С глаз долой...а остальное не могу

Слэш
NC-17
Завершён
457
автор
Namma Rach бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
200 страниц, 23 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
457 Нравится 207 Отзывы 129 В сборник Скачать

Тот, кто уходит впотьмах

Настройки текста
...Он ушёл... ОН ПРОСТО, МАТЬ ЕГО, УШЁЛ!!!!! ...Просто закрыл глаза, разжал покрытую своей и чужой кровью руку, отпуская потерявшего от недостатка воздуха сознание Америку, и ушёл, не оглядываясь, обратно в лес... ...Оставляя за своей спиной раненые страны, полумёртвого Альфреда и снег, медленно падающий на землю пополам с пеплом... И меня, проклинающего свою сломанную ногу... Если бы я только мог его догнать, если бы я только переборол свою слабость и окликнул его... ...Всё могло быть по-другому... ...Рука слабо шевельнулась, цепляясь за окровавленный снег, но тут же упала, следуя вслед за измученным сознанием в темноту... Зима 1919 года Несколько часов ранее ...Почему-то больше всего меня бесил язык. Вернее то, что его обрубок регенерировал медленнее всего остального в организме. Уже почти срослась селезёнка, уже почти обвалилась обугленная после ожогов кожа и, кажется, начали восстанавливаться внутренние органы, а он - никак. Даже глаза и то... Вернее глаз. Один. По словам Меттью блёклый и какой-то мутный, даже цвет невнятный. И ладно, зато уже различает свет и тень! Второй был наскоро перевязан какой-то тряпкой, чтобы не травмировать психику остальных отсутствием века и пустой глазницей. Эх, если бы знал, что так обернётся, захватил с собой свою пиратскую повязку – она-то хоть посимпатичней, да и почище будет... Хах, сарказм уже вернулся, значит, жить буду. Мы не люди. И умереть, в людском понимании, мы не можем. Нам не грозит старость, болезни, не страшны раны... Те, что нанесены людской рукой. Подобное ранение, любой сложности затягивается очень быстро, буквально за сутки мы полностью приводим себя в порядок. А вот если травма нанесена другой страной... Всё гораздо сложнее... ...Хотя, оказалось, в исцелении ран от людей есть множество нюансов. Например, скорость изрядно замедляется, если находится на чужой земле. Или пробыть в плену пару месяцев. Или эти месяцы голодать. Или постоянно терпеть пытки над собой... Ну, спасибо, Айронсайд! К сожалению, ничего этому генералишке не будет... Ну, подумаешь, немного переусердствовал, строя на чужой земле концлагеря, так это по приказу командования, для усиления влиянии среди пигмеев, ну, подумаешь, сунул туда англичанина - так за дело же! Слишком буйный малый был, всё смуту поднимал, вот и решил охолодить юнца... А то, что сам слишком молод для своего звания, а тот самый юнец ещё его пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадеда учил меч держать... Да кто об этом кроме меня знает. О, кажется, один палец на руке уже сгибается... Попробую-ка пошевелить. - Не дёргайтесь, Артур. Потерпите, мы почти добрались, - шепчет Канада, чувствуя мои попытки. Киваю, вернее дёргаю головой, соглашаясь с ним, и крепче сжимаю зубы. ..Я был против этого. И сейчас думаю, что мы поступили неправильно, начав интервенцию... Проще говоря - разбой, под благовидным предлогом. Это подло. Во-первых, перед собой - нападать на того, кто по договору является твоим союзником и щитом, во-вторых - перед тем, кто считал тебя... А я ведь даже не знаю, кто я... Враг? Нет... Врагу не пишут таких писем. Друг? Тоже мимо - друзья так не поступают, не вторгаются на твои земли, пока ты... Исчез. И который век подряд я задаю себе этот вопрос? Кто он для меня? Я сам не видел его с того бала, как оказалось - последнего в его истории. Только письма всё так же исправно появлялись вместе с этой белой, но уже такой родной заразой, характером так напоминающую Скотта - и пнуть охота, но ведь и укусить в ответ может, гадина, да и свой вроде... Одно из них, чудом уцелевшее, сейчас со мной. Последнее. Всего два слова на крохотном листочке. На русском. "Береги себя" А потом началось... ЭТО. Парламент будто обезумел от запаха возможной наживы, никто и слушать меня не хотел. В итоге, всё получилось по когда-то написанной в очередном письме Иваном фразы: "Не можешь остановить - возглавь" и вместо того, чтобы тихо-мирно приехать и самому понять, что случилось, я возглавил иностранную интервенцию в страну, распираемую гражданской войной. Точнее, был политическим довескам к своим войскам. Пэры постарались, во всю ограничивая мои возможности. Их правила сковывали меня по рукам и ногам, да ещё запретили свободно общаться, дабы я "дурно не влиял на людей, подрывая их боевой дух"! Когда это воплощения родины уменьшали мораль бойцов?! В чём-то правы, конечно... Моё нежелание и моё состояние вполне могло передаться людям, и тогда вся затея провалилась бы. Это было бы к лучшему. Но, к сожалению, несколько первых месяцев моим единственным собеседником оказывался лорд Пулл, старый добрый вояка... Вот уж кто полностью меня понимал - не