***
Это было даже смешно. Его схватили словно слепого котенка в подворотне, который повелся на запах свежей рыбы. И теперь сидел в камере какого-то замка, с завязанными глазами и в кандалах. Благодать отказывалась подчиняться, и Габриэлю ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать. Камера была узкой, темной и мокрой; из всей возможной мебели здесь была лишь скамья, кое-как сколоченная из прогнивших досок и прибитая к стене; единственным источником света служило решетчатое окошечко, выходившее в коридор, вдоль которого располагались точно такие же камеры. Архангел оставил попытки выбраться практически сразу — бессмысленно. Цепи кандалов едва позволяли встать в полный рост. Габриэль сидел на скамейке, опустив голову. Та ситуация, в которой ему так повезло оказаться, конечно, была естественна. Он безоружный, бессильный архангел, один из тех, кого здесь ненавидят всей душой. Кто бы упустил шанс поиздеваться над врагом? Стражников здесь либо не было, либо они были немы и неподвижны. Архангел кричал, угрожал, пытался выяснить, что это за место, но в ответ ему приходила лишь тишина. Своих похитителей Габриэль узнал ближе к вечеру. Люди в черных масках и с оружием в руках буквально ввалились в камеру и схватили несопротивляющегося архангела, освобождая от кандалов. Его взяли под руки и поволокли к лестнице, ведущей как вниз, так и вверх. Что находилось внизу, Габриэль хотел знать меньше всего. И к огромному облегчению, стража повела его наверх. Вскоре однообразные каменные стены сменились на более гладкий мрамор, и архангел предположил, что его привели в основную часть замка. Сопровождающие не давали особого шанса осмотреть обстановку, но Габриэль урвал вид окна, за которым солнце уже почти село, разливая по облакам прощальные красно-желтые лучи. — Что встал? Иди, — презрительно рыкнул один из охранников, толкая застывшего перед окном Габриэля в сторону огромных дубовых дверей, которых архангел прежде и не заметил. В принципе, Габриэлю и не требовалось идти — его практически втащили в темный зал, освещаемый редкими факелами, развешанными вдоль стен. В конце зала на высоком троне из костей и шкур животных и людей — попавших сюда, видимо, через ритуальные жертвоприношения, благодаря которым языческие боги все еще были живы — восседал седой мужчина, задумчиво подперев рукой подбородок. Создавалось ощущение, что он откровенно скучал, порядком устав от окружающих его личностей. Тем не менее, когда стража кинула архангела на пол перед троном, главный бог соизволил окинуть пленника взглядом серых глаз, говорящих о ненависти и гордыни своего обладателя. Габриэль поднял голову, убирая непослушные темные пряди с впалых щек, и попытался встать на ноги, но стража, предусмотрительно стоявшая сзади, не позволила. Габриэль дернул плечами, смахивая тяжелые руки со своих плеч, и зло посмотрел на главного бога: — Что вам надо? Главный бог повел бровью на столь неуважительный вопрос, но вовремя вспомнил, что пред ним стоял беглый архангел. Именно этот факт бог и собирался использовать как провокацию. — Я так понимаю, ты и есть тот самый ангелок, покинувший родное гнездышко? — бог не ждал ответа, его и не последовало. Архангел лишь тяжело дышал, словно разъяренный бык перед сражением. Бог махнул рукой. Габриэль едва успел задуматься, что означал этот жест, как один из стражников — тот, что толкнул его в зал — наклонился и прошипел в самое ухо: — Будь почтительнее с богом Одином. Неожиданно для самого архангела, он выслушал это правило внимательно и спокойно, но когда стражник выпрямился, Габриэль посмотрел на Одина и холодно повторил: — Что вам надо? Один глубоко вздохнул и закатил глаза. Архангел продолжал смотреть на бога, ожидая хоть какого-нибудь слова. Но Один больше ничего не сказал, а, спустившись со своего трона, удалился из зала через главные двери, кинув равнодушное: — Пусть Тор с ним поработает. Стража, стоявшая у трона, покинула зал следом за богом. Когда массивные двери громко захлопнулись, оставляя Габриэля наедине со стражниками ждать своего мучителя — а Габриэль не сомневался, что его будут пытать, чтобы сделать послушной собачонкой — архангел вскочил на ноги и вытащил меч, приказывая божкам не приближаться. Один из стражников что-то шепнул другому, и тот тоже вышел из зала. Габриэль удивленно проводил его взглядом и крепче сжал рукоять, чувствуя внутри пульсацию благодати. Она бушевала в груди архангела, словно океан в бурю, и была столь же непокорна, как этот океан. Едва дверь закрылась, стражник скинул с себя маску и на глазах Габриэля из высокого смуглого бога превратился в невысокого мужчину. На задворках сознания Габриэль понимал, что где-то уже