Невероятные приключения КрольГука и ПетуХёна

Когда время на часах переваливает за час ночи, два младших бантазавра, уже битый час играющие в приставку в своей комнате на кровати, наконец-то откидываются спинами на стенку, устало вздыхая и откладывая познавшие тысячи «тык-тык» и «ты долбанная бракованная хрень» джойстики. — Тэ-тэ, а я пожраться захотел, — зевает Чонгук, потягиваясь и ненароком обнажая из-за задравшейся домашней футболки участок своего идеального прессака. Тэ малек залипает на увиденное, пуская мысленную слюнь. — Гуччи… ой, Гуки, — мотает он головой, пытаясь прийти в себя, — я тоже не прочь набить себе брюшко разными вкуснятками. — Пошли прогуляемся до холодильника тогда? — предлагает макнэ и уже порывается встать, но руки Кима останавливают его и утягивают обратно на кровать. — Дебиленок, что ли? Нам сначала план нужен и кодовые имена. — Хен, ты серьезно? Гук, конечно, знает, что его фаворитный хен не от мира сего, но, блин, сейчас не самое удачное время для его богатой фанатзии, когда мелкому хочется побыстрее добежать до холодильника и набить себе щеки до состояния хомяка. — Как насчет: «КрольГук», мой маленький затупошный зайчиш? — сюсюкает он, легонько ткнув пару раз пальцем в щечку Чонгука. — А как насчет: «Петухен» и сходить на хуец? — пихает ответку в недовольные только что услышанным раздувшиеся ноздри Кима. — Если на твой, то хоть сейчас, — начинает уверенно раздвигать ноги Тэ, но макнэ, зашипев, успевает его остановить, схватив за коленки. — Каков план? — интересуется он, сдаваясь. Губы Ким Тэхена расползаются в победной улыбке, прежде чем он произносит: — Сначала Чон КрольГук идет на разведку, разнюхивая своим чувствительным носиком обстановку и пряча свои длинные ушки под кепариком. Не потому что он может спалиться ими, а потому что Ким Петухен фетеширует на него в кепке до мазолей на ладонях. — Айщ, прекращай, — ненатурально совсем морщится чуть покрасневший щечками макнэ. Тэхен же облизывается, продолжая: — Затем, когда КрольГук дает понять своему главнюшу, что путь чист, то он, то есть, Петухен, вылетает из своего убежища и следует за своим кха-ха-ха другом. — И схренали ты хакнул? — Потому что ты мне не просто друг… Старший проводит по мягонькой щеке Чона пальцами, которые следом пробегаются по скуле, а потом как-то незаметно телепортируются на сухие губы Гука, чуть ощутимо надавливая на них указательным пальцем, и смачно так облизывается при этом. — … Ты мой лучший друг, — заканчивает Ким, убирая пальцы и заменяя их своими губами, что прикладываются к губам Гука. А когда отстраняется, объясняет только что совершенное: — Это я по-дружески тебе губки увлажнил, а то совсем сухонькие. Забочусь, так сказать, — пожимает плечами. Охуевший Чон неосознанно облизывается пару раз, высовывая только самый кончик язычка, а потом хрипит еле слышно: — Пошли уже пожрем. — Идем, — соглашается Тэхен, поднимая свою отсиженную попку с кровати и протягивая руку, чтобы помочь Чонгуку подняться, а на самом же деле, чтобы в очередной раз его полапать. Когда до холодильника остаются какие-то сраные несколько метров, а воображение уже рисует в голове, как ты восседаешь на своей коечке, поглощая одну годноту за другой, из-за холодильника вдруг появляется какая-то высокая широкая поебень. Парни дружно взвизгивают, отскакивая, но тут же понимая, что это всего лишь Ким Сокджин, краса их общаги и самая строгая матерь айдоловская. — Вот же пиздюшня жратливая. И так уже пердаки ни в какие штанцы не присовываются, — обводит их осуждающим взглядом старший, облокачиваясь плечом о холодильник и скрещивая руки на груди. — Хен, ты чего? Мы же только попить, — машет руками испуганный Чон. Тэхен же громко сглатывает слюнку, позорно прячась за могучей спиной Гука и тыкаясь ему носом куда-то в область шеи. — Попить и в туалете можно… из унитаза, — продолжает угрожающе пырить на них Сокджин, начиная медленно приближаться к двум дрожащим фигуркам. — Хен, ты это, подумай. У нас на неделе дофига танцевальных практик. Сломанными конечностями там не поможешь, — пищит Тэ, хватаясь за плечи младшего и неосознанно до боли сжимая их. Джин лишь довольно усмехается, видя испуг мелких, но быстро его улыбка превращается в оскал, а слова каждой своей буквой бьют, словно очередью из пулемета. — Еще раз я узнаю, что ночью каким-то чудесным