хотел вторжения, но безукоризненно выполнял свой долг. В отличие от этого выскочки-садиста Айронсайда! Да и кем мог посчитать меня этот карьерист? Будь я на его месте и человеком, как бы я поступил, если бы командование поручило мне взять с собой какого-то безусого юнца, держать его при себе и никуда не отпускать, но и не обеспечивать защиты? Явно сынок какого-то лорда проштрафился, вот все и решили так от него избавиться… Мда, всё-таки иногда жалею, что моя внешность не вызывает каких-то подозрений или опасений, как у Берхвальда или того же Брагинского. Хоть чаще всего мне это и на руку – так много можно совершить, оставаясь незаметным, но бесит, когда не воспринимают всерьёз! Я старше многих современных стран, и гораздо могущественнее их, даже сейчас, после того как отпустил многие свои колонии, а выгляжу едва минувшим совершеннолетие. Раньше это меня так сильно не нервировало… Многие капитаны выкупали за душу удачу умения, силу… А если всего этого в избытке, так почему бы не потребовать с дьявола молодость? Сбоку раздался довольный вздох, и Меттью опустил моё тело на что-то мягкое. - Ну, всё, мы прибыли, Метрополь. Я устало кивнул, открывая один глаз. Он немного восстановился, так что теперь зрение, хоть и не было цветным, стало чётче. Мы оказались в лагере. В лагере, полном стран… Вот это уже интересно – все мы – одиночки и рьяные индивидуалисты, так что нам трудно находиться в крупном обществе друг друга постоянно. Даже такие экстраверты как Америка долго не выдерживают. А собираться вместе, находясь практически в военном положении и на чужой земле, причём без самого хозяина этих мест… Что-то не так. Тааак, определим навскидку, кто здесь есть. Первый – Меттью, второй – Япония, вон о чём-то спорит с поварами, Китай, Германия, Италия, куда уж без него, Швеция с Финляндией (впервые вижу у Тино такое хищное выражение лица), виновный во многом Чехословакия, Австралия на пару с Индией, мечущиеся под руководством Канады в поисках аптечки, мерзнущий Румыния, чем-то озабоченный Польша, наша семейная ячейка Австро-Венгрия, яро переругивающиеся Османия с Грецией, (как их только сюда, на север, занесло?), Бельгия… Бельгия? А она-то что тут забыла? Да ещё без брата… Воистину, что здесь происходит? - Как жаль, что рара задерживается, наверняка он смог бы вам помочь, - произносит Доминион, делая перевязку и жмурясь от каждого моего хеканья. С таким языком шипеть не получается, а стонать гордость не позволяет. Впрочем, я только рад отсутствию Франциска – даже не смотря на улучшение отношений по сравнению со времени Блокады и создания Антанты, терпеть ещё и его жалость… У меня для этого слишком мало сил. Проклятье, ну почему, зная, что мне почти не больно, что завтра к утру я буду здоров, все смотрят на меня с жалостью?! Лучше бы себя пожалели, недоумки! Россия же, когда вернётся, всем так вставит, что мало не покажется! Почему-то от этой мысли становится спокойно. Наверное… Наверное потому, что я верю. Верю что «когда», а не «если». Я ЗНАЮ, что он вернётся. Обязательно. Он ни за что не оставит свою землю и свой народ, просто… Просто… А дери его гигантский кальмар за его же кошачий хвост! Россия, только попробуй не явиться! Я же лично спущусь в ад, чтобы выволочь тебя и заставить отвечать, какого Мерлина я вынужден куковать здесь со всеми этими идиотами ! С этим мысленным обещанием я засыпаю, чувствуя, как мои искусанные губы расплываются в улыбке ... Сон мой был краток, но целителен. И судя по всему, очень крепок: очнулся я уже внутри какого-то древесного здания. Я проснулся от хруста сращивающихся костей. Когда звук прекратился, ноги страшно закололи, и я решил пройтись, чтобы немного размяться. Не с первого раза, но мне это удалось, сам удивляюсь. Кое-как получилось открыть дверь и вывалиться из строения. Россия, кажется, называл это vremyanka. Темнело. Страны разбрелись по другим домам, людей тоже было немного: только пара часовых на другом краю поляны. Доковыляв до костра, с удовольствием рухнул на бревно, вытянув ноги и начал себя осматривать. Ожоги уже прошли, мне осталось только смахнуть с себя угольную крошку. С рукой было чуть хуже – большой палец отрос полностью, а на месте других болтались кожистые чехлы с мышцами и сосудами. Те же пальцы, только без ногтей и костей внутри. Хм, видимо сейчас все кости уходят на ноги… Внутри было почти в порядке: организм докладывал, что заканчивает чинить пищевод и почти очистил от химикатов печень, так что скоро можно подумать и о еде. Глаза тоже порадовали – один уже восстановился настолько, что я смог различить рыжие язычки огня, а другой, судя по тому, как страшно чесался, наконец начал восстановление. Даже волосы и те начали отрастать – я внутренне улыбнулся, запуская руку в шевелюру. Ничем от старых уже не отличаются, даже на ощупь всё такой же жестковатый непослушный ежик. Только язык… Шевелить я им уже мог, но говорить – нифига! Да и... Просто неприятное