но ни отец, ни дочь не получали, к несчастью, того, чего желали. — Можно, Ваше Величество, — наконец ответила Лейла, сжимая ладони в кулаки, упрямо глядя в глаза отца. Тот поддерживал зрительный контакт несколько мгновений, а потом махнул рукой на дверь. — Тогда свободна. Ещё раз поклонившись, Лейла с облегчением покинула кабинет короля, изо всех ног спеша в свои покои. Оказавшись там, принцесса тут же рухнула на широкую кровать, раскинув руки в стороны. Если быть честной, она была совсем не рада быть дома. И дело было даже не в неприветливом отце или в соглашающейся во всём с ним матери, а в причине её пребывания здесь. Знакомство с будущим женихом. Письмо, сообщающее об этом, свалилось как снег на голову. В этот раз никакой королевской бумаги с водяными знаками и печатей из сургуча, только сообщение на экране телефона: послание лично ей от матери с отцом, а не известие королевского двора. Лейла полагала, что хотя бы до весны ей не грозят никакие встречи или решения. Но родители решили иначе. Они словно пытались всё быстрее лишить её автономии. Это, безусловно, ужасно злило Лейлу. Она станет королевой Андроса, его защитницей, а её воспринимают как пропускной билет к трону для какого-то богатого парня! Будь Лейла юношей, родители не спешили бы выдать её замуж так скоро. Неужели, у них нет веры в собственную дочь?! Неужели, они и правда думают, что она не сможет править государством лишь потому, что родилась девушкой? Лейла раздражённо выдохнула, поднимаясь с кровати. Ну уж нет, она этого не допустит! Даже брачные путы не удержат её за спиной будущего мужа, как её матушку. Лейла — наследница престола на суше Андроса, и это её место по праву! Она ещё посмотрит на этого жалкого юнца, что решил зариться на её трон. Лейла любила свой народ, свой дом, и она не хотела отдавать их в чужие, незнамо на что способные руки. Остаток дня Лейла провела в своих покоях. После небольшой ежедневной разминки, она решила уделить внимание учёбе. Когда на пороге комнаты появился «помощник по замку», приглашая принцессу на обед, та отказалась, попросив принести еду ей в спальню. Лейла знала, что отец будет недоволен, а матушка, когда придёт время сборов, послушно передаст все его упрёки дочери. От учебника Лейла отвлеклась лишь раз — Флора прислала ей сообщение, интересуясь, как она добралась домой, и передавая приветы от Винкс. Отвечая на подруге, Лейла улыбалась, и что-то ей подсказывало: сегодня поводов для радости у неё будет немного. Когда солнце начало касаться неутихающих волн, уходя на покой, в спальне появилась мать Лейлы королева Ниобе и три служанки: высокие девушки с тёмно-зелёной кожей в многослойных нарядах из тонкой и дешёвой ткани, что позволяли свободно двигаться. На удивление Лейлы, мать никак не прокомментировала её отсутствие на обеде и даже кинула одобрительный взгляд, увидев у дочери в руках учебник. Если отец Лейлы волновался о непокорном характере девушки, то мать больше всего была озабочена её образованием и манерами. Стоило Лейле подняться из-за стола, к ней подошла одна из служанок. «Ирис, — вспомнила фея имя девушки. — Она помогала мне собирать вещи в Алфею». Ирис распустила конский хвост Лейлы, и взяв в руки украшенный ракушками гребень, принялась тщательно вычёсывать тёмные кудри. Она достала из поясной сумки склянку с блестящим прозрачным маслом и периодически втирала его в волосы. Королева Ниобе рассматривала содержимое огромного шкафа Лейлы, который, несмотря на отсутствие в замке принцессы, не пустовал: все королевские и деловые наряды Лейла оставила дома, взяв собой лишь пару нарядных ансамблей. Наконец Ирис закончила первый этап подготовки причёски, и настало время облачать принцессу в наряд. Он, как и платья служанок, и как платье Ниобе, был многослойным. Самым близким к телу был слой из сатина цвета морской волны, следующий слой был из ткани прозрачнее, но всё ещё плотнее шифона. Из него состоял третий слой. Белая и воздушная, словно морская пена, ткань струилась лентами. Платье имело длинные свободные рукава и высокие манжеты, усыпанные мелкими аквамаринами и сапфирами. От плеча до манжетов тянулся вырез, что открывал взгляду переливающиеся чешуйки на локтях Лейлы. После того, как с нарядом было покончено, Ирис довела причёску до конца: часть волос заколола дорогими шпильками, а остальные кудри оставила спадать на плечи. Серебряные заколки и блестящие ракушки тоже украшали причёску. Королева Ниобе взяла дочь под руку и подвела к высокому зеркалу, что стояло напротив окна. Взглянув на своё отражение, Лейла прерывисто выдохнула: она была похожа на мать как две капли воды! Так выглядела тогда ещё принцесса Ниобе, когда шла встречать своего будущего супруга, лорда Тередора, наполовину русала, наполовину человека? Лейла признавала, что выглядит чудесно (королева постаралась на славу!), но никакой радости ей это не доставило. Все эти усилия служанок и матери — упаковочная бумага и шёлковая лента для подарка, коим в глазах отца является сама Лейла и её право на трон. — Ты прекрасна, — сказала ей мать, сжимая её вспотевшую от волнения ладонь. — У тебя всё получится, главное, помни, что говорил тебе отец. Лейла кивнула матери в ответ, про себя думая, что если та хотела утешить дочь, то со словами прогадала. Меньше всего Лейла хотела слушать слова отца о долге, меньше всего она желала, чтобы задуманное королём «всё» у неё получилось. Но принцесса молчала, в сопровождении матери покидая свои