Смотри, как он растёт

Хэмфаст как сейчас помнил тот день, когда Бильбо Бэггинс возвратился в Нору-под-Холмом. Славный мистер Бильбо! Как спешил он по тропинке, что от рыночной площади поднимается до самой его двери. Как проталкивался сквозь толпу, сердито окликал тех, кто тащил прочь его добро. Стулья, столы, ковры, одеяла, блюда, чашки, всё подчистую расхватали! Двое, отдуваясь от усилия, даже платяной шкаф волокли. Безобразие! Хэмфаст пытался было остановить этот грабёж. Что ж, только убедился лишний раз, какая страшная это сила – чужая жадность. - Эй! Вы что творите? Прекратите немедленно! Бильбо сказал аукционщику: да, Бильбо Бэггинс из Бэг-Энда под Холмом – это он, собственной персоной! Тот не поверил. Тогда Бильбо вынул из-за пазухи какую-то длинную потрёпанного вида бумагу. Вручил её аукционщику, а сам пошёл к двери. Хэмфаст видел, как он замер на пороге. Слышал произнесённое имя – Торин Дубощит. Бильбо словно споткнулся об это имя. Рука крепче стиснула дверную ручку. Да, Бильбо сердился. Ещё бы! Кто угодно рассердится, если его дом, наследство родителей, без его ведома пустят с молотка. Если к рукоделию покойной матушки станут тянуть загребущие лапы пройдохи, которых до сих пор считал своими добрыми соседями. Всё так, но… – и это уже тогда, сразу, показалось Хэмфасту странным! – гнев Бильбо был каким-то…приглушённым, что ли? Может, кто другой и решил бы, что мистер Бильбо просто смирился с неизбежным. Но Хэмфаст не таков, его не проведёшь. Он-то видел, каким усталым и грустным он выглядел. Совсем по-особому грустным. Не так, как когда что-то вдруг тебя расстроило, о чём погрустишь и забудешь через день-другой. А так, будто эта грусть приросла как собственная кожа. От неё и захочешь, не выйдет избавиться, сам давно уже сроднился с ней… Хэмфаст не мог решить, хуже это или лучше, чем если бы Бильбо сейчас кипел праведным гневом. *** Он раздумывал над этим все последующие дни. Бильбо был сдержан и замкнут – больше, чем прежде. Отвечал, если кто-то, проходя мимо Норы, с ним заговаривал, но никогда не вступал в разговор первым. Разве что «доброе утро» или «спасибо» скажет. И улыбнётся при этом – да только сразу видно, что губы улыбаются, а в глазах всё та же грусть. Но это бы ещё полбеды. Хуже то, что он так сильно похудел. Совсем с лица спал, и эти тёмные круги у него под глазами. На прогулку бы сходил, воздухом подышал, развеялся! Так ведь нет – дома сиднем сидит, почти носа не кажет. Иногда только выйдет в сад, присядет с трубкой на скамеечку. Пару раз Хэмфаст заикнулся было, чтобы пригласить его к ним на обед. «Идёмте, мистер Бильбо! Моя хозяюшка таких пирожков с зайчатиной сегодня напекла, пальчики оближешь!» В ответ каждый раз – вежливый отказ. Хорошо хоть, когда Хэмфаст ему корзинку пирожков собрал с собой – и краюху хлеба положил, и баночку варенья – Бильбо не стал отказываться. Одна надежда, что уж их-то он, по крайней мере, съест – пусть и из вежливости, чтоб не обижать. А то ведь так недолго и в заморённую тень превратиться. *** За Бэг-Эндовским садом Хэмфаст присматривал весь тот год, что Бильбо был в отъезде. Не дело это – саду без хозяина в запустение приходить. Вот и этим утром зашёл по привычке, настурции проведать, те, что высадил ещё до бильбиного возвращения. И увидел Бильбо – на корточках в траве, тот наклонял лейку над глиняным горшком, в котором зеленел какой-то маленький росток. Интересно, что это? Хэмфаст приблизился и окликнул: - Мистер Бильбо! - О, мастер