ощущение… Жжётся. Хватаю горсть чистого снега и небольшими порциями отправляю в рот, чтобы хоть как-то ослабить зуд. Ещё одна ребяческая привычка, которую я себе позволяю, когда никого нет рядом. Что поделать! Англичане всегда остаются немного детьми. Просто хорошо притворяются взрослыми, застёгивая служебную форму на все пуговицы и отгораживаясь чопорной мор... Физиономией. С таким обилием мифов и сказок, сколько их в моей земле, невозможно забыть, как быть ребёнком. Наверное, это ещё одна причина, почему я так выгляжу… Фейри не стареют, оставаясь вечно юными. Франциск старше меня ненамного, но уже выглядит на десять людских лет старше, что по его словам только добавляет ему шарма, а Альфред, которого я помню ещё младенцем, кажется моим ровесником… Нет, конечно, есть и другие, похожие на меня. Например, Древний Рим и Индия с Китаем. Но, с предком Варгасов вообще многое непонятно, а Индия воплощает ещё одну особенность своих жителей выглядеть моложаво и красиво в любом возрасте. А Яо так вообще жульничает, поддерживая свой вид магией! Как только это никто не заметил? Страна, имеющая такое количество магических существ, причём признанных и существующих, но сам не является магом? Ха! Не смешите меня! У самого же полки забиты всем необходимым для Амриты*, сам видел, когда во время Опиумных войн наведывался в его дом. Он просто не хочет этого признавать… Страна может задержаться в возрасте. Если она ещё не достигла своего полного потенциального развития… Однако, куда мне дальше? И так был одной пятой суши… - Хэй, Арти! Чего сидишь, мёрзнешь? Больным давно пора баиньки! – незаметно присевший рядом Америка с ехидной ухмылкой тянет ко мне руки, по которым незамедлительно получает. Зашипев, но, не перестав ухмыляться, он переводит взгляд на огонь и спрашивает: – Как ты думаешь, скоро Рашка явится? Пожимаю плечами и закутываюсь в найденную тут же шкуру. Полудурок, как я тебе могу нормально ответить с таким-то языком? - Молчишь… - довольно тянет он. Слишком довольно. Как жена, наконец-то отплясавшая джигу на костях нелюбимого отравленного её старого богатого супруга. – Мне нравится, когда ты такой молчаливый и не можешь постоянно говорить гадости. Может… Мне самому отрезать тебе язык, чтобы он больше не вырос? Или какой-нибудь хитрый кляп на тебя надеть? Так, чтобы говорить не мог, только стонать. Уверен, с ним ты станешь ещё милее… - он смотрит мне в лицо, а я еле сдерживаюсь, чтобы не отодвинуться подальше. Глаза у него полыхают, нездоровым, азартным пламенем, на которых в преисподней черти жарят самые тёмные души. Я не старею… Но и взрослеть у меня не особо получается. И тогда, и сейчас. И ничего хорошего не будет, если одному ребёнку, доверят другого… Хлопаю себя ладонью по лбу, стеная. Господи, я воспитал извращенца Альфред говорит что-то ещё, придвигаясь всё ближе и ближе, и с каждым словом у меня ум за разум заходит. Когда я кое-как разбираю его бредни, он уже обнимает меня, намереваясь поцеловать. Глаза горят, выражения лица откровенно похабское, в общем, тихий ужас. Если бы было чем, давно вырвало. - Брат! Ты не видел… А, вот вы где, сер Артур! Канада! Милый Канада! За одно это мне стоило отдать тебе независимость! Видимо, выражение моего лица слишком много ему говорит, потому что обеспокоенности в его голосе только прибавляется. - Альфред, у вас всё хорошо? Мгновение я вижу, как лицо Америки кривится, но он тут же выдаёт свою знаменитую улыбочку и пытается сделать свой обхват из маньячного в дружески-семейный. - Всё хорошо Метт, не волнуйся! Видишь, мы тут с Арти гадаем, когда же явится Рашка? А ты как думаешь? Канада хмурит брови и сообщает. - Я думаю, что сер Артур ещё недостаточно восстановился, чтобы иметь возможность говорить с кем бы то ни было, и что всем уже пора спать. - О! А я и не заметил! - играя на публику, улыбается Америка, вставая. - Ну, что ж, тогда я пойду. Все, спокойной ночи! - напоследок сжав меня так, что рёбра снова чуть не сломались, и, прошипев на ухо такое, что не имей за плечами путешествия по всем портовым борделям морей не смог бы понять, он ушёл. Я вздохнул и завернулся в шкуру-покрывало туже. Рядом сел Меттью, так же вздохнув и смотря в огонь. Какое-то время мы просто сидели, наблюдая за пламенем, а после он подбросил в угли пару дров и вопрошающе на меня посмотрел. Я покачал головой и сделал рукой шагающего человечка, говоря, что собираюсь прогуляться. Он кивнул, встал, предупредил обо мне людей, и ушёл в дом, оставляя меня в одиночестве. Погревшись какое-то время, я решил начать свою прогулку.