покои. По пути в Большой обеденный зал королеву и принцессу сопровождали два гвардейца, хотя Лейла не видела в этом особого толку: замок был почти пустым, а придворные, что ещё не покинули эти сырые стены, скорее всего сейчас ужинали в Малом зале на противоположном конце замка. С каждым шагом, что Лейла делала, она чувствовала себя всё более и более одинокой. Разумеется, сегодняшняя встреча не гарантировала обещание брака или хотя бы помолвки, а до свадьбы всё оставалось бы уйма времени. Но Лейла понимала, не сегодня, так через месяц. Не этот юноша, так другой. Попытка сорвать ужин, отсрочить помолвку приведёт только к гневу короля и разочарованию матери. Гвардейцы, сопровождающие их, остановились и стали по разные стороны массивных дверей. Один из них открыл перед дамами дверь и королева, с гордо поднятой головой, и принцесса, с бешено стучащим сердцем, вошли в зал. У стола стояла высокая женщина с гладкой тёмной кожей и сложной причёской из множества кос чёрного цвета. А рядом с ней... её сын и предполагаемый жених Лейлы. Юноша был копией матери, но гораздо шире в плечах. Его волосы, немного светлее, чем у его матери, были собраны в низкий хвост. Взгляд Лейлы зацепился за его перепончатые уши. Ах да, отцом её предполагаемого жениха был морской эльф, по понятным причинам не сумевший сегодня вечером присутствовать. Увидев вошедших, мать и сын вежливо поклонились. Изо всех сил стараясь выглядеть достойно, Лейла поклонилась в ответ. Отец подошёл к матери, чтобы провести её до места за столом. Лейла едва удержала себя от того, чтобы закатить глаза. Ну в самом деле, словно они с матерью не способны и шага самостоятельно сделать! Она уже хотела было последовать за родителями, как перед ней оказался её почти-жених. Он мягко улыбнулся ей, предлагая своё руку, чтобы тоже сопроводить её до стола. Мгновение Лейла смотрела на протянутую ладонь, думая о том, как бы по вежливее отказать, но, перехватив твёрдый взгляд матери, сжала зубы и приняла предложение, стараясь сделать выражение лица как можно более приветливым. Ужин проходил в спокойной, миролюбивой обстановке. Слуги приносили и уносили блюда, раз за разом наполняли бокалы. В углу зала на арфе играла прекрасная девушка с волосами синего цвета. Лейла задержала на ней свой взгляд, мечтая оказаться на её месте, а потом снова уткнулась в тарелку. Родители Лейлы и мать Набу, как представился юноша, во всю беседовали, обмениваясь любезностями. Лейла и Набу, в свою очередь, не проронили и слова после взаимного «приятно познакомиться». Королева Ниобе заметила это, и громко произнесла: — Думаю, мы утомили наших детей своими скучными беседами. Набу, дорогой, проводи Лейлу в беседку во дворе. Небольшая прогулка перед дессертом вам не помешает. Мать Набу согласно кивнула. — Узнаете друг друга получше, — подмигнула она. Набу немедля поднялся с места, хотя взгляд, что он бросил на свою тарелку, говорил о том, что он предпочёл бы остаться и закончить с мидиями в сладком соусе. Он приблизился к Лейле и вновь галантно протянул ей руку. Принцессе ничего не оставалось, как принять её. Когда они вышли из зала, провожаемые цепкими взглядами их родителей, один из гвардейцев беззвучно последовал за ними. Конечно, ни о каком остаться наедине не могло быть и речи. Лейла нахмурилась — не то, чтобы она этого хоть капельку хотела. До беседки они дошли в неловком молчании, которое лишь раз прервал Набу, поинтересовавшись, не расстроил ли он её случайно. Когда Лейла спросила, с чего он так решил, юноша отметил, что она сильно хмурится всю дорогу, а её хватка на его руке ну уж очень крепкая. Это замечание заставило Лейлу смутиться. Она пробурчала какое-то бессмысленное оправдание и отвернулась в другую сторону, избегая любопытных глаз. Вид бушующих волн немного успокоил Лейлу. Она облокотилась на мраморную колонну, наблюдая, как последние лучи солнца играют на воде. Набу присоединился к ней, останавливаясь на почтительном расстоянии от девушки. — Никогда не видел ничего прекраснее, — тихо сказал он, заставляя Лейлу обернуться и посмотреть на него. — Я скучала по морю, когда была в Магиксе, — призналась она после короткого молчания. Ей не очень хотелось рассказывать о своих чувствах незнакомцу, но она решила, что это маленькая правда не повредит. К тому же, окружённая неискренностью весь день, Лейла надеялась, что может быть хотя бы чуточку более честной со своим ровесником, который наверняка был менее консервативен, чем её родители. — Никогда там не бывал, — ответил Набу. — Большую часть жизни я провёл с отцом под водой, а матушка живёт в особняке на побережье и иногда «спускалась» к нам. — На Андросе суша и море были крепко связаны, и волшебные водоросли позволяли сухопутным жителям без морской магии временно существовать под водой, равно как и русалкам на ограниченный промежуток времени получать две ноги вместо хвоста. Конечно, большинство населения составляли полукровки, как Лейла и Набу, что могли без вреда находиться в обеих средах обитания, а их возможности зависели от уровня магии. — Даже представить себе не могу, какого это — быть так далеко от моря. Лейла с любопытством посмотрела на него. — И тебе никогда не хотелось побывать на других планетах? Учиться там, например? Набу облокотился локтями о перила, качая головой. — Я всегда знал, что моё место здесь, на Андросе. Особенно, учитывая планы моих родителей на моё будущее. Лейла вспыхнула, приняв это замечание на свой счёт. Набу