Хэмфаст, это вы. Доброе утро! – Бильбо поставил лейку и поднялся. - Доброе, мистер Бильбо! – Хэмфаст заулыбался, сощурился, приглядываясь. Два едва вылупившихся из почки нежно-зелёных листика покачивались на тоненьком стебельке. – Что это вы собрались вырастить? Позволите взглянуть? Может быть, и помочь вам чем-нибудь смогу? - Спасибо, мастер Хэмфаст, – Бильбо улыбнулся словно бы через силу. – Только я… Не в обиду вам, но я должен сам… вырастить этот дубовый росток. Последние слова Бильбо произнёс нахмурившись, как будто ему было трудно говорить об этом вслух. Он опустил глаза, но Хэмфаст успел заметить – веки у него покраснели. Он мысленно обругал себя за то, что сунулся не вовремя. - Да ну что вы, какая обида! Я к тому, что, если вдруг понадобится помощь – всегда рассчитывайте на меня, - сказал он. – А теперь пойду, пожалуй. Настурции заждались! Бильбо легонько качнул головой, губы сложились в улыбку. Настоящую, на этот раз. - Спасибо вам, мастер Хэмфаст! Хэмфаст кивнул, махнул рукой на прощание и направился по дорожке в дальнюю часть сада. Бильбо сейчас нужно побыть одному, чего уж тут не понять. *** Прошёл месяц. Дубочек рос не по дням, а по часам. Хэмфаст спрашивал себя, отчего так? Потому, что жёлудь был от крепкого и здорового дерева, или всё дело в садоводческом таланте Бильбо? Или и то, и другое, кто знает. Юному деревцу уже становилось тесно в горшке, листики потемнели, закудрявились. Пора пересаживать его куда-нибудь на простор. Судя по бильбиному выражению лица, он думал сейчас о том же самом. Хэмфаст рыхлил помидорные грядки неподалёку, украдкой поглядывая на Бильбо. Вдруг помочь нужно будет? Пересадка – задача ответственная. Тем более, маленький дуб. Хэмфасту ли не знать, что даже у такого крохи – корни ого-го, небось, уже до дна горшка достали! Сноровка нужна, чтобы не задеть, не поранить. Однако вслух помощь он не предлагал. Знал, что для Бильбо очень важно отчего-то всё сделать самому. Хэмфаст начинал подозревать, что тот жёлудь был дорогой памяткой о чём-то, что случилось с Бильбо в путешествии. Только вот о чём? Как бы там ни было, а без спроса нос совать в чужие тайны – с этим точно не к нему. Бильбо опустился на колени, постоял так немножко, погладил пальцами стебелёк, потрогал землю. Наконец поднялся с горшком в руках и стал взбираться на холм над Бэг-Эндом. *** Этим летом в Шире погода против обыкновения не радовала. То и дело собирался дождь, с севера задувало прохладой. В тот день вскоре после обеда солнце спряталось, заклубились тучи. Вдалеке начало угрожающе погромыхивать. Воздух стал густым и плотным, на пыльную дорогу упали первые капли. Хоббиты разбегались по домам, звали отбившихся от присмотра детей. Хозяйки спешили снять развешенное на просушку бельё, простыни хлопали от резких порывов ветра. Быстро темнело. Хэмфаст поднимался по тропинке от пруда, прикидывая про себя, успела ли Бэлл вернуться с рынка. И тут вдруг, посреди всеобщей суматохи, краешком глаза он увидел, как кто-то бегом пронёсся в направлении Холма. Ох, да неужели ж это… - Мистер Бильбо! – крикнул Хэмфаст, торопясь следом за ним. – Куда вы? Бильбо приостановился, оглянулся через плечо. Прокричал, едва слышно за шумом дождя и ветра: - Моё деревце! Его нужно укрыть, оно не переживёт бурю! Вдвоём они взбежали на холм. Ливень усиливался с каждой секундой. Яростный ветер трепал волосы, рвал полы сюртука. На вершине холма Бильбо рухнул на колени. Дубочек трепыхался и гнулся, Бильбо сгорбился над ним, закрывая