в голове было слишком много мыслей, чтобы заснуть. Миновав часовых, я направился в чащу... Заблудиться я не боялся - все сколь-нибудь хорошие моряки обладают чувством направления. А я не зря был первым среди лучших. В крайнем случае, я ещё помню, как когда-то Россия показывал мне, как вызвать лешего - всегда можно будет попросить его проложить тропу. Передвигаться всё ещё было тяжело, но я тешил себя тем, что чем больше буду двигаться, тем быстрее новые мышцы привыкнут к сокращениям. Тихо... Так тихо, что слышно как капельки воды из дыхания застывают, превращаясь в кружевные кристаллы инея. Улыбаюсь, проводя ладонью по пушистой еловой ветви, покрытой снегом. Колко... И приятно. Похоже на чешую и мех одновременно. От чего-то меня переполняет несвойственная, но не кажущаяся неправильной нежность. Иван... Ты во всём такой, да? Такой... Двойственный, спокойно содержащий в себе противоположное и, кажется, живущий крайностями... Или мне так только кажется, и единственный, кто меняется - это я? Ведь сколько раз за всю эту вечность, за почти четыреста лет с нашего знакомства, я менял твои ярлыки? Как заядлый коллекционер сортирует свои сокровища, так и я подписываю отношения с окружающими. Бонфуа - "верный враг", Альфред - "младший брат", хотя возможно он видит во мне что-то другое, Канада - "Доминион", но это скорее по привычке, я никогда не ощущал его как свою собственность, Япония - "деловой друг"... Я уже не помню сколько раз задумчиво сидел, постукивая карандашом о столешницу, и думая, что писать рядом с твоим изображением... И не друг, и не враг, а так... Сколько раз стирал всё, перечёркивал, сминал листы, бесился... И выведенный легким движением вопросительный знак так и остался лучшим из возможного... ... Я... Не знаю, кто ты для меня, но... ... Ты уже стал кем-то и... ... Я не хочу тебя терять... ... Поэтому... - ... Пожалуйста, вернись. Слова так легко слетели с губ, будто давно этого ждали... Будто этому суждено было случиться. Шёпот взметнул вверх облачко снега, неожиданно превратившегося в целый снежный вихрь, охвативший мою фигуру, почти отрывая тело от земли. Очередной порыв метели был направлен мне в лицо, и я рефлекторно закрыл его, чтобы... Почувствовать такую знакомую, такую согревающе-холодную магию... Самую каплю, самую искорку ледяного могущества, но такую сильную, что... В следующий миг я снова очутился в тишине, но уже в другом месте. Лунный свет залил всю поляну, делая её похожей на отполированную поверхность стерлинга. Я находился у самой кромки, в тени, поэтому луна не слепила меня и всё было видно. Например то, как из-за деревьев выходил Россия... Я буквально задохнулся морозным воздухом, увидев это. Столько мыслей и вопросов закрутилось в голове, что я не сразу заметил, как чья-то полупрозрачная ладонь закрывает мой рот, не давая издать хоть звук. Замерев, я скосил глаза, чтобы увидеть, кто это сделал, но неизвестный невозмутимо приподнял меня магией и оттащил поглубже в тень, а после так же безмолвно указал рукой на Брагинского. А Иван тем временем посмотрел по сторонам, оглянулся, и чему-то расчётливо улыбнувшись, направился к центру поляны. И только когда он остановился, я смог кое-что понять. Это не Иван. Похож, даже слишком, но не он. Волосы светлее, глаза тоже, походка легче и как-то вальяжнее, не привычно медвежья-неуклюжая, лишь изредка становящаяся до страшного ловкой, а львиная, горделивая. Одежда та же, он светлее, и кажется с золотым шитьём по краю ворота. Не-Россия остановился, ожидая, и ему не пришлось делать это долго. С противоположных сторон поляны, почти одновременно, показались два силуэта, тоже идущие к середине. Когда все трое оказались на расстоянии двух шагов друг от друга, я замотал головой, пытаясь развеять наваждение. Первый, светлый, но не безгрешный... Не-Россия, а вылитый Лучезарный, такой же благовидный с виду, но чувствуется порочность. Второй своей сути прятать не стал - такой же похожий на первого, как близнец, но со своими особенностями. Волосы привычно серебристые, но с каким-то багряным оттенком, как у ржавчины... Или крови. Кожа темнее, глаза красные, а одежда чуть грубее по покрою и тёмно-пепельного оттенка, от чего фигура кажется более грузной, чем обычно. Третий, без пальто, одетый в белый мундир военного образца... Японского образца. Во всём облике его чувствовалось нечто азиатское - чуть шире скулы, глаза, потемневшие до чёрного с фиолетовым отливом и ставшие узкими, крепко сжатые губы... И катана в руке. Посмотрев на его оружие, другие тоже вытащили своё. Белый - казацкую шашку в расписных, но таких же белых ножнах, второй... Обломок водопроводного крана на длинной трубе. Видимо, это удивило не только меня, так как на "тёмного" тут же уставились два других. То только что-то пробурчал, поправляя алый шарф и встал в боевую стойку. Другие, чуть помедлив, тоже начали готовится к бою. А у меня наконец-то появилось время посмотреть на моего похитителя... Впрочем, я уже догадывался, кто это. Холод стал более терпимым, а рука исчезла с лица, позволяя мне обернуться. Я оказался прав - Генерал Мороз во всём своём полупрозрачном воплощении. Древняя сущность, признавшая Ивана своим внуком, и не слишком-то меня жалующая. Все те несколько раз, когда мы с ним встречались, отношения у нас так и не заладились: в последний раз, мои амулеты от фэйри