Семейные Ценности

Сколько себя помню, всегда старалась сковывать свои эмоции и прятать их. Особенно от матери. Не улыбаться лишний раз, так как если она заметит, то обязательно сделает что-то такое, после чего улыбаться и вовсе не хочется. Или может даже сказать, что-то вроде: — Что это у тебя на лице? Убери немедленно! Отца своего напоминаешь… Раздражает… И так всегда. И это не значит, что я не испытываю чувств. Наоборот. Они во мне бушуют постоянно, но внешне я стремлюсь все эмоции прятать за маской безразличия. В итоге это так натренировали во мне, что стало неотъемлемой частью самого характера или привычкой. Я не улыбалась, не смеялась, не издавала лишних шумов, не задавала глупых вопросов и вообще старалась скрываться в тени, пока не позовут или не понадоблюсь. Конечно, этого было мало. Вначале — практически после каждой ссоры с матерью — я убегала от неё в слезах. Плакала часто и долго. Не могла понять, почему ко мне такое отношение и чем я его заслужила? Ответ прост, а лучшего я и не заслужила. Хочешь хорошего обращения? Работай и приноси пользу. Но что ты можешь, когда у тебя нет ни способностей, ни умений, ни навыков — вообще ничего! Есть только ты. Но, как оказывается, этого мало. А дальше… Я перестала плакать. Даже если очень хотела, чтобы снять эмоциональный груз и немного успокоиться, — не могла. Не получалось. Слёзы словно иссякли. В итоге я слушала мать уже не до первых слёз, а до того момента, когда ей надоест говорить. Слушала и слушала… Каждый раз чувствовала себя самым последним куском дерьма, которому даже существовать не положено. Ничего не ждала от жизни и ничего не требовала. В итоге, если мама говорила куда-то идти и что-то делать, я так и поступала. Не задавала вопросов. — С твоим мелким умишком ты всё равно ничего не поймёшь! — гневно говорила она, когда я пыталась вникнуть хотя бы во что-нибудь. За меня решали во что одеваться, где жить, как жить, чем заниматься и так далее. Единственным моим увлечением стала еда и музыка. Ела много, чтобы заглушить и притупить ту боль, что скапливалась в груди. Знала, что это вредно, но на собственное тело мне было давно плевать. А какая разница? Всё равно я целыми днями сидела в своей комнате около компьютера. Были, конечно, вечера, на которые приглашали различных гостей, и иногда меня заставляли выходить на свет. Причёсывали, одевали, как куклу, но всегда эпицентром внимания была Бьянки. Она красивая, умная, талантливая, взрослая… Всё, за что бы она ни взялась, получалось у неё лучше всего. В мире мафии она сразу же смогла отыскать своё место. А это значит деньги, карьерный рост, уважение и положение в обществе. Хоть мы и прожили с Бьянки под одной крышей около двух лет, что сейчас, что тогда, практически не общались. Она избегала меня и вообще игнорировала моё существование. Но это… Это нормально. Я была уже рада и тому, что могу изредка наблюдать за ней и радоваться победам и достижениям сестры. Она смогла так много достичь в таком юном возрасте. Но больше всего я любила её игру на фортепиано. Она играла очень редко. Только в те моменты, когда дома никого не было, и девушка думала, что осталась в комнате одна. Мне удавалось спрятаться и в тайне понаблюдать за своей сестрой. Также она всегда исполняла грустную музыку. Такую, после которой любой человек заплакал бы, но я не могла. Не получалось. Но музыка была такой красивой и душевной… Думаю, в эти мгновения она вспоминала о Гокудере. Он всегда для неё стоял на первом месте. Даже важнее родителей. Младший брат, который всё никак не вернётся домой. И именно в эти минуты я всё сильнее восхищалась Бьянки и всё сильнее ненавидела Хаято. Я никак не понимаю, почему его так любят? Ну почему именно он? Почему вокруг него постоянно бегают? Почему, даже заметив его гадкую натуру, закрывают на это глаза? Почему прощают ему любую наглость и дерзость? Почему? Из-за того, что он красивый? Из-за того, что он талантливый? Из-за того, что умён и вообще гений? Из-за этого? Да, у меня ничего из этого нет, но… Но… Хах… Было время, когда