своим телом как щитом. И вовремя – ливень превратился в град. Крупные как вишни градины больно лупили по голове и по плечам, подпрыгивали на земле. Не обращая внимания на размокшую грязь, Бильбо ладонями подгребал к худенькому стволику разбросанные вокруг кусочки коры и прошлогодние листья. Только сейчас Хэмфаст заметил, что он принёс с собой большой деревянный ящик из-под рассады. Но было ясно, что ветер легко его перевернёт. - Надо найти, чем подпереть! Я пойду принесу камней! - Спасибо, Хэмфаст! – Бильбо быстрым движением убрал за ухо мокрую прядь волос, чтобы не лезла в глаза. На щеке осталась грязная полоска. Хэмфаст бросился вниз, на бегу обшаривая взглядом землю. Вот оно, нашёл! Розовые клумбы, каждая из них для красоты обложена продолговатыми валунками – достаточно большими, чтобы ветер не смог их сбросить или укатить. Он набрал столько, сколько был в силах унести – не так уж и много это оказалось, к его досаде! – и со всех ног побежал назад. Когда, тяжело отдыхиваясь, Хэмфаст поднялся на холм, Бильбо уже накрыл деревце перевёрнутым ящиком. Он удерживал ящик обеими руками, градины звонко стукали по доскам. Хэмфаст положил сверху два самых больших камня, остальные они разложили вокруг на земле, плотно прижав к ящику. - Ну вот, отлично! Я думаю, продержится! – прокричал Хэмфаст. – А теперь пойдёмте скорее, мистер Бильбо! Нельзя оставаться на улице в этакое ненастье! - Вы идите, Хэмфаст! – Бильбо поднялся на ноги, запахнул промокший до нитки сюртук. – А я ещё ненадолго останусь. Присмотрю, всё ли в порядке. - Но вы же простудитесь! Хэмфасту казалось, Бильбо уже неважно выглядит. Враз осунувшееся лицо выделялось бледным пятном на фоне сгустившейся кругом них темноты. - Пожалуйста, Хэмфаст, идите домой! Я себе не прощу, если вы заболеете из-за меня. Хэмфаст внимательно заглянул ему в глаза и тотчас понял – бесполезно. Никуда Бильбо с ним не пойдёт. Хэмфаст вздохнул. Что ж, остаётся надеяться, Бильбо сам знает, что делает. Это деревце или даст ему силы жить, или в могилу загонит. С тяжестью на сердце Хэмфаст повернулся и начал спускаться с холма. *** Буря лютовала всю ночь, и только перед рассветом унеслась, наконец, своей дорогой на восток. В мир выглянуло чисто умытое солнце. Хэмфаст вышел за калитку, растирая рукой поясницу и поёживаясь от прохладного ветерка. Счастье, что после вчерашнего он отделался всего лишь ломотой в спине! Не теряя времени, Хэмфаст поспешил к Холму. Надо же убедиться, что всё благополучно. Он очень тревожился о Бильбо. Бильбо был там, на вершине, на коленях рядом с деревцем. В первый миг Хэмфасту показалось – и не уходил никуда, так и простоял весь вечер и всю ночь. Но нет – одежда на нём была другая, сухая взамен вымокшей вчера. От сердца чуть отлегло. - Утро доброе, мистер Бильбо! - Доброе, лучше не скажешь, - Бильбо поднял голову и улыбнулся. Самой настоящей, широкой и радостной улыбкой, впервые за долгое время. Но Хэмфасту снова стало не по себе. Взгляд у Бильбо был растерянным и как будто хмельным, глаза нехорошо блестели. На бледных щеках пятнами пылал румянец. Неужто лихорадка? А он вместо того, чтобы отлёживаться дома под одеялом, здесь на ветру мёрзнет! Только буря ослабла – сразу сюда, а ведь с рассвета уже часа три прошло. - Вы только поглядите, мастер Хэмфаст. Каков упрямец! – со смешком сказал Бильбо. – Он выдержал. Мой храбрый маленький воин. Дубочек красовался, покачивал чисто умытыми листиками, сияя, как малыш от родительской похвалы. На