постоянно сигналили, что ему очень не понравилось, и он в конце концов их разбил, смахнув со стола... Это была самая мирная наша встреча. Генерал прижал палец к губам и снова повернул меня лицом к поляне, шепча. - Смотри, смотри, Пастух Медведей**, смотри... Хоть я и недоволен выбором своего внука, но я принимаю его. И тебя. А потому - смотри... И помни. И широко раскрыв глаза, я смотрел, смотрел и смотрел, не в силах ни отвернуться, ни закрыть глаза... Я мог только смотреть и запоминать... Эта ночь надолго... Навечно останется в моей памяти... Три фигуры, такие похожие друг-на друга, парили в лунном свете исполняя самый прекрасный и самый ужасный танец... Танец смерти. Движения их были столь быстры, что я не успевал их наблюдать, только смазанные очертания, свист и блеск лезвий, рассекающих воздух. Сначала, "Светлый" и "Азиат", как я окрестил их для себя, теснили "Тёмного" и даже нанесли ему несколько ранений, замедлив его и почти вытеснив с поляны. Но после, посчитав его проигравшим, переключились друг на друга... Вернее, Люцифер подло вонзил свой меч в бедро японца, высокомерно улыбаясь. Тот собирался атаковать в ответ, когда Тёмный снова вступил в борьбу. Сначала он сосредоточился на Светлом, и за несколько мгновений смог окрасить белый костюм в алый, нанося длинные и глубокие порезы. А затем... Необыкновенно светлая, молочно-белая в лунном свете не-людская кровь окропила меня с ног до головы. По щеке что-то мазнуло, и я провел по ней рукой, стирая, ещё не осознавая ЧТО это... А потом... Я поднёс ладони ближе к глазам и увидел, как с моих пальцев стекают капли крови... Тело Светлого простояло прямо ещё пару секунд а затем рухнуло на землю, соскользив с острия трубы. Тёмный, тяжело дыша, повернулся к Азиату и тут же нанёс удар. К счастью последнего, он почти смог увернуться, почти... Его манёвр лишь ненадолго отсрочил неизбежное - пробил не сердце, как у его белого собрата, а лёгкое, от чего он ещё пару минут стоял на коленях и харкал кровью, пополам с ошмётками плевры... Оставшийся, проследив за тем, как кровь его близнецов затемняла снег, горько вздохнул и начал заваливаться на бок. Давали знать о себе раны. Однако, он нашёл в себе силы устоять, опершись ладонью о землю. Затем, пошатываясь, он вонзил своё орудие в землю, поднял покрытое кровью лицо к безмолвному небу, запрокинув голову, и заорал. Закричал, как не могут, не должны кричать ни люди, ни страны, ни кто либо-ещё, как дикий зверь, как раненый демон, как павший ангел... Меня охватил ужас... И боль... Его боль... ... Это... Неправильно... ... Краешком сознания, я заметил, как холод отступил. По моему лицу пролегли две горячие влажные дорожки. Слёзы? Я... Плачу? Почему? Я уж думал, что разучился плакать... ... С каждым мгновением, становился бледнее ржавый оттенок волос и ярче их исконный серебряный, всё светлее становилась кожа, и всё более слабее рубиновое свечение глаз, отдавая место аметисту. Одежда тоже изменилась, став привычной, даже шарф посветлел, будто весь его цвет ушёл в землю, вместе с кровью. Взметнувшийся снег на мгновение ослепил меня, а когда я открыл глаза, на поляне был один замолчавший Иван, в своём исконном облике... Неосознанно я протянул к нему руку, желая коснуться, увериться, разделить боль. И застыл, натолкнувшись на его взгляд. Не живой. Не жилой. Будто он решил проводить своих мёртвых братьев-близнецов в Ад, да нечаянно остался вместе с ними... - БЕГИ! - крик Генерала вывел меня из ступора. Я повернулся и изо всех сил побежал прочь. За моей спиной послышалось рычание, и вой вьюги. Бежать, бежать, бежать, не разбирая дороги, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветви и гудящие ноги. Бежать на свет, на мечущийся между деревьями огонёк костра. Бежать, чувствуя за спиной озлобленный холод, серебряными иглами впивающийся в позвоночник и основание черепа. Очередной шаг отозвался болью в ноге, хрустом и жёстким падением. Я посмотрел на ногу и увидел, как ткань темнеет от крови. - Артур! - я и не заметил, как шум перебудил пол-лагеря. Ко мне подбежали Людвиг и Меттью, тотчас сноровисто перекинув мои руки себе на плечи и потащив в центр. Там уже собрались все страны, а Япония с Китаем держали аптечку наготове. - Артур, что происходит? - спросил Германия, передавая меня им. Я открыл рот, чтобы объяснить, но... - Смотрите! - крикнул Австралия, указывая рукой в сторону, противоположной той, из которой выбежал я. Из леса, медленно, но неотвратимо двигались языки фиолетового огня. Постепенно они разрастались, окружая лагерь кольцом. Завершая окружение, из-за деревьев появился Россия. Еле передвигая ноги, опустив голову, будто сломленный изнутри, он брёл, распространяя вокруг себя жуткий холод, пробирающий до самой души, растекающийся, подобно охватившему его мистическому пламени. - Россия! Объясни, типа, какого чёрта здесь творится! Ты опять задумал что-то тотальное? - завопил Феликс, хватаясь за карабин, пристёгнутый к