считает, что она не сможет стать способной королевой, если нога её вдруг покинет Андрос? — Это не значит, что нужно изолировать себя тут! Как можно стать хорошим правителем, представляющим планету на международной арене, если не знаком с другими культурами?! Набу выпрямился, с удивлением глядя на Лейлу. Он вскинул руки в защитном жесте. — Извини, я не имел в виду твоё обучение в Алфее. Родители хотят, чтобы я совершенствовал свои магические способности. В Волшебном Измерении осталось не так много волшебников-мужчин, а тип их силы обычно зависит от их родины, поэтому такого хорошо специализированного учебного заведения для меня в Магиксе не нашлось бы. Зато на Адросе мастеров предостаточно. Почувствовав, как жар поднимается по щекам, Лейла вновь вернула взор к морю. Ну вот, вспылила на пустом месте. Похоже, ей не очень хорошо удаётся скрывать свою нервозность по поводу этого вечера. В каждом предложении Набу Лейла готовится услышать что-то, что подтвердит её опасения о заносчивом богатом пареньке, которого приведёт к трону состояние его родителей. Но юноша пока показывал себя с лучшей стороны. Было ли ей стыдно из-за этого за её вспыльчивость? Немного. Собиралась ли она объясняться перед своим почти-женихом? Разумеется, нет. — К тому же, я считаю, что это очень здорово: то, что ты решила обучаться в Алфее. После неё ты будешь владеть своей магией в совершенстве. — Ой, вот не надо лести, — скривилась Лейла, но тут же отругала себя. Чего это она так расслабилась, словно они старые знакомые? Набу может принять этот комментарий за грубость. Или посчитать её невоспитанной, а слово об этом точно дойдёт до ушей матери с отцом. Ой, ей не поздоровится! Но Набу лишь тихо посмеялся, опуская голову. Вся вина покинула Лейлу, а раздражение вернулось. С чего бы ему вдруг смеяться? Не с принцессы ли? — Я сказала что-то смешное? — твёрдым голосом произнесла она. — О нет, что ты. Прошу прощения за смех, ты просто меня удивила своей... искренней реакцией. Лейла с подозрением посмотрела на Набу, но потом, вздохнув, кивнула и позволила себе немного расслабиться. Что ж, она не могла не признать, что в целом оставалась довольной беседой. Набу был вежливым, но не слишком обременённым законами учтивости: он свободно облокачивался на перила вместо того, чтобы сохранять прямую осанку; не нахальничал, но и не злоупотреблял лестью. Не самая уютная тишина повисла между ними. Нужно было менять тему разговора, и Лейла решила снова упомянуть море. — Ну, каким бы захватывающим не был Магикс, я всё равно тосковала по морю. О, как бы я хотела встретиться с Трессой! — Только с принцессой Трессой? — Набу приподнял брови. — А как же её очаровательные братья Нереус и Тританнус? Вновь не успев остановить себя, Лейла закатила глаза. — Вот по чьей компании я точно не скучала, так это по их! Со стороны Набу опять послышался смех, но, прежде чем Лейла успела сказать что-либо, он произнёс: — Тут я с тобой согласен, принцесса. Они просто невыносимы. Лейла согласно улыбнулась. Нереус и Тританнус были вечно соперничающими братьями, что боролись за звание кронпринца подводного царства Андроса. Хотя Лейла считала, что это Тресса была достойна занять трон. Что же, может быть Набу и не такой неприятный тип, каким она его себе представляла. Но это вовсе не значило, что он станет хорошим мужем, или, что волновало Лейлу ещё сильнее, хорошим королём! Краем глаза она глянула на гвардейца, что стоял в дальнем углу беседки. Ух, он точно растреплет матушке, как «славно спелись» Лейла и Набу. Эта мысль заставила фею сжать зубы, а лицо её вновь украсила маска неудовольствия. — Что-то не так? — с беспокойством спросил Набу. Наверное, он подумал, что снова как-то расстроил принцессу. Лейла моргнула. С глаз ушла пелена раздражения. У них только стал налаживаться диалог, и она не хотела испортить единственное приятное событие этого вечера. Лейла хаотично перебирала в голове вопросы, которые можно было задать Набу, чтобы переключить его внимание. — Так... ты маг, верно? Неожиданный вопрос немного сбил Набу с толку, но он быстро собрался и кивнул. — Ага, но я предпочитаю называться волшебником. Маги имеют несколько неоднозначный окрас. — Ты говоришь о чёрных магах? — Да. Не хотелось бы быть ассоциированным с ними. Чёрная магия — неправильно, и до добра это наше измерение точно не доведёт. Вернее сказать, уже не довело, учитывая конфликт шестнадцатилетней давности. Гибель Домино, родины Великого Дракона. Об этом говорил Набу. И в этом Лейла была с ним согласна. — Тут ты прав. И, надо сказать, ведьмы Облачной башни только подтверждают твои слова. — Вы сталкиваетесь с ведьмами? — поинтересовался Набу. Во втором округе Волшебного измерения, куда входили Андрос, Солярия и Эраклион, была распространена ярко выраженная неприязнь к чёрной магии. На этих планетах не существовало официальных учебных заведений, где бы учили тёмному волшебству, а жители, имеющее отношение к этому виду магии, держались обособленно, скрываясь. — Да, было пару раз, и они явно не расценивали это как межшкольные стычки. От них лучше держаться подальше, так все говорят, все это знают. Но, если честно, я думаю, их не надо игнорировать, с ними надо бороться! Набу выглядел впечатлённым речью Лейлы. — Согласен. Волшебное измерение уже выяснило, что ведьмы и колдуны представляют собой лишь опасность и угрозу безопасности. Если не озаботиться этим вопросом, участь Домино может постигнуть и другие планеты.