кончике каждого листка, словно крошечная драгоценность, висела пронизанная солнцем капелька. - Я и не сомневался в этом, мистер Бильбо. И всё благодаря вам. А теперь идёмте со мной, - Хэмфаст легонько похлопал Бильбо по плечу. – Вам нужно поспать. Готов поспорить, ночью вы и глаз не сомкнули. Бильбо не пошевелился. - Он вырастет в красивое и могучее дерево, - прошептал он. Будто и не Хэмфасту сказал, а кому-то другому. И взгляд был где-то далеко-далеко. Именно в такие минуты Хэмфаст гадал про себя – что же такое произошло с Бильбо в этом его путешествии? Откуда эти задумчивость и печаль? Бильбо встряхнулся, с дрожью вздохнул: - Поспать, думаете? Ну что ж, пожалуй. Опершись ладонью, поднялся с колен. Снова улыбнулся – не хотел, видно, чтобы Хэмфаст беспокоился. Только от этой улыбки сделался почему-то очень маленьким и беззащитным. Вместе они спустились к двери. Ноги у Бильбо подкашивались, Хэмфаст поддерживал его. Бильбо пытался отказываться от помощи, неловко благодарил – и за что бы? Хэмфаст же ничего не сделал. Не слушая, он проводил Бильбо до спальни. Сам уселся на стул у кровати и ждал, пока Бильбо не сморит горячечный некрепкий сон. А после вышел и отправится за лекаркой. Лучше перебдеть, чем недобдеть, как говаривал его старик. *** Бильбо проснулся ближе к вечеру и выглядел почти здоровым. Небольшой жар ещё держался, но, по словам лекарки, худшее было позади. Самое главное теперь – отдыхать и не забывать пить приготовленную ей травяную настойку. Хэмфаст сварил для Бильбо кашу и передал ему наставления лекарки. Бильбо со смущённой улыбкой снова взялся благодарить, и на этот раз Хэмфаст не стал отнекиваться. Он сделал бы всё то же самое снова, возникни в том нужда. - Вы, главное, берегите себя, мистер Бильбо! Не пугайте нас так больше. Потом он рассказал, что, пока Бильбо спал, он поднимался на Холм, проведать, как там деревце. - Веселей и здоровее прежнего, любо-дорого взглянуть! Бильбо перевёл дух от облегчения – чуть заметно, украдкой – но от Хэмфаста это не скрылось. А о чём Хэмфаст умолчал – это о том, что, подойдя один раз к кровати, видел слёзы у Бильбо на щеках. И о том, что слышал, как он бредил в лихорадке. Как метался на потных простынях и повторял, снова и снова, одно и то же слово. Или правильнее будет сказать – имя? Торин. *** Наступила осень. Это был первый День рождения Бильбо с тех пор, как он вернулся из путешествия – день в день три месяца спустя. Бильбо и прежде не отличался компанейским нравом. Не устраивал, как у иных из богатых заведено, на День рождения пирушек с толпами гостей из половины Шира. Просто готовил всяких вкусностей и приглашал немногих – тех, с кем был дружен ещё с юности. Но если, кроме родни, кто-нибудь из соседей заглядывал угоститься и пожелать счастья и урожая – тоже бывал рад. А в этот раз пришли только Дрого с Примулой, кузина Эсмеральда из Туковской родни, да он сам, Хэмфаст. Вот что делает дурная молва. Хэмфаст видел, как Лобелия с утра пораньше взялась прогуливаться по улочке перед Норой. Разнаряжена в пух и прах, прошлась туда-сюда, покрутила зонтиком. Хорошо хоть, муженька своего дома оставила. Но заходить не стала, куда ей! Не получилось Бэг-Энд к рукам прибрать, теперь только и остаётся, что облизываться издали. Бильбо ни молва, ни Лобелия не заботили. - Подумаешь! – Он пожал плечами. – Не пришли, и не надо, – и принялся разливать чай. У Эсмеральды было какое-то дело в Хоббитоне, она заскочила ненадолго и вскоре распрощалась, и теперь они