Крик перешел на отчаянный хриплый шепот, а затем смолк совсем. Габриэль, притаившийся среди каменных глыб, выглянул. Никто из пещеры не вышел, но и криков больше не было слышно. Значит, внутри пленник. Габриэль задумался. Вероятно, этот божок (если это действительно был божок) в чем-то провинился пред своим пантеоном, раз его оставили гнить здесь. С одной стороны, если Габриэль освободит его — кем бы он там ни был, — то сможет использовать это знакомство. Но с другой стороны, бога не просто так заперли. Может, он убийца и не упустит шанса убить самого архангела. Габриэль колебался. Гулкий звон цепей и тихий стон будто встряхнули архангела, и тот поднял голову. В конце концов, он Габриэль, один из верховных ангелов и первых сыновей Создателя. Разве он не сможет защитить себя от полумертвого божка? Разве его сила не превосходит силу всех, кто ступает по этой земле? Бессмысленно льву дрожать перед газелью, а ястребу перед голубем.
Решимость наполнила грудь Габриэля и толкнула в холодную сухую пещеру. Едва полоса света, проникавшая через проход и освещавшая путь архангела первые несколько шагов, исчезла, Габриэль окунулся в тревожную темноту. Если повернуться назад, то можно было увидеть размытую зелень деревьев и даже часть реки, но впереди были только темнота и неизвестность. А неизвестность пугает больше всего.
Габриэль продолжил идти, но гораздо осторожнее и тише. В углах копошились мыши и иногда пронзительно попискивали, когда архангел случайно отдавливал им хвосты. Каменные стены отражали любой звук, даже самый незначительный, поэтому сбивчивое дыхание Габриэля и бешеный стук сердца, казалось, били набатом, обнаруживая присутствие ангела раньше, чем он ступал в новый закоулок. Наконец вдали затрепетал язычок пламени, и Габриэль тут же устремился к нему чуть не бегом. Ощущать себя слепым беспомощным котенком архангелу совсем не нравилось.
Огонь постепенно приближался и превратился в факел, одиноко горящий в тупике коридора. Габриэль остановился и обнажил меч. Было нетрудно увязать факел и пленника, который находился где-то рядом. Архангел кинул взгляд на противоположную стену и отшатнулся в ужасе.
Среди дохлых мышей и прочей живности, смешавшейся в одну массу и оттого выглядевшей еще более ужасно, стоял человек. Нет, он скорее висел, поскольку ноги его были так слабы, но не могли выдержать худощавое тело. Руки пленника цепями были прикованы к стене, а голова его безвольно была опущена. Волосы — а точнее то, что от них осталось — спутались и склеились кровью и грязью. Тело пленника, изуродованное ранами, шрамами и свежими волдырями, слегка подрагивало, словно чувствовало смерть, но никак не могло дотянуться до нее. Человек хрипел, уже не пытаясь кричать. Силы быстро покидали его, и Габриэль от всего сердца пожелал ему скорой кончины. Сглотнув ком, образовавшийся в горле, архангел поднял голову и понял, что служило наказанием для этого несчастного.
Над головой пленника в изящной платиновой чаше была налита жидкость, время от времени капавшая на него. Не оставалось никаких сомнений, что это яд. Судя по состоянию человека, его пытали не первый день и, может, даже неделю, и Габриэль не смог избавить себя от порыва приблизиться к нему. Слишком жестокое наказание даже для убийцы. Наказание, на которое были способны только язычники и вынести его могли только они. Значит, перед архангелом корчился от боли непослушный божок.
Перед Габриэлем открылось два пути: уйти и бросить этого бога подыхать здесь, подобно крысе, или попробовать освободить его и дальше действовать по обстоятельствам. Первый вариант, безусловно, казался более безопасным и менее ответственным, ведь не Габриэль посадил его сюда и повесил чашу с ядом. Но у бога была семья, и он ждал помощи от нее. И у Габриэля была семья. Пусть не совсем дружная, но братья никогда не позволили бы кому-то издеваться над Габриэлем и сделали бы все, что спаситель Габриэля пожелал. Поэтому архангел мог освободить бога и потребовать у его семьи защиты. Что ж, в теории это звучало совсем неплохо.
Металл, из которого были выкованы цепи, легко подался архангельскому мечу, словно бумага ножницам. Стоило телу пленника почувствовать долгожданную свободу, оно задрожало и рухнуло на холодный пол. Габриэль осторожно подошел и перевернул бога на спину. Его лицо выглядело не лучше тела: мелкие раны разбухли и покрылись волдырями, правый глаз, как показалось Габриэлю, отсутствовал, но был прикрыт веком, из-под которого вытекал белесый гной. Архангел сосредоточился и приложил ладонь к чудом уцелевшей части руки бога. Благодать почти не давалась Габриэлю, но он все же смог ухватить кусочек и направить на исцеление. Большого результата это не принесло, но пленник зашевелился и открыл левый глаз, расфокусированно смотря на Габриэля. Света факела едва хватало, чтобы различать что-то в радиусе пары метров, но архангел мог сказать, что бог был похож на мужчину средних лет, возможно, старше. Раны и ожоги не позволяли понять выражения лица незнакомца, поэтому Габриэль решил выкладывать все прямо, не заботясь о реакции. Но прежде, чем он успел открыть рот, пленник зашелся хриплым кашлем и просипел:
— Я… — и снова начал кашлять. Габриэль покачал головой и взял ситуацию в свои руки.