* * *

Блум сжимала в руках чашку тёплого какао, расслабленно рассматривая бегающие по стенам огоньки гирлянды. Напряжение, томившееся в ней всё время пребывания в Алфее наконец стало сходить на нет. Она была дома. Привычные взору обои и любимый мягкий диван, телевизор не самой новой модели, что всё же исправно работал уже много лет, рождественская ель в углу гостиной ― знакомые и дорогие сердцу детали наполняли Блум теплотой и спокойствием. По обе стороны от неё сидели Майк и Ванесса, что смотрели какое-то рождественское шоу. Они решили дать ей передохнуть с дороги, но Блум знала, что её родители сгорают от любопытства и ждут не дождутся момента, чтобы засыпать дочь вопросами. Майк сдался первым. ― Так... как школа, милая? Блум спрятала улыбку за чашкой. Отец продержался дольше, чем она рассчитывала. ― Неплохо. Даже здорово. Всё ещё чувствую себя немного странно, но... ― Блум задумалась. ― Скажем, во всём этом есть как плюсы, так и минусы. Выражение беспокойства тут же появилось на лице Ванессы. ― А что за минусы? Блум сжала губы, не отвечая. Ей захотелось стукнуть себя по лбу: ну вот чего стоило держать язык за зубами? ― Ну... новый коллектив, все дела. Сложные предметы и... всё такое, ― Блум выдавила кривую улыбку. Майк мягко сжал её плечо. ― Не переживай, я уверен, что ты преодолеешь все трудности! Ты всегда заставляешь нас с мамой гордиться тобой. Неожиданно слёзы выступили на глазах Блум, но она упрямо сморгнула их и, на этот раз искренне, улыбнулась. Она скучала, так скучала по своим родителям! Обернув их плечи своими руками, Блум втянула Майка и Ванессу в тёплые семейные объятия. Ванесса тихо засмеялась ей в макушку. ― Ох, Блум. Вы, дети, растёте так быстро! Но я хочу, чтобы ты помнила: ты всегда, всегда будешь нашей любимой дочерью, а мы всегда будем твоими любящими родителями. Несмотря ни на что. Блум шмыгнула носом, пряча лицо на плече Майка. Он игриво потрепал её волосы. ― Ну-ну, давайте обойдёмся без слёз в это Рождество, ладно? Резко подняв голову, фея нахмурилась; её лицо светилось упрямством. ― Я не плачу, ― твёрдо заявила она. ― И вообще, я делаю успехи. Мне есть, что вам показать! Родители с ожиданием уставились на неё, пока Блум закрыла глаза и сосредоточилась. Она собиралась показать им лёгкий трюк, который Стелла в шутку уже стала называть её коронным. И вот, фея почувствовала, как магия струится от корней её волос вниз, окрашивая их в цвет пшеницы, как у Майка, а когда она открыла глаза, они сияли янтарём, как у Ванессы. Родители восторженно ахнули. Майк прикрыл рукой открывшийся от шока рот. ― Ничего себе, Блум! ― с удивлением и радостью воскликнула Ванесса. ― Это настоящее волшебство! Блум рассмеялась, встряхивая головой, чтобы вернуть себе свои настоящие черты. ― Это пустяки. Вы ещё не видели, что творят остальные Винкс. ― Винкс? ― сконфужено переспросил Майк. ― О, так мы зовёмся с моими соседками по квартире. Следующий час Блум неустанно рассказывала родителям о своих подругах и их насыщенных школьных буднях, разумеется, опуская моменты, где жизни их дочери грозила опасность. Облегчение с головы до пят окутало Блум. Так приятно было снова находиться рядом с семьёй, рассказывать им о забавных моментах, заваленных или, напротив, на отлично написанных тестах. Она знала, что меньше, чем через два дня, она вернётся в Алфею, но это больше не казалось чем-то невыносимо тяжёлым. Да, будет трудно, но она справится, ведь у неё есть подруги, у неё есть любимые родители. Когда спустя некоторое время Майк удалился на кухню, чтобы заняться рождественским ужином (Блум просто предложила заказать пиццу, но отец лишь с укоризной взглянул на неё), Ванесса придвинулась ближе к дочери со странным выражением лица. Прежде чем, она успела сказать хоть слово, Блум уже знала, что её ждёт. ― Так... ― протянула Ванесса. ― Может, ты встретила кого-нибудь там, в Магиксе? Ощущая пытливый взгляд матери, Блум почувствовала жар, поднимающийся по её щекам. Только не эти дурацкие разговоры! ― М-м, нет, мам. Я была слишком занята учёбой, ― соврала фея. Но, видимо, что-то в её поведении выдало неумелую ложь, и лицо Ванессы осветилось ликованием! ― О-о-о, Блум, ну же, расскажи мне, кто это? Блум нахмурилась. Ей действительно не хотелось вспоминать о Скае в такой чудесный вечер, но о ком ещё она могла поговорить с матерью? ― В Магиксе есть ещё одна школа, Красный фонтан. Там обучаются люди без магических способностей, если кратко. И на мероприятии в Алфее они тоже присутствовали. Там я встретила... ― Блум сжала ладони в кулаки, ― одного парня. Стоило только ей произнести это, как Майк тут же показался в гостиной с суровым выражением лица. Ванесса захихикала, а Блум закатила глаза. ― Нет-нет, не обращай на меня внимания, милая, продолжай, ― сказал Майк, пряча улыбку. ― Его зовут Скай. Мы немного потанцевали и поболтали. Я подумала, что он довольно милый. После мы пересекались ещё несколько раз. А потом оказалось, что были некоторые вещи, которые он мне не говорил. Родители Блум напряглись. ― Например, что он принц какого-то королевства и давно уже помолвлен с подругой детства. Ванесса выглядела шокированной. Майк быстро переместился на диван, успокаивающе гладя дочь по спине. Родители смотрели на неё так, словно ждали, что она вот-вот расплачется. Честно говоря, у самой Блум были такие же опасения. Но слёзы не шли. Она чувствовала сожаление и обиду, но эти эмоции не были слишком сокрушающими. Злость на Ская за его поступок всё ещё мучала её, но специалист больше не был в её мыслях так часто, как раньше. ― Ну, первый блин всегда комом, ― попытался пошутить Майк, за что Ванесса легонько стукнула его по предплечью. Однако Блум эта фраза повеселила. Вдруг внимание