я думала, что мы похожи. Но со временем я стала осознавать, что мы такие же разные, как земля и небо. Кому-то суждено всю жизнь парить меж облаков, подобно ангелу, а кто-то прозябает в сырой земле. Жизнь несправедлива, и видно, что мне посчастливилось вытянуть короткую соломинку. Пора уже давно смириться. Сейчас же, сама не понимаю, чего хочу от жизни и куда иду. Вот, появилась в Японии. А дальше что? Хожу в школу, так как тут подобное положено. Вроде учусь, хотя ничего не выходит. И… пожалуй всё. Но по неизвестной мне причине в моём окружении всё чаще и чаще стали возникать довольно опасные люди. Такие как Савада Тсунаёши и Ямамото Такеши. И почему? Они даже не просят ничего. Просто во время перемены, словно так и должно быть, подходят к моему столу, присаживаются рядом и начинают беседу о тестах, что мы все трое вновь не сдали, о вечерних занятиях, которые нам придётся посещать, о том, что даже они не помогут нам, с нашими-то куриными мозгами… Я в основном молчала, но слушала, и порой от таких глупых бесед становилось легче. Кстати, не знаю, что именно сделал Савада, но в те моменты, когда Тсуна и Такеши рядом, Хаято молчал и не задирал меня. Хотя он и сидел на отшибе. Словно вроде и с нами, но и не с нами. Лишь изредка фыркал, стоило мне произнести хоть слово. Мол, ох, ничего себе! Оно говорит! Но мне плевать. Уже довольна и тем, что парень прекратил буянить. Ну… почти. В остальное время он ведёт себя так же, как обычно. Например, как-то раз во время обеда я не захотела куда-либо идти и осталась перекусить в классе. Таких было несколько человек, но все мы разбежались по разным углам и друг друга не тревожили. Мою еду полезной и сбалансированной даже и близко не назовёшь. Это в основном сладости и полуфабрикаты. То, что готовить, по сути, не надо. Естественно, наш «идеальный» Гокудера Хаято заметил мой обед. — Будешь и дальше такое есть, скоро в дверной проём не влезешь, — грубо бросил он через плечо. — Тебя это не касается, — равнодушно отозвалась я, не поднимая головы. — Тц! — фыркнул парень, которого явно задело моё высказывание. — Собираешься до конца дней своих быть толстой? Замуж не выйдешь! — Вот и хорошо, — вновь равнодушный тон. — Учитывая опыт родителей, лучше уж вообще всю жизнь одинокой оставаться, нежели… вот это всё. Да и вообще... — Наконец-то повернулась в его сторону. — С каких это пор ты в мои диетологи записался? — Да пошла ты! — гневно выпалил Хаято, развернувшись и направившись к выходу. Думаю, он ещё что-то сказал, так как краем глаза я видела, как парень обернулся, шевеля губами, но слов не слышала, так как именно в эту секунду я надела наушники и включила музыку, тем самым создавая невидимую стену между собой и реальностью. Наверное, так поступать не стоило. Стоило не игнорировать Хаято, а всё же поговорить с ним нормально, как того просил Тсуна. Но у меня не было на это никакого желания. Да и любой разговор в итоге перерастал в некую грубость с его стороны. Он словно провоцировал меня. Заставлял разозлиться и атаковать. Но зачем? Зачем ему это? Ну, допустим, я на самом деле держу в голове некий коварный план по всему, что он предполагает. Теперь же, видя, как я изредка общаюсь с Тсуной и Такеши, Хаято считает, что я замышляю что-то против его Босса. То есть он смирился с тем, что я его больше не трогаю, но про Саваду же разговора не было, верно? Но будем честны, вечно сохранять спокойствие невозможно. Особенно, когда это провоцирование длится больше месяца. И, если подумать, можно было избежать в тот день проблем, но… я не подумала и, естественно, их не избежала. Да и Хаято намеренно подловил нужный момент, когда в классе, кроме нас двоих, никого не было. Да и вообще школа пустовала, так как был конец учебного дня. Я собирала свои вещи и задержалась, так как долго не могла отыскать наушники, которые обычно прятала в парте. Не могли же они упасть, верно? Может, кто-то взял или спрятал? Наушники недорогие, но покупать новые не хотелось бы. В итоге все ушли, а я ещё минут двадцать перескакивала с