сидели вчетвером. Примула ловко нарезала ветчину тонкими ломтиками, Дрого накладывал из банки в вазочку вишнёвое варенье. - Им стыдно тебе в глаза смотреть, - Примула сердито поджала губы. – Они же тебя обокрали. Видно, проснулась-таки совесть. - Рад за них, если так, - Бильбо взял ломоть хлеба и придвинул к себе вазочку с вареньем. Они неспешно ели, беседовали о том, о сём. После третьей чашки чая Бильбо отправился в кладовую принести чего покрепче. Перешли в гостиную, каждый расположился в мягком кресле, холодя ладони о большую кружку с пивом. Было уютно и тепло. «А праздник-то удался, несмотря ни на что», подумал Хэмфаст. Бильбо выглядел расслабленным и довольным, каким он уже давненько его не видал. Когда, наконец, засобирались уходить, Бильбо проводил гостей до двери – настоящего Бэггинса никакое пиво безупречных манер не лишит! И тут вдруг Бильбо тоже, вслед за всеми, стал надевать уличный сюртук. Хэмфаст растерялся. - Куда это ты собрался, братец? – Дрого опередил его вопрос. - Пойду покурю, - как будто в подтверждение своих слов, Бильбо вынул из кармана кисет со Старым Тоби, покачал его на ремешке. – Эээ… туда, наверх. И махнул рукой куда-то в потолок. Вряд ли Дрого понял, но всё-таки сказал: - Что ж, приятно тебе отдохнуть. Они обнялись на прощание. Взявшись за руки, Дрого и Примула пошли вниз по улочке. Хэмфаст шёл за ними, до тропинки, которая вела к его норе. Уже пора было ему сворачивать, но Дрого окликнул: - Погодите, мастер Хэмфаст! Дрого хмурился, мялся, явно не зная как начать, то и дело взглядывал в сторону Бэг-Энда, где с другой стороны Холма скрылся Бильбо. Хэмфаст уже начал опасаться, что стряслось какое-то несчастье. Наконец Дрого спросил: - Вы не знаете, что это с Бильбо? - Ну, думаю, ему просто захотелось посидеть в тишине. Выкурить трубочку. Он часто туда поднимается. Дрого мотнул головой. - Нет, я не о том. Что с ним случилось? Он какой-то… не такой. С тех пор, как вернулся из своего путешествия с этими…чтоб им пусто было, этим гномам! Правду говорят, не связывайся с чужаками, наживёшь беды! Пока Хэмфаст раздумывал, что ответить, Примула вдруг тронула его за рукав. Сказала тихо: - У него такие печальные глаза. Женщину в этом не обманешь, мы чувствуем такие вещи. Он как будто горюет о ком-то, кто… Она замолчала, закусила губы. - Я не знаю, - сказал Хэмфаст. – Правда, не знаю, что с ним произошло. Я не допытывался. Дрого внимательно поглядел на него. Вздохнул: - Ладно, не берите в голову. Доброго вечера, мастер Хэмфаст! - Доброго вечера! – Хэмфаст попрощался и направился к своей калитке. Примула проводила его серьёзным взглядом. *** Год проходил за годом, очередное лето сменялось осенью. На каждый День рождения Бильбо всё повторялось как в тот первый раз – они собирались небольшой компанией, а потом Бильбо в одиночестве поднимался на Холм, к своему дубу. Тот удивительно быстро вытянулся и раздался вширь, стал на загляденье кудрявым и крепким. Всего через несколько лет уже так вырос, что можно было сидеть не рядом с ним, а под ним. Чудеса, да и только! Помнится, однажды Хэмфаст забыл спросить у Бильбо, не пора ли уже выкапывать на зиму гладиолусы, или ещё несколько дней подождать? – погода-то в конце лета держалась прохладная, последние совсем недавно доцвели. Взобрался на Холм следом за Бильбо и замер, потому что услышал его голос. Бильбо что-то тихо говорил, прижавшись лбом к стволу, долетали только обрывки слов. Ветерок трогал ветки, позолоченная к осени листва