феи привлёк странный запах. Мурашки побежали по её спине. Дым. Пахнет горелым. Блум подскочила с места. ― Пап, у тебя что-то горит! Майк, чертыхаясь, поспешил на кухню, а Блум и Ванесса за ним. Помещение было почти заполнено дымом, и они тут же начали кашлять. Майк рванул к плите. Край полотенца, что он в спешке бросил на тумбу, попал на сковороду, где тушились овощи, и полотенце загорелось, а с него огонь перешёл на шторы. Блум замерла от страха. Нет, нет-нет-нет, только не это, только не пожар. Ванесса в панике пыталась затушить огонь, но у неё ничего не выходило. Майк прокричал, что все они должны покинуть кухню и вызвать пожарных. Но Блум подумала, что пока те приедут, урон, который пламя нанесёт их кухне, а может и дому, будет слишком велик. ― Я могу исправить это, ― дрожащим голосом сказала она. Ванесса вцепилась в её руку, пытаясь вывести её из горящего помещения, но Блум вырвалась. Горячие языки пламени танцевали на шторах и, теперь, скатерти. Жар стоял удушающий. Блум закрыла глаза, глупо делая глубокий вдох и тут же закашливаясь. Она слышала, как мать со слезами зовёт её, и чувствовала, как отец, обхватив её руками за пояс, пытается вынести её из кухни. Но собрав неведомо откуда взявшиеся в ней силы, Блум вновь удалось освободиться, и она ринулась в глубь комнаты. Она должна была взять пламя под контроль. Огонь ― её сила, внутренняя магия. Фарагонда сказала, что она не должна бояться его. Но Блум была в ужасе. Кое-как сосредоточившись, она попыталась заставить пламя остановиться, но у неё ничего не вышло. Она нахмурилась, и, чувствуя головокружение и страх, попробовала снова. Ничего. Ещё раз. Снова провал. Блум захлестнула паника. О чём она только думала, оставаясь на кухне? Что она способна остановить пожар? Что она настоящая фея? «Блум...» И снова этот мягких голос из снов. Кто-то вновь зовёт её. Жар обжигал её кожу, а таинственный голос продолжал успокаивающе произносить её имя. Она должна это сделать. Она сможет. Нет времени бояться. Вновь вскинув руки, Блум внутренне приказала огню остановиться. Что-то произошло. Словно это пламя вспыхнуло прямо у неё внутри, словно она и была пламенем. Блум чувствовала, как останавливаются огненные языки, как жар в комнате становится мягче. Когда она открыла глаза, пламя замерло, будто ожидая её следующего приказа. Ей нужно было убрать огонь. Но куда? «Мне нужно вобрать пламя в себя», ― поняла Блум, и, не раздумывая над здравостью этой мысли, принялась действовать. И огонь снова повиновался. Блум зашипела, чувствуя себя так, словно горит изнутри, но на деле была в порядке, даже её одежда не горела. Когда последнее пламя исчезло в её ладонях, фея вскрикнула от боли, но когда она посмотрела на, как ей казалось, обожжённую часть рук, те были в порядке, за исключением хаотичной дрожи. Тяжело вздохнув, Блум осела на пол. Первое, что увидела Блум, открыв глаза ― обеспокоенное лицо её матери. С ресниц Ванессы сорвалось несколько слезинок, стоило ей заметить, что Блум пришла в себя. Она тут же накинулась на дочь с объятиями. ― О, милая! Мы так испугались! Все ещё не очень хорошо понимая, что происходит, Блум мягко похлопала Ванессу по спине. Она поняла, что находилась в своей спальне, на кровати. Наверное, Блум потеряла сознание, после того... как успешно остановила пожар! ― Мам, мам, ― слабо пробормотала Блум, пытаясь принять сидячее положение. ― Вы порядке? Пожара нет? У меня получилось? Ванесса отстранилась и ласково погладила дочь по голове. ― Да, Блум, у тебя получилось. Но, пожалуйста, прошу тебя, не стоит больше так поступать! Ты могла погибнуть или серьёзно пострадать! Это того не стоило! Блум хотела было поспорить, но увидев выражение ужаса на лице Ванессы, лишь подалась вперёд, чтобы снова обнять её. ― Хорошо, мам, извини, ― пробормотала она ей в плечо. ― Майк и его ребята уже со всем разобрались. Нам придётся заменить несколько вещей, но в целом кухня в порядке. Но ты здорово нас напугала! Никогда не видела Майка в таком состоянии. Хотя... Ванесса резко замолчала. Блум с любопытством смотрела на неё и хотела спросить, в чём дело, но в спальню вошёл Майк, и тут же, как и Ванесса, бросился обнимать Блум. Она почувствовала укол вины, увидев, как по-настоящему сильно напугала родителей. Стыд был готов захлестнуть её, но сил в фее не осталось, поэтому она лишь шептала извинения. После того как все успокоились и пришли в себя, Ванесса помогла Блум подняться (не то чтобы ей было это необходимо, но мать настояла) и они переместились в гостиную, где прямо на полу лежала коробка с пиццей, а вокруг были разбросаны подушки. Эта немного абсурдная картина вызвала у Блум почти истерический смех, в который вылился весь страх сегодняшнего вечера. ― Ну, ты хотела пиццу на Рождество, ― со смешком протянул Майк. Так, в свете бра и огней рождественской ели, они опустились на подушки, чтобы поужинать. В гостиной повисла уютная тишина. Этот момент показался Блум по-рождественски волшебным, и она улыбнулась родителям с набитым пиццей ртом. Заканчивая с третьим куском, Блум почему-то вспомнила совет Фарагонды: спросить у родителей о детстве. Быстро дожевав пиццу, она потянулась за салфеткой и вытерла руки. ― Мам, пап, мне нужно кое-что у вас спросить. Майк и Ванесса обратили свои глаза на неё, отец смотрел с любопытством, мать отчего-то напряглась, отложив недоеденный кусочек в сторону. ― Вы... ― необъяснимый страх и неуверенность охватили Блум, и она зажмурилась на миг, но продолжила: ― Есть ли что-то о моём детстве, чего вы мне не рассказывали? Майк перестал жевать и взволнованно посмотрел на Ванессу, а та смотрела на него в ответ, широко распахнув глаза. Значит, это что-то всё же есть. Блум молчала, ожидая пока заговорят