места на место, заглядывая в полку каждой парты. Но результат нулевой. — Не это случайно ищешь? — услышала высокомерный, с ноткой издевки, голос со стороны дверей. Это был Гокудера. Кто бы сомневался? И именно в его руках болтались мои наушники. — Нужно следить за своими вещами, которые тебе дороги. — Не нужно просто воровать и брать чужое без спроса, — парировала я, выпрямляясь, подходя к парню и намереваясь забрать свои наушники, но нет. Хаято тут же откинул руку назад, не позволяя мне к ним даже прикоснуться. На лице играла дерзкая усмешка. — Верни, — спокойно произнесла я, протягивая свою ладонь. — Хех! Нет, — ответил парень, наслаждаясь моим положением. Считает, что загнал меня в угол, и нагло пользуется этим. Не понимаю… Как? Ну, как такой человек может кому-то нравиться? — Верну, когда ответишь на все мои вопросы. — Эх… — вздохнула, прикрыв глаза. — Снова… Сколько бы ты ни спрашивал, мои ответы не изменятся. У меня нет того, что ты ищешь. У меня нет никаких скрытых планов или мотивов, поэтому… Давай уже, наконец-то, закончим с этим? Верни мне наушники, и я пойду. — Чёрта с два! — повысил он голос. — Послушай сюда, ты, конечно, можешь притворяться невинной овечкой, но в отличие от остальных я прекрасно знаю ту семью, в которой ты жила. Они не могли бы тебя отправить в этот город без запасного плана. Не могли отправить неподготовленного человека. — О… — протянула я всё тем же спокойным голосом. — Неужели? И что же я в таком случае задумала? Может, просветишь? — Вначале ты сказала, что приехала за мной, но после отказа как-то быстро сдала позиции. Это меня удивило и насторожило. И теперь я вижу, что не зря. — Сделал шаг в мою сторону, нависая сверху. Мне пришлось рефлекторно отступать назад, чтобы сохранить присутствие личного пространства, но Хаято вновь и вновь шагал вперёд, пока я не почувствовала парту позади себя и отступать было уже не куда. — Зачем втираешься в доверие к Десятому? Отец решил вернуть меня, используя его, как моего Босса? Он ещё тот любитель двойных игр, как и твоя мать. Я живу отдельно с восьми лет и не намерен возвращаться, чтобы кто ни говорил. От одной мысли об этом семействе… меня тошнит. А ты лишь напоминаешь о том, отчего я все эти годы старался убежать. — О как… Так я теперь использую Саваду Тсунаёши, чтобы навредить тебе? Ого… Думаешь, что я настолько умна? А ведь сам неоднократно заверял, что я глупая женщина. Что же могло измениться? — Не играй со мной! — прокричал Хаято, гневно ударив кулаком по столешнице парты за моей спиной. Тем самым нависая ещё больше. Запах табака, пороха и сигаретного дыма остро щекотал ноздри. Хотелось отвернуться и избежать его, но запаха было слишком много. От него никуда не деться. — Отвечай! — кричал парень, схватив меня за нашейный бантик и потянув на себя. Теперь я даже чувствовала жар его тела, а бирюзовые глаза пронзали словно молнии. — Что у тебя, чёрт возьми, творится в голове? О чём ты вообще думаешь? Тут я заметила, что в момент, когда Хаято ударил кулаком по столешнице, он разбил мои наушники в дребезги и даже не заметил этого. Теперь от них одно название. Или просто мусор. Не подлежит починке. И именно в эту секунду я почувствовала, как во мне что-то сломалось. Стену, за которую я прятала свои эмоции, за одну секунду разрушили до основания. Сдерживать себя больше не хватало сил. Он хочет знать, что я на самом деле думаю? Что ж… Получай! — Как же я тебя ненавижу… — произнесла я, чувствуя, как губы растянулись в лёгкой улыбке. Слегка безумной, но это невозможно контролировать. От этих слов Хаято отпустил мой бантик и отступил на шаг назад, словно от пощёчины. — Что?.. — не понял он. — Я ненавижу тебя, Гокудера Хаято, — всё с той же улыбкой и смотря ему в глаза продолжала я. — Я ненавижу в тебе абсолютно всё. И ненавижу буквально до дрожи. — Хаято вновь сделал шаг назад, но теперь наступала я. — «Вы только посмотрите на него! Ах, какой же он красивый! Ах, какой же он умный! Ах, его волосы такие белоснежные, а в сочетании с бирюзовыми глазами, он похож на