До чего доводит любовь?

На совместном ужине родителей пары, Милла весь вечер веселилась в компании гражданского мужа, он как всегда был очень мил со всеми, но, по свойственной ему порывности, забыл про одну её главную просьбу: не целовать при родителях. Девушка незаметно для всех отвела Томаса в свою спальню, чтобы впредь он контролировал себя до самого конца вечера. — Прошу, только не сейчас, — взмолился мужчина, заперев за ними дверь, но супруга была неумолима, столько раз напоминать, а он всё равно забыл. — Там же все внизу! Может, дождёшься конца вечера, и я отвечу за всё и даже больше? — Сними рубашку, дорогой, — строго приказала девушка и лично принялась вытаскивать ремень из его брюк. — Любимая, ну зачем сейчас? — всё ещё взывал к её разуму Томас, но покорно расстёгивал пуговицы белоснежной сорочки. — Знаю, я виноват… — Я приказала: не на людях. — Они же наши предки, хотят радоваться за нас, — настаивал мужчина, уже скинув рубаху на кровать, но нерешительно задержавшись перед тем, как снять майку. Милла кивнула на немой вопрос и хлопнула ремнём об своё колено, оставив лёгкое покраснение, он стащил одежду и сам поставил стул на пол в верх ножками. В комнате для неё вдруг стало жарко от нахлынувшего возбуждения. — А они что, не люди? То, что происходит за закрытыми дверями только наше, и нельзя так интимно общаться перед другими, да ещё и перед родителями! — отчитывала девушка Тома в полголоса, в другое время орала бы и истерила, но не сейчас, когда этажом ниже шумная гулянка на две семьи. — В конце концов, видел, как посмотрел на тебя мой отец? Радуйся, что это я сейчас тебя наказываю. Мне так стыдно из-за тебя. Милла нанесла первый удар по лопаткам мужчины, он дёрнулся, но промолчал. Давно привык, что во время экзекуции её лучше не злить болтовнёй о своей правоте, спорить — вообще верх издевательства над самим собой. Подсунув свою лодыжку в его руку, она приказала не делать ей больно, то есть он не должен был напрягаться от боли. Ещё удар. Его пальцы дрогнули на её нежной ухоженной коже, но не сжались, хоть это утешило разгневанную девушку, и она смогла испытать удовольствие от своих действий. Он, такой покорный. Эти бесконечные споры при свете дня и то, что его ждало за это в ночи, как будто ему нравилось её специально злить, а может, он действительно страдал такой короткой памятью. Но ведь в киношках же своих учил длиннющие сценарии, а тут забыл элементарное правило. После пятнадцатого удара, Милла уже сама выдохлась, а Томас только голос начал подавать. Удовлетворённо отметив расслабленность его гибкого и такого искалеченного тела, она позволила ему одеться. Вряд ли он сейчас в полной мере ощущал последствия экзекуции, урок начнётся, когда ему придётся занять своё место на постели рядом с ней. Дискомфорт от боли он демонстрировал всегда, наверняка давил на жалость, чтобы сердце Госпожи оттаяло, и она подарила ему поцелуй на ночь. Похоже, следующей ночью она призовёт его. Том, неисправимый романтик. Жаль, что полюбил такую стерву как Милла. — Надеюсь, подобное было в последний раз, — довольно отметила девушка деяние рук своих в виде явного возбуждения партнёра. Бугорок на узких брюках так и манил прикоснуться и вознаградить за удовольствие в ответ. Милла закусила губу, сдерживая порыв. Ей нравилось видеть, какое наслаждение получил её возлюбленный от всего, что она делала, это её радовало. — Да, моя леди, — покорно ответил мужчина, застегнул последнюю пуговичку и опустил стыдливо глаза в пол. Такой взрослый, а всё же мальчишка. — Я прощён? — Я ещё подумаю, но ты стойко терпел, любовь моя. Ещё аукнется такая выдержка, — игриво повела носом супруга по его гладко выбритой шее и запечатлела на ней протяжный поцелуй. Он так возбудил её, что она захотела его немедленно, но гости ждали. — Приведи себя в порядок, мы все тебя ждём внизу. Она пошло прикусила мочку его уха и провела рукой по напряжённому члену, ещё больше раззадорив мужчину. Конечно, он был рад её вниманию, только вот успокоиться теперь было практически невозможно. Наказание продолжалось. Всё ещё с красными щёками, Милла появилась в столовой и опустилась на своё место, взяв бокал шампанского. — С годовщиной вас… А где Томми? — спохватилась миссис Хиддлстон с кружкой чая в руке, хотела предложить тост. — Он отбывает наказание, — в шутку превратила Милла недавнюю сцену в спальне. — Слишком много выпил сегодня. — Вот негодник! — от сетовал её отец и стукнул кулаком по столу, все дружно рассмеялись. — А я говорил, что ваш сын портит мою дочку! — Нет, это ваша дочка схоронила нашего романтичного братишку. Вот когда он в последний раз дарил ей цветы? — возмутилась в ответ его сестра Эмма с улыбкой до ушей. Милла покраснела ещё больше, так как всегда не любила цветы и действительно запретила их дарить. — Опять вы обо мне, а я только на минутку отлучился, — проворчал вернувшийся Томас и сел рядом с супругой. Скорее инстинктивно он потянулся к ней губами, но вовремя одумался и только носом повёл по любимой щеке. Хороший мальчик. — Просто говорим, какой ты у нас замечательный, — ответствовала девушка. — За нашего любимого и самого замечательного Томми! — подняла она бокал с тостом, смутив мужчину окончательно. Он покраснел и уткнулся лбом в плечо любимой, а она игриво провела по его бедру ладошкой под столом, намекая на своё обещание о поощрении за хорошее поведение.