***
Габриэль не понимал многих вещей, и он не отрицал это. В целом вся земная жизнь была для него… диковинным механизмом, в который ему пришлось вклиниться, как дополнительной и, в сущности, ненужной шестеренке. Он позволил Сигюн проводить себя до комнаты и ответил кивком на ее пожелание хорошего отдыха, хотя отдых ему был не нужен. Как и комната. Но в своем положении архангел решил дать этим язычникам завязать себе глаза и вести себя вперед, туда, куда известно только им. Габриэль просидел на крою постели до самого вечера, и Сигюн, приоткрывшая его дверь, чтобы позвать на ужин, обнаружила его в том же положении, в каком и оставила. Но она лишь легко вздохнула и, вновь улыбнувшись, окликнула гостя. — Габриэль… Её голос проник в сумеречную темноту мягко и ненавязчиво в сопровождении едва уловимого запаха полевых цветов. Габриэль чуть вздрогнул и поднял голову. Её силуэт выступал черным пятном на фоне остального освещенного жилища, тени волос непослушно колыхались от небольшого сквозняка, одна рука была скрыта за дверью, а вторая согнута в локте и выставлена вперед, пальцы изящно согнуты, кисть напряжена. Словно богиня хотела поймать кого-то в этой темноте и вывести на свет. — Габриэль, ужин готов. Мы ждём тебя внизу. Габриэль кивнул, зная, что это движение невозможно различить в сумраке. Но Сигюн будто поняла его молчание и удалилась, оставляя после себя шорох мягких шагов. Свет, более не имевший препятствия в виде богини, ударил Габриэлю в глаза, и тот зажмурился и поморщился. Спустя пару секунд архангел поднялся, с удивлением почувствовав, как хрустнули суставы, и, распахнув дверь пошире, последовал за невысокой женщиной вниз, в столовую. Оказалось, там его ждали. Семья собралась за прямоугольным столом, Локи сидел один за более короткой стороной, слева от него сидела жена, а справа, друг за другом, сыновья. Подойдя ближе, Габриэль заметил, что справа от Сигюн стояло пустое блюда и лежали приборы, а стул был пригласительно отодвинут. — Габриэль, мой дорогой друг, присаживайся, не стесняйся, — попроветствовал его Локи добродушной улыбкой. — Мы рады тебе, поэтому не брезгуй гостеприимством. Габриэль оглядел стол. Тот и впрямь был накрыт, как говорили здесь, по-праздничному: разные виды мяса, которые сложно добыть, овощи и фрукты, которые не росли в бедных северных землях, вино, родина которого простиралась ниже по континенту. Создавалось впечатление, что кто-то очень готовился к трапезе. — Ну же, Габриэль, не стесняйся. Отведай с нами этих превосходных явст, — Сигюн похлопала ладонью по сидению стула рядом, и Габриэль послушно сел. — Теперь, когда мы все в сборе, пора бв начать, — возвестил Локи и поднял кубок, отливавший золотом при свете множества свечей и камина. — Дети, следите, чтобы кубок нашего гостя всегда был полон. Габриэль покосился на свой кубок. Тот и впрямь был залит вином до самого края. Однако достать руки, спрятанные за скатертью стола, архангел не решался. Он знал, что люди должны есть и пить, чтобы поддерживать жизнь в своем теле, но едва ли это было необходимо его сосуду. Габриэль оторвал взгляд от кубка и посмотрел на Локи в поиске ответов. Тот поймал его взгляд, но лишь усмехнулся, спрятав хитрое злорадство за глотком. — Посмотрите-ка на эту небесную неженку, — под звук деревянных приборов раскатился голос Нарви. — Видать, там, наверху, вы только и делали, что цветочки нюхали и на арфах играли. — У нас нет арф, — буркнул Габриэль не столько в свою защиту, сколько для того, чтобы что-то сказать. — Стало быть, вместо этого вы просто задницы друг другу целовали, — продолжал глумиться Нарви, поставив опустошенный кубок на стол. Габриэль не поднимал взгляда, но знал, что лицо язычника наверняка перекошено гримасой ненависти и осознания превосходства. Габриэлю это не нравилось. Конечно, дома шло не всё так гладко, как ему хотелось бы, но он не вынес бы, если бы этот божок сказал еще слово. Поэтому Габриэль, в порыве доказать себе, Локи и особенно Нарви, что ангелы вовсе не такие, какими их тут представляют, он схватил свой кубок, сжал покрепче и влил в себя сразу всё его содержимое. Сигюн ахнула, остальные приостановили разделку туши лебедя. Все со смесью страха и удивления уставились на то, как Габриэль хлестал крепчайшее олимпийское вино как воду. Закончив, архангел опустил кубок на стол с показательно более громким, чем у Нарви, стуком и вытер губы рукавом рубахи. Пару мгновений стояла абсолютная тишина. — Ну раз ужин наконец начался, — разрезал тишину Локи, одной рукой подперев подбородок, а второй ухватившись за край стола, неотрывно наблюдая за Габриэлем, — пришла пора обсудить, что мы будем делать с Идунн. — Дорогой, пожалуйста, мы же