ангела!» — Кончиками пальцев прикоснулась к длинной чёлке парня, приподнимая её, чтобы подтвердить произнесённые слова. — Меня тошнит от одного твоего вида. Все, абсолютно все с самого твоего рождения носятся с тобой, как курица с разбитым яйцом. «Ах, он такой талантливый! Такой смышлёный! Такой сильный и гениальный! Нет никого лучше нашего Хаято!» И никто не видит, какое же ты на самом деле трусливое дерьмо. Наконец-то он вжался спиной в стенку, так как отступать больше было некуда. Глаза широко распахнуты и следили за мной, губы чуть приоткрыты, лицо побледнело, а быстрое сердцебиение слышала даже я. Но он молчал и не смел меня перебивать. Сам же хотел этого. — Вечно строишь из себя такого крутого парня… — продолжала я. — Сбежал из дома в восемь лет? Ха! Тоже мне трагедия. И главное почему? Потому что понял, что твоя семья не такая уж идеальная? «Ох, бедный-бедный, господин Хаято. Узнать о таком горе в столь юном возрасте». Каждый день только и слышала о том, какой ты несчастный и как с тобой несправедливо поступили. Но я узнала об этом намного раньше тебя, Хаято. Рука дёрнулась, и я сама не заметила, как схватила парня за грудки потянув на себя. Точно не знаю зачем. Тело трясло от избытка эмоций. Пальцы заледенели. Хотелось убить его. Убить прямо сейчас, но для начала я всё выскажу. Всё, что скапливалось все эти годы. — Почему так? Почему всё именно так? — спрашивала у него, слегка встряхивая при каждом вопросе. — Ведь мы похожи. Мы действительно похожи, но смотри, тебе досталось всё. Абсолютно всё, а я… Хах… Господи, как же я тебя ненавижу… — Опустила голову, смотря на наши ступни, но при этом продолжала держать Хаято за воротник. — Было время, когда я завидовала тебе. Причём так сильно, что это приносило боль. Проживая каждый день в детском приюте, я засыпала и просыпалась с единственной лишь мечтой, чтобы прожить хотя бы один единственный день в твоём теле. Всего лишь один день! Мне многого не надо. Всего один день побыть тобой и почувствовать это… Почувствовать, каково, когда тебя любят, ценят, тобой восхищаются и хвалят… Что это? Каково это на вкус и цвет? Мне не известно… Хех... — Подняла голову и посмотрела парню в глаза. — Может, скажешь мне? Что это? Каково это иметь семью? Каково это, когда чужая мать любит тебя больше, чем собственного ребёнка? Каково это, когда она тебя обнимает и желает спокойной ночи? Что это, Хаято? Расскажи мне, так как я не знаю… — Ты… — неожиданно зашептал парень, губы которого едва шевелились. — Ты… жила в приюте?.. — О! А ты не знал? Хе-хе… ну конечно. — Отпустила рубашку парня и отступила на шаг назад. — Зачем это знать человеку, который всегда ставит на первое место только себя и свои интересы? Именно поэтому я тебя и ненавижу. Ненавижу буквально каждую твою частицу. И твои белоснежные волосы, и твои бирюзовые глаза, и твою ангельскую внешность… Я всё в тебе ненавижу. Потому что знаю, какой ты на самом деле внутри. И знаешь, что ещё? — добавила я, чувствуя, что больше не боюсь. В груди становится немного легче от того, что я наконец-то произнесла это. Высказала всё, что думаю. Но необходимо подвести итог. — Я не хочу, чтобы ты возвращался в Италию и вставал на пост главы семьи. Если это произойдёт, то моя мать получит нехилое денежное пополнение, за что она как раз и борется, но я не хочу этого. Пусть у неё ничего не получится. Оставайся в Японии рядом со своим Джудайме и защищай его, как Хранитель Урагана. И как только они окончательно разведутся, я выпишу себя из семейного реестра, чтобы нас больше вообще ничего не связывало. Надеюсь, ты доволен, Гокудера Хаято, — бросила я вновь безразличным тоном. — Вот они, мои мысли. Посмотрела на свои разбитые наушники, что теперь лежали на столе. Взяла их и швырнула в мусорное ведро. Хлам. После чего взяла свою школьную сумку и направилась к выходу из класса. Гокудера как стоял, прижавшись спиной к стенке, так и продолжал стоять. При этом его взгляд был устремлён куда-то в пустоту. А после, когда я вышла в коридор, услышала легкое