родители, а те в свою очередь вели немой диалог между собой. Ванесса опустила глаза и повернулась к дочери лицом. Майк взял жену за руку, сжимая. ― Блум. Ты должна знать: мы с отцом любили и продолжаем бесконечно любить тебя. Ты наша дочь, самое драгоценное, что есть в нашей жизни. Но... мы не твои биологические родители. Бум. В ушах застыл звук ломающегося дерева. В груди кольнуло, а дыхание сбилось. ― Что?.. ― еле слышно прошептала Блум. ― Я нашёл тебя в горящем здании во время работы, ― тихо сказал Майк, в глазах его стояли слёзы. ― Это было странно: огонь почти не касался тебя. Ты была завёрнута в пелёнку со странными узорами, а внутри была пришита бирка с твоим именем и датой рождения. Службы пытались найти твоих родителей, но у них ничего не получилось. ― И когда они хотели направить тебя в приют, ― продолжила Ванесса, ― мы решили удочерить тебя. Слёзы катились по щекам Блум. Не её родители. Майк и Ванесса не её родители. Два самых близких ей человека лгали ей семнадцать лет. Что теперь Блум должна думать? Кто она? Что теперь делать с этой информацией? Что? ― Почему вы не говорили мне раньше? ― Мы... не могли подобрать подходящего времени. ― А сейчас время подходящее?! ― неожиданно даже для самой себя воскликнула Блум, о чём тут же пожалела, увидев боль на лицах... родителей. ― Простите. ― Нет, Блум, это мы должны просить прощения, ― произнесла Ванесса. ― Мы не хотели расстраивать тебя. Мы любим тебя больше всех на свете, милая. Извини нас за ложь. Блум вытерла мокрые щёки. Перед ней сидели Майк и Ванесса, те самые Майк и Ванесса, что вырастили её, что провожали её в первый класс, обрабатывали содранные колени, целовали на ночь в лоб, заботились во время простуды. Люди, которых она называла родителями. Люди, которые и есть её родители. Её мама Ванесса. Её папа Майк. Они отпустили её обучаться в далёкой Алфее, они сегодня днём успокаивали её из-за дурацкого мальчишки. Они. Родители. Блум резко потянулась к ним, крепко обнимая. ― Я всё ещё ваша Блум, ваша дочь. А вы мои родители. И я люблю вас. Она чувствовала как сотрясаются плечи Майка и как всхлипывает Ванесса, и лишь крепче сжимала их в своих объятиях. Правда о её происхождении превратилась в ещё одну загадку, над которой ей нужно будет подумать. Но сейчас все мысли Блум были сосредоточены на плачущих родителях в ей руках. Она тихо начала говорить о случае из детства, когда маленькая Блум полезла на верхнюю полку за сладостями и обрушила на себя кастрюли. Родители посмеивались сквозь слёзы, включаясь в разговор. Эти воспоминая ― их история. Они семья, биологическая или нет, неважно. С тихими разговорами и утешающими объятьями Блум проводила родителей в их спальню, а после и сама отправилась спать. Она думала о том, как круто её жизнь повернулась за эти полгода. И что завтра в полдень волшебный портал Фарагонды вернёт её обратно в Алфею.

* * *

Земные виды транспорта отличались от тех, что Айси видела в Магиксе. Здесь машины и автобусы касались дороги своими...колёсами? Никаких воздушных или волшебных двигателей. Никакой магии вообще. Гардения была в несколько раз мрачнее Магикса. Возможно, в летнее время почти бесцветный город украшала зелень, растущая во дворах и у дороги, и яркое голубое небо, но в конце декабря деревья стояли голые, а небо покрывали тонны серых облаков. Когда Сторми пожаловалась на скучные земные пейзажи, Дарси сказала, что Тенебрис бы разочаровал её ещё больше. Айси молчала, внимательно рассматривая толпу прохожих в ожидании тётушки Миры. Высокую женщину с белыми волосами, стянутыми в тугой узел, было сложно не заметить. На ней было длинное чёрное пальто и серые брюки, хотя на Линфее Айси привыкла к её расписным накидкам. Трикс тоже выбрали себе не очень выделяющиеся наряды: тёмные куртки, удобная обувь, минимум аксессуаров, за исключением ведьминских амулетов. В квартирах дома, у которого стояли ведьмы, стал зажигаться первый свет. Мира остановилась перед девушками. Айси с раздражением заметила полный восхищения взгляд Дарси, направленный на тётушку. Холодные глаза Миры оценивающе окинули Айси, и старшая ведьма заговорила: ― Вы здесь. Хорошо. Некоторые новости, прежде чем мы начнём обсуждение плана: ситуация на Калисто ухудшается, ― уголок её тонких губ дёрнулся в сторону. ― Ну, с нашей точки зрения ― улучшается. Ковены набирают мощь, начинают объединяться. Больше это не отдельные разобщённые атаки, которые можно легко подавить. Услышав это, Дарси и Сторми довольно улыбнулись, словно имели какое-то отношение к происходящему на Калисто. Айси продолжала внимательно смотреть на тётушку: последнее, что её волновало в данный момент ― бунтовщики с планеты, которая находится на другом конце Волшебного измерения. ― А теперь к делу. Айси, сведения, что ты нашла, были в некотором роде полезны, ― Мира обратила своё внимание на племянницу. По тону ведьмы нельзя было точно сказать, хвалила она Айси, или пыталась задеть. Сторми аккуратно похлопала её по плечу, но убрала руку прежде, чем Айси успела бы шикнуть на неё. Мира же продолжила: ― Извлечь позитивную энергию из живого объекта насильственно не представляется возможным, это правда. Но её могут отдать добровольно. Например, в случае сделки или... шантажа. Сердце Айси на мгновение дрогнуло. Трикс обменялись непонимающими взглядами. ― И чем же мы можем шантажировать маленькую Винкс? ― спросила Сторми. Холоднная ухмылка коснулась губ Миры. ― Тем, что она любит. Тем, чем она дорожит. Её родителями. Мир замер. Сторми с шоком и обеспокоенностью посмотрела на Айси, что зажмурилась после слов тётушки. Дарси одобрительно хмыкнула. ― Отличная идея. Хотя я бы за своего отца и ломанного гроша не отдала. Мира не обратила никакого внимание