уже говорили… — лицо Сигюн внезапно помрачнело, и между бровей пролегла складка. — Помолчи, Сигюн, — прошипел Локи, кинув в жену предупреждающий взгляд карих глаз, — ты знаешь, как долго я ждал момента отомстить Одину за все его мерзости. Теперь мы готовы. Габриэль взял в руку ложку и, подражая движениям богов, зачерпнул ею похлебку. На вид это была вода с овощами, которую смертные почитали за самую полезную и легкую еду. Габриэль отхлебнул от ложки и покривился. Он забыл, что ангелы не ощущают вкуса. Для них существуют только молекулы, похожие больше на песок. Поддержать разговор оставалось для архангела единственным вариантом времяпрепровождения. — Идунн — это же богиня молодости? Зачем она Одину? — Габриэль не очень хорошо разбирался в языческих пантеонах, но был свидетелем тому, как они зарождались. Стихийные боги были результатом слияния божественной силы, силы природы и веры человека. Такое не каждый день увидишь, даже будучи архангелом. — Верно, а еще она избранница норн, — выплюнул Локи. — В ее руках находится то, что может покончить со всем Асгардом. Лицо Локи исказила улыбка, в которой Габриэль не почувствовал ничего доброго. Архангел поёжился. Чем таким может обладать юная богиня, витающая в облаках любви, что ставит под угрозу существование целого пантеона? — Пора лишь папочку его любимых молодильных яблочек. Может, его причиндал наконец усохнет и он перестанет совать его под каждую юбку. — Локи! — воскликнула Сигюн в попытке остановить опасную речь мужа. Но тот лишь ухмыльнулся и, взяв из фруктовой корзины яблоко, показательно проткнул его ножом, пригвоздив к столу. — Сигюн, прекрати дрожать перед Одином, это бесит, — вздохнул Локи и вынул нож, разрезая яблоко на кусочки. — Разве это и не в твоих интересах — отомстить Одину за порабощение ванов и пленение твоей матери, м? Сигюн отвела взгляд в сторону. Габриэль налил себе второй кубок и неспешно опустошал его. Из всего, что было представлено на столе, вкус имела именно эта красная ядреная жидкость. — Что, если твой план провалится и Один убьет Фрейю? Он же может, ты знаешь! — Прекрати истерить, жена, — Локи ударил кулаком по столу, и Габриэль и Сигюн синхронно вздрогнули. — Фрейя хоть и совершила глупость, раскрыв Одину секреты волшебства ванов, но она не имеет ничего общего с этими зажравшимися ублюдками. Перестав получать яблоки Идунн, Один быстро состарится и потеряет силы. То же касается моих любимых братьев. Они все передохнут, думая о том, что их свалили какие-то там яблоки! Последние слова Локи Габриэль почти не разобрал. Вскоре его сознание окутала темнота. *** Локи нахмурился и прижал к себе покрепче свою ношу, когда наступил момент подниматься по лестнице. В любой другой день он бы телепортировался, потому что терпеть не мог ни лестницы, ни иные средства усложнения жизни. Он предпочитал всё простое, доступное и бесхлопотное. В конце концов, жизнь предоставила ему что угодно, кроме простого, доступного и бесхлопотного. Даже сейчас у него на руках десятый сон видел архангел, упившийся в зюзю. И кто только просил так надираться? Неужели они все там такие? Смутно Локи понимал, что Габриэль на Земле именно потому, что он — не все. Пока другие архангелы, удовлетворяя интерес своего отца в хлебе и зрелищах, пытались перерезать друг другу глотки, Габриэль сбежал. Наверняка его братья посчитали такой поступок трусостью. Локи уж точно посчитал бы. Но теперь, когда перед ним самим открылась возможность крупно насолить своей семейке (а может, и убить, кто знает), Локи чувствовал, что его рука может дрогнуть. Как бы он ни ненавидел Одина, Тора, Бальдра и Ко, они были его семьей, они помогли ему выжить после рождения, они показали ему мир. Но и они же посадили его в пещеру и заставили страдать из-за какой-то безделушки! Они учили его мести. Они её и получат. Локи положил Габриэля на постель и накрыл одеялом. Наверняка у этого пернатого идиота с утра будет болеть голова и выворачивать желудок. Рука полубога неожиданно легла на волосы архангела. Их оттенок был практически противоположен оттенку волос самого Локи, и тот засомневался, удастся ли им претворить в жизнь другой его план — изменение внешности. После всего, что он наделал и еще наделает Один, очевидно, но ограничиться чашей с ядом. Локи хотел безопасности для себя и для своих детей. Иметь Габриэля, архангела, на которого не действует оружие земных богов и людей, в виде двойника — крайне выгодно. Но искусство Трикстера по смене внешности еще не полностью подчинилось Локи. Провала допускать нельзя. Габриэль зашуршал и перевернулся на другой бок, спиной к Локи. За окном гаркнула ворона. Локи встрепенулся. Выражение его лица с глубоких раздумий