отзывалась тихим шелестом. Хэмфаст постоял-постоял, да и убрался тихонечко прочь. Неуютное это было чувство, словно за чем-то не предназначенным для тебя ненароком подглядываешь. А гладиолусы и до завтра потерпят. Когда маленький Фродо осиротел, Бильбо не раздумывал – сразу забрал его к себе. В первый же вечер отвёл всхлипывающего малыша к дубу. Стояла весна, незабудки россыпью голубели в молодой траве. Они сели бок о бок, и Бильбо рассказывал – об этом необыкновенном дереве, о давнишней буре, которую юный дуб выдержал, когда был ещё слабеньким хрупким росточком. О том, как важно быть стойким и смелым, несмотря на невзгоды и на то, что сам пока ещё мал и совсем не силён. Когда, держась за руки, дядя и племянник спустились с Холма, Фродо больше не плакал. *** Сынишка в один прекрасный день его огорошил: - А у дерева мистера Бильбо есть имя! – заявил Сэм, когда они вместе поливали морковные грядки. – Это мне мистер Фродо сказал, вот! - Правда? – Хэмфаст покосился на него. - Ага. Его зовут… Вот досада! Забыл. То… Ти…, - Сэм насупился. – Только что ведь помнил! Всегда так, как что-то важное, сразу вылетит из головы. Хэмфаст усмехнулся: - Главное, чтобы из неё дело не вылетало. Ты лучше, как закончишь с морковкой, огурцами займись. - Ладно, пап. *** А потом наступил день, когда Бильбо навсегда ушёл из Шира. Его Хэмфаст тоже помнил, как будто это случилось вчера. Да уж. Такое в Шире навряд ли скоро забудут! Невиданное празднество в честь сто одиннадцатого Дня рождения. Музыка, пиво рекой, горы сластей, подарки всем гостям. Даже серый волшебник со своими фейерверками приехал. И кто устроил это всё? Мистер Бильбо, который прежде и ближайшую-то родню не особо к себе допускал! Диковинные дела. «Речь, речь, Бильбо!» - хором выкрикивали гости. Бильбо взобрался на перевёрнутую бочку и произнёс речь. Пожелал счастливо оставаться. И странное у него при этом было выражение, вовсе не праздничное. «Прощайте!» – пуф! – и исчез. И всё. Накануне праздника Бильбо сказал Хэмфасту: вот и пришло время. Как-то так по-особенному сказал. Холодком по спине пробрало от этих слов. Время пришло – для чего? Бильбо не ответил, лишь улыбнулся со значением. Пробормотал что-то о горе, которую очень хотел бы повидать напоследок. Что за гора? Глаза у него светились решимостью и тоской по чему-то далёкому. Позже в тот день Бильбо долго сидел на Холме под своим дубом. Раскурил было трубку, но после нескольких затяжек отложил. Протянул руку, поднял что-то из травы. Хэмфаст пригляделся – это был жёлудь. Из нынешнего урожая, только на днях упал. Бильбо подержал его на раскрытой ладони, поглядел задумчиво, потом поднял глаза – так, словно кто-то невидимый стоял сейчас напротив. Хэмфаст не уходил, смотрел, хотя и чувствовал – не нужно, он тут лишний. Бильбо убрал жёлудь в карман. Пошевелил губами, сказал что-то. И вдруг повернулся, раскинул руки и обнял крепкий стройный ствол. Прижался щекой к твёрдой коре, закрыл глаза. Губы сложились в улыбку. Хэмфаст резко отвернулся. Краска бросилась в лицо. Он выбранил себя последним словом и, как мог быстро, зашагал к себе. И вот теперь, вечером после праздника – а вернее, уже ночью, когда суматоха улеглась, и самые неугомонные сплетники разошлись по домам – он стоял у подножия Холма и глядел вверх. Могучий красавец-дуб широко раскинул ветви, величественный силуэт чернел на бархатной синеве неба. Звёзды перемигивались, играли в прятки в густой листве. И тогда Хэмфаст подумал, что всё-таки понимает.