на заискивающие слова ведьмы: всё её внимание было обращено на племянницу. Айси молчала и хмурилась, явно напряжённо что-то обдумывая, но когда она открыла глаза, всё, что в них отражалось ― смирение. ― Да, это действительно должно сработать, тётушка. ― Это сработает, ― ответила та, ещё на миг задерживаясь взглядом на Айси, а потом её тон смягчился: ― Огонь Дракона будет наш сегодня ночью, дорогая. Мы отомстим. Айси кивнула. Она не должна забывать, для чего они всё это делают. Это не жажда силы, это жажда справедливости, отмщения. С помощью Огня Дракона Команда Света убила её родителей. Теперь, с помощью его же, Айси и Мира прикончат их самих. Они возродят Ведьм-прародительниц и вернуть величие пользователям тёмной энергии. Хотя это Айси волновало меньше. Всё, чего она хотела ― завершить то, что начала её мама. ― Дарси, милая, поколдуй над нами: пришло время навестить нашу рыжую подружку, ― произнесла Мира. Дарси послушно начала колдовать. Глаза её засветились мягким лиловым светом, и она что-то тихо шептала себе под нос. Айси покачала головой, заметив, как Сторми с восхищением смотрит на неё. Но перед глазами вдруг на миг потемнело, а после всё вокруг стало выглядеть ещё более блёкло. Заклинание Дарси сработало: Трикс и Мира стали невидимыми на некоторое время. Такая магия требовала использования внутренних ресурсов, так что на помощь артефактов рассчитывать не приходилось. Однако время действия заклинания ограничивалось выносливостью самой Дарси. Ведьмы вышли из переулка, где таились всё это время. Они были очень близко от дома Блум, чтобы магию Дарси не пришлось тратить на путь. Айси и Сторми остановились у окон гостиной, Дарси ― у окон кухни, а Мира поднялась на уровень второго этажа, где находились спальни. Айси наблюдала, как Блум о чём-то болтает с женщиной с каштановыми волосами, которая, видимо, являлась её матерю. Ведьма решила, что это странно ― то, как сильно Блум была не похожа на свою мать, в отличие от самой Айси, что была почти точной копией Миднайт. Она ждала, что эта мысль принесёт ей какое-то странное удовлетворение, но этого не случилось. ― О, тени, кто это? ― захихикала Сторми. ―Её отец? Высокий мужчина с волосами пшеничного цвета выглядел одновременно очень молодым и довольно старым. Похоже, он пошутил, судя по реакции Блум и её матери, потянулся за едой. Они сидели на полу, окружённые подушками и слабым освещением. Сторми пожаловалась, что слежка была довольно скучной, но Айси не могла оторвать от семьи взгляда. Блум выглядела расслабленной в компании родителей, и очень отличалась от вечно напряжённой и дёрганной феи, которую она видела в Магиксе. Её мама то и дело заботливо касалась её спины или волос на лбу, а отец не переставал с теплом смотреть на дочь. Противная зависть кольнула Айси. Она никогда не испытывала ничего такого, самый близкий ей человек ― Мира ― редко проявляла к ней какие-то тёплые чувства, только если когда Айси была ещё совсем маленькой. Ей всегда было любопытно, откуда в Сторми есть эта потребность к... заботе об Айси. Это всегда казалось ведьме неуместным. Но у Сторми была семья, они, наверное, и научили её этому. Обида сжирала Айси изнутри, и она отстранилась от окна. У Блум было место, куда она могла сбежать от тревог и проблем. У неё были люди, что приняли бы её, даже если бы дурацкие Винкс по какой-нибудь идиотской причине оставили фею. Блум была слабой, её магические умения были никудышными, и всё же у неё было нечто, чего не было у Айси. Семья. Какое унижение! Одна из сильнейших ведьм своего поколения завидует какой-то нелепой землянке! Айси ущипнула себя, чтобы отвлечься. Она не собиралась проводить всё время ожидания в таких неприятных и тягостных мыслях. Наконец, Блум и её родители ушли спать. Сторми и Айси напряглись, когда из тени к ним присоединилась Дарси. Лоб её был покрыт бисеринками пота, а лицо побледнело. ― Надо найти тебе воды в этом доме, ― тихо заметила Сторми, аккуратно поддерживая Дарси за уже отчётливо видимую руку. Айси подхватила её с другой стороны. Прошло ещё как минимум полчаса, прежде чем Дарси заметила своим обострённым в темноте зрением какое-то копошение в гостиной. А через несколько минут входная дверь открылась изнутри. Мира впустила их внутрь. Времени рассматривать квартиру не было, но какие-то маленькие детали, вроде фотографий на стене, заставляли ведьм закатывать глаза. На полу у дивана лежали родители Блум, то ли без сознания, то ли Мира сумела левитировать их не разбудив. Мира приказала Трикс вызвать их вакуумы, и соединила причудливые сосуды со своим бледной светящейся нитью. Она махнула Айси головой, указывая на родителей Блум, а Дарси и Сторми указала наверх, где находилась спящая фея. Более не беспокоясь о том, чтобы оставаться тихой, Мира начала зачитывать заклинание вокруг амулетов, тем самым разбудив мать Блум. Едва заметив это, Айси обездвижила женщину ледяными оковами и приподняла её вверх, прерывая её голос ледяной пластиной поперёк рта. Всё что она успела сказать, было «Майк!», но этого хватило, чтобы мужчина проснулся. Айси поступила с ним так же, как и с его женой. Поразмыслив пару секунд, она решила соединить их кандалы за их спинами, отвернув супругов друг от друга. Сверху послышался грохот, и на лестнице появились Сторми и Дарси, что удерживали в руках вырывающуюся Блум. Она была растрёпана, а глаза лихорадочно блестели. Но фея замерла, стоило ей увидеть положение родителей, что начали подавать сдавленные звуки, когда заметили в комнате дочь. ― Нет! ― отчаянно вскричала Блум. ― Отпустите их! Мира, всё ещё читавшая заклинание, ухмыльнулась, наслаждаясь её мольбой. Айси пересеклась глазами с Блум, вздрагивая. ― Пожалуйста, ― плакала фея. ― Делайте, что