ремню. - Действительно, Россия, объяснись, - обратился к нему Германия, разумно не приближаясь и загораживая прижавшегося к нему Венециано. Россия молчал, медленно подходя ближе... Слишком медленно. Неожиданно рядом со мной оказался тяжело дышащий Коку. Упав на колени, он дрожащей рукой схватил мою одежду и зашептал через силу. Лицо его исказилось, лоб был покрыт потом, а сжатые клыки прокусили губу. - Англия... Ты же был там... Что произошло? Такая сила... Он же никогда... Я сжал его руку, но тут же её отпустил. Кожа вампира была такой горячей, что прикасаться к ней было больно. его буквально лихорадило. Поводив головой из стороны в сторону, я увидел, что нечто подобное происходит с Яо. Он побледнел и буквально висел на плече у брата. Со мной... Тоже происходило нечто странное. Во всём этом ужасе, в этом напряжении, я чувствовал... Лёгкость. Боль, как душевная, так и телесная, всё последнее время терзавшая меня, отступила. Все раны охватило приятное онемение. Я опустил глаза и увидел, как по моей коже струится лиловый огонь, дарующий прохладу. Всё ясно... Почему мы, маги, редко собираемся вместе? Почему почти не поддерживаем отношений, хотя только мы можем понять силы, которыми мы владеем? Потому что нам трудно терпеть присутствие друг-друга, особенно, когда колдуем. Наша магия - наша суть, и когда мы проявляем её, мы непроизвольно влияем на других. И чувствовать это... Не всегда приятно. Как сейчас. Россия сильный маг. Даже слишком сильный. Теперь я понимаю, почему он никогда не пользовался магией - это слишком опасно... Для всех. И прежде всего - для него самого. Кто-либо слабее его, владей он такой силой, давно бы подчинился этой силе и причинил бы много разрушений миру... Может, даже уничтожил его... Она способна на это. Ни Коку, ни Яо, неспособны долго её терпеть. Даже я... Прижав руку к груди, я почувствовал знакомое нежное чувство холода, так непохожее и такое близкое к творящемуся вокруг ужасу. Не будь во мне частицы его магии, давно ставшей моей частью, не привыкни я к нему... То есть к её ощущению, то чувствовал себя примерно так же, как другие... - ААААААААА! - мимо меня пролетел Австралия, отброшенный одним движением руки Ивана. - Ах ты... - на Россию кинулся Чех, но тот даже не удостоил его взглядом. Ещё один взмах рукой, и Чехословакия сбил с ног пытающегося встать моего подопечного. Так они и остались лежать. Все замерли, но тут же пришли в движение. Польша выстрелил, стремясь не убить, но обездвижить Россию, однако пуля застыла в пяди от его тела, оплетённая языками пламени. И это наконец-то заставило Брагинского поднять лицо. Вся радужка его глаз будто была покрыта морозным узором, настолько тёмным, что лиловый оттенок там только угадывался. А затем, он заговорил. - Что произошло? - рывок вперед, удар, сломанный карабин вместе с Лукашевичем падает на землю. - Почти ничего, - ещё одно движение, от которого Греция вместе в Турцией валятся рядом, сражённые одним ударом. Где-то позади начинает вопить Бельгия и чертыхаться Швеция. Румыния, не выдержав магического давления, отпускает меня, теряя сознание. - Просто вы, как стая шакалов, кинулись грабить мою землю, почуяв слабину, - голос его оставался мерным, безучастным, только сильнее подчёркивающим жестокость его действий. Это даже не бой, нет... Бойня. Вот завыл Финляндия, охваченный пламенем, вот Бервальд пытается сбить с него огонь и загорается сам, вот Венгрия пытается защитить Родериха, но безуспешно, вот Индия скрючивается на земле, сражённый очередным внезапным ударом, вот Япония, поддерживая повисший на его плече Китай, направляет на Россию катану, пытаясь защититься, но у него это не получается... Канада подбирается ближе и виснет на руке Ивана, что-то крича ему, но я не могу разобрать что. Видимо, пытается успокоить. За что и поплатился. - Ха! Ха-ха-ха! Я и не думал, что это будет настолько весело! Ах, Раша... Признаю - ты великолепен в этом! - Альфред, радостный, как ребёнок, улыбаясь, направил дуло револьвера в лицо Ивану. - Ты хорошо меня порадовал, избив эту массовку, однако пора переходить к главному... Я всё это время искал тебя, Брагинский, чтобы задать один вопрос... - он насмешливо сщурил глаза, будто зная ответ наперед. Облизав губы, улыбнулся, осматривая побоище, будто всё это приносило ему невиданное удовольствие. - Ты согласен объединиться со мной? На мгновение всё охватила тишина. Даже пламя прекратило трещать. Не будь мой язык только на половине выздоровления, я бы застонал. А так моя истерика выражалась только прижатой ко лбу рукой и трясущимися плечами... Америка, ты не только извращенец, но и идиот... Предложить такое России... Неужели ты не понимаешь, что он никогда на это не согласится... Потому что никогда не опустится до такого, даже стоя на краю гибели. Потому что слишком сильно любит свой народ, чтобы обрекать его на такую судьбу. - Прочь с моей земли. Альфред моргнул и удивлённо переспросил. - Что? - Я сказал, прочь