видел его. Бог, несмотря на небольшой рост, был хорошо сложен. Лицо его имело неправильные черты, что восполнялось обжигающим золотом его глаз и мягкими на вид — и, наверное, на ощупь, думал Габриэль — волосами цвета лесного меда или первых лучей восходящего солнца. Взгляд бога, прямой и насмешливо-холодный, был направлен прямо на архангела, и тот немного неуютно поежился. — Не узнаешь, Габ-ри-эль? — усмехнулся божок, растянув имя архангела и будто смакуя его. Габриэль удивленно окинул бога взглядом, пытаясь вспомнить, где же мог видеть его, и перед глазами резко пронеслись воспоминания: река, пещера, прикованный к стене бог, чаша с ядом… Это произошло почти сто лет назад! Как же быстро бежит время, особенно для тех, кто бессмертен. — Локи? — неуверенно произнес Габриэль. Локи недовольно цокнул языком: — Долго же до тебя доходит, ангел. У вас там на Небесах все такие, или ты единственный в своем роде? Габриэль нахмурился, направляя меч на божка. Не было похоже, что Локи собирался помочь, что вполне подтверждали слухи об отсутствии совести у язычников. Локи нельзя было доверять — и Габриэль вполне осознавал это — но в душе сделалось как-то скверно от того, что единственное знакомое архангелу существо оказалось предателем. — О, ну не хмурь свой прекрасный лобик, ангел. Я пришел вырвать тебя из лап моей сумасшедшей семейки. Услуга за услугу, так сказать, — Локи снова завязал маску на своем лице, перевоплощаясь в стражника, наверняка уже мертвого, и протянул руку Габриэлю. Архангел недоверчиво покосился на руку Локи, справедливо опасаясь насчет сомнительного обещания спастись. Локи только закатил глаза и схватил мнительного архангела за запястие и поволок к трону. — Эй! Что ты делаешь? — воскликнул Габриэль, пытаясь высвободить свою руку из цепких пальцев божка. — Тихо, если хочешь спасти свою пернатую задницу, делай то, что я говорю! — прошипел Локи, заводя пленника за трон. Габриэль заткнул за пояс меч, чтобы в случае непредвиденного всадить его в грудь бога, и послушно встал рядом, ожидая, когда Локи закончит возиться с замаскированными под кости рычагами. Что-то щелкнуло, и перед ними открылся темный проход, ведущий вниз. — Этот коридор ведет в лес за замком. Если поторопишься, то мы успеем сбежать, — Локи нравилось выставлять Габриэля виновником всех происшествий, но гордость Габриэля не позволяла архангелу признать, что бог был прав. С самого начала Габриэлю стоило затаиться в каком-нибудь лесу и не обнаруживать себя, тихо зализывая раны. Но Габриэль даже предположить не мог, что может быть интересен божкам, которые только и делали, что устраивали между собой войны. Если сейчас удастся ускользнуть из-под носа Одина, то Габриэль спрячется как можно дальше и глубже, не позволяя никому приближаться ближе, чем на версту. Ну, может быть, только Локи, который снова взял Габриэля за руку и повел в темноту тоннеля, захлопывая потайную дверь перед опешившими стражниками.Глава 3.
11 июля 2018 г. в 15:21
Представьте, что вы оказались одни в огромном заброшенном доме в ночную вьюгу, когда на улице бушует ветер, стремясь нагнать все живое и неживое и сделать из этого сугроб. Вы стоите посреди поместья, продрогшие и промокшие от растаявшего снега, не зная, в какой укромный уголок забиться, чтобы стало хоть чуточку теплее и менее одиноко. В доме так же холодно, как и на улице, и так же темно. Вы идете вперед практически вслепую, боясь сделать неправильный шаг и провалиться под пол, где снуют тощие голодные крысы. Вы уверены, что каждая поверхность в этом доме покрыта метровым слоем пыли, и вы неосторожно глубоко вздыхаете, будто намереваясь проверить это, и громко чихаете. Обыденный звук кажется слишком громким и неожиданным, разносясь по всему поместью, и вы слышите, что где-то скрипнула половица. Безусловно, вам страшно. И холодно. И одиноко. И вы находите тот уголок, о котором мечтали пару минут назад, поплотнее запахиваетесь в мокрую одежду и стараетесь заснуть, лишь бы ужасная ночь осталась позади.
Именно так чувствовал себя Габриэль.
Он упорно возводил вокруг себя стены, чтобы уличная вьюга не достала его, но стены эти были слишком хлипкими, что падали при первой же возможности, и Габриэль оставался один на один с миром, которого не знал и которого боялся. Архангел нуждался в ком-то, кто защитит его, укроет от непогоды в крепких теплых объятиях. И когда Габриэль встретил Локи, в разум ангела закралась надежда: вот он — тот, кто возьмет за руку и выведет из тьмы. Но страх — единственный друг и советчик — шептал, что не стоит так опрометчиво доверять незнакомцу. Габриэль оказался меж двух огней. А пока архангел пытался выжить, языческие боги расписывали его судьбу.