хотите, но отпустите их. Слушая протестующее мычание родителей Блум, Мира выпрямилась. ― И ты отдашь нам свою силу? Всю, до последней капли? ― произнесла она. Глаза Блум расширились от ужаса. Её магия? Та её часть, к которой она только-только стала привыкать? То, что скорее всего является ключом к разгадке её рождения? Её мечта? Винкс? Она потеряет всё это, если у неё заберут магию! ― Попробуйте заберите её! ― дрожащим голосом заявила Блум, поднимая трясущийся подбородок. Это движение едва не заставило Айси улыбнуться, но она лишь нахмурилась. То, что фея храбрится, ей не поможет. ― В том и дело, ― обманчиво мягко говорила Мира, угрожающе приближаясь к Блум. Черты ведьмы казались ещё более острыми от света, что исходил от вакуумов. ― Что отдать магию должна ты сама. ― Нет! ― Айси, ― тут же скомандовала Мира. Айси сделала плавное движение рукой, колдуя на шеях родителей Блум ледяные обручи, и приподнимая их за эти обручи вверх, заставляя их задыхаться. Сама же ведьма отвернулась, смотря на Блум, надеясь, что та быстро сдастся. ― Нет! ― вновь взмолилась Блум. Она вперилась своими невозможно голубыми глазами в Айси, по щекам её катились слёзы. ― Пожалуйста, перестань, Айси! Пожалуйста! Рука Айси дрогнула, и родители Блум опустились на пол. Мира повернулась с яростью, написанной на её лице. ― Айси! Айси глубоко вздохнула, прежде чем сказала. ― Тётушка. Я не могу. ― Что ты имеешь в виду?! ― взревела Мира, перекрывая шокированное восклицание Дарси. ― Я растила тебя не жалкой слабачкой! Впервые в жизни Айси повысила голос на свою тётушку. ― Чем я отличаюсь от Команды Света?! Они точно так же отобрали у меня родителей! Я делаю то же самое! Я стала подобна людям, коих всю жизнь ненавидела. Мира выпрямилась и подошла к Айси, больно сжимая ей щёки рукой. ― О, тебе жалко маленькую фею и её родителей, ― прошипела она. ― Что ж, возможно, то, что я тебе скажу, изменит твоё мнение. ― Мира отстранилась, ядовито улыбаясь. ― Это не настоящие родители Блум, но это не так важно. ― Они её воспитали, ― неуверенно произнесла Айси, вызывая смешок у Миры. ― Как и я тебя, да. Но, как я и сказала, это не так важно. Важно то, моя дорогая, кто является её настоящими родителями. Фея-хранительница Огня Дракона, как думаешь, откуда у землянки такая сила? Айси шокировано уставилась на Блум в руках своих сестёр. На лице феи было выражено непонимание и испуг, но Айси сосредоточилась не на этом. Высокий лоб и светлые глаза, в которые она с ненавистью смотрела листая учебники истории, копна рыжих волос и мягких овал лица ― о, как Айси была неправа, думая, что Блум не похожа на свою мать. ― Нет, ― просипела Айси, чувствуя себя разбитой. ― Почему ты не сказала мне? Не обращая ни малейшего внимания на слёзы, что собирались в глазах племянницы, Мира вновь подошла к Блум, отвечая: ― Я узнала это совсем недавно, и не думала, что это будет так важно для исполнения миссии. Посмотри на неё, ― низким голосом приказала Мира. ― Вылитая Марион шестнадцать лет назад. Слеза сорвалась с ресниц Айси, но тут же замёрзла на щеке. Она взмахнула рукой, и у лиц родителей Блум появилась пара ледяных кинжалов. Непонимание, неверие и страдание ― вот, что чувствовала Блум, наблюдая за этим. Острые концы кинжалов плавно приближались к коже Ванессы и Майка. Она должна была это остановить. ― Сдавайся, ― прошептала ей на ухо Сторми. ― Не заставляй её делать это. Смотря, как ещё одна капля застывает на бледной щеке Айси, Блум поняла, что почему-то уверена, что ведьма не навредит ей родителям. Но в том, что это не сделает эта странная женщина, не было никакой гарантии. Блум знала: чтобы спасти родителей, она должна действовать сейчас. Она ещё раз пересеклась взглядом с Айси, но та тут же отвела глаза. ― Хорошо, я сдаюсь! Сдаюсь. Что я должна делать? Мира снова ядовито улыбнулась и переместила четыре вакуума перед лицом феи. За её спиной Айси опустила родителей Блум на пол, убирая лёд от их лиц. ― Отдай свою магию. Всю, до конца. Ведьма сделала короткое движение запястьем, и Блум почувствовала как будто её подцепили на крючок. Странное тянущее чувство появилось у неё в груди, и чем дольше она бездействовала, тем больнее становилась. Она попыталась расслабиться, что получилось не сразу. Момент, когда Блум почувствовала как магия утекает из неё в светящиеся сосуды, показался фее самым опустошающим в её жизни. Но она была готова заплатить эту цену за безопасность родителей. Физические силы словно покидали её вслед за магическими. Ноги подогнулись, и только крепкая хватка Сторми удержала её на ногах. Ведьма почти аккуратно опустила её на диван. Последние крупицы Огня покинули её, и чувство потери, что испытала Блум, поразило её саму. Слёзы вновь потекли из её глаз, и она не могла понять почему. Айси убрала кандалы с родителей Блум и, не говоря ни слова, направилась к выходу из дома. Мира остановила её. ― Айси, дорогая, неужели ты не хочешь прикончить её? Ведьма обернулась. Скукоженная и дрожащая фигура Блум не вызывала в ней ожидаемого кипения ненависти и желания мести. Ей хотелось забыть о существовании этой девушки навсегда, но Айси сомневалась, что у неё это когда-нибудь получится. Она молча отвернулась, не обращая внимание на разочарованный хмык тётушки, и снова направилась к выходу. Сторми быстро присоединилась к ней, что тихо шепча сестре на ухо. Ведьмы покинули дом. Блум скатилась с дивана, чтобы ползком добраться до обессиленных родителей. Холодные руки Ванессы до боли крепко обхватили её плечи, и женщина заплакала. Майк был без сознания, но дыхание его было ровным и спокойным. Блум захлёбывалась собственными чувствами: испугом, злостью, непониманием, усталостью. Но вот Огня Дракона она более не чувствовала.