образом пропала бутылка недешевой алкашки, макнэ в группе станет Чимин. — Нахрен мне это дерьмо? — вдруг слышится со стороны голос Пака, — Тогда и меня, пожалуйста, с ними. — Ты чего не спишь, восьмой гном? — интересуется обрадованный появлением свидетеля их предстоящей кончины Ким, оборачиваясь на парня. Тот уже хочет возмутиться такому обращению, но заметив три направленных на него любопытных взгляда передумывает. — Потому что… потому что сон приснился страшный мне, — мямлит рыжий Минни, переминаясь с ноги на ногу и заведя руки за спину. — Этот хен такой пиздливый, — цыкает Чонгук, закатывая глаза. — Да он за бухлишком сюда прискакал аки горный козлина, — фырчит Тэ. — Чимин — хороший мальчик в отличие от вас. Он бы не стал прибухивать в одну глотку. Да, Чимми? — обращается к своему любимчику Джин. Тот возмущенно выдыхает, надувая свои и так весьма полные губки: — Да в какую одну? Тут, блять, не успеешь. Юнги-хен пол бутыля за раз выхлестывает, сук… — тут Чимин обрывает себя, понимая, что пропалился, как последний мудень. — Пацан, беги. А то маман тебя сейчас хлестать будет, — предупреждает его Тэхен, еле сдерживая себя от того, чтобы не уржаться в голосину с происходящего. — Я вырастила алкаша, — хватается за голову Сокджин и тихо стонет. — Я в отца пошел, — бурчит Чим, но под взглядом старшего хена тут же замолкает. — Не приплетай сюда Намджуна! — рыкает Джин, начиная наступление на новую жертву. — Куда попятился? Я же вижу, как твой сракет жаждет быть отпизженным, — сюсючит он отбежавшему на приличное от него расстояние рыжику. — Джинни-хен, я так больше не буду, — хнычет Пак. — Вот и не будь, но по орешкам все равно нашелушишь. Два парня скрываются за поворотом все еще ведя свой содержательный диалог. Оставшиеся на кухне младшие медленно поворачивают свои головы друг к другу, загадочно улыбаясь. — Вот мы и остались наедине… — шепчет Тэхен и медленно ведет своим *блять, засунься обратно, сученька ты шаловливая* языком по нижней губе, заставляя ее тем самым после этого блестеть от слюны. Чонгук же по-блядски вздергивает свою выразительную бровь и с дерзкой ухмылочкой заканчивает за парня: — … наедине с холодильником. Они тут же подрываются к объекту своей чрезмерной любви, распахивая его и засовывая внутрь свои загребущие ручки. Нахватав вдоволь хавоньки, они быстро линяют из опасной зоны, именуемой кухней, запираясь в своей комнате и вываливая всё добро на кровать Тэхена, садясь туда же. — Мы заебись, какая команда, да, браток? — хлопает по плечу Чона Тэ, сверкая своей четырехугольной улыбкой. — Да, — удовлетворенно кивает Гук, но тут же немного хмурится, — только в следующий раз не дыши мне в шею, потому что я немного возбудился от этого. — Гуки, ты ведь знаешь, что теперь я буду вечность поддувать тебе шейку своей дыхалкой или маленьким Хосоковским вентилятором? — Тэ-тушка, ты ведь знаешь, что тогда я тебя точно нагну? — Омо, а вот тут наши желания сходятся. — Что? — здравствуй, Чоншок. — Что? Кушай, Гуки, набирайся сил на завтрашнее Сокджиновское: «Я вас выебу глазом и отпизжу с экстазом». Ведь ты пьешь сейчас его бифидок. — Блять, — сразу же давится и кашляет макнэ. — Так что, — вдруг серьезнеет Тэхен, отбирая у него початую баночку с напитком, отставляя ее подальше в сторону, — давай представим, что это твоя последняя ночь. — Да что тут представлять? Завтра ведь хен реально приебашит ему с хуеверти. Тэ ничего на это не отвечает, начиная медленно вести своими охуеть какими руками вдоль рук Чона, останавливаясь только тогда, когда его ладони удобно устраиваются на плечах младшего, чуть массируя. Чон сглатывает уже как-то нервно и глаза боится поднять, уставившись на такую в данный момент интересную упаковку желешек с изображением на ней гибрида петуха и кролика… что за хрень? — Мы ебаться будем, что ли, да? — заикаясь, наконец-то спрашивает он, посмотрев в потемневшие от чего-то глаза хена. И тут комнату разрывает звук больше похожий на крик поросюна, которому открутили хвостик, чем на смех адекватного молодого парня. — Я хотел предложить стянуть ту бутылку с Сокджиновской алкашкой из холодильника, но твой вариант звучит даже более заманчиво, — хохочет Тэ, приобнимая Чона и устраивая свой подбородок на его плече. Ухо, и так в края смущенного младшего, опаляет дыхание Кима, что шепчет коротко и ясно: — Да.