— Я не знаю, кто ты, и ты не узнаешь, кто я. Не пробуй искать меня. Если мне понадобится, я найду тебя сам, — Габриэль резко поднялся и брезгливо отряхнул тунику. Неожиданно пленник схватил архангела за ногу, не позволяя уйти. Сердце Габриэля сделало сальто и упало в желудок. Что происходит? Кто этот бог и что ему нужно? Как вырваться? Куда бежать? Зачем он вообще полез вытаскивать этого ублюдка?
— Меня зовут Л… Локи… — прошептал пленник и отпустил архангела. — Скан… скандинавский пантеон…
Габриэль зачем-то кивнул и, быстро развернувшись, ринулся к выходу, судорожно вспоминая повороты и тупики, которые проходил раньше.
***
Архангел брел по лесу, задумчиво разглядывая окрестности. Как он попал сюда, Габриэль и сам не понял. Просто бежал, куда глаза глядят, главное, чтобы подальше от божка и того противного места. Как только Габриэль покинул пещеру, он смог вдохнуть полной грудью. Оказывается, в этой дыре все пропахло гнильем и животиной, но архангел мало обратил на это внимание. Теперь же, спокойно и мягко ступая по сухим листьям и редкой траве, Габриэль прокручивал в памяти все, что успел запомнить. Бога звали Локи, и он принадлежал к скандинавскому пантеону. И, видимо, он нехило рассердил кого-то, раз оказался в полумертвом состоянии, прикованный к стене в пещере. Но кого и почему? И как Локи после столь отвратительных и болезненных издевательств смог довериться Габриэлю и назвать свое имя? Значит, он точно знал, что Габриэль не один из его врагов. Знал ли он, кто вообще такой его «спаситель»? Навряд ли. Конечно, скрывать свою сущность Габриэлю было крайне тяжело, особенно учитывая состояние благодати, но и сам Локи был не лучше. Поэтому он, скорее всего, не увидел архангела. Что ж, Габриэлю это даже на руку.
И все же в этом боге было что-то, что задело Габриэля. Может, архангел просто проявил сострадание к пленнику? Да зачем бегать от самого себя! Габриэль испугался за жизнь Локи. Врагу не пожелаешь умереть в такой дыре, а если Габриэль хотел сделать из Локи и его семейки друзей, то такое наказание вовсе было непростительно. Конечно, архангел не собирался марать свои руки кровью врагов Локи, но и игнорировать их не мог. Перед глазами все еще стоял бог, истекающий кровью… Габриэль отчаянно замотал головой, пытаясь прогнать ужасающий образ. Сейчас в приоритете семья Локи и потенциальная возможность получения от нее помощи.
***
Конечно, о гражданской войне на Небесах знали абсолютно все от вампиров до языческих богов. И новость о побеге одного из архангелов стала самой обсуждаемой. Заполучить Габриэля хотели многие, ведь верховные ангелы обладали неограниченной мощью, а верховные ангелы, которые еще и легко подчиняются, казались несбыточной мечтой. До поры до времени. Поэтому на Габриэля была открыта настоящая охота. Индийскому и римскому пантеонам удалось напасть на его след, но архангел неожиданно куда-то исчез. Поэтому оба пантеона решили использовать эту передышку и заняться друг другом, убирая соперников как пешки с шахматной доски. А архангелу было невдомек, что его объявили желанной добычей и во всю охотятся. Может, знай он об этом, судьба его сложилась иначе.
В последние дни Габриэль потерял бдительность. Он мог часами бродить по садам и лесам, напрочь забыв об опасностях, которые поджидали его буквально за каждым деревом. Его мысли были заняты Локи. Однажды Габриэлю понадобится его помощь, и архангел прекрасно осознавал это. Сейчас Локи был единственным, кого Габриэль знал в этом огромном мире, полным как света, так и тьмы. Архангел балансировал на грани между ними, и нужен был кто-то, кто удержит его. Был ли это Локи? Возможно. Смог ли он выжить, будучи в состоянии, близком к разложению? Габриэль не знал, но ему нравилось думать, что бог все же выбрался. Архангел жалел, что бросил Локи одного в пещере, но сделал бы это еще раз. Не потому что Габриэль был бессердечной тварью, он просто испугался. Черт возьми, да! Он испугался, словно ребенок, наслушавшийся страшилок на ночь. Что, если ценой этому страху стала жизнь Локи? Габриэль не хотел думать об этом. Ему было противно от одного осознания того, что он сбежал. Опять.
Габриэль пнул камень и поднял голову. Сколько можно прятаться, будто боязливая мышь? Когда страх перед смертью наконец отпустит? Когда он сможет вдохнуть полной грудью без опаски получить смертельный удар в спину? Когда все это закончится? Ответ оказался ближе, чем архангел мог предполагать. Северный пантеон разбил обоих противников и планировал напасть на Габриэля, когда тот будет ожидать этого меньше всего. Банальная тактика, но почти беспроигрышная. И лишь один бог мог помешать претворению этого плана.
Локи.