с моей земли! - ноги Альфреда оторвались от земли, он повис сипло дыша, на руке Ивана, сжимающей его горло. - Прочь! Даже несмотря на то, что его душили, Америка продолжал хохотать, как припадочный, щеря зубы и широко распахнув свои бездушно-голубые глаза без капли разума. Не видь я своими глазами, кто раскидал всех стран, я бы решил, что это Джонс окончательно свихнулся, а Россия пытается его остановить... - Не... Не адо... Оусти ео... И-ван... Он эого не д-остоин... - никогда ещё слова не давались мне с таким трудом. Рот наполнился кровью, мне приходилось постоянно её сглатывать, чтобы продолжить говорить, однако пара струек всё-таки стекало из уголков губ. - Не.. Адо... Не... Мучь себя... Он обернулся ко мне невидяще, не чувствуя ничего, но... Что-то прочитав во мне, в моём лице, в моих глазах... Ледяное кружево в его глазах растаяло, но прежде чем я успел уловить хоть что-то, он просто... ... Он просто закрыл глаза, разжал покрытую своей и чужой кровью руку, отпуская потерявшего от недостатка воздуха сознание Америку, и ушёл, не оглядываясь, обратно в лес... ... Так появился тот, кто до сих пор продолжает слыть самым опасным из стран, самым ужасным чудовищем, которого мы создали сами... ... В ту ночь, родился тот, которого ещё больше полувека будут звать СССР... А я... Хоть так и не узнал, кто он для меня, но понял одно: я не хочу, чтобы ему причинили боль. Слишком много во мне... Той же магии, тех же слов, тех же проклятых писем! Слишком сильно... И если больно ему, больно мне. И я не хочу разбивать свою душу на осколки заново, пытаясь вырвать из неё кого-то. Хватит. Я уже был однажды опалён солнцем, не хочу! Но... ... Вьюга бережно, как когда-то давно мать, обхватила меня своими снежными руками, обнимая, успокаивая моё измученное сознание, врачуя раны... Верно... Мне сердце отогреет только лёд***... Он никогда не вредил мне... Единственный, верный, нежный холод с лиловыми очами и медовыми губами... ... Я... засыпаю, чувствуя, как начавшийся снегопад укрывает землю, очищая и звёзды, такие близкие сейчас шепчут мне: "Не бойся, Принц, кровь давно ушла в землю. И там, где она пролилась, вырастут виноградные гроздья..." * - Амрита, в азиатской мифологии — напиток богов, делающий их бессмертными. ** - одна из форм имени Артура - Арктур, четвёртая по яркости звезда, одно из названий которой - "Пастух Медведей" *** - строка из перевода Ильи Эренбурга стихотворения Франсуа Вийона "Баллада поэтического состязания в Блуа" От жажды умираю над ручьем. Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя. Куда бы ни пошел, везде мой дом, Чужбина мне страна моя родная. Я знаю всё, я ничего не знаю. Мне из людей всего понятней тот, Кто лебедицу вороном зовет. Я сомневаюсь в явном, верю чуду. Нагой, как червь, пышней я всех господ. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Я скуп и расточителен во всём. Я жду и ничего не ожидаю. Я нищ, и я кичусь своим добром. Трещит мороз - я вижу розы мая. Долина слез мне радостнее рая. Зажгут костер - и дрожь меня берет, Мне сердце отогреет только лед. Запомню шутку я и вдруг забуду. Кому презренье, а кому почет. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Не вижу я, кто бродит под окном, Но звезды в небе ясно различаю. Я ночью бодр, а сплю я только днем. Я по земле с опаскою ступаю, Не вехам, а туману доверяю. Глухой меня услышит и поймет. Я знаю, что полыни горше мед. Но как понять, где правда, где причуда? И сколько истин? Потерял им счет. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Не знаю, что длиннее - час иль год, Ручей иль море переходят вброд? Из рая я уйду, в аду побуду. Отчаянье мне веру придает. Я всеми принят, изгнан отовсюду. Не знаю почему, но мне кажется этот стих очень подходит Артуру) Историческая справка. Зима 1919 года являлась переломным моментом многих дел. Именно после неё иностранная военная интервенция в России(И в правду начатая Англией), приняла решение убирать свои войска с этой территории, а так же были проведены ключевые боевые действия между армиями Красной, Белой и Восточнороссийской (за точное название не ручаюсь!) республики(созданной при поддержки Японии), которые и обеспечили победу большевиков в гражданской войне. Айронсайд действительно был главнокомандующим английскими войсками в Архангельске и действительно построил несколько концлагерей близ него. По слухам, там заключались не только русские, но и особо дерзкие солдаты и офицеры, посмевшие ему перечить. Сам Айронсайд прожил ещё очень долго, даже пережил Вторую мировую войну, однако больше по заграничным службам... Интересно, от чего бы это?)) Вольнонаписанная объяснительная от автора, почему его так долго не было.. ...