шуршание. Обернувшись, поняла, что парень просто съехал на пол, не в состоянии больше стоять на ногах. Рассчитываю на то, что он хотя бы несколько дней не будет меня доставать. Всё оказалось даже лучше, чем я представляла. После нашего разговора Хаято и вовсе не появлялся в школе. Во всяком случае, я его на уроках не видела. Прошёл день, второй, третий… Стала замечать, как сильно нервничает Савада и часто перешёптывается со своим Хранителем Дождя. В конце концов, парни решились поговорить и со мной. — Эм… Вел-сан, — робко начал Тсуна. — Понимаю, этот вопрос прозвучит странно, но ты случайно не знаешь, где сейчас находится Гокудера-кун? — Нет, не знаю, — спокойно ответила я. — Возможно, опять сбежал, столкнувшись с реальностью, как это было и раньше. — Ч-ч-что?.. — заикаясь, спросил Савада. — Сбежал? — Да нет, — с улыбкой отмахнулся Такеши. — Гокудера, конечно, не подарок, но это на него не похоже. — А он не мог вернуться в Италию? — тихим голосом спросил Тсуна. — Это вряд ли, — отрицательно покачала головой. — Если бы это было так, то меня бы давно проинформировали. — Указала на телефон. — Но пока тишина. Значит, он всё ещё в городе. — Но почему же тогда он исчез? — всё ещё не понимал Тсуна и вновь посмотрел на меня. — Ты точно ничего не знаешь, Вел-сан? — А что я должна знать? Мы поговорили, как ты того и сам хотел. Вот и всё. — Хи-и-и! — протянул Тсуна, хватаясь за голову. — Чувствую, что между вами произошло что-то очень плохое… — Я просто рассказала ему то, что он желал услышать. Остальное меня не касается. На этом опрос закончился, и парни больше не подходили ко мне. Но и Гокудера в школе не появился. Это заметили все. Учителя и ученики. Целая толпа фанаток просто оставляла подарочки на столе парня, надеясь, что он придёт и обнаружит их, но удовольствие от этого получала только я. И вот слухи дошли и до матери. Осознав, что теперь Гокудеру однозначно не вернуть в Италию, мама решила прибегнуть к своим угрозам и нести возмездие за мои ошибки. Об этом я узнала не сразу, а только тогда, когда одним вечером, после школьных занятий возвращалась в гостиницу, как обычно. Вот только меня уже около самого входа ждала охрана и администратор. Ждали с собранными моими вещами. — Риччи-сан, — поприветствовали они меня. — К сожалению, мы вынуждены просить вас покинуть нашу гостиницу. — Что? — удивилась я. — Как же так? Все мои вещи и… — Не волнуйтесь за сохранность. Мы упаковали все ваши вещи, что находились в номере. Однако с этого момента вы не можете находиться тут. Финансирование номера прекратилось, и пришёл приказ немедленно освободить апартаменты. — Подождите! — воскликнула я, чувствуя, как кровь пульсирует в ушах. — Но… Но… Куда же мне идти под вечер? — Нам очень жаль, — повторил администратор, вновь поклонившись, после чего развернулся и ушёл в здание, оставив меня и парочку моих чемоданов одних на улице. На этом беды не закончились. Я нашла новую гостиницу, хотя и не сразу и уже хотела расплатиться за неё карточкой, где лежали все деньги, но выяснилось, что карточка заблокирована. А налички у меня нет. В итоге и там отказали. Да и вообще не все гостиницы согласны принимать несовершеннолетних. Куда идти? Что делать? Бредя по городским улицам в неизвестном направлении, я уже в сотый раз пыталась дозвониться до матери, таская за собой свой чемодан. Уже начало темнеть, и над городом стал сгущаться сиреневый туман, увлажняя улицы. Так же пошёл и небольшой дождь… Туман и дождь? Забавное сочетание. Должно быть красиво, если ты наблюдаешь за ним из тёплого помещения. Волосы напитались влагой и стали невыносимо тяжелыми, прилипая к спине, лицу, шее и плечам. Но я не обращала на это внимания. Скоро должна сесть батарейка сотового и тогда я окончательно потеряю надежду. Но вот оно… Мама наконец-то ответила на звонок. — Да, — прозвучал женский голос. — Если ты будешь и дальше трезвонить, то мне придётся тебя заблокировать. — Мама, что происходит? — спросила я. — Почему меня выселили из гостиницы? И карта заблокирована? — А ты думала, что я до скончания