сменилось раздражением и злобой. В два шага оказавшись у окна, он распахнул ставни и, завидев парящую птицу, указал на нее пальцем. Ворона упала на землю словно подстреленная и больше не шелохнулась. «Отец подозревает. Надо действовать быстрее», — с этой мыслью Локи захлопнул ставни и покинул комнату Габриэля. *** — Локи, — окликнула мужа, только покинувшего покои гостя, Сигюн. Она стояла неподалеку и ждала Локи для разговора. Локи закатил глаза и выдохнул. — Да? — почти рявкнул полубог, подойдя к жене. Та пропустила привычную резкость мимо ушей. Их взгляды встретились: один — раздраженный и уставший, другой — яростный и непонимающий. Именно различие во взглядах породило между супругами огромную пропасть. Когда Сигюн, дочь Фрейи и главного бога ванов, была юна, их семью поработили асы. Фрейю забрал себе Один и сделал своей женой, ее сестер раздал своим приближенным, а остальных ванов заставил прислуживать асам. Тогда в замужестве Сигюн видела способ избавиться от клейма пленницы и начать жить как обычная богиня. Но Локи, один из младших сыновей Всеотца, ставший ее женихом, даже не взглянул на красавицу среди красавиц. У него уже была возлюбленная, Ангрбода, с которой тот провел детство и юность в Ётунхейме, стране его матери, а бедная Сигюн, ничего не знавшая о муже до помолвки, не смогла приблизить его к себе. Вскоре малая искра влюбленности, вспыхнувшая в ней при их знакомстве, угасла. После вступления в брак Сигюн оказалась в позиции любовницы, а не жены: Локи постоянно где-то пропадал, приходил поздно вечером и либо ложился сразу спать, либо, извинившись за отсутствие очередным гномьим украшением, исполнял супружеские обязанности. Сигюн знала, что у Ангрбоды подрастал первенец Локи — Ёрмунганд, но никогда не поднимала эту тему. Она знала, что Локи хотел сделать из своих детей оружие для свержения асов. Девочку, которой сейчас была беременная Ангрбода, он собирался сделать властительницей Хельхейма, царства мертвых. Разве настоящий родитель отправит свое дитя в такое место? — Ты и Тьяцци в самом деле планируете убить Асгард яблоками Идунн? — Жена, — предупреждающе понизил голос Локи, — за то, что они сделали с великанами и моей матерью, смерть — слишком легкое наказание. Яблоки Идунн заставят их вспомнить, что они всемогущи лишь потому, что забирают всё у других. Конечно, они могут обратиться к Олимпу и попросить нарвать яблок Гесперид, но ты думаешь, что Зевс сделает это просто так? Между нами мир, это так, но Зевс так ненасытен и алчен, как и Один. Увидев, что Асгард ослабел, он пойдет войной и сломит их. А до Междуречья отец вряд ли доберется живым, даже зная, что Эдемские яблоки напитаны божественной благодатью больше прочих. Так что это идеальный способ покончить с ним и всей нашей семейкой. — Зачем вам Габриэль для этого? — выгнула бровь Сигюн и махнула рукой в сторону комнаты архангела. — Он будет щитом. Ему же не страшны ни драугры, ни кошмары, ни норны, никто. Заодно познакомится с миром людей. Всё, жена, мой доклад тебе окончен. Иди спать, — Локи уже развернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился. — Да, сделай для него ночную настойку от похмелья. Завтра он нужен мне бодрым. Сигюн кивнула, и Локи исчез. Богиня вздохнула. Она вовсе не переживала ни за Асгард, ни тем более за асов. Но там в плену была ее мать, а асы использовали ванов как трудовую скотину. Если Локи поднимет восстание, в первую очередь пострадают именно ваны. А потом Один придет сюда и начнет угрожать Сигюн жизнями ее сыновей. И она знала, что тогда ей не останется ничего, кроме как предать мужа. А это означала для нее разрушение всей жизни, которую она потратила, пытаясь прижиться в Мидгарде. Локи был безрассуден и готов использовать любой инструмент, попавшийся под руки. Впутывание архангела, особенно Габриэля, который ничего не понимал в местных порядках и слепо, как дитя, следовал за Локи, могло обернуться еще большей катастрофой. Сигюн было жаль Габриэля. Он походил на котёнка, едва покинувшего живот матери, не раскрывшего глаза достаточно широко, чтобы узреть подлость мира. Богиня мало что знала о Небесах, но одно она знала точно — ангелы умеют умирать. Поэтому ей предстояло сделать всё возможное, чтобы не допустить смерти Габриэля.Глава 6.
6 декабря 2022 г. в 11:53
Сейчас, спустя много тысяч лет после всего, что Габриэлю пришлось пережить в первое время пребывания на Земле, ему уже не кажутся столь страшными картины, всплывающие в памяти. Отчасти из-за того, что память несовершенна и имеет привычку лишать красок то, что запихнуто в самые ее дальние уголки. А отчасти из-за того, что никакие страдания не сравняться с тем, что позволил себе сделать с ним Локи.