Эти три недели, если и не заслуживали титула "Самых худших в её жизни", (было и тяжелее... Редко, но было) то на "Самые нервные" могли рассчитывать точно! Муза взбесилась, постоянно доводя до ручки (в прямом смысле - полпачки листов изрисовала да исписала формулами), интернет пропал и на квартире и на работе да ещё лекции эти... Она вздохнула, вспоминая, насколько увеличился уровень обожания к ней в глазах сотрудников после этой недели. Они и так к ней были неравнодушны, а теперь чуть ли не хвостиком бегают! Бррр... Новый начальник ещё... Всё сманить пытается, чтобы она самостоятельно подписала заявление на перевод сюда... Ну, уж нет! Как только истечёт срок - первым же поездом обратно, в матушку-Россию! Кстати, нужно к нему зайти, бумаги передать... Осторожно выглянув из-за двери в чулан, где пряталась от своих новых сотрудников, тихо-тихо на цыпочках вышла и пулей помчалась в кабинет, стараясь не оглядываться. Благополучно миновав самое опасное место по-пластунски, быстро вошла в кабинет, закрыв за собою дверь. Лучезарно улыбнувшись, быстро положила папку перед мужчиной и уже собиралась выходить, как... - Подождите немного! С радостью хочу вам сообщить, что... Выслушав его счастливое щебетание с каменным лицом, она снова улыбнулась, пожала ему руку, заставив скривиться от боли, и попыталась уйти через закрытую дверь. Пару раз побившись лбом об стекло, наконец-то нащупала ручку, открыла дверь и побрела к выходу, не обращая внимания ни на что. Ни на радостные выкрики, ни на похлопывания по плечам, ни даже на дружеские объятья. А когда она вышла из здания, весь квартал огласился нечеловеческим криком отчаяния... Где-то в нескольких тысяч километров от этого места, Россия. Лаборатория была наполнена кипишем - разгар дня, все делом заняты. Только Юджин довольно улыбается, расхаживая надутым павлином по помещению, и даже никому не делая замечаний - настолько доволен. Да ночное отделение, в почти полном составе сидит за отдельным столом, чего-то ожидая... Неожиданно, все они замерли, а у одного прямо в руках раскололась чашка. Мгновение было тихо, а потом один из них, темноглазый брюнет как-то даже облегчённо вздохнул и потянулся за мобильным телефоном. - А, может, не надо? Брюнет снова вздохнул, но руку убрал. - Если мы не позвоним сами сейчас, то потом она нам такое устроит... Единственная среди них девушка согласно кивнула, собирая щеткой осколки. Остальные печально вздохнули, отлично понимая, что он прав. - А, может, она наоборот, успокоится? - спросил выронивший чашку парень. Его белобрысый сосед фыркнул и пояснил. - Как же, успокоится... Ты ещё скажи, что она не поймёт, кто виноват в произошедшем! - А что произошло-то? - закосил под дурочка тот. - Подумаешь, чисто деловое совпадение... - Ага, держи карман шире, так она и поверила... Зря что ли у тебя чашка лопнула? Он покосился на пол, всё ещё мокрый от чая, и вздрогнул. - Неужели она и ТАКОЕ может? Тем более, вы сами виноваты!- он обвиняюще указал пальцем на брюнета и блондина. - Мы? Это в чём же? - А кто говорил, что ей здесь скучно? Кто говорил, что эта поездка может её развеселить? Ну? - Так поездка, а не выезд заграницу на четыре года! Тем более, никто тебя не просил уговаривать своего дядю-босса об этом! - Да не уговаривал я его... Так, намекнул... Они и сами рады были её оставить, всё нарадоваться не могли на такое выгодное приобретение... Все снова вздохнули и замолчали. Светловолосый даже перекрестился, молясь, дабы Украинский филиал как можно позднее узнал всю прелесть их сослуживицы и, чтобы выжить после того, как она вернётся на Родину... Уж что-что, а мстить она умела отменно... Неожиданно, лежащий на столе телефон заверещал и на экране высветился знакомый номер. Замерли все, включая Юджина. Брюнет осмотрелся по сторонам, покачал головой, видя, что смелых больше нет, и нажал на приём, одновременно включая громкую связь... Парни мне, конечно, удружили, слов нет! Нет, есть, но я им уже всё высказала! И не только...*маньячная улыбка* Так, а теперь, чтобы развеяться, от того, что меня буквально продали в рабство и обрекли на четыре года на Украине (страна хорошая, не спорю, но дома лучше!) объявляю ответы на прошлую угадайку! Итак, книгой оказалась угаданная Кеей Женевъевой Мастер и Маргарита М. Булгакова, (кстати, ещё одна переработанная цитата из неё есть и в этой главе!) а фильмом - "Обыкновенное чудо". Из первой был переработан первый диалог между Мастером и Марго, а из второго строчка из песни: "Нелепо, смешно, безрассудно, безумно... Волшебно...") И начинаю следующий конкурс! Ударила меня Муза дротиком своим под хвост, что нужно как-то фанф увековечить... Т.К. саму меня из художки выгнали, а последнее творение по этому фику бета до сих пор красит, ищу того, кто сможет что-нибудь по этому фанфику нарисовать!*Мда... ЧВС так прямо и вышибает потолок...* Работы принимаю ссылками на рисунки, присылать в ЛС) Победителю или лучшим обещаю награду (о ней сообщу тоже в лс, но, надеюсь, понравится) и добавлю ссылки в шапку, чтобы все могли увидеть их работы). Итак, временные рамки - до следующей главы! Это где-то от недели до трёх). Начали!
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.