времён буду терпеть твои выходки, Велия? — гневно спросила женщина. — С меня довольно! Зря я послала такую бесполезную девчонку в Японию. Понадеялась на что-то, а в итоге всё стало только хуже. Теперь можешь даже не рассчитывать на финансовую помощь! Раз я не получаю своего, то и ты тем более. — Мама, но я старалась, однако Хаято, он… — Тебе нужно было лишь притащить этого мальчишку сюда! Разве это так трудно? Я не прошу десяток и не прошу сотню. Один-единственный подросток и всё! Но ты настолько глупа, что не справилась даже с этим. Скажи, зачем я вообще тебя держу рядом с собой, кормлю и одеваю? Что ты смогла сделать за всё это время? Хотя бы чего-то ты добилась в этой жизни? — Нет… — ответила я тихо. — Ничего… — Вот именно! От тебя одни проблемы и убытки. Не стоило мне вообще забирать тебя из приюта. От дворовой собаки пользы больше, чем от такой неблагодарной дочери, как ты. — Мне… — Голос был тихим и дрожал, но я ничего не могла с этим поделать. Сейчас слова матери казались такими болезненными. Словно она ножи вонзала в сердце. — Мне можно вернуться в Италию? — В Италию?! Хах, — засмеялась женщина. — Ты разве забыла мой указ? Ноги твоей в этой стране больше не будет! Такой бесполезной лучше вообще не мешаться под ногами. Не буду тебя видеть, хотя бы дышать будет легче. — Но… что же мне тогда делать? — Я продолжала идти, даже не обращая внимание на дорогу. И вообще на то, в какой район я вышла. Просто шла уже промокшая до нитки. — Что делать? Да плевать! — бросила женщина. — Жалею, что в своё время не сделала аборт… Просто исчезни! Если бы тебя не было, я смогла бы надавить в суде на жалость, как на то, что мой муж мне изменял, и выиграть больше денег. Но как ни посмотри, а виноваты мы в этом оба. Поэтому, просто исчезни. И не звони мне больше. Никогда. — Мама… — Нет у тебя больше матери, — произнесла она, после чего бросила трубку. В этот момент я остановилась, смотря пустующим взглядом в скопление тумана. Как хорошо, что он появился. Никто не увидит меня и то, как мне сейчас было больно. Каким-то образом я вышла на широкий стальной мост. Но не было слышно ни проезжающих мимо машин, ни прохожих. Только я, лёгкий дождь и густой туман. Подошла к перилам, прислушиваясь к шуму воды под мостом. Воды не видно, но волны всё же давали о себе знать. Исчезни… Это последнее, что просила у меня родная мама. Тот человек, что произвёл на свет и подарил жизнь. По идее, весь мир может отвернуться от тебя, но только не мать. Но в моём случае, всё совсем не так. Я ей не нужна. Но… если ты не нужна собственной матери, то кому вообще тогда понадобишься? Бесполезная… Глупая… Исчезни… Может быть, мне действительно не стоило рождаться? Сердце разрывалось на части. Так хотелось заплакать, чтобы хотя бы немного сбросить груз и успокоиться, но слёзы не шли. Вообще никакие. Посмотрела на свой мобильный телефон. Там батарейки осталось всего три процента. Хотя зачем мне теперь телефон? Разжала ладонь и с безразличием наблюдала за тем, как сотовый полетел в вниз, в сторону проплывающей мимо речки. Следом, даже не думая, я сама забралась на перила, перекинув через них ноги. Сначала одну, затем другую, и вот держусь на одних лишь пяточках, хватаясь скользкими руками за стальные перила за спиной. Исчезни… Да, просто исчезну. — Надеюсь, теперь, мама, ты будешь счастлива… — с улыбкой произнесла я в пустоту. — Я исчезну, как ты того и хотела… Папа... — Улыбка стала шире, теплее и мягче. Я так по нему скучаю. — Я иду к тебе. Убрала руки с перил, закрыла глаза, оттолкнулась и, всё так же улыбаясь, полетела вниз. Я не боялась и впервые чувствовала такую лёгкость… Наверное, потому, что моей груди образовалась пустота. Но ничего. Всё скоро закончится. Однако в самый последний миг я ощутила резкую боль в области пояса. Да такую сильную, словно ещё немного и все кости переломаются. Что происходит, понять не смогла, так как потеряла сознание, но последнюю фразу, произнесённую мужским голосом и возникшую из ниоткуда, я всё же уловить успела: — Ку-фу-фу-фу, едва успел.